Читать книгу Вверх по течению. Записки аутсайдера - Алекс Ведов - Страница 9

Это далеко не полный перечень всего, что вызывает у меня отрицательную реакцию. Но если перечислять решительно всё, тут никакого терпения не хватит – ни авторского, ни читательского. Поэтому пишу о тех нехороших явлениях жизни, с которыми мириться особенно трудно, которые встречаются наиболее часто, и с которыми мне приходилось соприкасаться.

Большая часть того, о чём написано ниже, долгих комментариев не требует. Думаю также, что в оценках и отношении к этому я солидарен со значительной частью нормальных людей. Согласия не будет, наверное, с теми, к кому это относится. Но, во-первых, как высказался Иван Бунин, я не червонец, чтобы быть любезным каждому. Во-вторых, крайне маловероятно, чтобы кто-то из потенциально недовольных стал читателем сего опуса. В-третьих, ежели такое случилось, должен же и такой в глубине души (независимо от степени этой глубины) понимать, что я и другие в чём-то правы насчёт него.

Для удобства изложения я собрал этих субъектов и существ, эти явления и вещи в родственные группы и разместил их примерно в порядке убывания своей степени их неприятия. И сами группы, и внутри групп. Разместил, конечно, не в жёсткой последовательности – столь разнородные явления невозможно ранжировать линейно. К примеру, официоз и бюрократию не люблю сильнее, чем крыс и гнус. А бесцеремонные активные дураки попортили мне нервов в жизни куда больше, чем бомжи – по той простой причине, что от последних в жизни куда проще дистанцироваться. Но всё же при изложении старался придерживаться принципа «от более противного – к менее».

Итак, начинаю.

*

Гопота и шпана. Эти субъекты представляют опасность почти для любого человека в подходящей для них обстановке. Всем своим поведением они как бы демонстрируют, что сделаны из какого-то особо порченого человеческого материала. Вроде бы тоже разумные существа, но от них только ущерб и вред в самых разных формах, причём безо всякой разумной мотивации. После них, где бы они ни были, всегда нагажено, что-нибудь сломано, испорчено, испохаблено. Будто они принципиальные враги чистоты и порядка, всего нормального и естественного. Даже язык, на котором они изъясняются, предельно мерзок. «Грязи только грязь по вкусу» – как верно ещё Шекспир заметил! Самое гнусное в них – вот это бессмысленное и беспричинное, но упорное, самоутверждающееся в своих качествах, глумливое зло. Попробуй такого исправь!

Когда я сталкиваюсь с проявлениями шпаны и гопоты, то понимаю, что призыв Христа возлюбить всякого ближнего лично для меня непосилен. Всей гопоте на свете я бы пожелал жить по своим понятиям и в условиях, созданных ими же, в каком-нибудь анклаве, бесконечно удалённом или надёжно изолированном от остального мира.

Человеческая быдлота. Данная человеческая разновидность немногим лучше, но имеет более широкий охват. «Быдлотой» я называю всех, кто не только не обладает элементарной культурой, но и активно отрицает её словом и действием всегда и всюду. Гопота и быдлота – одного поля ягоды. Разве что гопота – это быдлота в юном ещё возрасте бездумной агрессивности. Быдлота, как правило, – это те, кто, постарше, и оттого более сдержанные, но где и когда могут, ведут себя как гопота.

Может быть, у человека, если он выбрал такой образ поведения в жизни, есть какие-то объективные оправдания? Да на самом деле чихать он хотел на всякие оправдания! Такого может отчасти вразумить только сила, превышающая его собственный наглый напор.

Говорят, что надо осуждать недостатки человека, а его самого надо любить. Вопиющая несуразица! Кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь видел недостатки отдельно от человека? Это то же самое, что улыбка Чеширского кота отдельно от самого кота. Но для сказки Льюиса Кэрролла это простительно (к слову, никогда не понимал, чем она так восхищает многих и для кого вообще написана), а для реальности – ну, тут уж увольте. Разве не сам человек несёт ответственность за свои недостатки? Если не он, тогда кто? Сваливать всё на плохое окружение, на трудное детство, на тяжёлую жизнь? Нет, если уж родился человеком, то, как бы ни скверна была жизнь, в его власти быдлом не становиться.

