Читать книгу Кофе-брейк с Его Величеством - Зорий Файн - Страница 9

Кто такие караванеры? Это особый народец, легкий на подъем, почти кочевники. Подобно улиткам, они тащат за собой прицепы-вагоны. В которых царит тепло семейного очага. Более продвинутые ездят на кемперах. Это цельные дома-машины с кроватями, плитами, холодильниками и всем-всем прочим. В Украине периодически устраиваются слеты таких непосед. И тогда ты вживую знакомишься с теми, кого еще вчера на форумах знал только по никам в компьютере: Деффик – это Женя, Хоббит – это Олежка…

Один из самых незабываемых таких слетов прошел в Киеве. О нем есть что рассказать.

Многие путешественники с теплотой вспоминают, как попадая на средневековые узкие улочки, они с удовольствием бродят по ним, открывая для себя причудливые закоулки и тупики.

По такой же улочке из караванов я возвращался все три вечера нашего слета домой к себе на окраину кемпинга. Улочка была весьма извилистая, а над каждой входной дверью горел фонарик. Кое-где из полуприкрытых термоштор пробивался мягкий свет, выплескивая наружу домашний уют и спокойствие. Бывало, вдруг из-за какого-то каравана выскочат дети – и тут же умчатся в ночь, играя в свои детские игры. Мой домик с центральной площади не был виден. Зато за ним простирался чудесный сад, и парадные окна моего каравана выходили именно на него. Идти приходилось аккуратно – хоть и не льет на голову дерьмо, как в средние века, когда через отверстия в стене испражнения шлепались в сточную канаву тротуара. Но все-таки подкатные (на колесиках) баки для сточной воды стоят не у каждого домика, а значит, ненароком можно вступить и в мыльную лужу.

Поеживаясь от промозглой осенней погоды, я поднялся к себе по ступенькам и первым делом на полную мощность зажег Труму, специальный камин в караване. Огонек весело подмигнул, и с привычным гулом в трубе заработала вытяжка. Я присел на корточки у камина, потирая руки. Затем разулся и с удовольствием прошелся босиком по теплому полу в сторону кухни. Маленький караванерский чайник вскипает мгновенно, свистом требуя к себе внимания и обдавая паром стеклянную страховочную панель газовой плиты. А я еще даже не успел принять душ. От камина по всему домику расходятся каналы с горячим воздухом системы Трумавент. Открыв одну из заслонок в ванной комнате, чтобы нагнать туда теплый воздух, начал вывешивать огромный экран для вечернего кинотеатра.

В этот момент в караване напротив открылась дверь. На порог своего домика вышел Деффик. Деффик – это ник, которым пользуется на форуме председатель нашего клуба – Женя.

– Загляни ко мне, я собираюсь варить кофе, – позвал я его.

Я достал чугунную ручную мельницу и перемолол две добрые пригоршни особого сорта кофейных зерен, которые я привез из Китая и варю в исключительных случаях.

Попивая тягучий напиток из маленьких чашечек, со сливками и бисквитами, мы обменялись флешками – я дал Жене свои фотографии, чтоб он выложил их на форуме, а он раздобыл мне чудесный веселый французский фильмец о караванинге, который я и собирался посмотреть на ночь.

Собирался да передумал. На главной площади кемпинга зазвучала живая музыка. А ко мне заглянули мои друзья – Летчик и его жена Мила. «Летчиком» Сергея прозвали еще в армии – он мог из Белоруссии ночью мотнуться в Киев к любимой и обратно. Сейчас у них за плечами двадцать пять лет семейной жизни. Когда Сережа злится, он вспоминает, что за семьсот двадцать дней, проведенных в армии, отправил любимой восемьсот пятьдесят четыре письма, а она в ответ – примерно на сотню меньше. Мила только улыбается: «Скажи спасибо, что вообще дождалась!»

Летчик мне в подарок из-за тысячи верст привез книжку с картинками о Тарханкуте, крымском полуострове, где они с Милой проводят все свои отпуска. Они зовут меня с собой туда уже год. Только посмотрев книгу, я понял, сколько всего прекрасного я еще в жизни не видел.

На главной площади городка второй вечер подряд и до глубокой ночи посиневшими от холода пальцами играли музыканты. Два двухкиловаттных тепловентилятора, в простонародье – «жужика», грели воздух вокруг сцены, оставляя порой отдельные улицы лагеря без электричества. Когда в таких случаях говорят «без света», то я вспоминаю одну умную старушку – она всегда поправляла: «Свет с нами есть всегда, а вот электричество – отключили».

