Читать книгу Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том второй - Нелли Шульман - Страница 2

Пролог

Перл-Харбор, январь 1942

Окна маленькой гостиной выходили на пляж белого песка. До кромки прибоя оставалось не больше ста футов. Дул соленый, легкий ветер, шелестели листья пальм. С базы огни Гонолулу были не видны, но по берегам залива мерцали, переливались фонари. В доках работа шла днем и ночью. Флот восстанавливал поврежденные при атаке корабли. Запах дыма и гари исчез, но Дебора сказала, что взрывной волной выбило стекла почти во всех офицерских коттеджах.

– Я на работе была… – невестка перекусила белыми зубами нитку, – в штабе… – смуглая, изящная рука махнула в сторону залива:

– Мы с Аароном договорились пообедать. У него дежурство заканчивалось… – в штабе тоже разбились окна, однако эти здания не бомбили. Японские истребители, и легкие подводные лодки разрушали корабли в гавани, и военные самолеты на аэродроме.

Склонив темноволосую, покрытую шелковой береткой голову, Дебора пришивала к парадному кителю мужа пурпурную лычку. Она разгладила пальцем лычку «Серебряной звезды» с цветами флага США:

– Не могу забыть, Меир… – девушка вздохнула, – я видела, как «Аризона» надвое раскололась, как она тонула… – Дебора встряхнула китель, – Аарона несколько часов найти не могли… – Дебора смахнула пылинку с золотой нашивки капеллана, со скрижалями завета, и римскими цифрами. Она поднялась. Меир сразу встал:

– Сиди… – попросила невестка, – мы родственники… – она взглянула на часы в гостиной:

– Я тебе на стол накрою и побегу в госпиталь, свечи зажигать. Ты справишься… – невестка указала на подсвечники на чистой, накрахмаленной скатерти. Дебора слегка покраснела:

– Ты прости, что я тебя на шабат бросаю, мне надо… – Меир улыбнулся:

– Ничего страшного. Конечно, иди к Аарону… – брата обещали выписать через неделю. Он получил недолгий отпуск по ранению. В следующем месяце Аарон возвращался на борт корабля. «Аризона» не подлежала восстановлению. Брат получил направление на строящийся в штате Мэн, на верфи Bath Iron Works, эсминец «Де Хейвен».

Утром Меир присутствовал на церемонии награждения в госпитале. Медали вручал новый главнокомандующий Тихоокеанским флотом, адмирал Честер Нимиц. Предыдущих командиров отослали в столицу. Ходили слухи, что бывшего командующего флотом и бывшего главу базы Перл-Харбор собираются судить за пренебрежение служебными обязанностями. База оказалась не готовой к японской атаке.

Меир, с Деборой и другими родственниками, стоял в углу палаты.

Лицо Нимица было хмурым, он почти ничего не говорил. Обойдя все койки, адмирал откашлялся: – Правительство Соединенных Штатов благодарно вам за проявленную доблесть, однако война только начинается… – Меир знал, что Нимиц прав.

Японцы взяли Манилу и Куала-Лумпур, продвинувшись на территорию голландских колоний. Аарон, покуривая с Меиром во дворе, заметил:

– Они, как и немцы, рвутся к нефтяным промыслам. Однако мы их туда не допустим… – рав Горовиц помолчал:

– Будь осторожней в Бирме, передавай привет Джону. Мы с ним теперь в одном звании… – они с Меиром сидели на скамейке под высокой пальмой. Госпиталь помещался далеко от гавани, и не пострадал при бомбежке. По зеленой, сочной траве перепархивали белые голуби. Было жарко, Меир расстегнул воротник пехотной формы цвета хаки. Нашивок ему не дали, но у Меира в нагрудном кармане лежало удостоверение, подписанное военным министром. В документе сообщалось, что мистер Горовиц является вторым командиром отряда 28, и выполняет особую миссию, по заданию правительства США. Название отряду было выбрано просто, по количеству добровольцев. Получая последние инструкции, Меир узнал, что отряду придают врача, из индийской бригады гуркхов:

– Очень смелые люди, выходцы из Непала, – объяснили ему в министерстве, – среди британских волонтеров в отряде половина из этой бригады… – Меир понятия не имел, как добираются до Рангуна остальные американские добровольцы:

– Хотя бы Рангун пока не взяли, – он потушил сигарету в урне рядом со скамейкой, – и на том спасибо… – они с отрядом отправлялись из столицы Бирмы на север, переходя линию фронта, оказываясь далеко в японском тылу.

