Читать книгу Дом пересталых - Зосима Тилль - Страница 11

– Роза Марковна, мне рекомендовали вас, как опытного психотерапевта…

– И что нас беспокоит?

– Осень, хандра, не с кем выпить хересу, поговорить и уснуть в позе «ложек»…

– Зовите меня просто Роза. Я за штопором.

– Знаете, мне о вас много гадостей наговорили…

– Перечисляйте.

– Зачем? Хотите оправдаться?

– Нет, хочу дорассказать то, что они упустили. Меня с утра соседка по лестнице поймала: «Розочка, ты куда-то собралась?» «На рынок» «Так ты ж только вчера оттуда с полными баулами возвращалась!» «А поругаться!?» И означает ли это по-вашему, что Роза Марковна – склочная, скандальная особа? Нет! Роза Марковна – женщина, не нашедшая достойного применения таланту политического лидера.

Так называемые недостатки – миф. То, что мы называем этим словом, – это качества, используемые не по назначению. Им недостаёт грамотного и уместного применения, и поэтому обладатели этих свойств принимаются доставать окружающих. Ну, а что им, беднягам, делать?

Дайте развернуться их талантам – и вы их не узнаете: зануда может оказаться выдающимся экспертом, склочная соседка – незаменимым управдомом, склонная к сценам супруга – звездой телешоу, бабник – руководителем женского кризисного центра, нытик… ну, если задаться целью, то можно найти применение и нытику – никому, случайно, не требуется подавить избыток чувства юмора? Нет? Тогда познакомьте с ним своих недоброжелателей – может, он их зае… сорри: переключит на себя их активность.

Ну, а если вы неуёмный и безбашенный перфекционист-экстремал – найдите себе Женщину Для Героя! С таким тренажёром вы точно не заскучаете. Благодаря неконтролируемой жажде приключений она постоянно продуцирует ситуации, разруливать которые – настоящий квест на выживание. Даже не пытайтесь угадать, что происходит у неё в голове, потому что как только вам покажется, что вы контролируете ситуацию, она устроит дома ремонт, а сама посреди этого безумия засядет писать книгу. По ночам, среди баррикад из мебели, покрытых строительной пылью. Но, как будто этого мало, однажды утром вздохнёт: «Достало всё!» – и по дороге с работы залипнет перед витриной ювелирного магазина, чтобы спустя полчаса медитации купить на последние деньги это удивительное колье с перламутром. И вам придётся оплачивать ремонт, а вы только что потратились на бешеную страховку автомобиля! Вечером она смиренно выдержит громы и молнии вашего законного гнева: «Что бы ты делала, если бы не я?!» – только улыбнётся: но ты же есть!

Непонятно, на что она живёт. Непонятно, когда. Она постоянно занята, но львиная доля её трудов не оплачивается вовсе, а остальная – весьма скромно. Приспосабливается? – Ничуть! Наоборот: она приспосабливает этот мир к своему представлению о нём!

И вы не в силах долго на неё сердиться. Потому что знаете: именно она будет тем последним человеком, который останется на вашей стороне, чтобы подносить вам патроны…

– Роза Марковна, а что вы думаете о…

– Я об этом не думаю.

– Почему?

– А когда?

– Но как же…

– Никак.

– То есть…

– То есть вообще. Правда. Не кокетничаю. Хотите спросить что-то типа: «Ох, Роза Марковна, я вас умоляю! Нашлось же у вас время со мной об этом поговорить?» Чтобы не терять времени даром, сразу же задам встречный вопрос: если у вас есть всего двадцать свободных минут в сутки, не считая сна, чем вы займётесь? Я, конечно, могу-таки ошибаться, но, с поправкой на процент возможных отклонений, скорее всего тем, что, несомненно, доставляет вам наибольшее удовольствие. Чтением. Сексом. Едой. Беседой с котом-собакой-попугаем. Нужное подчеркнуть) Просмотром матча регулярного чемпионата под пиво с чипсами, и так далее…

– Всего двадцать минут?

