Читать книгу Собрание сочинений в шести томах. Т. 5: Переводы. О переводах и переводчиках - Михаил Гаспаров, М. Л. Гаспаров - Страница 14

¹ <Бог>

Ты меня создал – Ты ли и сокрушишь?

Восставь меня, ибо близок мой конец:

Я к смерти мчусь, смерть мчится ко мне,

А все мои радости – как вчерашний день.

Страшно мне поднять помутившийся взгляд:

Отчаянье за спиной моей, а предо мною – смерть,

В них – ужас, и точит мою слабую плоть

Грех, и груз его – тяга в ад.

Ты один – в выси, и когда хватает сил

Взглянуть в Твою высь, я выпрямляюсь вновь;

Но пытает меня старый лукавый враг,

И ни часа не в силах я быть тем, чем есть.

Окрыли меня благодатью во спасенье от ков

И сталь сердца моего обрати в алмаз.

² <Плен>

По всем статьям я отписан Тебе,

Ибо, Господи, сотворил меня Ты,

Сотворил для Себя, а когда я изгнил насквозь,

Ты кровью Своей откупил Свое же добро.

Я – сын Твой, и отблеск Твой – на мне;

Слуга Твой, которому плачено вперед;

Овца Твоя; образ Твой; и пока я – Твой,

Я – храм Твой, в котором Твой божественный дух.

Почему же на меня посягает враг?

Почему идет на кражу, идет на взлом?

О, встань, поборая за право Творца,

И да не отчаюсь я, вдруг узрев,

Что Ты любишь нас, но не выберешь меня,

А дьявол ненавидит, но не выпустит меня.

³ <Жизнь>

О, воротить бы мне в глаза и в грудь

Каждую траченую слезу и вздох,

Чтобы я в святой тревоге сменил

Праздную скорбь на плодную скорбь!

Идолам служа, сколько мук я окупил

Сердцем, сколько ливней излил из глаз!

Страдание было моим грехом,

И вот за страданье я страдаю вновь.

Жаждущий, пропойца, неспящий вор,

Зудный блудодей, щекотливый гордец

Умягчают памятью былых отрад

Наставшее горе; и только мне

Вызволенья нет: безмерная боль —

И причина, и следствие, и грех, и казнь.

⁴ <Душа>

Душа моя черная! На тебя встает

Вестник и поборник смерти, недуг.

Ты – как странник, бежавший от вины

И которому нет обратного пути;

Ты – как вор, что рвется вон из тюрьмы,

Пока не прочитан последний приговор;

Но как названа смерть и назначен срок,

Он ищет защиты у тех же стен.

Покайся – и не минет тебя благодать;

Но без благодати – и каянья нет.

О, будь черна, но черна святой тоской

И красна стыдом, как была – грехом;

Или нет: омойся в Христовой крови,

И из красной купели выйдешь бела.

⁵ <Мир>

Я – малый мир; и во мне свились

Четыре стихии и ангельский дух;

Но черный грех и его, и их

Предает на смерть в бесконечную ночь.

Вы, открывшие за высью небес

Новые сферы и новый простор,

Влейте мне в очи ваши новые моря,

Чтобы я потопом оплакал мой мир

Или потоком его омыл.

Но нет: его ждет не потоп, а пожар,

А он уже выжжен сквозь похоть и злость

И стал лишь скверней. Отгони же их огни

И сожги меня, Господи, в ревнительном пылу

О Тебе и Твоем доме, – ибо жар сей целит.

⁶ <Грань>

Последний акт моей драмы; верста

Последняя странничьего пути;

Тщетной скачки последний прыжок,

Последний вершок; минуты последний миг, —

И расторгнет во мне пожирающая смерть

Душу и плоть, и настанет дальний сон,

А бдящая часть моя узрит тот Лик,

Пред которым и днесь сотрясает меня страх.

И когда душа возлетит в родную высь,

А земная часть в земной воротится дом,

Будь каждому свое: вы, давящие грехи,

Исчадия ада, ниспадите в ад.

Чаю оправдания, избывши зло —

Ибо «нет» говорю я вам: мир, плоть, бес.

⁷ <Суд>

По мнимым углам округлой Земли

Трубят ваши трубы, о ангелы, и встают

Из смерти несчетные тьмы и тьмы

Душ, облекаясь в прах своих тел.