Аарон зорко посмотрел на Меира:

– Связываться с тобой, конечно, будет нельзя… – брат, в общем, выглядел хорошо, и даже успел немного загореть. О ранении он не говорил, но Меир понял, что Аарону сделали две операции:

– Два шрама, – коротко сказал рав Горовиц, – я тебя догнал… – Аарон не упоминал о слегка искривленных пальцах на левой руке. Меир заметил травму в Нью-Йорке, на хупе, но не стал ничего спрашивать:

– Он в тюрьме сидел, в Каунасе… – вспомнил Меир, – Наримуне его оттуда вытащил. Наримуне всем рискнул, чтобы спасти евреев. Его в отставку отправили. А если он воевать пошел? Если я его встречу в японской армии… – Меир не хотел говорить с братом о подобном, но не смог промолчать. Аарон помрачнел:

– Он муж нашей кузины, милый мой. Регина японская подданная. Я не стал ничего скрывать… – рав Горовиц повел рукой куда-то в сторону штаба, – видишь, с флота меня не увольняют… – Меир протер очки:

– Мое начальство тоже знает, но я не об этом, Аарон. Вдруг Наримуне… – он оборвал себя. Аарон, как в детстве, обнял Меира за плечи:

– Не пойдет он воевать. У него двое детей, и он всегда был против подобного… – в газете сообщали, что немецкое наступление под Москвой захлебнулось. Вермахт утонул в снегу, не в состоянии двинуться с места. Брат усмехнулся:

– Не зря Мэтью на Аляску отправился. Если немцы, получив опыт под Москвой, решат атаковать Арктику, мы окажемся подготовленными… – они поговорили об Эстер и племянниках. Рав Горовиц надеялся, что Иосиф и Шмуэль, с христианскими документами, под опекой Элизы и Виллема, благополучно пробудут в Мон-Сен-Мартене до конца войны. О том, что дети под присмотром, Меиру сообщили из Блетчли-парка:

– Эстер с ними в контакте, – заметил Меир, – у нее передатчик. Она медсестрой устроилась, в немецкий офицерский госпиталь в Варшаве. Раненые, как известно, разговаривают. Больше им заняться нечем… – Аарон кивнул:

– И она не похожа на еврейку. Мальчишки тоже. По нынешним временам так безопаснее… – он посмотрел на часы:

– Пора, кстати, на встречу с медсестрами. Хорошо, что ты приехал, пусть и ненадолго… – брат порылся в кармане госпитальной куртки. Белые голуби забили крыльями, Аарон бросил им крошки. Птица вспорхнула на плечо рава Горовица. Меир, уходя, оглянулся. Брат сидел, закрыв глаза, подставив лицо солнцу. В темных, коротко постриженных волосах, сверкала седина на висках.

– Ему тридцать один всего… – горько подумал Меир, – Господи, пожалуйста, дай ему детей увидеть, внуков… – голуби мягко клекотали, брат улыбался. Бывшего зятя они не обсуждали. Аарон только коротко заметил:

– Эстер может считать себя свободной. Вдовой. Европейские раввины приняли решение, что такие женщины, как она, могут во второй раз выйти замуж… – он добавил:

– Из лагерей вряд ли кто-то вернется, Меир. Это как со сталинскими лагерями… – Меир не рассказал брату о фотографиях в запертом на ключ ящике рабочего стола в его квартире, об Александре Горовице, ставшем железным Горским:

– Неважно, – решил Меир, – два десятка лет прошло. У Горского, то есть дяди Александра, все равно детей не было. У нас нет родственников в Москве, – по нынешним временам коммунисты в семье были менее подозрительны, чем японцы, которых начали интернировать в Калифорнии.

– Здесь тоже лагеря появились… – вздохнула Дебора, – до войны на Гавайях много японцев жило.

Дебора проводила с мужем все свободное от работы время.

