Читать книгу Тайна скорбящего ангела - Александр Шляпин, Александр Владимирович Шляпин - Страница 7

Эта история началась холодным весенним утро третьей декады апреля, тысяча девятьсот сорок второго года. Солнце еще не обозначило своего появления, а на розовеющем небосклоне прямо над самой кромкой леса появился легкий штабной самолет —«Шторьх» Fi—156. Посадочная полоса полевого аэродрома, вспыхнула светом сигнальными огней, указывая «штабнику» полосу для посадки.

Дежурный по штабу офицер, майор Вальтер Шперрер, резво запрыгнул в стоящий на парковке дежурный «Кубель»:

– Давай Клаус, гони на поле —к самолету! Черт бы его побрал этого связника, в столь ранний час, —сказал майор, зевая.

Автомобиль затарахтел движком, и поднимая пыль, покатил в сумраке рассвета к силуэту приземлившегося на поле самолета. В какой—то миг сигнальные огни погасли, и свет фар выхватил из провала ночи, контур «связника». Машина разрывая предрассветный сумрак подъехала к «Шторьху», в тот самый момент когда офицер особых поручений ставки, крепко ругаясь, выползал из кабины, держа в руках портфель.

– Черт! Черт! Черт бы побрал этих «большевиков», —ворчал офицер. —Кто—то мне говорил, что «иваны» по ночам не летают. Слава богу, эта кастрюля летела так низко, что нас не было видно на фоне этих жутких камышей.

Принадлежность офицера к берлинской элите, выдавали начищенные до блеска хромовые кавалерийские сапоги и добротное кожаное пальто с серебряными погонами. К руке офицера был пристегнут хромированной цепочкой толстый портфель из крокодиловой кожи с бронзовым имперским орлом на клапане.

Утомленный перелетом полковник, слегка пошатываясь и проклиная «сталинских соколов», покинул самолет и осмотрелся. Он похлопал ладонью обтянутое перкалью крыло самолета и сказал:

– Надо быть полным идиотом, чтобы согласиться летать на этой этажерке, которая обтянута не железом, а вонючими солдатскими трусами.

Майор Вальтер Шперрер выскочил из машины навстречу офицеру и приложив руку к козырьку фуражки, отрапортовал, как это предписывал устав вермхта:

– С прибытием вас, господин полковник! Машина подана! Командующий ждет вас —хайль Гитлер!

– Хайль, —ответил уставшим голосом штабник.

Полковник протянул руку в кожаной перчатке, и только тогда майор рассмотрел лицо прибывшего из ставки «Вали-2» офицера особых поручений.

– Полковник Генрих фон Риттер собственной персоной!? Неужели это ты старина Генрих!? Черт —я не могу поверить своим глазам!

Полковник опешил от такой неожиданности. На него смотрел его стародавний друг детства Вальтер Шперрер.

– Вальтер? Ты здесь – под Москвой? Какими судьбами, – удивился прилетевший полковник.

Не смотря на разницу в званиях, офицеры обнялись. Полковник обхватил майора за плечи и, хлопая по спине, прижал его к своей груди.

– Дай мне старина, взглянуть на тебя со стороны, —сказал майор. —Ты господин барон, прекрасно выглядишь. —Служба в ставке, как я вижу, идет тебе на пользу, —сказал майор с ноткой сарказма.

– Вальтер, ты, старая лиса! Я е думал увидеть тебя, —сказал полковник. Водитель подхватив походный чемодан офицера ставки и хотел было положить его в багажник, но барон строго сказал:

– Вальтер, пусть этот драгоценный кофр останется со мной в машине —под моим контролем. Я не хочу, чтобы в грязном багажнике, он превратился в груду битого стекла, воняющего коньяком. -Русские же не успели к нашему приходу построить свои дороги.

– Клаус, оставь багаж господина полковника в машине, а то не дай Бог, ты разобьешь господину барону его коллекционный французский коньяк.