Фанатики и фанатизм вообще. Мало что мне кажется столь же противным разуму, вообще всему естественному и нормальному в человеке, как фанатичная приверженность какой-либо идеологии, доктрине, «святыням» разного рода (о них ещё выскажусь) и т. п. Вспоминая отечественную литературу советского периода, должен признаться: всегда испытывал неприязнь к герою романа «Как закалялась сталь» Павке Корчагину. Даже тогда, когда был ещё недостаточно зрел умом, чтобы иметь адекватное представление о господствовавшей тогда государственной идеологии. В отношении к жизни этого персонажа явно проглядывают черты фанатизма, – а оно ещё весьма назойливо подавалось в качестве примера. Я всегда ощущал, что он мне по духу не только не близок, а совершенно чужд.

Впрочем, как чужды все выдуманные или реальные типажи, подобные ему. Все эти добродетельные аскетичные пуритане, душащие ближних благочестивой моралью. Все эти дикие радикальные мусульманские фундаменталисты, отрезающие людям головы перед кинокамерами, устраивающие взрывы и прочие теракты. Все эти пламенные трибуны-революционеры с лихорадочно горящими глазами, заражающие соотечественников своим дьявольским энтузиазмом. Все эти толпы, благоговейно взирающие на своих обожаемых вождей и кумиров, орущие и марширующие, готовые по мановению его руки не задумываясь идти крушить, убивать и бросать самих себя миллионами в топку имперского величия, в ненасытную пасть государственного Молоха.

Фанатики (неважно, религиозные или какие ещё) мне неприятны до омерзения. Мне кажется глубоко противоестественным, когда главное в поведении людей, в их отношении к жизни, к другим людям подчинено одной идее, правилу, взгляду на мир (или небольшой сумме таковых). Этот набор, надо по ходу заметить, всегда ложный, потому что жизнь во всём её многообразии невозможно ни свести к одному или нескольким выдуманных кем-то правилам, ни, тем более, полностью подчинить им. Фанатизм – это добровольное сумасшествие. Человек превращается в какого-то бездумного робота, одержимого одной, как правило, неглубокой и далёкой от здравого смысла идеей. Это само по себе отвратительно, но усугубляется тем, что человеком движет не столько сама эта идея, сколько доведённые крайности эмоции по поводу её «ценности» и, конечно же, её неизбежных расхождений с реальностью. Хуже всего в фанатиках эта исступлённая, истеричная нетерпимость к иному взгляду на мир, вообще ко всему, что противоречит их «идеалам» и к тем, кто хотя бы не разделяет их. Особенно опасна эта нетерпимость, если соединяется с решимостью действовать и распространяется на многих таких же одержимых.

Я думаю, из фанатиков (хоть и не все они таковы) всегда выходили индивиды, несущие наибольшую угрозу обществу. Далеко не надо ходить за примером – такие исторические явления, как инквизиция, германский национал-социализм и терроризм (исламский или какой угодно ещё) – выросли на почве фанатической приверженности неким идеям и попыток их утвердить. Да и маньяки-одиночки, серийные убийцы нередко становятся таковыми под влиянием идеи-фикс, захватившей всё их существо (например, той, что общество нужно очищать от лишних людей).

Вообще, долго рассуждать о фанатиках не вижу смысла – думаю, в отношении к ним все здравомыслящие люди единодушны. Но поражает, что, несмотря на прогресс, на общее развитие культуры, это явление так распространено в мире до сих пор, и сдавать позиции не собирается. Более того – возрождается под разными масками и ведёт то скрытую, то явную борьбу против самой цивилизации. Когда приходится узнавать или непосредственно наблюдать очередное проявление такого рода, с грустью и тревогой думаешь о том, что, наверное, склонность к фанатизму – это неустранимый дефект человеческого сознания. Как и склонность придумывать себе всевозможные «святыни».

