Читать книгу Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера» - Антон Дождиков - Страница 15

– Взрррр! – взревела турбина перед остановкой.

Василий лихо крутанул гравицикл во дворе Цитадели и сноровисто припарковал транспорт.

На отдельной стоянке для посетителей уже находилось несколько разнотипных механизмов.

– Вечно ты гонишь, как на пожар! Больше не пущу за руль, – попрекал водителя отец Борис. – И так вовремя приехали, и адвокат еще не появился!

– Вспомнил молодость! – весело и радостно ответил Василий. – И за какие такие грехи мне осталась эта жажда скорости?

Хотя киборгам и стирали память, но отдельные навыки и рефлексы сохранялись, формируя уникальный и неповторимый характер каждого модернизированного служителя Господа.

– А вот и давешний юрист! – водитель кому-то помахал рукой.

Служитель местной Фемиды, одетый в серую, мышиного цвета униформу, отсалютовал им в ответ у главного входа в Цитадель.

Защитник подследственного – человек средних лет с неприятным, колючим взглядом. В руках он держал внушительный кейс – портативный терминал.

Вместе они направились ко входу.

За общим порядком и чистотой в тюрьме следили местные власти. Функции силового сопровождения брали на себя наемники Конфедерации и сторонние частные фирмы с охранными роботами.

Каждый круг безопасности контролировала отдельная профессиональная компания. Таким образом, исключались возможности сговора и побега. За всю историю существования Цитадели, насчитывавшую несколько веков, ни один узник не покидал ее по своей воле. Системы безопасности постоянно обновлялись и совершенствовались.

Священник по ротации приходил окормлять преступников, имевщих гуманоидную природу и отказавшихся от служителей других культов, психотерапевтов и ксенопсихологов.

Иногда, впрочем, требовались и специалисты по программированию искусственного интеллекта. Таки-да! И роботы, и киборги, и их всевозможные гибриды могли быть нарушителями, выполнив корыстный умысел, заложенный в программах их создателями.

– Ох и тяжелый вам подопечный достался! – посочувствовал добродушный безоружный охранник у входа. Из местных. На его груди на серебряной цепочке висел массивный крест – атрибут, малоподходивший мирянину:

– Пятого исповедника после задержания отправляет восвояси! Вы уж с ним поосторожнее! Без роботов или охраны не оставайтесь! Мало ли чего он задумает учудить! – по-русски и почти без акцента советовал молодой армадилл и тут же, с восхищением оглядев отца Бориса и Василия, добавил:

– Ну да, даст Бог, примет покаяние в истинной вере! – он размашисто перекрестился.

Узника охраняли, как принца крови или главу мафиозного клана. Отец Борис и Василий миновали три пояса безопасности, на каждом из которых их многократно сканировали и осматривали. А с киборга вообще потребовали показать дампы оперативной памяти за последние трое суток.

Тюрьма на Трехгорье считалась единственным учреждением подобного рода. Местное население не отличалось склонностью к серьезным правонарушениям, а мелкие не требовали изоляции. Большая часть узников происходила с других планет.

Духовная особа и ее сопровождающие по пути остановились у большой залы с наклонными пандусами, по которым прогуливалась охрана. Это столовая и одновременно место для собора большинства местных обитателей.

Накачанный синекожий гуманоид, весь в татуировках, с интересом посмотрел на священника. Встал. Попытался подойти ближе.

Последовал выговор от охранника.

Уголовник смачно сплюнул, грубо выругался, за что и получил немедленное повторное взыскание. Охранный робот выпустил электрический разряд.

Преступник вздрогнул, но не повалился. Наоборот, он развернулся и профессионально схватил робота поперек туловища. Бросил его на прутья решетки.

Сверху спланировал дрон с раструбом парализатора. Синекожий наконец-то упал без чувств.

Заключенные разбежались в стороны. Охранники с осторожностью подошли к телу и переложили его на носилки. Видимо, парализованный инопланетянин пользовался здесь дурной славой.