– Слушаюсь господин майор, – сказал водитель, вытянувшись по стойке смирно. Ефрейтор поставил кожаный саквояж в машину на заднее сиденье, и пристегнул его кожаными ремнями. Вытянувшись в струнку, он открыл прилетевшему офицеру двери. Полковник завернув полы кожаного пальто присел на заднее сиденье, и положил портфель с себе на колени.

– Я готов —можно ехать! Ты Вальтер, даже себе не можешь представить, как меня мотало в этой чертовой этажерке. До сих пор меня мутит от этого перелета. Если бы не посадка в Смоленске, да залежи коньяка в моем саквояже, я бы не вынес этого путешествия.

– Что настолько все серьезно?

– Ты что имеешь ввиду…

– Я имею ввиду подготовку к летней кампании, —ответил майор.

– Я привез приказ командующего, —сказал полковник, похлопывая по портфелю.

– Наступаем, отступаем или переходим к позиционным боям, —спросил шутливо майор.

– Готовимся к операции, разработанной штабом командующего группы, —ответил офицер.—Фюрер этим летом делает ставку на южном направлении восточного фронта. Мы Вальтер идем на Кавказ!

– Тогда мы причем, —спросил майор.

– Скоро узнаешь Вальтер, —ответил полковник.—Признаюсь честно, летом и здесь будет жарко. У тебя вновь появится возможность заработать свой «железный крест», или упокоиться под крестом березовым.

– Ты Генрих, неисправимый фантазер! Я если мне суждено погибнуть на этой войне, то не раньше чем убьют тебя, —сказал майор с долей сарказма.

Он занял место на переднем сиденье и хлопнув дверями приказал ефрейтору ехать. «Фольксваген – Кубельваген» завелся, и чихнув бензиновым выхлопом, покатил в сторону города, где размещался штаб девятой армии.

– Это правда Генрих, что ты, к нам с недобрыми новостями пожаловал! Что там еще задумали наши фюреры? Генерал— полковник Модель уже не спит вторую ночь, и ждет какой—то приказ из ставки! Он подумал, что ты Генрих, со своим портфелем где—то догораешь в русском болоте, —сказал майор.

– Ты не представляешь старина, что мне пришлось пережить пока мы сюда летели. В районе города Белый, нас к земле прижали спарка сталинских истребителей, и мы чуть не заблудились в этом жутком тумане и кромешной темноте. Пришлось менять высоту и скрываться от русских, цепляясь за макушки елок.

– Да, «иваны» не дремлют. Они используют любую возможность. Их «ночные ведьмы» каждую ночь бомбят наши склады и скопления войск. Весь народ поднялся воевать с нами.

– Дикая страна, – сказал полковник фон Риттер, вздыхая.—Дикий народ у которого женщины воюют на ровне с мужчинами…

– Не говори Генрих, для меня сюрприз —ты и уже полковник. Как быстро летит время! Еще недавно мы с тобой начинали службу лейтенантами, а теперь ты настоящий офицер штаба. Белая кость!

– Да Вальтер, служить в штабе – это тебе не ползать на брюхе по передовой. В этом есть свои плюсы и минусы. Быть близко к богам иногда очень опасно для здоровья. Особенно когда боги сердятся.

– Ты, скажи мне Генрих: я после твоего прилета, смогу еще увидеть Карин, или мне завтра придется лететь со своими «дьяволами» в тыл к «большевикам»?

– Для тебя лично Вальтер, у меня пока нет никаких приказов. Есть приказ, для группы армий «Центр» и девятой армии. Этим летом грядет большое наступление на Юг, и по замыслу оперативного отдела ставки, нам предстоит провести оперативные мероприятия в преддверии летней кампании на Востоке. Ты сам все узнаешь от командующего. В этой операции будет задействован весь наш «Абвер» от рядового, до всего полка «Бранденбург—800». Старик Канарис подготовил такое – что это станет переломным моментом на Юге.

