Читать книгу Чечено-российские отношения и идея чеченской государственности. Политический очерк - Зайналбек Абдурахманович Сусуев - Страница 5

Пункт о необходимости ликвидации государства как аппарата осуществления насилия одной, привилегированной частью населения над другой, был, наверное, одним из лучших в программе ВКП (б) (партии большевиков). На практике продекларированная как временная диктатура пролетариата, призванная, по их заявлениям, преобразовать государство из аппарата насилия в форму самоуправления закончилась «красным террором» в годы гражданской войны, кровавой диктатурой ЧК-НКВД-КГБ в годы «строительства социализма», крахом их политического и социального эксперимента – крушением СССР и, опять-таки, усилением роли государства и его репрессивных органов, обеспечивающих и защищающих интересы кучки собственников, захвативших все богатства страны. Процесс приватизации национальных богатств страны в ходе развала тоталитарного партийно-кагебистского режима оказался, опять-таки, в руках бывших партийно-номенклатурных руководителей и репрессивных органов бывших властных структур. Скупая за бесценок у населения бумажки, именуемые ваучерами, лица, установившие связи с международными финансово-олигархическими группировками, прибрали к рукам абсолютное большинство отраслей страны, а вместе с ними и целые регионы, вся жизнь которых – инфраструктура, социальные объекты – держалась на мощных отраслях, использующих сырьевые ресурсы – нефть, газ, драгметаллы и другие. Эта небольшая прослойка населения стала определять всю внешнюю и внутреннюю политику страны, как это было и с самого начала большевистского переворота в 1917 году. К данному процессу подключилась и национальная «элита» союзных и автономных республик СССР. Начался парад суверенитетов, кончившийся распадом СССР, борьбой за передел собственности в Российской, уже суверенной, «федерации», кровавым эпизодом которой и была война на территории Чечни. События в Чечне были прежде всего составной частью процесса формирования новых форм собственности в стране, составной частью борьбы складывающихся политико-олигархических группировок за власть, а следовательно, и за собственность, за богатые сырьевые ресурсы страны. Процесс этот совпал с активизировавшимся извечным желанием чеченского народа жить в рамках собственного национального государства. Вот это желание реализовать своё естественное, в документах ООН, в законах СССР того периода, в Декларации о государственном суверенитете самой Российской Федерации закреплённое право на самоопределение народа было использовано силами, рвущимися к власти в Чечне, и стремящимися утвердиться у власти силами в России для реализации своих целей. Независимо от целей и мотивов тех, кто развязал эту войну-бойню, чеченский народ воевал за свою свободу и независимость, за свою честь и достоинство. Не чеченское государство. Государства как такового фактически не было. Его было необходимо построить. После вывода российских войск с территории Чечни в конце 1996 года, что было вызвано вовсе не тем, что российская армия не могла продолжать войну, а сложившимися внутрироссийскими политическими раскладками, чеченские командиры начали делить власть в ещё не существующем государстве. Чеченская же интеллигенция на многочисленных конференциях, на страницах печатных изданий развернула дискуссию о том, какое государство надо построить и какая историческая база для него может быть основой. В исторических исследованиях чеченских, российских, зарубежных авторов уже существовали различные версии, согласно которым чеченский (или проточеченский) народ уже в древности в междуречье Тигра и Евфрата, на Ближнем Востоке, в Закавказье, а в Средневековье – и на территории современной локализации имел различные формы государственных образований. Исследователи – историки данного вопроса отмечают несколько государственных образований в регионе в период, предшествовавший нашествию монголо-татарских войск. Это Алания, Серир, Симсир, в образовании и функционировании которых участвовали вайнахи. Лично автор склонен рассматривать их более как союзы племён, чем как государственные образования. Да и историки не единодушны в этом вопросе. Мнения высказываются различные, порою прямо противоположные. Например, в своей работе «Чеченский тейп: мифы и реалии» автор Леча Ильясов пишет: «Государственный опыт чеченцев не ограничивался тейпово-тукхумной организацией. Чеченцы