– Вы уж простите, бывает! – посетовал адвокат, одновременно призвав пройти дальше. – Почти год он здесь. Бохан других осужденных под себя подминает… За что мне такое назначение!

– Господь всех любит! – отрешенно ответил отец Борис. Заключенный ему показался знакомым. Уж больно колоритный тип. Необходимо навести справки на обратном пути.

Как обычно бывало в портах и на перекрестках торговых путей, большинство здешних обитателей – искатели легкой наживы. Они находились не в ладах с законом и на других цивилизованных планетах. Суд и следствие просты: виновных депортировали и передавали в руки национальным властям. Лишь в редких случаях осужденным приходилось отбывать наказание на месте.

Камера пирата достаточно просторна и располагала необходимыми удобствами. Такая честь оказывалась далеко не каждому плодовитыми, а потому прижимистыми до свободного пространства жителями Трехгорья.

Узник встретил посетителей в тюремном костюме, классическом, в полосочку, с легким металлическим ошейником. На лице старомодные очки. Ни лоска, ни гонора в узнике не наличествовало. Он еще меньше походил на представителя столь грозной профессии, чем когда находился на мостике корабля.

Пират встал с панцирной кровати навстречу.

Два тюремных робота с парализаторами на изготовку остались у дверей.

– Святой отец принес во тьму слово Божье и будет нам сулить чудеса вечной жизни! – саркастично поприветствовал он визитеров.

– По законам Конфедерации и Трехгорья, помимо адвоката вам положен священник или психотерапевт перед началом процесса. – Человек с кейсом официально продолжил:

– Ваш покорный слуга, Квизац Кадаракт, назначенный окружной судебной администрацией Трехгорья в качестве защитника.

Он расположился на стуле и принялся настраивать терминал:

– Ваши выходки стали для нас накладными, еще раз повторится такое – и я вынужден буду заявить отвод! Ищите дураков!

– По законам Конфедерации, мне грозит психокоррекция и гендерная перверсия, плюс поражение в правах! – парировал О’Хара. – И все лишь потому, что ко мне не пускают моего адвоката и назначают всяких там…

– По законам Империи или Республики, вам положена смертная казнь! – сказал как отрезал официальный защитник. – Имейте уважение! Я вовсе не в восторге от нашего общения. Да и господин священник, думаю, не задержится у вас.

– Радуйтесь! Вас будут судить по законам местной планеты. Смертная казнь здесь исключена!

Последняя фраза заставила пирата призадуматься. Он молчал несколько секунд, нхмурив лоб, затем достал тряпочку, снял очки и протер стекла:

– Жаль! Я предпочел бы казематы одной из крепостей Империи или подвал с революционными роботами. Так надежнее!

– Вы так беспокоитесь за свою жизнь? – вступил в разговор священник.

– Теперь за нее и гроша ломаного не дадут. Был корабль – я находился в безопасности. Догнали! Чертов Циммерлинг! Вернее, те, кто за ним стоит! – выговорился О’Хара с чувством и завернул пару кудрявых ругательств на немецком.

Здесь сущность флибустьера на мгновение взяла верх.

– По законам Конфедерации, у вас тяжелое обвинение – контрабанда нарковизоров и оргазмайзеров! – адвокат зачитывал текст на экране терминала.

– Как же! Эти игрушки можно купить на каждом шагу, в любой подворотне! – возразил пират, обращаясь скорее к священнику и Василию. – Я всего лишь нарушил монополию одного дельца!

– Обвинение в препятствии осуществлению правосудия. Вы помогаете укрываться беглым преступникам, которых разыскивает Гендерная полиция Конфедерации!

– Я всего лишь позволял оставаться отцам отцами, а матерям матерями – без всяких там родителей «номер один» и «номер два»! – парировал пират:

– Идеалы трансгуманизма и гендерной толерантности не являются обязательными для других сообществ Галактики!