Вы, кого пожар и кого потоп,

Голод, годы, горе, война, тиран,

Кого случай скосил и кого закон,

Вы узрите Господа, и смерти вам нет.

Но продли им, Боже, сон, и продли мне плач,

Ибо больше греха на мне, чем на них,

И поздно молить о благодати Твоей

В тот час неземной; научи же меня здесь

Покаянью; и будь на прощенье моем

Твоя, Господи, кровь, как красная печать.

⁸ <Отец>

Если праведные души во славе своей

Ангелам равны, то и мой Отец

Видит с небес и блаженствует вдвойне,

Как смело я шагаю над жерлом твоим, ад.

Но если даже им раскрывается наш дух

Лишь косвенными знаками и видима в нас

Наружная явь, а не мгновенная суть, —

Белизну моей правды постигнут ли они?

Они видят: любовник о идоле своем

Источает слезы, богохульник зовет

Господа в свидетели, фарисей

Лицемерно набожничает. О, душа,

Обратись же ко Господу: лишь Ему твоя скорбь

Зрима, – ибо Сам Он вложил ее мне в грудь.

⁹ <Грех>

Ядовитый камень, древесный плод

Нас, еще несмертных, бросающий в смерть,

Похотливый козел, завистливый змей —

Все бессудны пред Тобою, а я – судим?

Разум ли мой или воля моя

Делает неравным мой равный грех?

Милость легка, и ею славен Господь;

Почто же на мне Его грозный гнев?

Но кто я, кто, что дерзаю во спор,

Господи, с Тобою? Не Твоя ли кровь

И не слезы ли мои слились, чтобы смыть

Небесною Летою мой черный грех?

«Помни!» – как о долге, Тебе твердят;

А я, как о милости, молю: «Забудь!»

¹⁰ <Смерть>

Смерть, не гордись, что тебя зовут

Страшной и мощной: ты не такова.

Те, кого тщеславишься ты попрать,

Бессмертны, жалкая; и бессмертен – я.

Твои подобия, покой и сон,

Источают отрады, а ты – вдвойне;

Все лучшие наши спешат к тебе:

Ты – отдых плоти их и воля душе.

Над тобой – рок и случай, злодей и царь,

Дом твой – отрава, война, болезнь;

Но и мак и наговор усыпят нас верней,

Чем твой удар; так о чем же твоя спесь?

Ненадолго наш сон, а бдение – навек;

Там – не будет смерти: там – смерть тебе, Смерть.

¹¹ <Христос>

Плюйте в лицо мое, пронзайте мне бок,

Избичуйте, осмейте, взгвоздите на крест, —

Ибо грех – на мне, грех – на мне, а Он,

Не умевший неправды, умер за меня.

Но и смерти мало для моей вины:

Нечестивее мой грех, чем жидовский грех:

Ими – бесславный единожды, а мной —

Воссиявший во славе повседневно казним.

Дайте надивиться мне чудной Его любви!

Царь лишь милует нас, а Он принял нашу казнь.

Так Иаков облекся в косматый мех, —

Но его в заемный облик влекла корысть;

А Господь облекся в бренную плоть,

Лишь чтоб слабостью подпасть под смертную боль.

¹² <Тварь>

Почему нам, малым, служит всякая тварь?

Почему все стихии мне и жизнь и корм

Расточают вволю? Ведь они меня

И чище, и проще, и святей!

Зачем ты клонишься, незнающий конь?

Зачем так бессмысленно, кабан и бык,

Ваша мнимая слабость дается под удар

Тем, чья вся порода – на один ваш глоток?

Я слабей вас (горе мне!) и хуже вас —

Ибо вы не грешили и страх вам чужд;

Но есть чудо чудеснее, чем то, что нам

Тварная природа покоряет тварь, —

Ибо сам безгрешный и бессмертный Творец

За нас, тварей, нас, врагов Своих, принял смерть.

¹³ <Срок>

А вдруг эта ночь – последняя в бытии?

О душа моя! В сердце, где твое жилье,

Выпечатлей образ распятого Христа

И скажи, ужасен ли этот Лик,

Чьи слезные очи источают дивный свет,

Чей лоб в струях крови от терновых ран:

Этот ли язык тебя аду обречет,

Моливший о прощеньи злобе лютых врагов?

