Читать книгу Бороться и искать - Наталья Юрай - Страница 2

Она не так уж и долго спала. Не больше пятнадцати минут. В первый миг пробуждения внезапно ослепла, такой непроглядно тёмной оказалось ночь. Рядом раздалось фырканье лошади, и девушка попыталась было сесть, но оказалось, что руки и ноги связаны тонкой верёвкой. Катя озадаченно замерла, пытаясь восстановить в памяти последние несколько часов.

Скакали долго, погоня в конце концов отстала, и это было слишком внезапно, чтобы считаться простой удачей. Когда солнце село, они ехали по бескрайнему полю, трава на котором в сумерках казалось бурой, потом перед ними возникали один за другим овраги, неровности и холмы. И наконец встретился огромный валун, поросший мхом и даже с одного бока кустарником. Именно здесь они решили устроить привал.

Катя сползла с лошади и, с трудом передвигая ногами, не привыкшими к напряжению (скачки на лошадях без седла – то ещё удовольствие), села у камня, почти сразу уснула: сказались волнения дня и физическая усталость. Кто её связал и зачем, вспомнить девушка не могла.

Вздохнув, не спеша, кончиками пальцев, как учили, вытянула из-за голенища сафьянового сапожка маленький раскладной нож и тут же принялась резать свои путы. Освободившись, вскочила на ноги и слегка размялась, как перед спринтерским забегом – тело затекло и требовало движения. До сознания пыталась достучаться какая-то тревожащая мысль. Привычно потянулась за косой, чтобы переплести (это здорово помогало сосредоточиться и успокоиться), но косы не было… Мысль добилась-таки внимания: над Катиной открытой теперь шеей вились короткие локоны.

– Вот, блин! – с досады она даже топнула ногой. Волосы были натуральными, заботливо лелеяными уже который год без генных красителей и клеточных стимуляторов. – Чёрт!

Коса толщиной с руку осталась лежать в пыли у постоялого двора.

– Обидно? Ничего, до свадьбы отрастут. – голос Фёдора звучал глухо и чуть виновато. Он и сам не понимал, зачем отхватил девушке косу. Вернее, понимал – мальчишке проще добраться до пункта назначения, да и искать будут беглянку, а не беглеца. Но то, как беспомощно Катя пыталась нащупать остатки былого великолепия, по касательной, совсем немного, задело его. Впрочем, капля раскаяния быстро растворилась в тревожных мыслях. – Верёвку подними, пригодится ещё.

– Зачем вы меня связали? – совершенно буднично спросила Катя. Ну нет косы, значит, нет. Забыли. Мороки меньше, да и голове, лишённой почти килограммового груза, стало удивительно легко.

– Сколько ты моим людям накапала? – ответил искатель вопросом на вопрос.

– По две дозы.

– Твою ж мать! Ох, встречу я Ставра, уж я ему выскажу мнение о восходящей педагогике.

– Я же не знала. Я же думала, что ничего страшного, а потом вот это вот всё, и вы, и я....

– М-м-м. – Фёдор вдруг как-то неловко сел на землю и привалился спиной к огромному валуну. –Ты уложила баиньки боевой отряд, понимаешь? Крепких мужиков, моих товарищей, отличных воинов, идущих по следу похитителей. Ты мне миссию практически провалила.

Катя села рядом и тоже опёрлась о камень. За день он нагрелся, но уже почти отдал всё своё тепло ночному воздуху.

– И всё же зачем вы меня связали? – девушка почти физически почувствовала на себе насмешливый взгляд.

– Чтобы в бега не пустилась, пока я в разведку хожу.

– И много разведали?

– О, да мы и зубки показывать умеем, – мужчина помолчал немного. Сказать по совести, ему сейчас было очень легко и спокойно. Не нужно было притворяться и следовать протоколу ассимиляции. Можно было употреблять в речи несвойственные времени и месту слова. Хотя этот переключатель с современного языка на устаревший у него срабатывал автоматически и редко подводил.

– В трех километрах отсюда деревня, поедешь туда. Я вернусь к дружине, но сперва пару часов нужно поспать. Маяк работает?

Катя ощупала левую руку чуть выше запястья.

– Должен.

– Ну, значит, активируешь и будешь ждать эвакуации. Пару дней перебьёшься. Гусей пасти пойдёшь, фокусы за деньги показывать станешь или просто спрячешься где-нибудь. Это твоя задача и твоя проблема.

– Да, я поняла.

– Краткий расклад: у князя украли дочь – Всемилу. Похитители кружат по округе, убирают всех, кто может стать случайным свидетелем, и никаких требований пока не выдвигают. Но, думаю, будут просить княжий престол в обмен на девушку. Самое страшное, что они совершают вылазки в деревни, убивают и калечат селян.

– Зачем?

– Нагнетают атмосферу. Пугают, давят психологически. Люди волнуются, не могут понять, что происходит, а тревожная неизвестность, знаешь ли, из колеи выбивает и веру во власть князя подрывает. Поэтому будь предельно осторожна. Поняла?

– Поняла, – глаза уже привыкли к темноте, рассвет стартовал где-то там, за горизонтом, и девушка пыталась рассмотреть собеседника.

– Что сдавала-то?

– Адаптивность и нетрадиционные методы нейтрализации. Только я сигнал не успела послать.

– Считай, что не сдала. Исключат теперь.

– Как пить дать! – Катя вздохнула, глаза и нос во второй раз за сутки начало отчаянно щипать. Ещё один признак профнепригодности.

