Читать книгу Темный город - A. Volres - Страница 1

Тихо, тихо

В тёмном городе.

Здесь огни не горят,

Светлячки не летают.

Если выйдешь ты ночью на улицу,

То утонешь во тьме нашего города.

Незадолго до того, как в нашем городе начали происходить убийства, моя мама уволилась с работы. Теперь она просыпается на полчаса раньше, чтобы успеть приготовить мне завтрак в школу. Ежедневно мне приходится брать с собой овощной салат, или пюре с запеченной морковкой, или жареные в тесте брокколи, в лучшем случае – оладьи с медовым джемом. Со всей этой вегетарианщиной сложно спокойно обедать в столовой. Особенно, когда друзья достают из контейнеров пиццу, стейки или чизбургеры. Недавно моя семья решила экономить деньги на учёбу брата в Сиэтле, поэтому я остаюсь даже без карманных денег.

Но это не самое худшее. Ужаснейшим обстоятельством всей своей жизни я всегда считала то, что родилась я не в центре Нью-Йорка или, хотя бы, Чикаго, а в Тенебрисе – забытом всеми городе, тихой пустошью, скучной глубинке. Наш город иногда называют тёмным. Говорят, это из-за климата. Солнце светит обычно тускло, а тучи заволакивают всё небо, не давая прохода свету. У нас и правда каждая улица – сплошная серая дорога, идущая вдоль городка, петляющая и пустынная. А когда наступает ночь, только лишь на небольших участках тускло светит бледный фонарь. У правительства города нет денег на оплату освещения – ещё одна причина в доказательство того, что я живу в самой глубинке Америки. И всё же, годы, проведенные здесь, начиная с детства и заканчивая моими семнадцатью годами – это действительно прекрасное время. Пусть наш город тихий и скучный, дома и дороги серые, а тучи хмурые – далеко не это украшает Тенебрис. Люди – вот что заставляло светиться наш городок. Жаль, что понять мне это только предстояло, и было это слишком поздно.

Итак, город был угрюм, как и всегда. Я засыпала, общаясь с друзьями по скайпу. Мы обсуждали предстоящую контрольную по химии, к которой снова никто не готовился, даже Грейс, мечтающая стать врачом. Тёплое одеяло согревало меня, как и беседа с друзьями. Единственное, чего я могла тогда бояться, это лишь то, что в какой-то момент папа войдёт в комнату и заставит меня выключить ноутбук. Ни я, ни мои друзья ещё не догадывалась, что завтра в нашем городе случится первое убийство, за которым пойдут последующие.

В тот день, когда за окном ещё был февраль, я снова проснулась на полу.

– Времена идут, а ты до сих пор падаешь с кровати во сне, – послышалось мне.

– Отвали, Брэдли, – пробубнила я в подушку.

Почувствовав, что он до сих стоит в дверном проёме, показала ему неприличный жест рукой.

– Я буду на кухне, когда ты проснёшься, – сказал он, и за ним тихо захлопнулась дверь.

Я перевернулась на другой бок. Спать хотелось невыносимо, а потому соображалось долго. Мне хватило пары секунд, чтобы соскочить с пола и понестись со скоростью ветра на первый этаж.

– Брэдли? – выкрикнула я при виде брата, который не приезжал домой больше месяца.

Он лишь игриво посмотрел на меня. Лицо его повзрослело, скулы покрылись лёгкой щетиной, волосы подросли, но я обратила внимание только на шрам, которому недавно стукнул уже год. Кажется, его почти и нет, но я всё равно вижу, как он разрезает почти половину лба.

– Почему не предупредил, что приедешь? – приземлилась я рядом с ним.

– Только не говори родителям, – начал он. – Но меня, похоже, отчислили.

– Что? – чуть ли не крикнула я. – Ты в своём уме?

– Оказывается, если пропустить больше половины лекций, могут отчислить.

– Чёрт возьми! – гневно протараторила я. – Да все это знают, Брэдли, ты совсем идиот? Ты издеваешься? Ты вообще понимаешь, какое чудо, что тебя с твоей успеваемостью вообще куда-то взяли, не говоря уже про то, что это, блин, престижный университет!