Даже если фанатизм и не проявляется в таких формах, он в любом случае контркультурен по сути, и, если так можно выразиться, «контр-жизнен». Фанатик считает, что принципы и идеи важнее, ценнее живых людей, и этим опасен. То, что необратимо завладело его сознанием, антагонистично нормальной сущности человека.

Подытоживая, я бы сказал: фанатик – это тот, в чьём сознании культурное начало подчинилось дикости и варварству, разум – безумию, а жизнь – смерти.

Алкашня и бомжи. Эти существа вызывают в основном гадливость. Всем своим видом и исходящим от них запахом, своими повадками и образом жизни, всей своей антисанитарной сущностью. Правда, у меня в отношении к ним примешивается некий элемент жалости, но очень маленький. Когда человек опускается до такого состояния, то виноват прежде всего он сам. Калеке, старой бабусе или нищему попрошайке более-менее опрятного вида я порой подаю милостыню, бомжам же никогда. Им всегда нужно на выпивку, ни на что другое. Дай ему хоть миллион долларов – он не поднимется со своего дна, не изменит свою жизнь к лучшему. Он пропьёт или иначе бездарно спустит все деньги за считанные дни и опять останется тем же. У этих существ просто нет минимума волевых качеств, необходимых, чтобы быть рядовым членом социума – поэтому они и оказались в таком положении. Если не было сил держаться на плаву, откуда возьмутся силы на подъём со дна?

Показательно, что опускаются в подавляющем большинстве мужчины. Женщин, докатившихся до такого, встречаешь гораздо реже. Будто бы у женского пола поголовно есть некий врождённый инстинкт или встроенный регулятор, который не позволяет (или сильно затрудняет) им опускаться ниже того опасного уровня, откуда почти не бывает возврата. Но если всё же так падает женщина, то результат этого падения ещё хуже и страшнее, и это уже практически необратимо. Спутницы бомжей – эти пропитые синюхи с опухшими от побоев и непрерывного пьянства подглазьями – зрелище ещё более жуткое и уродливое. Воистину, человек, когда он теряет то, что делает его человеком, становится куда хуже животного.

«Роковые личности». Есть такой (к счастью, немногочисленный) психотип людей, которые и для себя, и для других являются источником бед и опасностей. Даже если того сами не желают. Они встречаются и среди мужчин, и среди женщин, но мужчины бывают ими чаще.

Независимо от их прочих индивидуальных качеств, вокруг них как бы некий пожизненный фаталистический ореол. Во всём, что от них исходит, звучит иногда трудно уловимый, а порой явный лейтмотив обречённости. Как говорят психологи, эти люди имеют «запах несчастья». Что бы они ни делали, всё чревато какой-то трагедией и катастрофой. Как будто они подсознательно сами к ней стремятся. И ладно бы только сами расхлёбывали последствия своих действий. С кем бы ни вступали в общение, они почти любого втягивают в свою деструктивную орбиту.

Это выраженные «люди хаоса», которых я ещё опишу, но также с большой червоточиной дисгармонии (с тем её аспектом, который Зигмунд Фрейд называл «танатосом» – неосознанной тягой к смерти). Многих из них отличает склонность ко всевозможным авантюрам, неоправданному риску, азартным играм, экстремальным видам спорта и развлечений, поступкам с необратимыми разрушительными последствиями и вообще ко всякому «переступанию черты», в том числе и черты закона. Также для них характерно заводить сомнительные связи, увлекаться наркотиками, производить над собой и другими сексуальные эксперименты и отдаваться каким-нибудь мелодраматическим страстям типа всепоглощающей неразделённой любви. Бывает, что они сами создают тяжёлые проблемы себе и другим из ничего, на пустом месте.

Похоже, нормальная жизнь не даёт им достаточно впечатлений, и они делают всё, чтобы уйти из неё пораньше. Таких любителей балансировать на краю бездны вряд ли можно перетянуть к жизни, а не в сторону от неё, и лучше предоставить их самим себе. Но плохо в них то, что они, как кандалы, тащат за собой всех, за кого сумели зацепиться.

