Читать книгу Взаимозависимые. Поколение Сандрин - Zago - Страница 8

С сомнением рассматривала свой образ для выступления: короткое черное платье с пышной юбкой и оголенными руками. Волосы, старательно уложенные голливудской волной, блестели серебром. На ногах каблуки. Шрамы, выставленные напоказ, портили общую кукольную картинку. Со вздохов накинула сверху черный пиджак отца. Выглядело несуразно, но мне спокойнее. В восемнадцать лет я еще выглядела угловато, но не как анорексичка, которой являлась после пробуждения.

– Ты очаровательна, – восторгалась мама, смахивая невидимые пылинки с волос, – и зачем пиджак надела?

– Холодно, – соврала. О моих заморочках маме знать незачем. Я не хочу отвлекаться на мысли о шрамах во время выступления. Полная концентрация на музыке.

Сейчас мы стояли в туалете первого этажа, завершали макияж для экзамена. Папа сидел в зале на начавшемся концерте. Первые претенденты уже выступали для комиссии и зрителей. Сегодня в зале находился ректор – Ливей (как назло фамилию забыла), и его присутствие добавляло мандража моим расшатанным нервам.

Смс от папы мы получили, поднимаясь по ступенькам:

«Аня выступает через одного участника, поторопитесь».

Прочитав несколько раз сообщение, села на пол посреди коридора. От страха ноги онемели, перестав держать. Поверхностно, со свистом часто задышала, растирая сдавливающую боль в груди. Лица, пространство растворились в кислоте страха. Она прожигала мое самообладание, разрушала способность здраво оценивать ситуацию.

А если у меня не получится? Там ректор, его слово решающее. С багажом опыта и знаний он сразу же отсеет меня. Я никогда не встречусь с Кристианом.

– Аня.

Голос мамы заглушала бившаяся в ушах кровь. Всматриваясь в пол академии, я игнорировала все происходящее. Царапая паркет полированными ноготками, дрожала, словно покинутый всеми котенок в дождливый день.

Неожиданно горячие ладони приподняли меня и сильно встряхнули. Покачнувшись, оперлась о подоконник. Шлепок по щеке отрезвил. Несильный, но кисельные мозги вмиг собрал.

– Подруга, рано паниковать! От такой милашки я жду исключительного звучания! Какие пальцы! Роулан, ты только посмотри! – Мои руки, неожиданно взятые в плен, тщательно осматривались двумя парами глаз. Обладатель «бессмертия третьего левела» натирал мои костяшки, восхищенно шепча: – Они созданы для рояля. Какие гибкие, как кнутики с острыми шипами, поразившее мое сердце.

ЧТО?! Что он несет! Какие кнутики? Чье сердце? Этого охламона?

Выдернув пальцы из захвата, отступила от неожиданных «воздыхателей». Они выглядели забавно. Один в костюме-тройке с аккуратно зализанными крашеными волосами, кольцом-печаткой на мизинце и Ролексом, а второй – в мешковатых штанах цвета хаки, белой порванной футболке, в ушах серьги-гвоздики. Однако нечто неуловимо общее было в их образах. Прищурилась, всматриваясь в их лица, сглотнула. Холодок ужаса прошел меж лопаток. Их взгляды. Наполненные чистым безумием глаза светились неоновым алым цветом.

Хлопнувшая дверь, быстрые шаги, шлепок по паркету, вскрик:

– Вельф! Роулан! Я упала!

Миг – и оборотней ветром сдуло в сторону лежавшей на полу Аи. Оба не хуже наседок, вертелись вокруг девушки. Неформал усадил оборотницу на подоконник, а ценитель классической внешности, достав из кармана пластыри, заботливо заклеивал царапины на ее ладонях.

Мама наконец добралась до меня, взволнованно осматривала щеку.

– Хорошо, покраснения нет. Что они тебе говорили? – мама глазами указала на трио.