– И что, – улыбнулся он.

Я, кажется, уже догадывалась, что однажды его отчислят. И догадывалась, что ему от этого не будет ни капли досадно, ведь всю свою жизнь он готовился к поступлению в другой университет со спортивной нагрузкой.

– Лучшего в твоей жизни не будет, – повторила я. – Вали в Сиэтл, извиняйся перед преподами, но только не сиди здесь.

Как только он услышал это, его лицо исказилось ещё больше. Улыбка стала шире, а вот моё терпение лопалось окончательно.

– Что ты собираешься теперь делать?

Но он не ответил, вместо этого рассмеявшись на всю комнату так, что со второго этажа послышались шаги папы, который спускался, потому что почувствовал, что в доме стало довольно-таки шумно.

– Тебе смешно? – выкрикнула я. – Чего ты смеёшься?

– Глупышка, – еле слышно сказал он.

– Что, – недоверчиво посмотрела я на него. – Это шутка?

Он точно не ответил, но я уже знала, что так оно и есть.

– Задница, – ударила я его по плечу.

В дверном проёме в это время появился отец. Он с удивлением посмотрел на Брэдли, но не поспешил приветствовать его или показывать хоть какую-то реакцию на его появление.

Мой отец, Стэнли Кларк, более пятнадцати лет работает в полицейском участке нашего города. Вот уже семь лет он является шерифом. Но наш городок слишком скучный, в нём редко что-то происходит, поэтому отец привык раскрывать только маленькие дела. Но скучать ему оставалось недолго. Этим утром он ещё не знал, что с сегодняшнего дня ему предстоит расследовать самое громкое дело в истории всего Тенебриса.

– Брэд? – лишь спросил он. – Как ты тут?

– В университете резко объявили каникулы на неделю.

– Звучит не слишком правдоподобно, – сонно промямлил отец, заваривая чай с мятой.

– Приехали какие-то химики, сейчас там идёт неделя науки и прочей ерунды. Программистов отпустили на неделю, так как смысла находиться там нет.

– Мне стоит позвонить твоему преподавателю?

– Можешь сделать это, чтобы убедиться, что я не обманываю тебя.

– Ладно, – почти безынтересно ответил отец. – Я поверю.

– А поверишь мне, что сегодня мне разрешили не приходить на урок химии? – спросила я.

– Изабелла, – посмотрел он на меня. – Я знаю, что у тебя сегодня контрольная.

– Чёрт возьми, – закатила я глаза. – Откуда это можно было знать.

– По ночам надо спать, а не разговаривать с друзьями по скайпу.

Он заварил чай и сел с нами за один стол.

– Как дела в Сиэтле? – перевёл он тему.

– Отлично, – улыбнулся Брэдли. – Нам вроде как обещали раздать планшеты за хорошую учёбу. Я думаю, за месяц подтянуть оценки, чтобы тоже стать претендентом.

– Ты никогда не был отличником.

– Достаточно быть даже просто хорошистом.

– Помнится, тебя хотели исключить из футбольной команды за плохие оценки по физике.

– Это была школа. Сейчас я нахожусь в месте, где мне нравится находиться и учиться.

Все промолчали, потому что знали, что это не так. Не об этом мечтал мой брат. Спорт – вот, что было его страстью. Он должен был стать известным спортсменом, выступать в крупных командах, выигрывать матчи, брать кубки и медали, а не быть программистом. Он никогда и не думал, что мир компьютеров может стать его жизнью, пока серьёзная травма не закрыла для него все двери в большое будущее. Я помню, как по лицу тренера Коула прошла слеза, когда он снимал Брэдли с места капитана школьной команды и навсегда убирал из своей группы учеников, которых он тренировал с десятилетнего возраста. Могу сказать без лишней скромности, что мой брат был почти легендой нашей школы. С того времени, как он был в команде, наша школа, кажется, ни разу не проиграла ни единого матча. Я всегда гордилась им, им гордилась вся наша семья, вся школа. Все пророчили ему большое будущее, но один случай, одна травма разрушила всё.

