Читать книгу Бороться и искать - Наталья Юрай - Страница 5

Это был странный звук. Кузнец–великан раздувал меха в открытой кузнице. Он повернул своё лицо, на котором тонкой белой нитью от кончика брови к щеке вился шрам…

Всемила выпрыгнула из сна, резко села. Звук не исчез, он угрожающе нарастал. Княжна распахнула окно, через мгновение рядом на лавку запрыгнула кошка. Две пары глаз не отрываясь смотрели на захватывающее дух зрелище: по предрассветному небу летел змей о трёх головах. Всемила зажмурилась и вновь взглянула – так и есть! Летит!

Девушка обратилась к кошке с немым вопросом, словно та ответит: «Ты тоже видишь?», но животное уже спрыгнуло на пол, потеряв интерес к происходящему. В голове Кетун неистово стучало, нужно было что-то предпринять, ведь таких совпадений не бывает. Кошачьи лапы настойчиво заскребли дверь, которая чуть приоткрылась. Всемила даже не оглянулась. Змей уже исчез из вида, а оторопь от увиденного всё не проходила. Пока кошка бегом неслась к выходу, разбойник, стороживший княжну, заглянул в светлицу, заметил темный девичий силуэт на фоне окна, прикрыл дверь и снова уселся подле неё на пол.

Всемила пришла в себя только когда увидела белую полосу зарождающегося света на горизонте. Не врали сказки, и няньки не врали. Змей Горыныч, трёхголовое чудище, пожиратель скотины и разоритель деревень, вновь принесёт горести ее любимому краю. Княжна встала, зачерпнула воды из липовой бадейки и умылась. Потом надела рубаху и просторный сарафан. Машинально тронула место, где спорола тесьму. Фёдор её обязательно найдёт!

Три года назад, когда в Полянице разом прирастали две улицы (князь тогда помогал строиться мастеровому люду), на глаза Могуты попался крепкий молодой мужик, помогавший новосельцам перетаскивать с воза на двор, где стучали топорами плотники, брёвна для сруба. Ничего необычного, богатырей здесь хватало. Сказывались вольная жизнь да хорошая еда.

Ещё с испокон века жили в этих краях здоровые бабы, вынашивающие и выкармливающие крепких детишек. Считалось, что причина тому – родниковая вода, бьющая из-под земли в нескольких местах. Будто древние колдуны наговорили на неё особые заговоры, и с тех пор она не просто утоляла жажду, но наполняла силой и красотой.

И Могута проехал бы мимо, если бы не заметил случайно, как скинул парень рубаху – употел, работая – и облил себя из ковша водой. На левом боку, почти касаясь края штанов, белел шрам. Князь узнал этот характерный полумесяц, обращённый рогами вниз. Удар мечом был нанесён сверху, клинок раскроил кольчугу и тело разрезал уже не с прежней страшной силой, что спасло витязю ногу или, быть может, жизнь. Присмотревшись, Могута увидел еще несколько белёсых отметин. Князь чуть прикусил кончик уса, задумавшись и не спуская глаз с богатыря, тронул коня. Свита двинулась следом.

– Как живешь-поживаешь, добрый молодец?

Парень мигом надел рубаху и отвесил земной поклон.

– По здорову, господарь!

– Зовут как?

– Фёдор.

– Фё-о-о-дор, – Могута пробовал имя на языке. Непривычно, но звучно.

Тут брехливая дворовая псина рванула кудлатую кошку за загривок, кошка вырвалась и метнулась прямо под ноги одной из мохноногих лошадей, возивших строительный лес. Испуганная кобыла дёрнулась, воз за ней, а брёвна, до той поры спокойно лежащие навалом на возу, дрогнули и со стуком одно за другим начали падать и катиться по земле. Небольшой уклон придавал им скорости. Получалось, что в опасности оказались все, кто стоял сейчас на дороге и не замечал угрозы. Юная Всемила в тот день объезжала строительство с отцом и охраной, так что своими глазами видела, как новый знакомец выхватил копья у дружинников из рук, воткнул одно на расстоянии трёх шагов от другого. Брёвна, подпрыгивая на неровностях, встретили преграду, но древка, засаженные глубоко в землю, уже гнулись под серьёзным весом, и пока на подмогу спешили возница и стража князя, Фёдор один удерживал натиск, подставив спину и раскинув в стороны руки.