– Ну, насчёт тайминга я, пожалуй, всё же слегка сгустила краски. Здесь, судя по вашему внешнему виду, может быть, где-то час. Как раз ровно столько, сколько длится мой сеанс. Но для вас это всё равно будет час, украденный у других занятий. Так что – сейчас говорю я. Говорю столько, сколько обычно успеваю за час. Это потом будут осень, хандра, херес и «ложки», а пока… Так вот. Когда на всё про всё у тебя не больше часа, ты, подобно Сократу, вдруг с удивлением обнаруживаешь, как много в мире вещей, которые тебе не нужны.

Не нужно изображать из себя что-то, чем ты не являешься. Тебя хватает только на самое необходимое, и в каждом персональном случае это будет что-то своё. Поэтому сразу видно, что составляет для тебя насущную необходимость: накраситься или нае… гм… плотно поесть.

– Накраситься? Гм… Мне кажется, вы меня за кого-то не за того принимаете…

– Ха! Гмкать он мне тут будет! Все вы сегодняшние мужики – метросексуалы, в смысле сексуалить только в метро и можете. На большее вас не хватает. Ну, не накраситься, побриться. Сорок пять минут осталось! Херес греется, «ложки» опять же…

– Какие «ложки»?

– Это не важно. Пока. Сорок три минуты! Так вот, из этого, как следствие из причины, вытекает ещё целый ряд открытий. Причинно-следственная связь, эффект «коз». Отсутствие времени на понты и рефлексию ведёт к существенной экономии в бюджете. Вместо платного психолога – бесплатная жилетка друга, подруги или любовницы, причём не реально, а по телефону в мессенджере. Но и это необязательно, когда вполне можно обойтись и нелицеприятным обменом мнениями со своей второй половиной. Ничто не освежает отношения так, как хороший скандал, во время которого вы узнаёте друг о друге много нового.

– Да уж…

– А я смотрю, вы тоже, когда едете с женой в авто пассажиром, работаете подставкой под её бардачницу.

– Бардачницу?

– Ну, дамскую сумочку. Не важно. Тридцать семь минут, тик-так! Вместо фитнеса и обеда – пробежка по делам, так как все учреждения работают в одном режиме, и только обеденный перерыв обладает некоторой эластичностью. Вместо дорогих брендов – масс-маркет: быстро, дёшево и универсально.

– Вы мне ещё о репликах и фейках расскажите. Их, как рубашки с коротким рукавом, могут позволить себе только богатые и успешные.

– Вы про то, что рубашки с коротким рукавом могут носить только владельцы фабрик по пошиву этих самых рубашек с коротким рукавом?

– Я про то, что масс-маркет, включая фейки и реплики, могут позволить себе только те, кого в ношении этих самых фейков и реплик заподозрить априори нельзя.

– Вот снова вы меня с толку сбиваете! Тридцать минут осталось. Двадцать девять, как вас там зовут! На чём я остановилась?

– На масс-маркете…

– Ах да, «быстро, дёшево и универсально». Так вот, тебя оставляют в покое любители долгих телефонных разговоров и всевозможные активисты – ввиду полной бесперспективности любых попыток вовлечь тебя в деятельность, не связанную с твоими прямыми служебными обязанностями. Ты перестаёшь попадать на дни рождения, ограничиваясь сообщением или звонком, что также существенно экономит твои время и деньги. И однажды наступает момент, когда вдруг оказывается, тех денег, которые твоё начальство, издевательски хихикая или стыдливо краснея, называет твоей зарплатой, – что этих грошей тебе вполне хватает. По крайней мере, на тот образ жизни, который ты на бегу ведёшь.

– Но ведь помимо работодателей существуют и зарплатодатели…

– А какая между ними суть разница, когда мы живём в одноразовой реальности? Двадцать минут остаётся! Двадцать! Мы позволили убедить себя в необходимости с определённой и всё убывающей периодичностью менять не только гардероб, но и такие недешёвые вещи, как бытовая техника и даже автомобили.