– Я утром сдаю дежурство, и мы могли бы отметить нашу встречу. У меня уютная большевистская квартирка в центре города. Ты даже можешь расположиться у меня, если не будешь храпеть, как русский медведь. У меня есть одна свободная комнатка.

– Ты Вальтер, меня приятно обрадовал. Старик Канарис, возложил на меня новую миссию, поэтому мне придется задержаться на фронте до реализации плана фюрера.

– Что это еще за миссия такая?

– Поговорим об этом в более укромном месте и за бутылочкой шнапса. В этом есть и наш с тобой интерес.

– Я тебя понял, —ответил майор, увидев, как полковник кивает в сторону водителя. За разговором офицеров, машина подъехала к контрольно пропускному пункту, который находился на окраине города. Фельдфебель полевой жандармерии в прорезиненном плаще увидев машину, вышел на середину дороги, и махнув жезлом, приказал остановиться.

– Стоять… Документы господа офицеры.

– Парни, вы уже должны знать дежурную машину из штаба девятой армии, —сказал майор, подавая документы.

– Мы знаем господин майор, но таков порядок. Ваши документы, господин полковник, – сказал строго жандарм.

– Это связной офицер из ставки. Он только, что прибыл в штаб из Берлина.

– Я еще раз скажу, что у нас таков порядок, господин майор, —ответил раздраженно жандарм. —Пока мы здесь проверяем документы, парни в Берлине могут спокойно спать. Фельдфебель посветил фонариком на документы, и убедившись в их подлинности, передал майору.

– Все в порядке господин майор, счастливого вам пути! Ганс, открывай калитку, пропусти дежурную машину из штаба армии, – приказал фельдфебель.

Солдат полицейского полка, стоящий на посту около караульной будки, открыл шлагбаум, и машина, громыхая подвеской по булыжной мостовой, въехала в прифронтовой город Сычевка.

Проехав петляя по улицам среди танков и грузовых автомобилей пару кварталов, машина остановилась возле здания штаба, который размещался в уцелевшем здании бывшего райкома ВКПБ.

– Все приехали, —сказал майор. Он лихо открыл двери машины и вышел на улицу, поправляя китель под портупеей.—Одну минуту. Я сейчас Генрих, доложу о твоем прибытии дежурному офицеру. Пусть знают, что ты прилетел.

Полковник вальяжно вышел из машины, и достав сигарету, прикурил. Сделав жадно несколько глубоких затяжек, он на выдохе сказал:

– Вальтер, это вполне славный городишко, только жаль, что не ухожен. Меня радует одно, что столица большевиков отсюда на расстоянии двухчасового танкового перехода, —сказал он, осматривая окружающий антураж. —Партизаны и прочие бандиты, вам жить не мешают?

– У нас Генрих, очень хорошая агентура. Русские за буханку хлеба и кусок шпика сдают любого подозрительного, кто решается покусится на наш порядок. За малейшее подозрение в сотрудничестве с бандитами, и виновные подлежат расстрелу по закону военного времени.

Полковник докурил, и бросив в урну окурок сказал:

– А теперь иди Вальтер, докладывай о моем прибытии! Хотя постой —с таким лицом, как у меня идти на аудиенцию к генералу Моделю, офицер «Абвера», не имеет права. Надо помыться, побриться, выпить чашечку кофе, а уже поле докладывать, что полковник Генирих фон Риттер, прибыл из ставки с пакетом. Я думаю, не стоит пока тревожить командующего в такую рань, —сказал полковник.

– Без проблем! Моя квартира Генрих, здесь рядом —за углом. Садись в машину, и мы через минуту будем дома.

Полковник осмотрелся, и выдержав паузу, сказал:

– Прикажи шоферу доставить мой кофр к твоему дому, а мы пройдемся пешком, я давно не видел тебя, и хочу немного пообщаться без лишних ушей. Смотри, какое чудесное утро, и какой свежий воздух. Мне после полета на этом аэроплане хочется пройтись и размять свои мышцы. А еще мне есть, что тебе сказать. Пусть это будет без свидетелей.