Впечатлённый увиденным Могута уже не раздумывал и позвал богатыря в дружину. Некоторое время к нему прислушивались и присматривались, проверяли, брали на слабо. Но Фёдор постепенно завоевывал доверие всех, с кем общался. Он был немногословен, но умел хорошо пошутить и любил посмеяться над чужими байками. Местная ребятня крутилось возле, когда он вечерами резал острым ножом фигурки из липовых чурок. Медведи, белки и другая лесная живность выходили у него на загляденье. Зимой он подбил товарищей соорудить детям горку, снискав благодарность многих родителей. А сколько женских глаз следили за статным витязем, и не счесть. Вот только сам он никого из девушек не жаловал. Поговаривали, что мужскую силу его забрал старый колдун, что ходит молодец к вдовушке, что верен недоступный красавец наречённой невесте из дальнего края. Версии разнились, обрастали сказочными подробностями, но рассказывались истории вполголоса, чтобы до Фёдоровых ушей не долетело.

Дружина сперва настороженно отнеслась к чужаку, но потом приняла его в ряды своего братства. Фёдор где намеками, где примером, где прямыми подсказками стал лепить из княжьего войска боевой отряд. Было видно: ратный опыт у парня имелся с избытком. Будущий сотник не рвался к власти, просто звезды так сошлись, произошло всё естественно: стычка со степняками и гибель нескольких человек. Бояре при князе были людьми деятельными, не праздными сидельцами, они и присоветовали Могуте сделать ставку на молодого воина. Дружинники на своём сходе обсудили кандидатуру и приняли ее без возражений. И никто ни разу о решении этом не пожалел.

Всемила и не заметила, как за воспоминаниями забыла и о змее, и о наступающем утре. Расчесала волосы, переплела косу и снова села. А что ещё делать в неволе? Беркут подлетел к окну, по обыкновению выставив вперёд лапы с острыми когтями. Потоптавшись на месте и найдя удобную позу, он дал себя почесать над клювом. Сенные девушки часто говаривали юной княжне, что всё зверьё к ней тянется. Льстили или вправду видели в ней дар повелевать животными, трудно было понять. Но вот приблудилась кошка и сопровождает Всемилу в злоключениях, птица-орёл повадилась прилетать каждый день. С чего бы?

– Какой ты ладный. – Всемила осторожно провела пальчиками по крылу. – Не боишься меня? Не тревожься, не обижу.

Беркут, наклоня голову, наблюдал за девушкой, а та вдруг запела. Рогволд вздрогнул: слишком много песен в последнее время он слышит. Голос Всемилы был похож на тёплые касания, трогающие самую душу. Княжна пела о родной стороне, о птице, что несёт весть из дальнего края, о ветрах и стрелах, сбивающих гонца с пути.

Беркут застыл, когда она вдруг сказала ему: «Вот бы и ты отнёс весточку батюшке, дружок ты мой крылатый. Ты сильный, вмиг домчишься до Поляницы, расскажешь про меня. Про змея!» И было в её словах столько боли и столько надежды, что Рогволд практически услышал, как рушатся каменные стены его самообладания. Хищная птица переступила лапами, неловко развернулась и, оттолкнувшись, полетела прочь. Заметив, что бело-коричневое перо кружась опускается вниз, Всемила высунула руку из окна и поймала его. Провела кончиком по губам, спрятала в рукав и прошептала тихое «спасибо».

Катя жила у ведуньи уже несколько дней. Теперь она могла спокойно есть и пить, постепенно забылся пережитой ужас отравления. Любава, которая уходила по своим делам на целый день, оставляла свою пациентку на хозяйстве. Благо Катя кое-что понимала в печах и в тесте, да и в целом готовила хорошо. Любава с благодарностью принимала заботу девушки, только вот к имени никак привыкнуть не могла и звала голубкой и другими птичьими прозвищами.

– Катя! Катерина! Да так язык сломать можно, корову впору так звать или собаку. – смеялась ведунья. – Не держи обиду, я не со зла.

Катя не обижалась. Да и чего обижаться, если вся жизнь и так пошла наперекосяк, а как выровнять привычное течение дней, никто не подскажет. От безысходности девушка начала больше практиковаться. Сферы по-прежнему слушались её мысленных приказов не слишком хорошо, но Катя научилась поджигать с их помощью дрова и отпугивать нахальных куриц. В очередной раз, когда она пыталась растопить печь по щелчку пальцев, её застала Любава. Слегка вытаращив глаза от удивления, ведунья негромко произнесла: «Вот те на!», и Катя подскочила от неожиданности. Сферы полопались, не долетев до места назначения. Повисла тягостная тишина.