В первый вечер звучала музыка кантри, во второй – мелодии латинос. Клавишник меня очаровал. Я стоял и внимательно слушал его выступление в тени за одной из опорных павильонных колонн – благо, кто-то неумело повесил софиты так, что они освещали не артистов, а пространство перед сценой. В конце выступления я подошел и пожал ему руку. Ему было приятно, что его мастерство не осталось незамеченным.

Тут же всех награждали грамотами и дипломами. Заодно грамота перепала и мне, как сказано в ее содержании: «За волю к победе и яркую жизненную позицию» – в память о прошлом слете в Одессе, когда у меня на полном ходу на скоростной трассе от прицепа отлетело колесо…

Весь следующий дождливый день меня развлекал Дима – родная душа, выпускник Гнесинского училища по сольному пению. Его проникновенный голос под гитарный аккомпанемент брал за живое. А сильная школа сказывалась на грамотно законченных фразах и динамических оборотах. Мы просидели до вечера в его просторном двухосном дворце на колесах, который Дима в свое время получил в обмен на яхту и, забросив капитанское удостоверение, колесил теперь по дорогам от родного Херсона до Питера. Вечером мы попросили его продолжить выступление в шатре перед караваном Хоббита. Дима пел проникновенно, а я периодически рявкал на братию, чтоб не разговаривали под музыку – артиста ведь обидеть легко. Зрители стали молча передавать по кругу бутылку водки, беззвучно заполняя мензурки. Хотелось увековечить импровизированный концерт, поэтому маленькую видеокамеру я примостил вместо штатива прямо на крышку огромного котла. Как выяснилось впоследствии, в котле томился тушеный в сметане заяц, и все гости вынуждены были ждать окончания выступления, чтоб я позволил им до этого зайца добраться.

Во время обзорной экскурсии по Киеву я потерялся. У самого подножия Андреевской церкви. Я лишь перешел на мгновенье улицу, чтоб купить магнитик. Когда ровно через минуту я оглянулся, товарищей не было. Я поднял глаза к небу – там, наверху лестницы, у самого входа в храм стояла какая-то группа, и как убедительно заявил пробегающий мимо Вжик (имени не помню), группа, вроде, наша. Почти уверовав в скорое вознесение товарищей, я полетел наверх. Но это оказалась группа не моя – это была вторая рота караванеров, дальше пришлось ехать с ними. Чуда не случилось: мои, как выяснилось позже, просто свернули в переулок.

Субботнее утро выдалось морозным. Ночью датчики показывали плюс четыре, а утром на листве лежал иней. Удивили россияне. Удивили дважды. Сначала тем, что они не поленились после вечернего концерта встать в восемь утра, нарубить щепок и растопить огромный двухведерный медный самовар, как и полагается, сапогом поддерживая в нем жар. Дружной отдельной группкой они попивали обжигающий чай из походных кружек. Надо сказать, что вода в таком самоваре вскипает по-особенному, вдоль всей высоты нагревательного столба, и вкус у такого чая совершенно отличается от домашнего. Я прошел мимо них трижды. На четвертый раз предложил сфотографироваться на память. Их кольцо на мгновенье разомкнулось в улыбающийся фронт и так же молча сомкнулось после щелчка. Чая я так и не попробовал.

А вот украинцы меня не отпускали ни на минуту – кормили и поили как на убой. То жена Василия зовет на деруны, то Олег-Хоббит и насельники кемперов – на зайца, в другой компании жарился лосось на гриле, в следующей – домашние колбаски… Валя из Винницы вообще приготовила огромную миску селедки под шубой, и всюду шашлык, шашлык…

Две пожилые пары поляков тест на водку не прошли. В три часа ночи последнего дня осады они капитулировали, и наши судорожно искали нашатырный спирт, как говорится, что украинцу хорошо, то остальным…

Люблю я свой караван. Он напоминает мне о том, что все не вечно, все движется, а с другой стороны, ты можешь создать свой маленький мир даже посреди пустыни. Вот и подался я как-то колесить по неизведанным просторам родной Винницкой области.