Яркий пример такой роковой личности – герой известного фильма «Сибирский цирюльник». Достоинства и недостатки самого фильма обсуждать не буду. Я о центральном персонаже, юнкере Андрее Толстом. Казалось бы, образ положительный. Но что бы он ни делал – и ему самому, и всем имеющим дело с ним становится плохо. И главным образом, в результате его сумасбродных поступков. Словно некий злой рок довлеет над ним изначально и неотступно, и более того – движет и руководит им. Впечатление, что он выполняет заложенную в него программу разрушения жизни – и своей, и тех, с кем соприкасается.

Таковы же главные действующие лица не менее известной киноленты «Табор уходит в небо». Тоже вроде не злодеи: более того, оба пользуются авторитетом и уважением в своей среде. Тем не менее жизнь у всех, кто с ними оказывается тесно связан, так или иначе идёт под откос. И сами они, несмотря на страстную любовь, вспыхнувшую между ними, неотвратимо (будто бы от них это не зависит) ведут друг друга к трагическому и столь же бессмысленному финалу.

В области литературы не будем далеко ходить за примерами. На страницах романов Достоевского мы встретим немало героев, которые по всем признакам таковы. И, конечно, лермонтовский Печорин – типичная «роковая личность». Да и сам создатель этого образа, вероятно, имел черты подобной личности. Во всяком случае, и преобладающий дух творчества великого поэта, и дошедшие до нас отзывы его современников, и его конец позволяют это предположить.

Вот когда вы распознали подобную персону в своём окружении – лучше свести к минимуму все контакты с ней. Здоровые отношения не должны требовать жертв.

*

Посещение медицинских учреждений. Не знаю, как в других странах – не был, но у нас это удовольствие куда ниже среднего. Я имею в виду, конечно, муниципальные больницы и клиники. В частных, наверное, не так, но в них я тоже не имел сомнительного счастья побывать.

Всякий, кто имеет мало-мальский опыт хождения по отечественным поликлиникам, знает, сколь изматывающим может быть это занятие. Настоящее мытарство! Даже если только надо получить какую-нибудь несчастную справку. Помимо того, что сама причина посещений не может радовать, посетитель в большинстве случаев сталкивается со стороны персонала с тем же отношением, которое традиционно наблюдается и во всей нашей сфере обслуживания. Нет надобности долго это расписывать: наверное, в нашей стране нет человека, кто хоть раз не испытал это на себе. (Справедливости ради надо отметить, что в последние годы ситуация стала получше. Всё-таки сказываются повсеместная компьютеризация и общее повышение профессиональной культуры).

Я до умопомрачения не люблю ходить по больницам, поликлиникам и диспансерам. Это для меня по-настоящему психологически трудное испытание, которого я всячески избегаю. Сама атмосфера этих заведений, начиная с регистратуры, всегда оказывала на меня гнетущее впечатление, даже один больничный запах. Заставить меня пойти туда может только суровая необходимость типа прохождения медкомиссии или какие-либо действительно серьёзные проблемы со здоровьем. Если я заболеваю (что бывает редко) и можно вылечиться самому, я справляюсь сам. Справляться по возможности самостоятельно желаю и другим.

И меня поражают люди, которые часто ходят по врачам без особой нужды. Есть и те, у кого это превращается в своего рода хобби. Обычно у пенсионеров, излишне озабоченных состоянием своего здоровья. Но встречаются индивиды помоложе, я знал одного такого ипохондрика-любителя. По-моему, иначе как тяжёлым извращением подобное пристрастие не назвать. Главная проблема со здоровьем у такого человека находится, вероятнее всего, в голове.