Майор обернулся к водителю:

– Клаус, езжай к моему дому и подожди нас, пока мы с господином полковником прогуляемся.

Машина завелась, и не спеша проехав чуть больше ста метров завернула за угол.

– Как ты смотришь, старина, на то, чтобы оросить нашу встречу бутылочкой прекрасного «Шато помероль» урожая 36 года?

– Ты Вальтер, ни чуть не изменился. В тебе чувствуется стержень. С превеликим удовольствием я оставлю тебе компанию, —ответил полковник. —Только давай для начала, я сброшу бремя от этого чертового портфеля. Его «тяжкий груз» мешает мне продуктивно думать. Ставка разработала план по дезинформации большевиков перед нашей летней кампанией на Юге. Фюрер изменил направление главного удара и теперь хочет идти на Кавказ, чтобы отрезать советы от жирной Бакинской нефти, —сказал полковник.

– Да, мне кажется, что под Москвой мы явно увязли надолго. Большевики тридцать третьей армии хотят вернуть себе Ржев, и уже третий месяц наступают с невиданным упорством. Мы завалили трупами все поля вокруг города, а «иваны» все продолжают наращивать натиск. Я предполагаю, что их силы уже на исходе, и со дня на день, они перейдут к оборонительным мероприятиям, – сказал майор.

– Скажу Вальтер, честно – я здесь не случайно. Если ты помнишь —рыба хорошо ловиться только в мутной воде, как говорят русские. Фюрер делает ставку на девятую армию в переломе стратегии. Здесь в Сычевке, уже через месяц будет сформирован новый особый полк Бранденбург —800, из русских пленных, которые захотят служить рейху. Русские должны сами воевать между собой, а нам, как высшей рассе, представлена возможность наблюдать за этим пиршеством смерти со стороны.

Незаметно за разговором подошли к двухэтажному каменному дому с резными наличниками окон. Над входом висела красочная вывеска —«Индивидуальный пошив».

– Я вижу ты Вальтер, хорошо устроился. У тебя приличный дом на фоне всей этой разрухи и непролазной грязи.

– Здесь Генрих, до нашего прихода жили евреи, которые держали ателье по пошиву мужского и женского платья. Из запасов, которые они оставили, убегая от войны, я выбрал себе парочку цивильных костюмов. Я возможно даже и тебе смогу подобрать первоклассный прикид.

– Это будет презент, —спросил полковник, улыбаясь. —Весьма буду тебе признателен. Все мои гражданские наряды остались далеко в Берлине.

– Здесь Генрих, вся страна презент —бери, что хочешь, только знай меру…

Майор открыл дверь, которая ужасно скрипела, и пропустил стародавнего друга вперед. Полковник поднялся по лестнице на второй этаж, и вошел в просторную трехкомнатную меблированную квартиру, окна которой выходили на центральную улицу.

– Располагайся дорогой мой друг, —сказал майор, своему гостю.—Мартин, Мартин, ты где козья морда —опять дрыхнешь дерьмо собачье!?

Денщик майора выскочил из комнаты на ходу, заправляясь и застегивая поясной ремень. Руки его тряслись от неожиданной встречи из—за этого он не мог привести себя в порядок.

– Что опять, спишь?

– Никак нет, господин майор, ожидаю вас…

– Слушай меня внимательно: там внизу стоит дежурная машина. Принеси саквояж господина полковника, и смотри осторожней, не расколоти коллекционный французский коньяк, который он привез из Германии, а то я тебя отправлю на передовую в залитый водой окоп. Как принесешь, немедленно согрей воды, чтобы господин барон, смог помыться перед тем, как предстать перед генерал— полковником Моделем. Ты меня понял солдат?

– Так точно! Есть! Разрешите исполнять?

– Ты еще здесь, —спросил майор, навевая еще больше строгости.