до нашествия Тимура имели различные государственные образования монархической формы правления. Правовой основой таких организаций были адаты» (журнал «Вестник ЛАМ», №16). В статье «Какое государство строят чеченцы» в газете «Чеченец», №№4—5, автор Альберт Мачигов пишет: «Сказки о глубочайших традициях государственности, присущих вайнахам, – миф». Как видим, мнения разные. Автор же этих строк не считает нужным останавливаться на разборе и анализе этих всяких версий. Тем более что это ему далеко не под силу. По-моему, должно быть очевидным, что все ныне существующие народности в своё время могли быть участниками различных форм общественных и государственных образований, в том числе и в различных частях света, так как все народы были подвержены перемещениям, процессам миграции, ассимиляции. В данной же работе рассматривается вопрос о попытках современных чеченцев образовать национальное государство на современной территории. И история этого процесса имеет своё документальное подтверждение как история отношений с Российским государством и ближайшими соседними народами. Влияние этих отношений на опыты строительства чеченской государственности, на всё ещё находящийся в стадии развития процесс формирования вайнахской нации имеет решающее значение. По исследованиям историков чеченских, российских, грузинских и других народов, современные вайнахи ещё до начала нашей эры местом локализации имели территории по обеим сторонам главного Кавказского хребта и степи Предкавказья. Так называемое Дикое поле, степи между реками Терек, Дон и Волга, где волнами прокатывались орды кочевников – киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, хазары, было также и ареалом расселения и интересов кавказских племён, в том числе и чеченцев. Кстати, слово «сармат» (ц1армат) на чеченском означает неприглядного, неряшливого вида человека. Не исключено, что первое знакомство чеченцев со славянами произошло уже во времена походов древнерусского князя Святослава на союз кочевых и кавказских племён под собирательным наименованием «Хазария». Слово «Хазария» (Хаз аре) на чеченском языке дословно означает «красивая степь». Но документально подтверждённые более тесные отношения кавказских народов, в том числе и чеченцев, с русскими и с русским государством имеют начало со второй половины XVI века. Захватнические устремления царизма того периода на Кавказе и в Поволжье известными историками от политики именовались «активизацией внешней политики». Апологеты «концепции» о якобы добровольном присоединении Чечено-Ингушетии к России восторженно описывают эту «активизацию»: «Залпы русских пушек под стенами Казани возвестили миру, что русский народ активно вступает в полосу борьбы за перспективы развития своего государства. А после того как в 1552 и 1556 годах ликвидировали Казанское и Астраханское ханства, присоединив их к Руси, начался период установления непосредственных и тесных связей с народами Северного Кавказа» (В. Виноградов, «Навеки вместе», стр. 15). Здесь и далее эти и многие другие авторы, исследователи истории российско-кавказских отношений постоянно и намеренно пытаются проводить линию отождествления русского государства и русского народа. Об этом свидетельствуют процитированные выше слова «русский народ активно вступает в полосу борьбы за перспективы развития своего государства». При чём тут русский народ? Как раз русские люди и бежали от русского государства на Кавказ. Нас же в этом абзаце интересует обозначенное время начала знакомства чеченцев и других кавказских народов с российским государством. Ко времени «активизации внешней политики» русского государства на Северном Кавказе там, в междуречье Сунжи и Терека, уже существовали поселения беглых русских людей и переселенцев из состава донских и волжских казаков. В своей работе «Взаимоотношения чеченцев с соседними народами Кавказа в XVI веке» автор Индерби Бызов пишет: «Начиная с древнейших времён на Северном Кавказе не стояло земельного вопроса в современном значении этого слова». Историк и лингвист Якуб Вагапов в книге «Вайнахи и сарматы» тоже отмечает: «Предки наших народов вели весьма подвижный образ жизни, постоянно перемещаясь в одном и том же регионе из одного в другой». Появление русских поселенцев, а вслед за ними и русских военных на Северном Кавказе совпало с периодом возвращения чеченцев на свои территории, покинутые ими в периоды монголо-татарских и тамерлановских нашествий. В периодизации российско-чеченских отношений этот период можно характеризовать как добрососедский. Гребенцы встретили на Тереке и Сунже свободную вольную жизнь, подружились и породнились с местным населением. Как пишет в своей книге «Казаки» Л. Н. Толстой, «предки нынешних гребенцов… бежали из России и поселились за Тереком между чеченцами на Гребне, первом хребте между гор большой Чечни. Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев». Однако всё изменилось, когда за беглыми русскими устремилось Российское государство, которое зачислило их в служивое казачество и начало раздавать им земли, себе не принадлежащие, использовать казаков в целях колонизации территорий ни от кого не зависящих горских обществ. На Терек начали переселять население из внутренних губерний России, которое зачислялось в казачество. Началось строительство военных укреплений, станиц. В 1567 году было устроено военное укрепление Терки на левом берегу Терека. Генерал-майор В. А. Потто в своей книге «Два века Терского казачества» писал: «С 1586 года считается начало существования терского казачьего войска, как сословие служилое, которое подобно другим казачьим войскам составило передовой форпост русского государства». Другие исследователи начало Терского казачьего войска относят к 1577—1578 гг., когда терским воеводой Лукьяном Новосильцевым был возобновлён острог Терки. С начавшимся процессом колонизации края, конечно, смириться чеченцы не могли. Казаки были вытеснены на левый берег Терека, которая на долгие годы стала рекой приграничной, хотя, повторюсь, ареал расселения чеченцев с древнейших времён распространялся далеко на север от Терека и от Дарьяльского ущелья на западе до Каспия на востоке. На Тереке схлестнулись не только два миграционных потока, но и интересы требующего жизненного пространства чеченского населения и интересы российской государственной экспансионистской политики. Экспансионистская политика русского государства требовала свободного прохода в Закавказье, особенно после принятия в 1587 году русского подданства кахетинским царём Александром II. Проходы и через Дарьяльское, и через Аргунское ущелья пролегали по вайнахским территориям. Проходы по Прикаспию контролировались проирански настроенными дагестанскими владельцами. Установление сотрудничества с вольными вайнахскими обществами стало необходимостью. Чеченские общества были в состоянии обеспечить проходы в Закавказье. В 1588 году в сопровождении отряда во главе с Ших-мурзой Окоцким (Аккинским) первое московское посольство было сопровождено в Грузию. В том же году в Москву прибыло первое чеченское посольство, а сам Ших-мурза был принят в российское подданство с установлением жалованья. Наверное, этот самый факт послужил поводом к тому, что в 2008 году в Чечне различными мероприятиями отметили 420-летие установления дружественных отношений с Россией. Сам эпизод поступления одного члена одного из многочисленных чеченских обществ на службу российскому государю, конечно, не может рассматриваться как определяющий характер отношений между чеченцами и Российским государством. Но период этот характеризуется мирными, союзническими, взаимовыгодными отношениями. Известный историк, исследователь истории российско-чеченских отношений Я. Ахмадов пишет: «В конкретных условиях XVI века отношения чеченских князей и союзов аулов (землиц) с русскими царями носили объективно „союзнический“ характер». Однако на Тереке схлестнулись интересы не только российской власти и горских племён. Массовое возвращение на равнину чеченцев, которые образовали целые слободы у укрепления Терки, в городке Кизляр, компактные поселения в Эндери, свои общины в притеречных и прикаспийских степях затрагивало интересы кумыкских, дагестанских, кабардинских владельцев, которые в своих стремлениях остановить чеченскую миграцию, а также с целью брать с них дань, стали апеллировать к российским военачальникам и воеводам, принимать российское подданство и за регулярное жалованье и поддержку их земельных и феодальных интересов становились проводниками колониальной политики царизма. Активная деятельность Ших-мурзы, который тоже принял российское подданство и поступил на службу, немало встревожила этих владельцев. В своей челобитной русскому царю Ивану IV, отправленной с чеченской делегацией, Ших-мурза, кроме принятия его на службу, просил и прислать войско для усмирения непокорного населения. В своей