– А ну, ещё разок! – Любава вдруг деловито уселась рядом с девушкой, будто они в университетской лаборатории ставят опыты по физике, и ничего необычного не происходит.

Катя глубоко вздохнула. Вызубренный когда-то регламент чётко объяснял, что демонстрация сверхспособностей перед местным населением возможна в исключительных случаях. 22 пункта, среди которых точно не было строчки «по требованию хозяйки квартиры». Но где теперь регламент, а где она? А хозяйка, что вытащила с того света и дала кров, – вот, толкает в бок кулаком.

– Птица-синица, не томи!

И верно, чего томить-то! Катя щелкнула пальцами, крошечные синие сферы, искря розовым, понеслись, залетели в устье печки и … ничего не произошло!

Любава приподняла бровь:

– А ну-ка, ещё разок?

И снова никакого результата.

– Голубка моя, да ты не бойся. Видывала я людей, что взглядом солому поджигали. Тут ведь силу почуять нужно. Вожжи-то отпусти свои, чай не перед свекровью стол накрываешь. – Любава начала поглаживать девушку по спине. Теплая волна сняла напряжение, Катя снова вскинула руку и щелкнула пальцами. Секунда – и в печи разгорелся огонь.

Любава вскочила и поставила на шесток горшок с водой. Подхватила ухватом и протолкнула внутрь.

– Сейчас я травку заварю, голубка. Хорошая травка, нужная. А еще вот яблочек мочёных принесла. Прошлогодние. Ну да чем богаты в кузне были, то и дали.

– А что в кузне?

– Да в кузне подмастерье себе руку прижёг, снадобье относила. Жалко мальца, ежели выгонят, пропадёт!

– Любава, просить тебя хочу.

– М-м-м?

– Можно я в город выходить буду? Сиднем не хочу сидеть. Ты же не мать мне, чтобы кормить. В прачки пойду или куда ещё.

Любава, разламывающая сухую траву на мелкие кусочки, задумалась.

– Девку только в услужение возьмут. Да и там свои верные люди нужны, а ты чужачка. Мальчишкой переодеть тебя, так и в подпаски можно али в подмастерье кому. Много не заработаешь, но на кусок хлеба хватит.

– В подпаски? – Катя представила, как она гонит по пыльной дороге коров, щелкая кнутом, а пастух даёт ей подзатыльник за малое усердие, и повела плечами.

– А давай-ка мне помогай. Дел много – там роды, тут недуги. Вдвоём сподручнее. Как-нибудь проживём. – Любава подошла к Кате и внезапно обняла её за плечи. – Я тебя травкам научу, секреты важные открою. Только пока мальчонкой походишь. Грудь тебе замотаем, никто и не догадается.

– А девушкой походить нельзя?

– Девушкой можно, да только недолго. Ох, голубка моя, знала бы ты, сколько горя я снесла. И ведьмой звали, и волосы драли, и плетьми били. То блазнится бабам, что мужиков увожу, то, что скотину травлю. Всякое было.

На том и порешили. Отвар, что приготовила Любава, оказал своё благотворное действие, уснула Катя быстро и снился ей князь Могута, грозно нахмуривший брови и отчего-то просивший: «Вставай, голубка! Вставай, беда!»

Девушка с трудом открыла глаза и тут же увидела над собой встревоженное лицо Любавы.

– Вставай! Город горит! – ведунья метнулась к столу, где собирала в разложенную скатерть свои пожитки.

Катя помедлила. Нет, скучно ей в этой реальности не будет никогда. Соскочила с печки и начала натягивать сапожки.

Тревожно ржала лошадь, чуя дым. Любава кинулась выводить кобылу, а Катя бросилась отворять ворота, сдвинула тяжёлый засов вверх, отвела створ в сторону и застыла. По улице во весь опор скакали одетые кто во что всадники, разящие саблями и мечами всех, кто попадался на их пути. Дом ведуньи находился на противоположном от главного входа в Поляницу конце. А вражье войско преодолело расположенные гораздо ближе малые ворота и сейчас, судя по всему, двигалось по направлению к терему князя.

И всё бы ничего, но Любава вчера рассказала, что часть дружины отправилась на поиски Всемилы, а часть выяснять, правда ли, что трехглавый змей объявился в их краях и разоряет крестьянские земли. А это значит, что город остался без серьёзной защиты.