Он научился делать вид, что ему не больно знать, что он не на своём месте. Я знаю, что он, несмотря на запреты врача, продолжает заниматься спортом. Его сосед однажды звонил нам, сказал, что, когда он пришёл в общагу, то застал Брэдли обездвиженного на полу. Брат слишком долго делал кардио-тренировку. Недавно он нашёл работу, которая позволяет ему быть ближе к спорту. Он тренирует небольшую команду из мальчиков десяти лет. Кажется, у него отлично это получается. Иногда я думаю, что для меня нет примера ярче, чем мой брат. Но я никогда ему не скажу об этом.

– Белла, – строго сказал отец. – Почему ты ещё не в школе?

Я посмотрела на дисплей телефона. Времени уже и правда было много. Пора было собираться.

– Первым английский, – промямлила я. – Я часто опаздываю.

– И я часто получаю выговор от твоего учителя.

– Хорошо, я собираюсь, – согласилась я. – Начну через пару минут.

И я принялась за наггетсы, которые принёс с собой Брэдли. Мы постарались втроём доесть их быстрее, пока мама не спустилась со второго этажа и не заметила, как мы предательски поедаем мясные продукты. Есть в доме небольшие правила, которые никогда не выполняются: никакого мяса, никаких побегов из дома среди ночи, никаких друзей без приглашения, и уж тем более никакого алкоголя.

– Белл, – сказал брат, намазывая на наггетс сырный соус. – Подождёшь меня после уроков, я хотел сегодня сходить к тренеру Коулу.

– И вы опять простоите в обнимку больше часа, – закатила я глаза.

– Я хотел побывать на тренировке. Ещё ни разу не видел, как справляется Кевин.

– Довольно неплохо, – ответила я. – Проиграли только один матч. Из двух.

Краем глаза я заметила, как лицо Брэда слегка озарилось и он самодовольно посмотрел на отца. Тот даже и глазом не повёл.

– Будешь копаться больше пяти минут, я уйду домой, – заметила я.

– Ну и отлично, – пробубнил в ответ брат. Он уже заранее знал, что я дождусь его в любом случае.

– Ну всё, Изабелла, – поднялся со стула отец. – Ты уже опаздываешь.

– Да бегу я, – не быстро встала я со стула и буквально за пару минут оделась и слегка накрасилась. Мама к этому времени уже семенила вокруг брата, расспрашивая у него про его жизнь в Сиэтле.

Я спустилась к ним, и мама вручила мне контейнер с овсяной кашей и вареной морковкой, покрытой каким-то соусом.

– Ох ты ж, – взглянула я на это месиво. – Наверное, очень вкусно.

– Тебе должно понравиться, – подбежала ко мне мама и своими худыми руками начала приглаживать на мне толстовку тёмно-синего цвета. – И не забудь спросить у мистера Келли, какое удобрение лучше использовать для выращивания кукурузы?

Моя мама, Вуд Хастингс – сумасшедшая вегетарианка, помешанная на выращивании всякой ерунды на заднем дворе. Глядя на такую симпатичную и стройную женщину сложно поверить, что она может быть настолько не в себе. Иногда я удивляюсь, как я вообще могу быть её дочерью. Мы разные совершенно в плане характера, но внешне мы почти как две капли воды: у меня те же коричневые прямые волосы, небольшие скулы, прямой слегка вздёрнутый нос, не слишком пухлые губы, если так можно сказать, даже немного узкие. Я считаю это прекрасными обстоятельствами, учитывая, что мой брат не унял от моей мамы ничего, совершенно ничего. Иногда люди задаются вопросом, почему сын так сильно не похож на мать. Абсолютно ничем, даже какими-то маленькими частичками внешностями. Но, стоит им познакомиться с Брэдли ближе, они видят, как он похож на маму.

– Не забудь, Белл, ладно? – напомнила ещё раз мама.

– Да, – протянула я. – Я не забуду.