Точно. Она же их не понимает. Мы все тут общаемся на французском. А они с папой с трудом говорят на английском. Объяснить все маме мне не дали. Неко-ушки Аи дернулись, и девушка, соскочив с подоконника, резво подбежала ко мне.

– Твой выход через одну минуту. За кулисы не успеешь, войдешь на сцену через зал. Предыдущие участники так измывались над роялем, – в глазах азиатки блеснули наигранные слезы, – тебе придется его настроить. Ливей сегодня в хорошем расположении духа… Главное, не волнуйся, когда тебя отправят на второй экзамен. Всех отправили…

Тараторила она много, сбивчиво – видно, на эмоциях. Из приоткрытой двери зала мы услышали:

– Следующий участник…

– Твой выход! Покажи, что значит играть душой. Заставь их рыдать! – неформал сцепил кулаки в знак поддержки.

Я, поцеловав маму, побрела в полумрак. Зал встретил множеством зрителей, тишиной, в которой отчетливо слышались мои шаги. Спускаясь по ступенькам к сцене, смотрела на белого друга, стоявшего на сцене.

Сконцентрируйся на рояле. Он следующие пять минут твой помощник, друг, брат, любовник. Ради Кристиана, ради воспоминаний, ради будущего!

Поднявшись на сцену, повернулась ко всем. Шестеро экзаменаторов смотрели по-разному: безразлично, цепко, заинтересованно, по-доброму, последний смотрел в бланк. Он же сказал:

– Приступайте, – не отрывая взгляд от бланка, ручкой указал на инструмент.

Походкой робота подошла к роялю, ставя на пюпитр телефон, включила приложение для проверки частот звучания клавиш. Проигрывая каждую клавишу, смотрела на экран. В спину сверлило не меньше двух сотен пар глаз. В первой и второй октавах ноты были расстроены. Кошмар! Основная часть моей песни лежит на этих клавишах. Подкрутив струны, тяжело села на табурет.

– Готовы? – спросил все тот же голос. Кивнув ему, положила пальцы на клавиши.

Заиграв, прикрыла глаза, окунаясь в мир своих фантазий. Весенний ветерок наполнил легкие свежим влажным воздухом. Вокруг витал аромат трав, а вдалеке отчетливо слышалось щебетание птиц. Открыв глаза, осмотрелась. Я стояла на вершине фьорда, держа за руку маленького Кристиана. Мальчик восхищался видами скандинавских гор, а я с любовью смотрела в родное лицо. Мир был ничем для меня рядом с ним. Он – моя маленькая вселенная. Наклонившись к сыну, запела:

– Оставив прошлое за гранью,

По клавишам скользит моя рука…

С тобою рядом мне спокойно,

Странно…

И весь наш мир теперь кажется зыбким сном.

Переведя дыхание, отпустила мальчишку. Тот побежал по тропинке навстречу моим родителям. Все вместе они махали, подзывая ближе. Приподнимая платье, босыми ногами ступала по следам сына. Ветер трепал мои распущенные волосы, обнажая плечи.

– Позабыв о боли, иду я рядом с тобой.

Сожаления – в прошлом, мечта ведет за горизонт.

Кротость и силу смешает судьбы водоворот.

И встреча наша сродни пьянящим грезам.

Приближаясь к родным, увидела еще двоих, идущих к нам. Жерар шел, неся на руках девочку. Малышку Кенну. Мою малышку Кенну…

Я, забрав её из рук мужа, сжала дочку что есть сил, целуя румяные щеки. Обнимая стоявшего рядом сына, смотрела в ясное лицо Жерара. Золотые глаза пары смотрели неотрывно в мою зелень. В их глубинах я видела тоску и немое обещание.

Протянув руку, мужчина соединил наши пальцы, наполняя мою игру дикими ударами по клавишам. Сильнее, быстрее! Слушайте, знайте, как мне больно! Мы вместе кричали музыку нашего отчаянья.

С последними аккордами образы растворились, а острая боль в сердце утихла. Обрывки воспоминаний возвращались в ларцы памяти, даря светлую грусть. Открыв глаза, смотрела в яркий свет прожектора, с трудом переводя дыхание.