– И совершали преступления с отягчающими обстоятельствами. На почве идейной ненависти! – адвокат с удовольствием бы переквалифицировался в обвинителя, его достал этот строптивый не-пират.

– Уже интереснее! – отец Борис подключился к разговору, уточнив у адвоката:

– Можем ли мы остаться с узником наедине? И еще я должен спросить, какого он придерживается вероисповедания?

– Процессуальный кодекс позволяет, но я еще раз должен вас предупредить о необходимой осторожности!

Первоначально узник не понравился отцу Борису. Слишком скользкий тип, за неприметной и тихой внешностью таких обычно скрывались поистине нечеловеческие злодеяния.

Однако церковные правила и уставы требовали принимать любых прихожан. Впрочем, если узник являлся членом другой конфессии или атеистом, работа священника считалась оконченной. Правда, имелось одно исключение.

Пират присел на стул и начал свой рассказ:

– Зовут меня Валерий Никитич. Фамилия – дань далекому предку с Земли. Насчет родителей точно не уверен, но родились они в пределах Империи и, вероятно, крещены. После Революции эмигрировали в Конфедерацию. Я не сподобился приобщиться ко Господу. Религия, знаете ли, не приветствуется в наши дни в центре Галактики!

Последнее тронуло сердце священника, семье которого не удалось вырваться из металлических лап красных карателей. Отец Борис, помнивший о недавней тяжкой для него встрече с офицерами Республики, решил сменить гнев на милость.

Временно.

В конце концов, именно из-за непонимания и нежелания слушать и слышать друг друга началась Смута. В обществе утратили доверие к власти, церкви и к членам семьи. Немудрено, что и роботы взбунтовались!

Адвокат продолжил:

– Часть обвинений по законам Трехгорья не может быть вам инкриминирована. Однако, соблюдая международные обязательства, учитывая примат интергалактического права над планетарным, мы будем вынуждены предоставить Конфедерации возможность требовать экстрадиции!

Пират закашлялся. Он вытащил из нагрудного кармана баллончик с каким-то аэрозолем. И сильно надавил на клапан.

– Ш-ш-ш! – струя невольно задела отца Бориса. Досталось и киборгу.

– Ты опять за прежнее! – заверещал адвокат, отскочив и прикрыв лицо рукой. Его зрачки расширились, стали просто огромными.

Роботы-охранники сделали шаг вперед. Но больше каких-либо агрессивных действий со стороны арестанта не последовало.

– Виноват! Проклятая астма!

Пират несколько секунд напряженно всматривался в лица священника и его подручного. И затем как ни в чем не бывало спокойным и уверенным голосом продолжил:

– Скажите, отче, ваш киборг оснащен режимом «глухой» исповеди?

– Естественно! – ответил священник. – Иначе в нашей службе никак!

Василий отрапортовал официально:

– Система подавления прослушивания работает во всех диапазонах, включая блокировку лазерного звукоснимателя и стационарных молекулярных радиомикрофонов. Обеспечивается полная тайна исповеди!

– Я бы хотел воспользоваться правом на исповедь. Без адвоката!

Квизац воскликнул в недоумении:

– Вы даже не являетесь прихожанином церкви! Охрана!

Роботы приблизились еще на один шаг.

– Успокойтесь! – священник обратился к операторам механизмов. – Мы должны исполнить букву закона!

– Но все же нельзя оставаться наедине! Вы подвергаете жизнь опасности! – попытался возразить мышиный костюм. – Отец Борис…

– Я понимаю вашу обеспокоенность. Но остается Василий!

– Официально заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность! – в раструб контрольной камеры заявил адвокат. – И выполняю требования закона!

Он поклонился священнику и вышел из камеры. Роботы мерным лязгающим шагом проследовали за ним.

Василий встал между пиратом и священником у стола, набрал несколько комбинаций на контрольной панели у себя на груди. Раздалось тихое жужжание. Из-за спины киборга вылетело несколько миниатюрных жучков. Они зависли над участниками разговора.