Денщик вылетел из квартиры, и грохоча коваными сапогами по деревянной лестнице, выскочил на улицу.

Полковник с любопытством оглядел офицерское жилище майора, и с чувством восхищения произнёс:

– Превосходно! Отличное жилье. Я только не понимаю, как у тебя мой дружище, получается так красиво жить —это же восточный фронт, а не предместье Парижа! Откуда у тебя всё это великолепие, – сказал полковник. Он сняв лайковые перчатки, бросил их на стол.—Это же не полевая квартира командира диверсионного батальона, а настоящий дворец курфюрста Брауншвейгского! Неужели это все твои трофеи, которые ты добыл в честной схватке с врагом?

Майор рассмеялся. Он лукаво прищурив глаза, с чувством неподдельной гордости сказал:

– Я Генрих, перфекционист! Люблю все красивое и совершенное. А еще я Генрих, поражаюсь твоей не компетентности в теме истории России.

Неужели ты, думаешь, что все Иваны, до сих пор ходят в лаптях, и побираются под церквями с протянутой рукой?

Вальтер обвёл рукой своё временное пристанище, как бы демонстрируя другу полное равнодушие к собранной роскоши и сказал:

– Это дружище, всего лишь жалкая часть того, что я уже отправил Карине. Это мой походно —полевой скарб, который в часы досуга, отвлекает меня от серых фронтовых будней, —сказал майор, расстегивая портупею. —Я как и все немцы люблю после работы, принять горячую ванну, а выпив коньяка, погрузиться в чтение «Майн кампф».

– Ну, знаешь! Ты старина, лишен чувства меры! Война идет тебе на пользу.

– Ты Генрих, прав —я не аскет. Я очень люблю красивые вещи. Меня больше удовлетворяет чувство собственного благополучия, а не нищенское прозябание за денежное довольствие, которое мне платит отечество. Ведь как сказал наш фюрер: «Богатый народ, порождает богатую нацию», не так ли дружище? А я как настоящий офицер разведки и мастер диверсий исполняю его приказ —не более.

В этот момент в комнату вошел денщик в руках, которого был большой саквояж сделанный из первоклассной кожи буйвола. Он поставил тяжелый чемодан на пол, и сказал:

– Разрешите войти, господин майор. Что мне делать с этим кофром?

– Клади его пока на кровать, господин барон сам разберется со своими вещами, а ты иди, грей воду. Пусть мой друг Генрих помоется и побриться с дороги, —сказал майор. —Да! Пока будет греться вода, подай нам кофе, и легкую закуску.

Полковник скинул с себя кожаное пальто, и подал его денщику. Сняв портупею и китель, он хлопнул подтяжками, и потянувшись, продолжил экскурсию по квартире.

– Черт подери, а у тебя Вальтер, довольно таки уютно. Я пожалуй вынужден согласиться с твоим приглашением, и останусь в этих чудных апартаментах. Вдвоем нам будет веселее, как в былые годы нашей молодости.

Майор закурил, и не снимая сапог лег на диван вытянув ноги на подлокотник.

– Нет проблем Генрих, – если только ты, не будешь доставать меня пьяными оргиями с русскими фрау, и ежедневным распитием шнапса, как это делают русские.

– Да кстати, —а где твой хвалёный Шато, который ты обещал двадцать минут назад? Мне хочется вспрыснуть —за нашу встречу. Я думаю, глоток доброго красного вина мне не помешает!? Представь себе —я двое суток болтался в воздухе, как дерьмо по волнам великого Рейна. Русские истребители, гоняли меня, как русские легавые зайца. Я чуть не облевал пилотскую кабину. До сих пор меня мутит только от одних воспоминаний об этом экстремальном путешествии.

– Айн момент Генрих! Я сейчас постараюсь поправить твоё здоровье!