Нет, как каждой подруге твердил я встарь,

Идолопоклонствуя земной любви:

«Красота – знак милосердия, мерзость – знак

Бессердечия», – так я ныне Тебе

Твержу: злые силы – и на вид темны,

А где светел Лик – там милостив Дух.

¹⁴ <Борьба>

Бей в мое сердце, трехликий Бог!

Этот взлом, вздох, свет, – он вольет мне сил

Восстать над собой и попрать себя,

Чтоб Твой горн, мех, млат вжег мне новую жизнь.

Я – как город, в котором враг,

Я рвусь впустить Тебя, но нет, не могу:

Разум, Твой наместник, был мне оплот;

Но он – в плену, он – неверен, он – слаб.

Я Тебя люблю, я хочу Твоей любви,

Но я отдан в обет Твоему врагу;

Разлучи нас, разорви, разруби нашу связь

И похить меня к Себе, в небесный острог,

Ибо в узах Твоих – свобода моя,

И моя чистота – под насилием Твоим.

¹⁵ <Выкуп>

Рвешься ль ты о Господе, как Он – о тебе?

Уясни тогда, душа моя, целебную мысль:

Бог-Дух, кого ангелы небесные поют,

Свой храм утвердил в твоей земной груди;

Бог-Отец, от кого рожден блаженный Сын

(И вечно рождается, ибо начала Им нет),

Снизошел избрать тебя Себе в сыновья,

Сонаследником славе и субботе Своей;

И как обокраденный свое добро

Должен, сыскав, потерять или откупить,

Так Сын Его славы сошел на казнь

Вызволить нас, тварь Свою, из краж Сатаны.

Дивно, что был человек как Бог;

Но пуще – что Бог стал как человек.

¹⁶ <Завет>

Отче! долей прав на царствие Твое

Сын Твой делится с малым мной:

Он, совместник Троицы, тройного узла,

Дарит мне победу, поправшую смерть.

Агнец, чья смерть даровала миру жизнь,

Он, закалаемый от начала веков,

Двумя Заветами отписал свое

И Твое наследство Твоим сынам.

Но строг Твой устав, и не молкнет спор:

Посильны ли условия людским трудам?

Пусть и нет, – но кого буквой убил Закон,

Духом воскрешает целящая Благодать.

Твой краткий закон, твой последний завет

Есть рубеж любви; о, да властвует любовь!

¹⁷ <Любовь>

С тех пор как та, кого я любил,

Роду и природе отдала последний долг,

И добро мое – в гробу, и душа ее – в раю,

Мой ум вперяется лишь в небесную высь.

Обожает он – ее, а рвется – к Тебе,

Господи, к Тебе как к истоку струй;

И я Тебя нашел, и Ты меня напоил,

Но святая жажда меня плавит вновь и вновь.

Можно ли искать полнейшей любви?

Ты сосватал наши души, все приданое – Твое;

Но Ты боишься, что расточу

Я любовь мою вышним ангелам и святым;

И больше: Ты тревожно и нежно ревнив,

Что Тебя теснят из нас – мир, плоть, бес.

¹⁸ <Церковь>

Яви мне, Иисусе, невесту Свою

В свете и блеске! На чужом берегу

Не она ли красна? Не она ли в нищете

Страждет и стонет в Германии и здесь?

Спит тысячу лет и пробуждается в год?

Истинная – и блуждает? Новая – вдруг стара?

Прежде, ныне, после – явлена ли она

На холме? на семи? или вовсе не на холмах?

С нами она? или мы ее должны,

Рыцарски странствуя, доискаться для любви?

Добрый супруг, открой нам лик жены,

К горлице Твоей влюбленную мою душу взвей, —

К той, что тем вернее и милее Тебе,

Чем боле отдается в объятия всех.

¹⁹ <Покаяние>

Два несходства сходятся меня терзать:

В непостоянстве зачато постоянство мое.

Против естества и воле вопреки

Переменчива моя благость, переменчив обет.

Покаянье мое – как мирская моя любовь,

Забавно и забвенно в недолгий час:

В нем ни веса, ни меры; в нем холод и жар;

Мольба и немота; бесконечность и ничто.

Вчера я не взглядывал в небо; а теперь

Обхаживаю Господа в лести и мольбе;

А завтра трясусь пред Его жезлом.

Эти приступы веры – как прибой и отбой

Вздорной горячки; но знаю я одно:

Тем лучше мне день, чем больнее во мне страх.