– Сквелчч! – дроны внезапно выстрелили в стороны быстрыми зелеными лучами.

Прозрачное силовое поле, поглощающее звук и другие низкоэнергетические колебания, скрыло под своей завесой часть камеры.

Довольный спецэффектами, находясь в центре силового кокона, O’Хара продолжил:

– Я никому не могу доверять. Сейчас я иду на большой риск. Моя информация слишком ценна!

– Надеюсь, сын мой, ты готов к исповеди, – отец Борис постарался ввести разговор в привычное для себя русло.

Пират не был настроен на покаяние. Он заговорщическим тоном сообщил:

– Конфедерация, Империя, Советы – они лишь пешки по сравнению с той древней, безмерно мрачной силой, которой служат рептилоиды!

– Боюсь, вы преувеличиваете! – не согласился отец Борис. – Вполне себе эксцентричные создания. Да, чрезмерно заносчивы! Мы даже повстречали нескольких по пути.

Ряженные в нелепые одежды цкаклы не показались священнику серьезной темой.

Пират продолжил в том же духе:

– Рептилоиды – фанатики. Ненавидят все неяйцекладующие расы! Или как там у них указано в культе «Божественного яйца» – «мушлинги».

– Так половина существ Галактики тоже! Да и сами люди не святые, – возразил священник.

– Скажите, отче, вы пробовали вести миссионерскую деятельность в их среде?

– Совершенно бесполезно! – священник удивился незнанию пиратом столь очевидных фактов.

Вроде бы образованный человек!

Пират затронул крайне болезненную для официальной церкви тему. Рептилоиды считались довольно замкнутой и самодостаточной расой в духовном плане.

За все те несколько веков, что они известны человечеству, не было зафиксировано ни одного факта агрессии с их стороны. Но случаев самообороны – предостаточно. Армия и флот у них присутствовали и считались, по косвенным данным, достаточно сильными.

Но важно совсем другое! Цкаклы предлагали довольно интересную и привлекательную модель общества, нетипичную для большинства гуманоидных рас.

Социальный статус как таковой, в связи с отсутствием полового изоморфизма, определялся исключительно личными достижениями особи. С самой юности молодой рептилоид мог выбирать одно из нескольких направлений самосовершенствования или их комбинацию.

«Путь любви и жизни», когда ценность индивида измерялась числом любовных связей и количеством произведенных яиц. «Путь смерти и войны», на котором достижения подтверждались количеством убитых врагов и принесенных в жертву неяйцекладущих созданий. «Путь веры и разума», определявшийся числом научных открытий, религиозно-философских трактатов, уникальных предметов искусства. И наконец, «путь Связей и Коммуникаций», успех на котором ассоциировался с количеством обращенных к идее «Божественного яйца» существ.

Цкаклы не только декларировали, но и выполняли принцип «равных возможностей», представляя каждому живому существу (роботов они недолюбливали, к киборгами тоже относились настороженно) шанс влиться в их сообщество. Как когда-то и произошло с Райолингом, ранее верным сторонником и идейным последователем Альдебаранского Патриархата.

В жизни рептилоидов было что-то такое, разбивавшее в пух и прах любую логику. Многие проповедники разных рас и религий присоединялись к ним.

Вроде бы очевидные факты, но отец Борис, будучи человеком терпеливым и умеющим слушать, решил до конца узнать позицию О’Хары.

– Во-первых, они далеко не те, за кого себя выдают! – начал перечислять пират. – Во-вторых, их род и история гораздо древнее, чем принято считать. Возможно, они одна из самых старых рас нашей Галактики.

– Ну не считая таинственных Предтеч из прошлого круга бытия! – священник решил проявить свои познания в области мифологии инопланетных рас. Без этого в его работе никак.

– Это не совсем тайна. Цикл существования Вселенной является конечным, утверждают и религии, и современная наука.