Беготня по инстанциям для оформления документов. Тоже характерный компонент и советской, да и сегодняшней российской действительности. Вездесущая и всепроникающая бюрократия у нас как-то упорно не сдаёт свои позиции. И сейчас, чтобы получить какой-нибудь документ, даже не слишком важный, надо изрядно побегать и пообивать пороги в присутственных местах. И очень хорошо, если всё проходит с первого раза, без заморочек, несостыковок и недоразумений. Без необходимости что-то выяснять, доказывать, нервничать, париться в очередях, подстраиваться под «приёмные часы и дни», переписывать трижды какую-нибудь бумажонку и терпеть высокомерные, а то и откровенно хамские манеры чиновников и прочих ответственных работников.

У меня в таких случаях всегда складывается впечатление, что все эти утомительные процедуры придумали какие-то скрытые садисты, которым нравится подвергать людей измывательствам и унижениям. Если бы я был всемогущ и мог сотворить ад наподобие Дантового, где каждый получает сообразно своим заслугам, то создатели такого бюрократического царства там были бы осуждены бегать по инстанциям со всеми перечисленными прелестями. Не вечно (я не столь жесток), но очень долго, чтобы как следует прочувствовали, каково это.

Теснота и скученность. Российская жизнь издавна полна парадоксов. Один из них, на мой взгляд, в том, что в России более чем достаточно пространства, однако его-то как раз часто не хватает. А в советской жизни (не злопыхательствую, а констатирую факт) теснота была одной из определяющих черт повседневности. Общее неудобство и неустроенность были связаны с повсеместным дефицитом не только вещей, но и жизненного пространства. Почему-то на нём тоже всегда экономили. Может, так воспитывали у строителей светлого будущего чувство здорового коллективизма? Не знаю…

Теснота и скученность преследовали среднего человека повсюду и на протяжении всей жизни. В яслях и детских садах, в классах и аудиториях, в магазинах и общественном транспорте, в квартирах и во дворах, в банях и кинотеатрах, в аэропортах и вокзалах, в больницах и санаториях, в гостиничных номерах и комнатах общежитий, в рабочих кабинетах и служебных помещениях. Даже после смерти теснота продолжала иметь к людям отношение: места захоронений по какой-то дурной традиции располагали (и располагают до сих пор) впритык друг к дружке – так, что не пройти.

В последнее время, когда мы стали менять стандарты жизни в лучшую сторону, теснота стала ощущаться меньше. Стали просторней квартиры, помещения, салоны автомобилей и самолётов, парковочные площади, купе в поездах, и дороги стали кое-где шире. Но всё же от скученности во многих аспектах мы пока не избавились.

Любой человек нуждается в некотором минимуме личного пространства вокруг себя, куда бы никто не вторгался без его желания. Так утверждают психологи; они считают, что это примерно шесть кубометров. Если человек долго находится среди большого скопления себе подобных и лишён этого личного пространства, у него может развиться невроз. Я как законченный индивидуалист с этим абсолютно согласен. Отсутствие оптимальной дистанции порождает психологический дискомфорт. Трудно проникнуться любовью к ближним, если они постоянно находятся ближе, чем бы хотелось. Кем бы они ни были.

Тяжесть пребывания в армии и местах заключений в числе прочих и та, что личное пространство человека там сужено до предела. В обычной нашей жизни аналогами таких условий являются коммунальная квартира и плацкартный вагон – отечественные изобретения, которые существуют до сих пор и повергают в ужас некоторых иностранцев (и, наверное, не зря).

Скученность – неизменный спутник и признак общей убогости существования. Или наказания за что-то. Это норма для архаичного образа жизни, для отсталых и диких обществ. Развитие цивилизации идёт ко всё меньшей скученности людей в быту. От тесноты к простору, ко всё большей свободе.

Стояние в очередях. Ещё одна форма скученности и ещё один устойчивый атрибут советской жизни. Рядовой советский человек (и я в том числе, как проживший в СССР полжизни) имеет богатый опыт стояния в разнообразных очередях. Конечно, про очереди ничего содержательного не скажешь, они и сейчас встречаются всюду, и со всеми их прелестями. Просто где-то и когда-то они норма, а где-то досадная случайность. С фактом их существования приходится мириться. Если приходится ждать, то ничего другого и не остаётся.