Почему так тихо?

Встав с лавочки, пошатываясь приблизилась к краю сцены. Благодарный поклон моим слушателям. Волосы прилипли к шее и лбу. Кажется, во время игры я в край испортила прическу. Мне что-то говорили, а я что-то отвечала. Пальцы горели, то ли от игры, то ли от касаний Жерара. Я чувствовала прощальный жар на кончиках пальцев, и твердое:

Жду тебя, Белль.

Зайдя за кулисы, беспомощно осмотрелась. Общая масса лиц. Никого родного, любимого, дорогого сердцу. Тело било крупной дрожью, а к горлу подступила тошнота. Громкое: «Разойдись, ей вырвет». И спасительное ведро у моего лица. Согнувшись, кашляла над урной, терпела рвотные позывы. Чьи-то ладони держали мои волосы, не позволяя их запачкать. Отставив ведро, облокотилась о стенку. Я сидела на полу за кулисами, напротив стояли мои родители. Оба с горящими золотыми глазами на пепельных лицах. Над головой стоял неформал, аккуратно укладывая мои локоны. Алые глаза излучали знакомое безумие, а он странно спокойным голосом говорил:

– Не переживай, меня на первом выступление вывернуло прям на барабаны. Не помер… А ты неплохо справилась, отыграла и убежать успела. Считай, успешно дебютировала…

Непонимающе смотрела на оборотня. Его рубины тускли и растворялись в цветах человеческой радужки. Голубой и карий цвет не удивили. Если быть странным, то до конца.

Он гетерохром… вау… одарила же его природа уникальностью.

– Ей нужна вода, обезвоженность плохо сказывается на самочувствии. А у нее впереди второй экзамен. – Ая просочилась сквозь зрителей моего срыва, подала бутылку воды. Ее алые глаза припухли, а неко-ушки подрагивали. Я тупо пялилась на протянутую воду, не понимая, что должна сделать. Сжав губы, оборотница передала воду неформалу.

– Вельф, открой.

Парень резким движением вскрыл бутылку, орошая мой пиджак мелкими брызгами. Подав ее мне, он сказал:

– Держи, подруга, пей и пошли в соседний зал на второй экзамен.

Делая мелкие глотки, анализировала происходящее: я выступила! Уже отлично. Меня не выгнали, а дали второй шанс. Неожиданно приятно. А что будет на втором экзамене?

Отставив бутылку, протянула руку папе, молча прося помочь подняться. В вертикальном положении обняла родителей. Папа гладил мои волос, шепча:

– Аня, я не знал. Прости, – шмыгнул он, – не догадывался о твоей боли. Мы сидели в зале, наблюдали за твоей игрой. Не знаю, как, тем не менее ты растворилась в песне, в своей ностальгии… Я мало видел одиноких и потерянных, но ты воплощала собой вселенскую тоску. А на последнем припеве… – его голос сорвался. – Я боялся, что ты от напряжения рухнешь на рояль. Скажи, что ты видела? Что вело тебя в конце?

– Поначалу я пела для Него. Но на последних словах мной овладел Жерар. Я чувствовала его присутствие, его касание как наяву. Его обещание…

Зажмурившись, прижалась теснее к родным, ища защиты в их объятиях. Так мы простояли некоторое время. Папа, поцеловав мои волосы, спросил:

– Мы можем все закончить здесь и сейчас. Если тебе тяжело, вместе поедем домой. Ты готова продолжать свою борьбу за Него?

Предложение покинуть все на полпути вызвало во мне бурю протеста. Как уехать? У меня почти получилось… оставить все вот так из-за одного видения? Даже не воспоминание, а плод фантазий. Улыбнувшись родным, кивнула:

– Я поборюсь. Пока пела, осознала, насколько дороги они мне. Не спрашивайте, – подняла пятерню, останавливая вопросы, – не помню…

– Эй! Анна! Мне долго тебя ждать?! – голос Вельфа удивил.