– Но прошли миллиарды лет! А Предтечи так и не проявили себя, оставаясь одним из излюбленных сюжетных элементов преданий и сказок. – От себя добавил Василий, любивший подобные философские диспуты.

– Вернемся к нашим рептилоидам! – отец Борис посмотрел на часы. Ему не хотелось сильно затягивать разговор. – Что вы можете о них сказать такое, что в глазах Господа оправдывает ваши действия?

– Они бессмертны!

– Ну, так и мы с вами бессмертны, согласно Божьему промыслу! – разочарованно воскликнул священник.

– Не так, не в духовном, но телесном плане! – возразил пират.

– Бессмысленно! Закон сохранения энергии, энтропия! – бормотал Василий.

– Нет, я хотел сказать, что их жизнь не ограничена во времени!

– Откуда вы взяли такие сказки? Хотя, помнится, эти идеи древние, как и сама Земля. Миф об инопланетных отцах человечества и прочее. Мне как священнику не положено верить в эти истории. И даже наоборот – считать все происками и кознями Дьявола!

– Я и говорю: рептилоиды бессмертны, но для этого им нужны жизни других существ.

– Антинаучная мистика, да и с религией не имеет никаких дел. Какой-то бытовой сатанизм. Мне не хочется далее выслуживать ваши россказни!

– Я видел все своими глазами. – Открыто произнес пират и пристально посмотрел священнику в глаза. Тот невольно отвернулся, не выдержав взгляда. – Они и не скрывали! Думали, что крепко держат меня на поводке!

Василий и священник переглянулись, не понимая, что делать дальше.

– Мне не известна физика и технология процесса. – Продолжил О’Хара. – Но для продления жизни и перерождения они зверски мучают и убивают иные расы.

– Досужие россказни! Признаки нетерпимости. Природа, то есть Бог создал их такими – гермафродитами, существами с одним полом. Василий тоже вот считает, что они могут превращать людей в себе подобных.

– Боюсь, что он прав. И не только в себе подобных, но и наоборот. И не всегда они были однополыми.

– Не может быть!

– Я лично наблюдал процесс перерождения!

– И какие можете показать доказательства? – священник вышел из роли исповедника, теперь и его захлестывала и увлекала волна интереса к довольно странным и необычным рассказам пирата.

Пират развел руками:

– Никаких материальных! Группа досмотра тщательно подчистила все документы на моем корабле. Агенты влияния рептилоидов среди нас. Они маскируются под людей.

– И как я могу вам поверить?

– Есть средство, набор реагентов, которые позволяют разрушать искусственно созданные оболочки.

– Ваше лекарство от астмы? – задал наводящий вопрос Борис.

– Да, единственная вещь, которую мне удалось сохранить при обыске! И я готов отдать ее вам.

– Боюсь, слишком ценный для меня, грешного, дар! – священник запротестовал против своего включения в какую-либо глобальную политическую игру. – Чем же вы разозлили цкаклов помимо предательства?

– Сбежав с их секретами, я мог считать себя в безопасности, так как с легкостью выявлял их агентов. Но тут, увы, ошибся! Подвела алчность и желание заработать в последний раз!

– И на старуху бывает проруха! – сочувственно добавил Василий.

– Есть второе поколение агентов. На них не действует мое «средство от астмы», и подозреваю, что меня предал и выдал Конфедерации один из них.

– У вас могут быть какие-то предположения, версии? – вопрошал священник

– Никак нет, даже предположений. Могу сказать точно, что агент не только связан с местным криминальным миром, но имеет достаточно обширные знакомства в Конфедерации. Боюсь, в Империи и в Республике тоже.

– В таком случае мы тоже становимся невольными соучастниками ваших дел!

– Мне приходилось выполнять некоторые его поручения. Но он всегда оставался в тени. Металлический голос. Давящий, испытующий взгляд. В том, что это рептилоид, я почти не сомневался – его данные точны, а прогнозы всегда сбывались, в его действиях есть какая-то жестокая логика, какая-то нечеловеческая ярость и упорство!