На самом деле я даже не собираюсь спрашивать у химика про удобрения. Я прекрасно знаю мистера Келли, он ещё полчаса будет рассказывать мне про выращивание кукурузы и ещё прочей ерунды, что только вспомнится ему. Впрочем, в тот день я при всём желании не смогла бы исполнить мамину просьбу. Мистер Келли стал первой жертвой убийцы.

Я как раз направлялась в школу, где уже лежало его навеки обездвиженное тело. Но перед этим я ещё зашла в музыкальную лавку. В школу я уже опаздывала, но это не мешало мне зайти к Биллу Эбигейлу, у которого я не была больше двух недель. Музыкальный магазинчик – это, пожалуй, одно из моих любимейших мест в Тенебрисе. Раньше я покупала здесь ноты для фортепиано, когда ещё мой синтезатор не сломался, а теперь хожу, чтобы брать журнал со звёздами и классными постерами.

– Доброго утра, – вошла я в магазин.

Билл пожал мне руку в знак приветствия. Он был занят какими-то подсчётами, но отвлёкся от этого, когда я появилась. Я не знаю, сколько лет Биллу, может, ему двадцать пять, а может чуть больше тридцати. Одно я знаю точно: он до безумия добрый парень, сходящий с ума от музыки и морепродуктов. Среди всех моих друзей, он самый старший.

– Ты продал ещё не все журналы? – спросила я.

– Для тебя я отложил один.

– О-у, – протянула я. – Это так мило.

Я достала из рюкзака остатки денег, которые папа давал мне на покупку новых джинс и заплатила ими за журнал.

– Знаешь, сколько сейчас времени? – улыбнулся мне Билл.

– Да, я знаю, что уже опоздала на урок, – присела я рядом с кассовым аппаратом.

– Странно, что ты хорошо учишься.

Я слегка засмеялась, беря журнал в руки.

– Та-ак, – раскрыла я его посередине. – Джастин Бибер и Дженифер Лопес. А можно я верну его обратно?

– Там есть интервью с Тайлером Джозефом, – ответил Билл. – И статья про новый сериал.

– – Ла-адно, убедил.

Он начал снова что-то считать, пока я вычитывала интересную мне статью.

– Не думала, что пора идти в школу? – не отвлекаясь от работы, спросил он.

– Думала, – ответила я. – Но не посчитала это чем-то важным.

Билл сперва чуть усмехнулся.

– Я тоже так считал, пока меня не отчислили из школы.

– Да ладно, – оторвалась я от журнала. – Ты никогда не рассказывал, что тебя выгнали из школы.

– Потому что считаю это позором, – усмехнулся он.

– Не переживай, – улыбнулась я. – Может, это даже и к лучшему.

Он неодобрительно кивнул. Вряд ли это так и было на самом деле. В любом случае, мне казалось, что его жизнь складывается достаточно хорошо.

– Ладно, – поднялась я со стула. – Я пойду.

– Наконец-то, – донеслось до меня.

Я с улыбкой развернулась к нему:

– Ты ждал, когда я уйду?

– У меня тут работы много, а ты отвлекаешь.

– Может, это ты отвлекал меня от учёбы.

Я уже хотела было уйти, но мой взгляд задержался на упаковке печений на его столике.

– Это что? – приблизилась я к ним. – Печенья с предсказаниями?

Он кивнул и предложил мне взять пару штучек. Я взяла только одну.

– Сегодня произойдёт что-то необычное, – прочитала я, пережёвывая песочное печенье.

– Странно, – сказал Билл. – Мне попалась сегодня то же самое.

– У кого-то совсем нет фантазии.

Он согласился со мной, и я пошла на уроки.

Школа Хистер Хай единственная в нашем городе, поэтому, играя ещё в песочнице, я уже заранее знала, где прозвенит мой последний школьный звонок и где я получу своё образование. Любой житель нашего города знает с детского сада о том, где он отметит свой выпускной. И возможно, это одна из причин, по которой каждый ждал окончания школы. Время, когда мы покинем маленький городок, не отмеченный никем на карте, должно стать самым лучшим, ведь оно только-только открывает двери в настоящее будущее.