с. Козинцы, Винницкая область

Расстояние от Чечельника до Крыжополя навигатор показал всего в 56 км. Наивный, я полз глухой ночью с тяжелым караваном за плечами джипа по выбоинам времен освоения асфальта. Накануне, Виталий Белоножко, знаменитый певец, жаловался со сцены, что с такими же муками он добирался и до самого Чечельника, а проклятый навигатор все время уводил его машину в поля. Поселок Чечельник оказался весьма уютным чистеньким городком, затерянном на юге области. В соседней Бершади живут мои родственники, у них я гостил в далеком детстве, но до Чечельника вообще добрался впервые.

Мы отрабатывали предвыборный концерт лучшим составом. Сцена была смонтирована с ночи, мой караван играл роль комнаты отдыха и переговоров: все-таки готовый чай или душ прямо за сценой приятно удивили звезд. За сценой ко мне подошел Олег Семко, известный винницкий телеведущий и сказал:

– Когда ты публикуешь свои новые снимки, я понимаю, что я так мир не вижу. Но понимаю это уже задним числом.

От таких слов, захотелось что-то приятное сделать в ответ. Я полез на сцену во время его конферанса, чтобы сделать пару портретов в работе. Я был поражен его львиной энергетике – перед ним на темнеющем стадионе под проливным дождем рукоплескал народ, по оценкам Саши Добровольского, заслуженного артиста республики, скромно бегающего по стадиону в шортах простого аниматора, тысяч восемь человек. Олег «держал» толпу в кулаке, и по его команде все как один хлопали, скандировали, визжали. Такая черта – «держать зал» – присуща в основном артистам, великим артистам. В плоскости конферанса таких могу пересчитать по пальцам.

Я сделал десятка три портретов, но, как мне показалось, характер ведущего так и не уловил до конца (один из них уже несколько лет стоит в качестве его основной аватарки на фейсбуке). Зато финальная сцена мероприятия меня просто сразила наповал. После всех прощальных песен со всеми артистами и детьми на сцене Виталий Белоножко вдруг a capello запел «Многая лета». Очевидно, в адрес кандидата. Но – браво артисту! Не за фонограммы он получает свои гонорары – пусть слышат все. Над стадионом повисла тишина, а над поселком разливался лишь низкий бархатный голос. Вдруг снизу, фундаментом, на грани профундо – чисто и стройно зазвучал второй бас. Откуда он взялся?! Включение звукооператором фонограммы? Исключено.

Я ринулся к рампе. Оказалось, на втором плане с микрофоном в руках скромно стоит Олежка и поет, я бы сказал, «держит строй» наравне с Народным артистом! У меня отнялся дар речи… Хотя собственно, чему удивляться? Его покойные родители были весьма выдающимися людьми. Ангелина Сергеевна – заведующая фортепианным циклом, гроза пианистов, ее отточенная мелкая техника – Лист и Шопен – ученикам как семечки для упражнений. После прослушивания у нее, лет в тринадцать, я понял, куда мне, цыпленку, на ее цикл с Вебером и Рахманиновым, благо был еще цикл Нины Павловны Шпетной, где романтикам давали снисхождения и концерт Грига.

С Романом Ивановичем Семко я пересекался только на концертах и в коридорах во время учебы. Этот вдумчивый глубокий виолончелист с детства ассоциировался у меня с Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем. А моя супруга осталась благодарной ему на всю жизнь за уроки камерного ансамбля – именно он научил ее тому, что у пианиста не всегда в жизни солирующая партия, и умение оставаться в тени ведущего инструмента – особый пилотаж плюс необходимое по жизни качество.

Неожиданным поворотом в концерте стало появление внука Белоножко – Виталика. Они пели с дедом дуэтом: «Ты – Виталик, я – Виталик, оба мы Виталики», про интернет и разные вкусы поколений. Но хитом был, в подражание Армстронгу, известный спиричуэлс «Let’sMyPeopleGo», где внук пел первую половину фразы, а дед подхватывал вторую.

Крыжополь. Разбуженный ночью по звонку сверху охранник пансионата припарковал меня прямо на берегу озера. Утро в «Зеленой Дуброве» выдалось солнечным. Связи нет. Даже не верится, что смогу поработать!