Курс по психоэмоциональному регулированию поведения она сдала на «отлично». Возможно, могла бы даже стать великой актрисой, настолько просто ей удавалось перейти от дикого хохота к совершенно искренним слезам отчаяния. Катерина вздохнула глубоко и длила выдох столько, сколько смогла. Комок в горле исчез, нос высох, и она снова была в состоянии мыслить адекватно. Мама была чертовски права: гражданский космофлот был бы для её неудачницы-дочери лучшим местом для выстраивания карьеры. Спокойно, безопасно, вполне достойно, красивая форма, автопилоты, симпатичные коллеги-мужчины, коктейль «Лунная походка» в баре «Гравитация», семья, пикники и рецепты бабушкиных блинчиков – мечта нормальной девушки. А мимо неё головы отрубленные пролетают. Романтика!

– Ты так стремительно атаковала врага своей зубочисткой, что назрел вопрос. – Фёдор с тихим стоном подтянул тело повыше. – У вас рукопашку до сих пор Бабай преподаёт?

– Ага! – Катя слегка улыбнулась, вспомнив, как невысокий сухонький пожилой преподаватель на первом же занятии уложил на татами двух самодовольных курсантов, сомневающихся в его возможностях.

– Славный старик. Правильный. Таких сейчас почти не делают. – Фёдор опустил голову на валун и закрыл глаза. И уже через несколько секунд Катя услышала мерное посапывание – уснул.

Ночи в конце мая всё ещё были холодными, и девушка вспомнила волчью шубу, которая согрела её на постоялом дворе. Сейчас на ней были холщовые рубаха да штаны, заправленные в невысокие сапожки, и Катя решила подвинуться к тёплому мужскому боку поближе. Затем ещё ближе. И ещё чуточку. Минутой спустя она уже спала на плече Фёдора.

– Меня Катя зовут. – спросили бы её, зачем она назвала своё имя этому мужлану, не ответила бы. – Катя Балашова.

Свет раннего утра был тёпло-розовым, и лицо Фёдора, обращенное к ней, выглядело как реклама фермерского молока – пышущее здоровьем и слишком цветущее, чтобы быть настоящим.

– Будем знакомы. – ловко освободив стреноженную лошадь от верёвки, искатель не спешил продолжать разговор.

Катя понимала, что самое большее через пять минут они расстанутся и уже больше, наверное, никогда не встретятся. Ей предстоит нелегкое испытание комиссией, потом разговор с родителями, а затем мучительный поиск своего места в жизни. Мозг перебирал варианты, выстраивал схемы, но страх потерять всё, что она так сильно любила в своей учёбе и будущей профессии, отнимал силы.

– Кобылу возьми. Она хоть и резвая, но неказистая, сильно привлекать к себе внимание не будет. У деревни спешишься и опустишь ее в поле. Если не словят или не съедят, до родного стойла доберётся. Добрая лошадка, надёжная. – крепкая мужская ладонь прошлась по бархатистой шее животного. – Удачи тебе, Катя Балашова.

Фёдор ухватился за гриву и легко вскочил на каурого жеребца. Конь тут же загарцевал на месте, а потом, высоко вскидывая передние ноги, ринулся с места в карьер.

– … щай! – донеслось до Кати.

– Прощай, Фёдор-искатель.

Лошадь послушно двинулась к деревне. Занимался новый день, просыпались птицы и пригретое солнышком настроение выравнивалось. Катя раздумывала, как ей действовать дальше, да периодически нащупывала маяк, но каждый раз передумывала его запускать, как будто для системы слежения разница в пару километров играет роль. Вот появилась левада, огороженная белёными брёвнами, но лошадей не было видно, широкая тропа вела от забора к колодцу с основательным срубом. В горле резко пересохло, и Катя тронула пятками кобыльи бока. Привязав лошадь, она крутанула ворот, и бадья понеслась вниз. В корыто, врытое в землю у колодца, девушка сперва налила попить лошади, а затем сама приложилась к краю бадьи и сделала первый глоток, прополоскала рот, сплюнула на землю. Заломило зубы, но прохладная влага освежила и заметно взбодрила. Пить много Катя побоялась, ледяная вода не слишком полезное угощения для голодного желудка, а вот умыться не помешало бы. Пока хозяйка плескалась, кобыла шумно отфыркивала брызги, периодически вскидывая голову и прислушиваясь. Нащупав под кожей маяк, Катя нажала на него с двух сторон и успокоенная села на траву возле колодца. Картинка вдруг стала размытой. Пытаясь убрать с глаз невесть откуда взявшуюся пелену, девушка потёрла лицо руками, и тут мощный спазм рвоты сотряс её тело.

Только через несколько минут Катерина смогла осознать, что произошло. В метре от её ног затихали конвульсии умирающей лошади. Последние судороги поставили мрачную точку в наивном утреннем плане возвращения практикантки из зоны испытаний домой. Вода в колодце была отравленной. Постепенно до Кати стало доходить, как она в очередной раз прокололась: подъезжая к деревне, не обратила внимания на странную тишину, нехарактерную для рано просыпающегося сельского поселения, где скотину выгоняют на выпас ни свет, ни заря, а хлеб начинают печь еще затемно. Либо люди покинули свои жилища, либо сейчас в каждом дворе лежат мертвецы…

Сознание туманилось, универсальный антидот был выпит Фёдором ещё вчера, а противоядие к элементарным ядам, вводимое курсантам перед испытаниями, начинает действовать не сразу. Пройдёт еще минут двадцать, прежде чем организм придёт в норму. Вода! Ей нужно срочно где-то взять чистой воды, иначе яд не победить. Катя с трудом – сначала на колени, потом, шатаясь, во весь рост встала и осмотрелась.

– Не пей, братец, из копытца, козлёночком станешь, – прошептала она немеющими губами.

Который день стояла сухая погода и луж, разумеется, нигде не наблюдалось. «Вернусь и пойду в космофлот!» – подумала курсант Балашова, прежде чем упасть навзничь.