Вытягивая шею, смотрела на стоявших у приоткрытой двери брата и сестру. Двуликий, широко улыбаясь, протягивал руку.

Руку в новую жизнь.

– Мне пора, второй экзамен. Я наберу, когда закончу. Люблю вас, – поцеловав родителей, прошагала к друзьям. После всего случившегося они моя семья в академии Грома и Ветра.

Взяв за руку Вельфа, протянула ладонь Ае. Знала, как ей неприятны касания, однако хотела видеть ее шаг ко мне. Она недовольно окинула ладонь взглядом, нехотя соединила наши руки. Толпой вывалились из-за кулис. Посмеиваясь, Вельф повел нас по коридору. Предполагаю, он знал, куда идти.

– Ты не переживай, всех сегодня отправили на второй экзамен. И тех, кого поначалу приняли в предыдущие дни. Распоряжение ректора. Я предлагаю после сдачи съездить и отметить наше поступление, – воодушевленно предложил оборотень.

– Брат, поступи, а потом отметишь, – серьезно сказала Ая, семеня за нами.

– Брось, мы точно поступим. В себе я не сомневаюсь, а на Анькино выступление громыхало так… Не знаю, в сговоре ли ты с элементами, но звуковых эффектов они тебе добавили знатных, – заинтересованно посмотрел на меня Вельф.

Громыхало? Ничего не помню. Неужели я так погрузилась в звучание, что потерялась в ощущениях?

– Совпадение, – простодушно ответила.

– Конечно, совпадение, – авторитетно подтвердила Ая.

У нужного кабинета нас ждала одна из экзаменаторов. Невысокая, круглая негритянка с тюрбаном на голове, в пестрой одежде, выглядела добродушно. Подав мне и Вельфу наши посадочные номера, сообщила:

– Экзамен начнется через пятнадцать минут. Его проведет ректор, а я буду вашим наблюдателем.

– А сколько займет по времени экзамен? – спросил Вельф, пряча свой номерок в карман штанов.

– Экзамен пять минут, еще пятнадцать мы будем сохранять все результаты.

– Это на одного пять минут? – уточнила я, стараясь, посчитать через сколько до меня подойдет очередь.

– На всех абитуриентов, мы вас за пять минут оценим.

Пять минут… Пять минут на всех! Что они делать будут? Какой экзамен проходит пять минут? Чистой воды сумасшествие. Я испугаться не успею, а экзамен закончится.

– Ая, девочка моя. Тебя ждет Энд, – обратилась наблюдатель к азиатке. Та скупо кивнула, обняла брата и… убежала дальше по коридору. Ее два хвостика забавно колыхались в такт бегу. Я ощутила себя покинутой.

– Не заморачивайся, ей сложнее, чем ты думаешь, – утешил меня Вельф, заходя в зал.

– Я думала, мы подруги… – протянула разочарованно. Хоть бы взглядом удостоила.

– Подруги, – кивнул парень, занимая свое место.

Сев рядом, осмотрелась: зал имел другую форму. Если в прошлом помещении сцена занимала небольшую часть и была плоской, то здесь она являлась ступенчатой. На каждой из платформ стояли музыканты и настраивали свои инструменты. Большая часть абитуриентов сидели на своих местах. Кто-то общался с соседом по ряду.

Значит, оркестр… Для нас будут играть? А в чем суть экзамена?

– Поня-я-ятно… – протянул Вельф, прокручивая свою сережку, а я шокирующие посмотрела на оборотня.

Как ты понял? Что ты там понял? Хоть бы подсказку дал. Сидит довольный, флюиды спокойствия и расслабленности излучает. Не те эмоции на серьезном экзамене. А все остальные тоже поняли? Может, это я такая глупая?

Ощутив себя ущербной, отвернулась от него. Пусть сидит и радуется своей проницательности один.