– Странно! Человек-ящерица. Гибрид. Разве такое возможно? – отец Борис откинулся на спинку стула в недоумении.

В истории Василия с послом Райолингом и словах пирата имелись общие данные.

– Поверьте, я много повидал на своем веку, встречал разных людей и других существ. Агент будто бы прощупывает тебя и видит насквозь змеиным взглядом. И со всей уверенностью скажу вам, он не человек!

– В Галактике много разных рас. Умения некоторых из них удивительны. – Произнес священник.

– Мне удалось использовать на нем данное средство. Безрезультатно!

– Чем же опасны рептилоиды?

– Их планы выходят далеко за завоевание Галактики. Они фанатично считают себя главными исполнителями некоего Плана и сверхъестественной воли некоторой инфернальной сущности!

– И что я должен сделать с полученной информацией, по-вашему? – сокрушенно ответил священник. – Передать руководству? Обратиться в комитет Галактической безопасности Империи? Боюсь, чином не вышел!

– Увы, я никому не могу доверять, да и вам не советую! Эта информация слишком ценна!

– Благодарю тебя за искренность, сын мой! – священник всем видом показывал, что разговор ему надоел, а море необычной информации переполнило берега его разума:

– Я всего лишь скромный служитель Господа. И не в моих силах изменить всю эту политику!

– Вы, наверное, последний настоящий живой человек, которого я могу увидеть! – произнес пират. – Скорее всего, мои дни сочтены: я не доживу до окончания процесса. Кто-то должен позаботиться о моей команде.

– Подождите! Есть один выход! – священник секунду думал, взвешивая за и против. В его словах звучало какое-то сомнение. – Говорите, гендерная перверсия и психоэмоциональная коррекция?

– Да, если не буду выдан по другим пунктам обвинения. Тогда – высшая мера! Как говорит наш адвокат! – пират показал в сторону двери.

– И вы имеете крещеных родителей?

– Да, я уже говорил.

– В таком случае я знаю средство, как отсрочить приговор, если он будет вынесен, и помочь вашей команде.

– …?

– Местные бюрократы крайне дотошны и преклоняются перед законом. И будут вынуждены дать отсрочку для катехизации, подготовки к крещению и проведению всей процедуры.

– Вы серьезно? – О’Хара, казалось, расправил плечи.

– Один из пунктов соглашения между Империей и Трехгорьем. Любое существо на поверхности планеты, независимо от происхождения, может стать членом Церкви. И у нас будет от пяти дней до недели на подготовку и проведение всех процедур. На время приведение приговора в исполнение будет отложено. Василий сейчас подготовит ходатайство администратору Цитадели и направит уведомление в суд.

– Я даже не знаю, как вас благодарить! Я-то человек конченый, но моя команда: не все из них пришли на корабль по доброй воле, кто-то от безысходности. И я чувствую ответственность за их судьбу!

– Мой долг пастыря, несущего слово Божие! – торжественно, но немного с укоризной произнес отец Борис:

– Никто и никогда, ни праведник, ни грешник, не может быть отвергнут Господом! Крепитесь и готовьтесь! Я постараюсь навещать вас каждый день.

Священник Гагарин дал знак киборгу снять поле. Но до того как силовой кокон распался, пират вручил Василию маленький флакон.

– Да пребудет с вами Благодать Божья! – священник благословил неофита.

Отец Борис и Василий направились к выходу из камеры. Предстоял трудный и насыщенный день. И самое главное – отчет перед духовным начальством.

Заключенный смотрел им вслед с какой-то странной надеждой, прежде ему несвойственной. Он объективно и рационально, разумом бухгалтера-счетовода оценивал все шансы и возможности.

Но тут… Поистине судьба бывает капризной! И по-видимому, где-то там, в лучшем мире, покойные родители присматривали за неприкаянным чадом.