Я пришла на английский с опозданием больше, чем десять минут.

– И снова вы опаздываете, Изабелла Кларк, – вздохнул мистер Дойлем.

– Я просто долго не могла найти свой портфель, – выпалила я самое первое, что пришло в мою голову. По классу пробежались смешки, пока я проходила между вторым и третьим рядом, пожимая руки Кевину и Эрике, которые сидели на втором.

– Значит портфель? – посмотрел на меня учитель английского.

Я неуверенно кивнула и начала доставать из рюкзака учебник английского и тетрадь.

– И запомните, ребята, – продолжил учитель. – В следующий раз, придумывайте отговорку до того, как зайдёте в класс.

Мистеру Дойлему было почти сорок, но выглядел он на все пятьдесят. У него не было ни седых волос, ни бороды, ни усов, которые обычно только старят человека, но всё равно, глядя на него, можно было подумать, что ему уже сорок семь, если не больше. Мне обычно нравились уроки английского, пока их не начал вести Дойлем. В нём не было ничего плохого, но умел он превращать даже самые интересные темы в наискучнейший час моей жизни.

Пока мистер Дойлем монотонным голосом объяснял тему, слушать которую у меня не было никакого желания, я стала рассматривать чем занимаются мои однокашники. Эрика выводила узоры чёрной ручкой на своей руке, её парень, Рэй, что-то рисовал на обложке тетрадки, Фил смотрел в телефон, Кевин строил дом из карандашей и ручек, Грейс, кажется, была единственной, кто слушал учителя, хотя возможно мне это только казалось, скорее всего её голова была забита другими мыслями. Я посмотрела на ребят из футбольной команды, что кучились обычно на одном ряду, вместе с ними были и Фил с Кевином. Нет, никто не интересовался ни английским, ни Дойлемом.

– Пожалуйста, Рэй Паттерсон, повтори, что я только что сказал, – попросил Дойлем.

– – Харпер Ли, автор одноимённого романа «Убить пересмешника», писала сперва историю про этих же людей, но в более старшем возрасте, – ответил Рэй, не отрываясь от своего рисунка.

– Хорошо, – кивнул учитель и снова зачем-то повторил эту же фразу и продолжил объяснение одного из моих любимых произведений.

– Чем занята сегодня вечером? – прошептала мне Эрика.

– Есть какие-то планы? – спросила я.

– Кевин и Фил зовут гулять.

– Не могу, ко мне приехал брат.

– Брэдли в городе? – послышался голос Кевина, сидящего за мной.

– Да, и он придёт сегодня посмотреть на вашу тренировку. Сказал, что хочет увидеть, как ты справляешься на месте капитана команды.

Кевин лишь не совсем уверенно улыбнулся. Все говорят, что после Брэдли, лучше Кева никто бы и не справился. Это долго тешило его самомнение, но какой в этом толк, если все ещё помнят моего брата, который не уступает ему практически ни в чём.

– Задние парты, – повысил голос Дойлем. – Прошу вас успокоиться.

Мы затихли, а Дойлем продолжил пересказ истории детства Джин Луизы Финч.

Эрика сидела на противоположной парте от меня. Одно из наших любимых заданий на скучных уроках – игра в гляделки. Эрика Хьюз – одна из самых лучших людей моей жизни. Мы познакомились в возрасте десяти лет, когда её семья переехала из Техаса в Тенебрис, и с первой же минуты стала моим заклятым врагом. До десяти лет я дружила исключительно с мальчиками, ни одна девчонка не могла привлечь моего внимания, а Эрика, блондинка в ситцевом платьице из голубой ткани, вселила мне только смех. Я тоже показалась ей забавной. От того, наверное, что она не понимала, как девочка может играть с мальчишками в догонялки, машинки или разбойников. Мы невзлюбили друг друга с первого дня нашего знакомства, наверное, потому что были слишком разными, а поэтому и не понимали друг друга. Мы взрослели, я стала дружить с девчонками, которые сменялись обычно каждые два-три месяца, но продолжали тайно недолюбливать друг друга.