Майор крикнул:

– Мартин, ко мне бегом марш…

Из кухни, топая сапогами, снова выпрыгнул растерянный солдат. Новая идеально выглаженная униформа говорила о том, что он совсем недавно попал на восточный фронт и даже не успел привыкнуть к подобной службе. Мартин молодцевато щелкнул каблуками и вытянувшись в струнку, спросил:

– Я вас слушаю, господин майор. Что изволите?

– Накрой нам немедленно стол. Наш гость хочет с дороги выпить вина и заморить червячка. Принеси из моих запасов бутылочку «Шато —Помероль», сыр и ветчину.

– Слушаюсь! Так точно, господин майор, все исполню, – сказал солдат. Он вновь щелкнул каблуками, и мгновенно исчез, и спустился в холодный подвал, где хранились запасы продуктов.

– Шустрый малый, —сказал полковник. —Ты Вальтер, его успел проверить на предмет служения дьяволу? Ему можно доверять, или лучше в его присутствии держать язык за зубами?

– Служит у меня совсем недавно, —ответил майор. —Ничего подозрительного пока за ним не замечал. В связях с наци замечен не был.

– Это уже хорошо, —ответил полковник. —Насколько я осведомлен, СД стараются всегда вербовать для себя агентов, с целью выявления фривольных настроений среди офицеров вермахта. Не секрет, что многие офицеры уже недовольны политикой фюрера. Они не одобряют военные действия против советов. В вермахте по докладу Гейдриха с самого начала операции «Барбаросса», начали идти всевозможные вольные брожения. Трое офицеров карательной команды во время массовой экзекуции еврейского населения в Киеве, которую, кстати проводили украинские националисты, застрелились, прямо на глазах подчиненных. Они Вальтер, я так полагаю, как истинные немцы не хотели иметь никакой причастности к этим массовым убийствам! А это дорогой друг, поступок.

– Я Генрих, далек от этой политики… Я солдат, мне дают приказ и я его исполняю. Я разведчик, и знаю свое дело туго. Я не хочу вмешиваться в политику сильных мира сего, а стараюсь дожить до старости, чтобы на склоне своих лет поделиться с миром своими мемуарами.

В этот миг в комнату вошел денщик. В его руках был закрытый белоснежной салфеткой поднос. Он подошел к столу и сняв салфетку обнажил содержимое.

– Все готово, господин майор. —Хорошего вам аппетита…

– Вали на кухню, и готовь полковнику горячую воду и чистое полотенце.

Солдат по привычке щелкнув каблуками, ушел исполнять распоряжение. Майор потянулся, встал с кровати, и, подойдя к столу, налил рубиновое вино в два хрустальных фужера. Подняв бокал, он сказал:

– За нашу с тобой Генрих встречу!

Полковник взял в руки второй фужер и нежно втянув в себя запах вина слегка его пригубил.

– М – м – м —какой великолепный вкус! Напомнил мне поездку в Бургундию. За твое здоровье Вальтер! Прозет!

– Прозет, —ответил майор. Не вкушая напитка, как это делал барон, Вальтер влил в себя все до самой капли.

Офицеры выпили, и закусив сыром, продолжили начатую еще на улице беседу. Майор непринужденным движением руки открыл полированную крышку коробки из красного дерева с латунными замками. В одно мгновение, комната наполнилась ароматом кубинского табака. Запустив в коробку руку, он достал две сигары, и подал полковнику.

– Закуривай старина! Клянусь Богом в Берлине ты таких сигар не найдешь даже с агентом по имперскому импорту. Это очень дорогие сигары.

Полковник благоговейно втянул в себя запах первосортного кубинского табака, и, обрезав кончик сигары маленькой гильотинкой, которая лежала на столе. Чиркнув зажигалкой, барон несколько раз втянул в дым рот, раскуривая таким образом, сигару. Когда красный огонек дружно подхватил весь срез табака, он втянул в рот густой, благоухающий дым и, блаженно прикрыл глаза.

– Прекрасно! Я Вальтер, не перестаю тебе удивляться. Как здесь в этой глуши находить такие удивительные вещи, которые даже в Париже невозможно ни купить, ни достать?