Ведь это в любом случае лучше, чем картина, которую я наблюдал в одной среднеазиатской республике в девяностых. Продавали через окошечко лабаза какую-то бормотуху (спиртное было в дефиците, как и вообще всё), и возле неё бесновалась толпа жаждущих отовариться: кто кого сумеет оттолкнуть и протиснуться. Жуткое зрелище, надо сказать. Да и в России в то время борьба за алкоголь принимала похожие формы.

Очереди удручают не столько потерей времени, тупым пассивным ожиданием, сколько тем, что в них сталкиваешься с разными скверными свойствами человеческой натуры. Пытаются нагло пролезть без очереди, орут и хамят друг другу (знаменитое «вас здесь не стояло!»), бессовестно проталкивают вперёд себя кучу знакомых со стороны, перескакивают из одной очереди в другую, внося путаницу и недоразумение в общий порядок.

Очень раздражают индивиды, которые занимают очередь за тобой и исчезают, полувопросительно-полуповелительно бросая: «скажете, что я занимал!» Такое мне кажется верхом беспардонности. Такой как бы даёт понять, что его время заведомо дороже, чем чьё-то чужое: пусть другие стоят! Ладно, может быть, у тебя действительно неотложные заботы сию минуту. Но не настолько же, чтобы не дождаться, пока займут за тобой, и перепоручать заботу о соблюдении твоей очереди постороннему, которому до тебя нет и не должно быть дела. С какой стати я или кто угодно должен печься ещё и о тех, кто пристраивается позади?

Как отношение к юмору выявляет степень интеллекта, так и поведение в очередях выявляет уровень культурного развития человека. А если посмотреть на дело шире, чем больше культуры в обществе, тем реже встречаются в нём очереди и тем они меньше.

*

Злобная собачня. Собака – действительно друг человека, но не всякая. Глупых и злобных не люблю. Очень неприятны мелкие трусливые шавки, которые при виде любого проходящего незнакомца тут же заливаются визгливым тявканьем. И, не прекращая этого противного тявканья, долго и упорно бегут за ним, не отставая, иногда пытаясь схватить за штанину. Оборачиваешься – они тут же отскакивают, ещё сильнее заходясь лаем. Я в таких случаях не обращаю внимания, глядишь, быстрее успокоится. Но с трудом подавляю искушение зафутболить от души это надоедливое существо.

А если таких свора, и они не самые маленькие, то уже реально опасны в безлюдном месте. Если выказать страх, могут и напасть.

Неприязнь у меня вызывают и те огромные свирепые псы, которых держат за заборами и оградами частных территорий для охраны. Проходишь рядом, а из-за забора вдруг раздаётся оглушительное угрожающее гавканье. Особо агрессивные аж кидаются на ограждение. Кажется, это существо готово разорвать на куски любого, кто идёт мимо, была бы воля. Я в таких случаях всегда думаю: как надо было дрессировать такого четвероногого друга, чтобы он стал ещё большим мизантропом, чем я? И кто этот дрессировщик? Может, он сам не лучше своего питомца? Во всяком случае, мне трудно представить, что хозяин такой собаки большой гуманист.

Но особенно противны так называемые бойцовые породы. Из них только, пожалуй, ротвейлеры не вызывают отвращения на визуальном уровне. А всякие бультерьеры и стаффорды – просто какие-то монстрообразные гибриды крысы и крокодила. Вот уж твари так твари! Вывел же человек такую породу! Они даже хозяина своего способны изувечить, даже детей кусают. Известны случаи, когда загрызали насмерть. Интеллекта большого у них не наблюдается, зато хватательные и кусательные способности на должном уровне. И молчаливая, скрытая, но оттого более опасная агрессивность, сродни взведённому механизму капкана. Глядя на таких, поневоле усомнишься в том, что все создания имеют право на существование. Тем более, зная, кто их создатель и какова цель такого созидания.