Всё изменилось, когда в пятом классе нас поставили вместе в пару на уроке биологии. Мы дважды в неделю собирались друг у друга для обсуждения нашего проекта. Когда-то она показала мне свои блестящие тени, духи розового цвета, в её руках мне это впервые показалось интересным. Я не помню, когда именно мы поняли, что стали подругами, но главное, что даже сейчас, в семнадцать, мы до сих пор остаёмся теми же одиннадцатилетними девчонками, дружба которых зарождается с каждым днём всё сильней и ярче.

Я проиграла в гляделки, и Эрика победоносно встряхнула своими белокурыми кудрями. На её волосах ещё в некоторых местах остался еле видный след бирюзовой краски. Одна из особенностей Эрики – она вытворяет со своей внешностью всё, что только взбредёт ей в голову. Покрасить волосы в розовый, проткнуть ухо в пяти местах, нарастить длинные ногти длиной в три сантиметра, накрасить глаза ярко-голубыми тенями в школу – это всё возможно для неё. У неё получается выглядеть безумно красивой девчонкой с внешностью модели и клоуном одновременно. Для неё это свобода, она выражает себя через макияж, яркую одежду, разноцветные волосы. Я выражаю свою индивидуальность по-другому, и может, поэтому мы не может понять иногда друг друга, но это для нас не преграда.

Второй раз проиграла Эрика, теперь была моя очередь самодовольно стрельнуть глазками.

– Нечестно, – прошептала она, улыбаясь.

– Что именно?

– Ты моргала.

– Но ведь ты не заметила, – и я подмигнула ей.

Она изобразила полное удивление моему жульничеству, и Дойлем снова попросил нас не разговаривать на уроке.

До конца английского ничего интересного не происходило, как и на уроках после него.

Химия стояла сразу после ланча. Я вошла в столовую, пройдя столик футбольной команды, где Кевин зубрил учебник химии. Эрика сидела в обнимку с Рэем. Она накручивала на палец его светлые вьющиеся волосы.

– Сейчас у меня будет химия, – присела я к ним. – У меня десять минут, чтобы выучить весь материал.

– Чем ты будешь занят сегодня? – будто не слыша мои слова, спросила Эрика у Рэя.

– Мне нужно закончить картину, чтобы на выходных отвезти её в Сиэтл.

– Значит, мы не встретимся сегодня?

– С вами невероятно круто общаться, – посмотрела я на них.

Тут Эрика повернулась ко мне и сказала:

– Да, я слушаю.

Она не слушает. Когда Рэй рядом ей вообще сложно думать о чём-то, не имеющем отношения к её любимому. Я до сих пор считаю их союз самой странной парой, если не города, то всей школы точно. Рэй Паттерсон – это юное дарование. Картины, которые он написал уже побывали на выставках в Нью-Йорке и Бостоне. Им заинтересовано сразу несколько университетов Сиэтла. Он уже нашёл своё место в столь юном возрасте. Искусство – вот его страсть всей жизни. Сложно представить Рэя Паттерсона без холста и кисти в руках. Нет, не будь рядом с ним искусства, он не был бы собой, привычным всем Рэем, художником нового уровня. Не будь рядом с Эрикой кисти для макияжа и сотен идей для нового образа – она тоже не будет собой. Они оба в какой-то степени сошедшие с ума люди, но нашедшие друг друга в этом мире. Они кажутся слишком безобидными, проводят время вместе за просмотром мультфильмов и сериалов, раскрашивают стены города яркими карикатурами, носят парные вещи и делают прочую ерунду. Рэй и Эрика – моя любимая пара в школе, я называю их Эр-Эр, теперь их так называет вся школа.

– У меня контрольная по химии, – ещё раз повторила я. – Я учебник не открывала почти месяц.

– Зачем выбирать химию, если тебе она не нужна? – спросил Рэй.