Полуторасуточный тайм-брейк без людей, интернета и практически без телефона оказался невероятно живительным для мозгов. Чтобы сделать звонок, я поднимался на пригорок, включал громкую связь и, держа телефон над головой на вытянутой руке, пытался что-то орать на всю округу. Мне это напомнило 2008-й год, когда позвонили из отдела наград при губернаторе и попросили срочно выслать трудовую биографию. В этот момент мы с другом застряли в Карпатах. Шли дожди, заливало целые области, дороги были размыты… Тогда, чтобы отправить-таки свою биографию, мне приходилось несколько раз подкидывать смартфон в воздух.

Непроходимый лес и страшноватое озеро – я трижды совершал попытку в него войти, но чудовищный вид зеленоватой жижи, держащей на плаву кусочки древесины, возвращал мне здравый смысл просто принять душ у себя в караване, тем более что я смастерил их два – зимний и летний варианты.

С утречка после второй ночи я надраил караван, как юнга палубу. Оказалось, не зря. Ирине Билык, знаменитой певице, народной артистке Украины, не нашлось места в провинциальной гостинице. Не знаю, по какой причине – то ли номеров не было, то ли гостиниц нужного уровня не было, только, когда я припарковался за сценой на раскаленном асфальте, мне сообщили, что мой домик станет на время для нее приютом. Это значит, мясо, припрятанное в морозильнике, сегодня так и не удастся пожарить.

Сцену для нее собирали долго и нудно. Вместо пяти утра фура пришла в семь, объясняя это тем, что в такой Крыжополь они вообще еле добрались. Я бы выставил неустойку, но Леша Некрасов как организатор весь гнев заказчиков погасил в себе. Я слегка переживал – все-таки мой вагончик хоть и в люкс-фарше, однако выдержан в стилистике конца 1980—начала 1990-х, даже занавески на окнах аутентичные. Но главное, он ведь «заточен» под «заслуженных», а вот как себя в нем почувствует «народная», я не знал. И в который раз я не ошибся – звезды первой величины от того и звезды, что могут порадоваться малому и найти несколько слов для комплимента в обыденном.

Мой караван действительно уютный. Главным критерием, когда я его покупал, было то, что зашел в него – и уже не хочется выходить. Это потом я выяснил, что переплатил, и что он почти рассыпался. Но я не пожалел ни сил, ни денег – полгода его приводили в чувство в лучшей мастерской страны, в Днепропетровске, так что в настоящий момент мне не было за него стыдно.

На фразу «в такой Крыжополь» я бы обиделся. Во-первых, за последние лет пять-семь городок не узнать: появились красивые, даже гламурные, дома, фонтан, пешеходная зона. Только на пятачке возле сцены я насчитал две библиотеки и детскую музыкальную школу. А какие красивые девчата! Смуглые, глазки-искорки, зубки-жемчужинки. Набираю номер старшего оператора областного телевидения Андрюши Кравченко:

– Привет! Я у тебя в Крыжополе!

– Да я-то из Немирова, а из Крыжополя – моя жена, – не без гордости прозвучало в ответ.

Что ж… Охотно верю…

Люблю быть аккредитованным фотографом на концерте – везде открыт доступ. К тому же я не поленился, привез с собой весь чемодан оптики: от 17 до 350 мм.

Ну, естественно, оторвался по полной… Какие типажи! Какие колоритные люди, взрослые, дети. Они-то меня со сцены не видят, пока я с моноподом выслеживаю их живую реакцию на артиста.

От зрителей я оставался сокрытым. Только вот сама Ирина Билык вывела меня из тени за руку прямо на авансцену, глупо я себя почувствовал: танцевать не умею, припевать – тоже. Зато устроил небольшой сценический фотосет, покружился с ней, хлопнули друг с другом в ладоши, и со сцены я испарился. Кажется, слова песни в этот момент были о том, что оставивший мужчина должен героиню хорошенько запомнить.

Билык как актриса мне нравится. Ее песни вне времени, они понятны и мне, и двадцатилетней девчушке, и пожилым людям – я видел одинаковый интерес на их лицах.

Они вроде бы простые – о вечных ценностях, но насколько они не банальны, настолько велик сам артист, сумевший не скатиться до обыденности и однодневности, сумевший стать красивым настоящим лицом эпохи.

Какой-то дедушка-ремесленник подарил ей поделку со словами: «Не нужна нам Мадонна, наш секс-символ – Ирина Билык».

В толпе, посреди моря голов, на постаменте со штативом возвышалась Таня, видеограф из соседней студии:

– Знаешь, – говорю, – ты со сцены так классно смотришься на своем подиуме, я думал, что буду тебя дразнить этими фотками, но теперь ответь на главный вопрос: ты меня на сцене во время танца сняла? Все-таки такая память останется!