Гнус. Мелкая кровососущая мошкара, слепни и комары на природе не так страшны. Во всяком случае, если их концентрация не такова, чтобы только от них и защищаться. В конце концов, есть средства от них. Но мало что сравнится по надоедливости с подвальными комарами, залетающими в городские дома через окна и вентиляцию. Что меня бесит в них, так это несоответствие ничтожности такой отдельной твари и того количества беспокойства, которое она способна доставить. Даже в одиночку, не говоря уж о том, если их много. Можно подумать, что они созданы неким злым демиургом специально с целью досаждать нам, существам несравненно выше организованным.

Эти комары на удивление шустрые и проворные, как будто данная их разновидность возникла в результате какого-то противоестественного отбора. Несмотря на всякие сетки и марли на окнах, они как-то ухитряются проникать в жилище. Ложишься спать – он гадко звенит над ухом, норовя сесть; встаёшь, включаешь свет, обследуешь всё помещение – его как не бывало. Снова укладываешься, недоумевая: куда эта тварь могла спрятаться? – и через минуту он опять тут как тут. Но не только выследить, но и ликвидировать такого, в отличие от лесного комара, непросто. Реакция у них быстрая, и даже если он сидит на стене, попасть по нему газетой получается редко, когда с первого раза. А если удаётся, то от него остаётся на обоях или потолке трудно смываемое пятно, как будто он состоит из грязи. На лету прихлопнуть тоже трудно: летают они как-то нервно-дёргано, по непредсказуемой зигзагообразной траектории. Даже укусы у них более болезненные, чем у обычных комаров: оставляют воспалённые и долго не исчезающие красные пятна, будто впрыскивают под кожу какую-то заразу.

Прегадкие создания, одним словом. И ведь не уговоришь их не приставать, можно только убить. Даже фумигаторы не являются радикальным средством против них: требуется несколько часов работы, чтобы обезвредить всех в помещении. Немало они отняли у меня времени сна! Из-за этого их просто ненавижу, для меня они гораздо хуже мух и тараканов. Воспринимаю каждого из них (как это ни комично) как своего личного врага и уничтожаю, где только могу. Вообще-то я склонен бережно относиться к живым существам, но это категорически не тот случай.

Крысы и голуби. С крысами понятно, они почти у каждого вызывают гадливость. Но при всей их общей неприятности данные существа достаточно высоко организованы, они сообразительны, обучаемы, у них есть некое распределение ролей в сообществе. А вот голуби, судя по всему, предельно глупы (я говорю сейчас о диких городских голубях, но, видимо, это свойство данного птичьего вида в целом). Простой пример: идёшь по тротуару, а голубь, мельтешащий под ногами, взлетает и садится в метре по ходу твоего движения, чтобы через секунду делать то же самое. У него просто не хватает соображения юркнуть в сторону.

Голуби никогда не играют друг с другом, не выписывают красивых пируэтов в воздухе, вообще эти птицы не для полётов созданы. Они только перепархивают с места на место да бестолково и кучно суетятся в поисках корма. Кажется, ими управляют только два инстинкта: клевать и размножаться. Воробьи, синицы, снегири и прочие мелкие птицы гораздо умнее и уже поэтому симпатичнее.

Кроме того, голуби удивительно неразборчивы к местам обитания и к тому, что может служить кормёжкой. А если учесть, в каком количестве они встречаются повсюду, где человек с его отходами, то становится понятным, почему их называют теми же крысами, только с перьями. Кстати, где они выводят своих птенцов – для меня загадка. Никогда не видел голубиных гнёзд. На чердаках они все, что ли?

А ведь многие, особенно не слишком разумные старушенции, любят прикармливать этих пернатых крыс. Наверное, полагая по простоте душевной, что совершают богоугодное дело. Кто бы им всем объяснил, что голуби – разносчики гельминтов, орнитозов и прочей инфекции? Что своей добротой они вносят немалую лепту в общее антисанитарное состояние наших улиц.

Восхищение тиграми и львами. Неприятны мне не столько сами эти животные, сколько распространённое среди людей прямо-таки подобострастное и даже в чём-то самоуничижительное упоение их образами. Желание походить на них и приписывание сильным мира сего определённых качеств этих зверей (именно тех качеств, которые этих сильных делают таковыми, и отнюдь не самых гуманных).