– Я её выбрала, значит, она мне нужна, – ответила я. На самом деле я просто не имела понятия, какие предметы выбрать для изучения, потому что я совсем не задумывалась о том, на кого хочу учиться после школы, кем хочу стать и какую работу я хочу ненавидеть до конца своей жизни.

– Ты её поэтому не учишь? – прищурил глаза Рэй. – Потому что она тебе нужна.

– Да, Рэй, как и ты с физикой.

– Мне физика нужна хотя бы для поступления.

– Я тоже выбрала естествознание, хотя этот предмет мне совсем не нужен, – вступилась за меня Эрика.

На самом деле я не выбирала химию, просто Кевин позвал меня записаться на эти уроки. Мы посчитали, что будет весело смешивать пробирки с разными цветами и получать что-то интересное. Кевин был моим лучшим другом детства, он и сейчас мой близкий друг, Кевин – это второй лучший человек моей жизни.

Он подошёл ко мне, пока мы ещё сидели в столовой.

– Ну как успехи? – облокотился он на спинку стула.

– Не очень, – отозвалась я.

– Надеешься вызубрить все двадцать параграфов за пятнадцать минут, – присел рядом со мной Фил Николсон, лучший друг Кева и последний лучший человек моей жизни.

– Как и ты, – посмотрела я ему в глаза. – на прошлой неделе перед экзаменом по физике.

– И у меня это неплохо получилось, – улыбнулся он мне.

Я слегка усмехнулась, но не стала напоминать ему, что этот экзамен он еле сдал на три.

– Как вы только учитесь, – удивилась Эрика. – Вас давно пора отчислить.

– Отчислить лучших игроков футбольной команды? – усмехнулся Кевин.

– И Белл? – изобразил удивление Фил. За мной не было никаких заслуг, поэтому он недолго помолчал. – Просто Белл, классную Белл?

Я вдруг улыбнулась от этого, возможно даже на моём лице появился лёгкий румянец.

– Миссис Шеллинг всё равно на то, насколько она классная, – заметил Рэй.

– О да, – присел слева от меня Кевин. – Математичка ненавидит её.

Пару дней назад мы с Эрикой, Кевом и Филом устроили розыгрыш на уроке математики. Когда Шеллинг включила слайд презентацию, на экране отразился мультфильм с ютуба, который объяснял ту же тему по алгебре, но гораздо интереснее.

– Она ненавидит всех нас, – сказала я.

– Но звонит только твоему отцу, – засмеялся Кевин.

– О да, – согласилась я. – Чуть что, она уже несётся жаловаться.

Звонок уже прозвенел, и мы потихоньку начали собираться на уроки, продолжая обсуждать миссис Шеллинг. Ребята отправились на физику, а мы с Кевином на контрольную по химии. Мы не знали почти ничего из нужных нам тем, поэтому не спешили на урок, надеясь, что у нас получится оттянуть своё время хотя бы на пять минут.

Мы вошли в класс и прошли за свою парту. В кабинете химии были парные места для случаев, когда мы выполняли лабораторную работу, поэтому я всегда сидела с Кевином. Недалеко от нас сидела Грейс, она была спокойна, сидела в телефоне и совсем не повторяла параграфы. Она могла не повторять алгебру или историю, но не химию. Кажется, с самого детства она мечтает стать врачом, поэтому не учить химию она не имеет права.

– Эй, Грейс, – позвала я её. – Если что, подскажешь?

– Мистера Келли нет уже больше пяти минут, – ответила она. – Не думаю, что он вообще появится.

– Если бы, – проговорил Кевин.

И он пододвинул к себе коробочку с оставшимися с прошлых уроков веществами. Не все пробирки были заполнены, поэтому он смешал некоторые вещества и ничего из этого не получил. Я достала телефон и проверила сообщения. Брэдли писал мне, что уже собирается выезжать из дома в школу.

– Смотри, – подозвал меня Кевин, и я увидела, как из пробирки пробирается густой белый пар, который отдаёт бледно-голубым оттенком.

– Давай, – поторопилась я и включила камеру на телефоне. – Быстрее, пока не рассеялся.