– Эх, старина, как бы не мои старые запасы, то пришлось бы нам с тобой довольствоваться турецким табаком и сигаретами, а не первоклассными сигарами. Некоторые русские господин барон, тоже любили пожить некоторое время в роскоши. Поэтому достать в России что—то из жизни августейших особ совсем не проблематично.

Полковник с неподдельным удовольствием курил сигару, и расхаживая по комнате, рассматривал через окна улицу.

– Господин полковник, —обратился денщик по старшинству, как предписывал устав вермахта.—Разрешите доложить? Ваша вода готова. Вам подавать кофе, или же вначале желаете освежиться?

– Неси сюда таз, —сказал майор. —Не пристало высокому гостю мыться на вонючей кухне.

Солдат исчез и через минуту появился с тазом и кувшином воды.

Полковник скинул подтяжки и обнажил свой спортивный торс, который украшали несколько боевых шрамов, которые он получил в самом начале войны.

– Ты Генрих, словно рыцарь весь в шрамах, и в хорошей форме, —сказал, майор, остановив свой взгляд на атлетическом рельефе гостя.

– Я Вальтер, офицер управления «Абвера», а не жирный боров —квартирьер из службы тылового обеспечения, —сказал барон. —Разведка это камрад, такое место, где складки ума не дружат со складками жировых отложений на теле.

Солдат взял кувшин и стал поливать гостя теплой водой. Барон тер себя шелковой сеткой как мочалкой и фыркал от удовольствия. Раза два он намыливал свой торс, стараясь смыть себя остатки запаха пота. Закончив утренний туалет, барон вытерся махровым полотенцем

и открыв свой саквояж, достал из него чистую белоснежную сорочку.

– Прикажи Вальтер, своему денщику постирать мою рубашку, —сказал полковник, заправляя белье в галифе.—Она так пропиталась потом, что от меня воняет, словно от альпийского горного козла.

– Ты слышал Мартин, господин барон попросил тебя постирать его сорочку?

– Так точно, господин майор, будет исполнено, —сказал солдат, и схватив рубашку, вынес её в ванную комнату.

– Ну, вот и всё, осталось побриться, и можно идти на доклад в генералу, —сказал барон, раскладывая на столе перед зеркалом бритвенные принадлежности из походного несессера. Кисточкой для бритья он густо намылил лицо ароматным французским мылом, и выдержав небольшую паузу, чтобы щетина приобрела необходимую мягкость и эластичность, приступил к процедуре.

Опасная бритва фирмы «Solingen» скользила по намыленной коже, нежно и начисто удаляя трехдневную щетину.

– Генрих, а давай я тебя побрею, —сказал майор, пуская струйкой сигарный дым. —Я умею то делать не хуже берлинского цирюльника…

– Я тебе не верю, —пробубнил гость. —Ты Вальтер, вдруг захочешь мне перерезать горло, и я вынужден буду, словно овца подчиниться твоей воле, —сказал барон, отшучиваясь.

– А что это интересная мысль, —ответил майор.—Русские хорошо бы заплатили за такого жирного гуся как ты —Генрих. А твой портфель, явно бы стал для меня тем трамплином, который гарантировал бы сытую и богатую жизнь даже в плену у большевиков.

Полковник, завершив ритуал бритья, оросил гладкие лицо туалетной водой. Комната в одно мгновение наполнилась терпким мужским запахом официального поставщика парфюмерии Олимпиады 1936 года «Maurer & Wirtz». Запахом еще той мирной довоенной жизни, когда он будучи молодым лейтенантом, выпускником дрезденского пехотно —кавалерийского училища, прогуливался в новом мундире и в сверкающих хромовых сапогах по Альбертштрассе под ручку со своей будущей фрау Кариной.

– У тебя не дурной вкус Генрих, —сказал майор, вдыхая ноздрями знакомый ему аромат.