Наутро, стадион в Ямполе заводил рок-музыкант Кузьма и его группа «Скрябин». На сцену он вышел в чем приехал – в шортах и домашних тапочках. Впрочем, плюс 36 по Цельсию – в этом регионе, спрятанном за холмами, всегда свой особый микроклимат. Съезжаешь с холма, уже и город виден, извилистый Днестр как на ладони, и домики молдавских Косоуц белеют по ту сторону.

– Могу сбросить вам сценическую съемку, я все равно отсниму вас подробно, – предложил Кузьме.

– Ні, дякую. Після того, як в мене накривсявінт, я спочаткусумував, а теперпринципово не збираюніякихфотографій. Ще раз дякую!

С первых нот он взял стадион в оборот и держал зрителя умело, разогревая его, называя себя «патлатой мавпой» («лохматой обезьяной»), до тех пор, пока его, стадион, не погасила Анжелика Рудницкая милыми добрыми песнями о главном, но увы, ее энергетика совершенно не для такой сцены и не для такой публики – она более камерна, уютна. Видя, что люди расходятся, она несколько раз сказала, что напишет об этом негативно на своей страничке в Фейсбуке. Она ни словом благодарности не обмолвилась о пригласившей ее кандидатке в депутаты. Зато Кузьма вывел кандидатку за руку на сцену, назвав ее «классной чувихой», отчего той потребовалось некоторое время прийти в себя и достойно ответить. Кандидатка честно призналась, что мало что смыслит в его шумной громкой музыке, но сообщила, что ее ребенок сказал: «Мама, ты не продвинутая». А еще поблагодарила Кузьму за то, что все двадцать с лишним лет на сцене он культивирует и пропагандирует украинскую культуру на украинском языке.

Я бы сюда поставил рядом еще и Олега Скрипку. Будучи носителем русскоязычной культуры, я понимаю, насколько важны эти слова – не просто выраженная самобытность, но и информационная составляющая живого, наполненного смыслом и вдохновляющего на творчество, языка.

Рудницкая переоделась в моем вагончике, но только один раз – в концертном ярко-красном платье она прямо со сцены села в свой серебристый «Ягуар» и укатила.

Кстати, об автомобилях. Безусловно, артисты должны передвигаться роскошными автомобилями – и гонорары позволяют, и удобства должны быть, когда приходится мотаться на дальние расстояния, на тот же край света Ямполь. Но когда при этом, как у одной из артисток, и в легковом «Мерседесе» под решеткой и в «Мерседесе-Спринтере», автобусе для шоу-балета, прямо на торпеде прикреплены синий и красный проблесковые маячки – спецсимволы спецслужб, я считаю такое не допустимым. В соседней России общественность борется с высокопоставленными (!) чиновниками, пользующимися маячками, тем, что крепят на крыши своих автомобилей синие детские ведерца. А у нас – скорая не доберется, если каждая звезда будет подмигивать на дороге подобным способом.

Выступала Рудницкая хорошо, энергично, открыто, красивую программу она и коллектив отработали честно, и балет у нее прекрасный, все организовано и слажено. Пространство для переодевания девушек из подтанцовки устроили так: бусикРудницкой уперли носом в мой караван, третью сторону равнобедренного треугольника закрыли тентом. Особо впечатлил приехавший с Рудницкой низкорослый накаченный паренек, носившийся повсюду с умным видом и постоянно сплевывающий на траву, перед самым выходом он вдруг преобразился, нарядившись в изящный костюмчик, выскочил на сцену и заорал, что выступит сейчас звезда, отмеченная самой Аллой Борисовной Пугачевой. После этого костюмчик был снят, и второй выход паренька был только в финале: внизу перед сценой с огромной хлопушкой, чтобы осыпать конфетти всю вставшую в фотопозу творческую группу. Я про себя отметил, что неплохо бы держать такого спецмальчика – уж очень он придавал антуражу всему коллективу. Личный визажист звезды фотографии у меня попросила сама, чем я охотно и поделился.

В заключение, об автомобилях с отметинами Аллы Борисовны: когда на дорогах страны появляется огромная пятиосная концертная фура с гигантской надписью на обоих бортах «Алла» – проблесковых маячков на ней нигде и в помине нет…