И мы сделали пару фотографий с дымом, которого уже почти не было видно.

– Осталось подождать восемь минут, – сказал Кев. – И можно будет уйти с урока.

– Вот это вполне хорошая, – показала я Кевину фотографию, где у него слегка прищурен глаз.

– Выкладывай, – разрешил он. – Только не забудь отправить мне все фотографии.

– Ладно.

Он продолжил заниматься смешиванием смесей из разных бутылочек, а я проверяла обновления в соцсетях.

– Келли не придёт, – поднялся со стула Метьюз Джексон. – Я сваливаю.

– Ещё даже десяти минут не прошло, – сказала я.

– Мы же все знаем химика – он никогда не опаздывает. Наверное, его опять закрыли в мужском туалете, – Юз усмехнулся и вышел из класса.

– Я тоже пошёл, – сказал Кевин.

– Подожди, – остановила я его. – Давай посидим ещё минут пять.

– Напишешь мне, если Келли придёт, – сказал он и направился к двери.

– Тогда я тоже ухожу, – поднялась я со стула. – Брэдли уже подъехал ко школе.

Половина учеников тоже поднялись со своих мест и поспешили покинуть урок. Я остановилась в дверях и подождала, когда Грейс соберёт свою сумку.

Мы втроём вышли из класса и пошли по коридору. Проходя мимо кабинета физики, Кевин сквозь прозрачное окно помахал Филу. Он отправил ему сообщение, назвав его лошком, потому что мы с ним сейчас уходили с урока, а он оставался на скучной физике.

– Прогуливаем уроки? – появился рядом с нами мой брат.

– Брэд, – улыбнулся Кевин. – Здарова.

Она пожали руки друг другу и приобнялись.

– Как идут дела в университете? – спросил Кевин.

– Неплохо, как сам?

– Мы проиграли последнюю игру. Тебя явно не хватает.

Вообще Кевин не любит говорить о своих проигрышах, но сейчас он делает это для того, чтобы напомнить Брэду, что о его заслугах до сих пор помнит вся школа.

– Мне тоже не хватает спорта, – лишь ответил брат. – А как у тебя обстоят дела с учёбой, уже решил на кого будешь поступать?

– Наверное, что-то связанное с экономикой.

– Как и твой отец.

– Да.

– Если что, у меня есть знакомые с экономического факультета, можешь обращаться.

Кевин улыбнулся и собрался было поблагодарить Брэда, но с конца коридора раздался громкий визг. Брэдли и Кевин сорвались с мест, я осталась стоять. Я заметила, что мой брат ещё бегает быстрее Кевина, но пройдёт ещё время и он совсем потеряет все свои блестящие навыки.

– Что это было? – спросила Грейс.

– Кто-то визжал, – ответила я. – Опять кто-то шутит.

Но визг раздался ещё громче, и до нас донеслись громкие голоса учеников школы Хистер Хай. Тогда я направилась в ту же сторону, куда и убежали Брэдли с Кевином. Мы с Грейс завернули за угол, где ко мне подошёл Брэдли.

– Не ходи туда, – скомандовал он.

– Что там?

– Я тебе расскажу всё позже, поехали домой.

– Брэдли?

– Белл. Я сказал, не ходи туда.

Но я вырвалась из его рук и подошла к толпе, что устремилась взгляды на кладовку западного крыла. Кто-то даже фотографировал, а у меня же не хватало даже и силы духа смотреть на мистера Келли, на учителя, что не явился на урок химии. Его тело, всё в крови, лежало на полу. Глаза были открыты, и в них застрял нечеловеческой силы страх. Ранение в сердце было нанесено всего одно, но с такой точностью, что, должно быть, бедный Келли умер за две секунды. Весь пол, казалось, утопал в крови, а в ней лежал мистер Келли, над ним, на серой нервного цвета стене, чёрной краской была вырисована звезда без одной черты. Этот знак напоминал букву «А». Отныне этого знака боялись жители Тенебриса до глубочайшей дрожи.