– Вы хотите рассказать мне про…

– Нет-нет, не хочу и не буду. Восемнадцать минут – это всё, уже мораль! Делаю поправку на клиповое сознание и опрокидываю классическую композицию – моралью не заканчиваю, с неё начинаю: мы живём в одноразовой реальности. Вы, кстати в соцсетях сидите?

– А как же?! Где же я тогда нашёл ваше объявление о приёме?

– Ах, ну да… Раз вы читаете соцсети, значит вы должны по идее знать, что такое культурный код. А слово есть его культурная единица. И поскольку слово – самый неподкупный свидетель, то лучшее подтверждение нашей одноразовости – такой феномен, как «боян». Люди столетиями пересказывали друг другу одни и те же пословицы, приводили широко известные цитаты, которые потому и стали широко известными, что распространялись в пересказе, но до такого докатились только в наши дни.

– Но цитировать не возбраняется и сегодня…

– Цитировать не возбраняется. Но если какая цитата, не приведи Господь, просочилась в соцсети и разлетелась – всё! Любое повторное её использование является актом неслыханной компрометации для того, кому не повезло выложить её первым. Это, скажу я вам, похуже, чем плагиат! На несчастного, конечно же, не заводят уголовного дела, но зато на него обрушивается вся тяжесть общественного презрения. Где ты сидел, таракан? Эту конфетку мы съели за тебя ещё месяц назад! С тех пор она успела перевариться и превратиться в… Ну, сами знаете во что.

– В десять минут?

– Уже в восемь! И вот теперь к сути. Вопрос: что могло случиться с фразой – будь то анекдот или удачно выраженная мысль – если её увидят сто, тысяча, сто тысяч человек? На них, увидевших, она, может быть, и повлияла, хотя не факт. Но с ней-то что?! Ведь ничего же не случилось за столетия с фольклором, со сказками и былинами, с пословицами и поговорками, с песнями и частушками? Они, как хорошее вино, только нарастили градус.

– Не все, кто стоят на коленях, верят в Бога. Некоторые в такой позе служат Золотому Тельцу. Даже хорошее вино со временем превращается в уксус. Чтобы быть коньяком надо родиться коньяком, не даром многие мужчины пятидесятилетней женщине предпочитают пятидесятилетний коньяк. Роза Марковна, а вы точно психотерапевт?

– Если хотите, можете называть меня специалистом по связям с реальностью. И, заметьте, до сих пор я работала без брака. Семейный кодекс я чту, лелею, соблюдаю. Я не живу в Сети «двадцать четыре на семь». Многое пропускаю. И некоторые «бояны» вижу впервые только, когда, по мнению сетевых сидельцев, они должны уже были обрасти бородой до колена. Скажу больше: хорошие анекдоты не становятся хуже оттого, что они старые. Как и хороший фильм, который знаешь наизусть, но каждый раз смотришь с не меньшим наслаждением.

– Понимаю, понимаю, к чему вы клоните. Следующим пунктом вашего списка должна стать «хорошая женщина» с пиком сексуальности в тридцать-тридцать пять, против мужчины с соответствующим пуком в восемь утра. Так нафига козе, как вы выражаетесь, «боян», раз она и так весёлая?

– Вопрос «нафига козе боян», позвольте решать самой козе! Она, может, потому и весёлая, что в этом одноразовом мире не утратила способности ценить хоть что-то непреходящее. Ффух, всё, ваше время вышло.

– Но, Роза Марковна! Позвольте мне напоследок хотя бы поинтересоваться, а что, по-вашему, в нашем мире до сих пор осталось что-то по-настоящему непреходящее?

– А как же?! Осень, хандра, не с кем выпить хересу, поговорить и уснуть в позе «ложек» … Оплатите в кассу по таксе и возвращайтесь. Я что, зря за штопором ходила? Любое свидание «после тридцати» – это всегда два человека, рассказывающие друг другу истории о том, какими раньше они были весёлыми. Да и «ложки» я люблю, умею, практикую. Ну что, со свиданьицем нас, козелок…