О службе по контракту невестка не упоминала. Она только извиняющимся тоном сказала:

– У меня высшая степень секретности, Меир. Аарона тоже подняли на мой уровень… – красивые губы улыбнулись, – из-за того, что он мой муж… – Меир торопливо ответил:

– У меня такая же степень доступа, я все понимаю… – в коттедже Дебора ничего, кроме своей диссертации, не держала. В маленьком кабинете, который невестка делила с Аароном, стояла портативная пишущая машинка. На полках громоздились труды по языкознанию и стопки научных журналов. По словам Деборы, работа была по дескриптивной лингвистике:

– Профессор Блумфилд ждет меня на защиту в Йеле… – невестка замялась, – мне намекнули, что меня могут перевести на базу Норфолк… – в Норфолке, в штате Виргиния, размещался генеральный штаб военно-морского флота США. Меир не стал интересоваться, зачем невестку отправляют на восток. Понятно было, что Дебора занимается взломом вражеских шифров и созданием новых криптографических систем. Меир бодро сказал:

– Очень хорошо. Сможешь жить в Нью-Йорке, папа обрадуется… – он хотел добавить, что отец ждет внуков, но смолчал:

– Дебора с Аароном редко видятся. Понятно, что тяжело детей завести, когда он в плавании. И неизвестно, куда новый эсминец пошлют, в Атлантику, или на Тихий океан.

Дебора ушла переодеваться в праздничное платье. Меир сложил ей сумку для госпиталя. Она накрыла на стол. Невестка приготовила цыпленка на гриле, с рисом и салатом из зеленой папайи. Вынеся из кухни кокосовый торт, Дебора улыбнулась:

– Аарон научил меня куриц резать. Здесь птицы много, рыба свежая, фрукты круглый год… – она немного, пополнела с прошлой весны. Меир подумал:

– Может быть, она ребенка ждет. Не принято о подобном говорить. Госпиталь здесь хороший, все пройдет отлично… – перед больницей Дебора навещала вдову капеллана Крэйга. Девушка грустно сказала:

– Он раньше с Аароном служил, на западе, где мы познакомились. Очень хороший человек. Тоже во флот перешел. У него двое детей сиротами остались… – епископальный священник погиб при бомбардировке гавани.

Девушка подхватила сумку:

– Я миссис Крэйг тоже обед приготовила. Ей не до кухни сейчас, у нее дети на руках… – Дебора надела темно-зеленое, шелковое платье, прикрыв голову легкой соломенной шляпкой. Меир, отчего-то подумал:

– На пляж ей нельзя ходить. Но, наверное, они с Аароном купаются вдвоем. Это разрешено, если в уединенном месте… – платье опускалось, ниже смуглых колен. Чулки невестка не носила, на Гавайях круглый год стояло лето. Рукава закрывали локоть, скромный стальной хронометр блестел на тонком запястье. Темная прядь падала из-под шляпки на плечо. В ложбинке, ниже шеи, переливалась, на золотой цепочке маленькая звезда Давида. Перехватив его взгляд, Дебора смутилась:

– Аарон подарил, в Сан-Франциско. Когда нас переводили с базы на Гавайи… – от нее пахло чем-то горьковатым, тревожным. Меир мучительно велел себе:

– Хватит. Она жена брата, прекрати думать о подобном… – он узнал запах горечавки, цветка Монтаны. Он вспомнил лиловые лепестки в букете невесты, аметистовое ожерелье на стройной шее. Дебора спустилась по ступенькам:

– Хорошей тебе субботы. У Аарона отдельная палата… – она опять покраснела, – завтра в синагоге встретимся… – брат вел службы в госпитальной часовне, вернее, палате, очищенной от коек.

Выйдя на крыльцо коттеджа, Меир помахал невестке. На огромном небе виднелись первые звезды, шумел океан. Она, немного покачивала узкими бедрами, каблуки цокали по выложенной камнем дорожке. Ветер играл темными локонами на спине. Зеленый шелк пропал за поворотом, стих звук ее шагов. Меир закрыл глаза:

– Любовь моя, цвет зеленый, зеленого ветра всплески… Не смей, не смей… – в сердцах захлопнув дверь, он вернулся в дом.