Тем временем в зал вошло еще несколько абитуриентов, и двери громко закрылись, отрезая пути к отступлению. Десять музыкантов на платформе заняли свои позиции. На сцену вышла наблюдатель и объявила в одинокий микрофон:

– Ваш экзамен начался. Мы просим вас проявить спокойствие и погрузиться в звучание. От вашей концентрации зависит, поступите вы или нет, – оглянувшись, она громко продолжила: – Всем встать, поприветствуйте ректора!

После команды мы дружно встали из кресел. В напряженной тишине взволнованных абитуриентов на сцену вышли четверо: ректор, Ая и двое мне неизвестных. Парень во фраке и девушка в восточных одеждах на современный манер. Оба окинули нас безразличными взглядами. Еще немного – и, казалось, они начнут зевать. Ректор с Аей были одеты в парное ханьфу.

Сев после знака, я обеспокоенно посмотрела на Вельфа. Тот с полуулыбкой развалился в кресле и подмигнул мне.

– Постарайся не отвлекаться от главного действующего лица на сцене, – слетел совет из уст парня.

В зале погас общий свет, на сцене Ливей сел на низкую скамью, положил на колени кото. Парень поднялся на вторую платформу и встал к нам спиной. Встряхнув руки, он выжидающе смотрел на ректора. Ая вышла к микрофону, а неизвестная мне девушка, встав справа от центра, замерла в необъяснимой позе. Видимо, танцевать будет.

Ая собирается петь для нас? Неужели ее уровень вокала так хорош, что ректор ей доверил провести экзамен?

Пока я нервничала в поисках разгадки, на сцене произошло сразу несколько действий. Ая вдохнула в микрофон, ректор заиграл, склонившись над инструментом, танцовщица раскрыла невиданные мне ранее веера, а парень взмахнул палочкой. Нежная, ласкающая слух мелодия полилась неспешным потоком на нас. Китайские мотивы добавляли загадочности общему спокойному настроению на сцене. Я не понимала, о чем поет Ая, однако ее переливающий голос завораживал. Танцовщица порхала по сцене в воздушном танце, подбрасывая и ловя веера, обмахивая всех вокруг. Хоть я и сидела далеко от сцены, мне чудились воздушные потоки, скользившие по голым ногам. Вмиг стало прохладно.

Поежившись, посмотрела на Вельфа. Глаза парня сияли рубинами. Заметив еще один блеск, подняла взгляд выше. У нескольких сидящих абитуриентов золотом горели глаза.

Интересно, а у меня горят?

Из кармана достала зеркальце. В отражении меня встретили зеленые радужки.

Вельф был уверен в своем поступлении. Он видит то, чего не вижу я. Если хочу поступить, надо сосредоточиться. Что сказал он мне перед экзаменом? Главное действующие лицо на сцене. Их четверо! Вокалистка, танцовщица, дирижер и ректор… А ведь именно Ливей задавал общее настроение. Он являлся ведущим.

Едва дыша, присмотрелась. Глаза ректора! Они тоже горели золотом. Радужек Аи я не видела из-за опущенных век, дирижер стоял спиной, у танцовщицы ничего. Мне стоит следить за ректором. Но тот продолжал спокойно перебирать струны.

Ты разве посмотреть сюда пришла? Слушай его игру.

Закрыв глаза, словила в общем потоке звучание кото. Инструмент терялся в более сильных звуках: ударных, клавишных и духовых. Однако под его настроение подстраивались все: голос Аи, игра оркестра.

Зайка внутри шевельнулась, заинтересованно навострила ушки. Вместе с ней плыли по волнам звуков. Как только стало получиться, меня бессовестным способом отвлекли: Вельф ущипнул за руку.

Зашипев от боли, недовольно посмотрела на парня, тот головой указал на наблюдателя. Оборотница внимательно осматривала зал, делала пометки в бланках. Скользнув по мне взглядом, сделала пометку и пошла за кулисы. На сцене все постепенно стихло. Ректор поднялся со своего места и с остальными поклонился нам.

Экзамен окончен.