статье «Взаимоотношения чеченцев с соседними народами Кавказа в XVI веке» («Объединённая газета», №21, 2005 год) автор Индерби Бызов пишет: «Ших-мурза, оказывающий услуги русскому царю, оказывается в неприязни у чеченцев и аварцев». Так что ясно, что речь здесь идёт о вступлении в подданство, а точнее на службу, отдельного, хотя и влиятельного лица, но никак не какого-то чеченского общества, а тем более народа, а какая-то часть населения была им недовольна. Недовольными могли быть и указанные выше владельцы. В параллельной челобитной терских атаманов пишется: «Ших-мурзе от шевкальских и горских людей теснота великая, что они преследуют его по всей дороге и хотят его убить, так что прожить ему в Ококах невозможно и приходится ехать в Астрахань» (В. А. Потто, «Два века терского казачества»). В 1596 году Ших-мурза был убит кумыкским князем Ахмат-ханом. Так как у чеченцев князей и ханов не было, русские воеводы с целью создания в их среде сословия владельцев, с которыми можно было бы договариваться, стали ставить над ними князей из числа кабардинских, кумыкских, аварских владельцев, перешедших на их сторону. В 1614 году по грамоте царя Михаила Фёдоровича князем над чеченцами-ауховцами и кабардинцами Окоцкой и Черкасской слобод Терского городка был утверждён Сунчалей Черкасский. В начале XVIII века князьями в сёлах Большой Чечень, Атаги, Шали, Герменчук, Брагуны утверждаются кумыкские, кабардинские, аварские владельцы – Айдемировы, Черкасские, Казбулатовы, Турловы и другие. Чеченцы до поры мирятся с этим явлением. Мирились, пока эти князья исправно выполняли организационно-управленческие функции, которых только от них и ждали. Имелись случаи, когда некоторые общества даже приглашали на княжение представителей знати других народов для осуществления этих организационно-управленческих функций. Делалось это с целью недопущения возвышения в своей демократической среде отдельных тейпов или личностей. Так был, например, в 1748 году приглашён на княжение в Герменчук представитель кабардинских князей Черкасских Девлет-Гирей. Но как только эти «князья» переступали черту и начинали мнить себя хозяевами земли и вольных общинников, их изгоняли. А иногда, при оказании сопротивления, и убивали. Так, в 1773 году был убит бежавший из Герменчука на Терек князь Девлет-Гирей. Историк Ш. Б. Ахмадов в своей работе «К вопросу о классовой борьбе в Чечне в XVIII веке» пишет: «Ни в одном из уголков Северного Кавказа феодалы не чувствовали такой неуверенности своего положения, боязни перед подвластными крестьянами, как в Чечне. В переписке с царскими властями князья и владельцы (обычно инородцы) постоянно подчёркивали своё бессилие удержать в повинности горцев и просили помощи в борьбе с восставшими крестьянами». И такая «помощь» всегда оказывалась. Все антифеодальные восстания чеченцев против кабардинских, кумыкских, аварских владельцев, желавших установить власть над чеченцами, всегда подавлялись силой русской армии и русского казачества. Так было в 1747, 1757—1758, 1774, 1783 гг. С этого года, когда чеченцы поняли, что никакие договорённости и присяги с русскими не действуют, их антифеодальные выступления приобрели характер антиколониальной войны, войны против русских колонизаторов, ярким примером которой стала антиколониальная война горцев Северного Кавказа под руководством чеченского предводителя шейха Мансура (Ушурмы) в период с 1785 по 1791 гг. Хотя война под предводительством шейха Мансура и велась под религиозными лозунгами, по своей сути она являлась антиколониальной. Все походы русских войск, в составе которых часто бывали подразделения калмыков, иногда – аварцев, кабардинцев, кумыков и всегда – казаков, сопровождались не просто истреблением аулов, людей, уничтожением посевов зерна, угоном скота, но и заключением различных договоров, принесением присяги оставшимися в живых и взятием заложников. Практика зачисток и договоров, использованная российскими войсками в войне 1994—2004 гг., имеет свои вековые истоки в те ещё года. В то время в результате многочисленных военных столкновений и длительных переговоров представителями отдельных чеченских аулов – старейшинами, баьччами, князьями – оформлялись с царской администрацией различные документы, которые самими горцами рассматривались как договоры о ненападении и которые современные российские и некоторые чеченские историки и политики пытаются представить как присяги на принятие подданства.