– Это еще из старых запасов, мой друг, —ответил барон.

– А из тех —когда жопа немецкого офицера кавалерии, воняла конским потом, —ехидно переспросил Вальтер.

– Не утрируй старина. Это запах берлинской олимпиады и того времени, когда мы за долгие годы версальского унижения, впервые ощутили себя настоящими немцами. Вспомни тот дух народа, который ликовал на трибунах Берлина, подчеркивая величие третьего рейха.

Майор разлил остатки вина по фужерам и поднял тост:

– Выпить хочу Генрих, чтобы эта кампания в России не закончилась для нас потерей величия третьего рейха. Порой у меня создается впечатление, что мы окрыленные успехом в Европе, влезли голой задницей к медведю в берлогу. У меня почему—то есть предчувствие, что пока этот медведь находится в зимней спячке. Но когда он проснется, то ни нам с тобой, ни всей Германии не поздоровится.

В этот момент в дверях снова показался денщик. Он стоял как подобает солдату вермахта по стойке смирно, и держал перед собой серебряный поднос, который, как и в предыдущий раз был прикрыт белоснежной салфеткой.

– Разрешите господин полковник, подать кофе, —сказал солдат, обращаясь к старшему по званию.

– Проходи Мартин, поставь кофейник на стол, и скройся с глаз долой, – сказал майор. —У нас с бароном конфиденциальная беседа.

Солдат вошел в комнату, поставил поднос с кофейником.

– Так вот я продолжу свою мысль, – вернулся к разговору Вальтер Шперрер. —Мне подсказывает внутренний голос, что мы Генрих, хлебнем здесь такого горя, что наши внуки если они когда—то будут, проклянут нас на тысячелетия вперед.

– Ты так считаешь?

– Да, это моя частная позиция, —сказал майор, разливая по чашкам кофе. Полковник надел китель, по привычке стряхнул с рукавов и лацканов пыль, застегнул все пуговицы, и только после этого, взяв двумя пальцами чашечку, сказал:

– Не только у тебя такое предчувствие. Я сам испытываю подобное —я знаком с одним майором из штаба ставки. Он довольно забавная личность в рядах «Абвера». Ты что—нибудь слышал об организации «Белая роза»?

– Генрих, я тебя умоляю! Это что бордель для педерастов?

– Нет, это подпольная антигитлеровская ячейка…

– Ты не видишь, что твориться на фронте? Еще не остыли подбитые танки Гота под Москвой, и не все матери немецких сыновей убитых большевиками получили похоронки, а фюрер уж планирует очередной крестовый поход на Юг. Естественно, что в рядах вермахта появится сотни таких «Белых роз», которые будут ждать возможности изменить мир. Поэтому вокруг нас и вьются эти парни из СС, наблюдая за этой возней со стороны. Полковник допил кофе, и поставив чашку на стол, сказал:

– У нас будет еще время поговорить. А сейчас я вынужден идти на встречу с командующим, чтобы снять груз своих обязанностей.

– Да, пора —генерал уже, наверное, выпил свой утренний кофе и съел как и мы яичницу с беконом. Через полчаса в штабе соберутся все офицеры армии, – сказал Вальтер.

Застегнув портупею, майор расправил за ней складки, и взглянул на себя в трюмо, которое стояло около стены.

– Жаль будет Генрих, если мы с тобой не увидим, чем закончится это приключение на земле русских.

Полковник подхватил портфель, и пристегнул его наручником к руке.

– Ну что Вальтер, я готов, – сказал он, заняв место перед зеркалом.—Помыт, побрит и вполне неплохо смотрюсь.

– Мартин! Мартин, – крикнул майор.

– Я здесь, господин майор, – ответил денщик.

– В квартире убрать. Полковнику постирать нижнее белье, застелить свежие простыни, с этого дня барон живет вместе с нами в спальной комнате.

– Слушаюсь, – ответил денщик, вытягиваясь по стойке смирно.