«Царь зверей»… А почему, собственно, лев, а не, скажем, слон? Слон и сильнее, и умнее. Вообще все эти крупные и не крупные кошки – не особо разумные создания. Грациозные – да, не отнимешь, все кошачьи таковы. Но ведь и антилопы по-своему (и не менее) грациозны, и лошади, и дельфины, и разные хищники породы куньих, и породы собак многие… Насчёт силы и свирепости – ни медведь, ни бык (если разозлить) не уступят.

Видимо, многих впечатляет во львах большая морда и грива, ну ещё пресловутая «царственная осанка». А в тиграх – эта кровожадность и свирепость, которая выражается в почти постоянно оскаленной пасти. На малейший раздражитель они ощеривают свои клыки и рычат, всячески демонстрируют готовность к агрессии. Наверное, это кого-то повергает в умиление и трепет.

Но лично у меня вся эта повышенная мордатость и гривастость, эта клыкастая оскаленность как основной способ самовыражения не вызывают никакой симпатии. Гепарды, скажем, гораздо больше располагают к себе – сухощаво-поджарые, изящные, стремительные, но главное – не ходят с вечно ощеренной пастью, не открывают её лишний раз без надобности. Да и волки мне кажутся симпатичнее. Верно подмечено, что, хоть волк и слабее тигра и льва, он, в отличие от них, в цирке не выступает. То есть у волка-то на самом деле достоинства побольше, чем у «царя зверей» и его полосатого собрата.

*

Тётки из сферы обслуживания с замашками потомственных аристократок. Меня одновременно забавляет и неприятно удивляет подобное чудо природы. Кстати, довольно распространённое, особенно в крупных городах. Сидит такая вот мадам бальзаковского возраста (может, немного моложе или старше), допустим, на кассе или в какой-нибудь в конторе за окошком. Во всех манерах так и проступает, что считает она себя кем-то вроде дворянки в десятом поколении. Обращается с посетителями так, будто думает про себя: мне предназначено по праву происхождения быть хозяйкой светского салона, распорядительницей балов, быть в центре всеобщего внимания и поклонения, а судьба-злодейка вынуждает меня, такую великолепную, сидеть тут и обслуживать, таких вот, как вы!

Наверное, каждый сталкивался хоть раз с этим утомлённо-спесивым выражением на лице и снисходительным тоном, с этим назидательным копеечным умничаньем на пустом месте. Но вся эта напускная светскость и салонность тут же улетучиваются, если что-то не так, – скажем, нет у вас мелочи, чтобы рассчитаться, или забыли взять с собой какую-то справку. Тем паче если что-то вы потребовали, выразили недовольство или недоумение. Тут-то эта особа и обнаруживает, кем является на самом деле. А именно, что менталитетом она не слишком отличается от недалёкой базарной бабы, только умело камуфлирует это до поры.

Скандалить, препираться с такими – себе дороже. Лучше молча сделать свои дела и уйти, не ввязываясь с ними в долгие разборки. Ещё лучше высмеять её поведение, но только если это получится остроумно и язвительно. А самой правильной реакцией будет, наверное, в глубине души пожалеть эту даму: ведь не от счастливой и удачной жизни она так себя ведёт! По-настоящему успешная и довольная собой женщина не будет корчить из себя ту, кем не является и быть не дано.

Гонористые размалёванные девицы. Многие из них – будущие такие вот тётки, описанные в предыдущем пункте. Пока они себя не позиционируют как высокородные солидные дамы (очень уж комплекция не внушительная), но на пути к тому. О чём свидетельствует их бойкая, нахально-воробьиная самоуверенность. Обычно ими оккупированы всевозможные торговые точки: ларьки, бутики, магазины модной одежды, косметики, всякой бижутерии и украшений. Но много их и в других местах, связанных с непроизводственными областями: офисы, юридические и бухгалтерские конторы, социальные учреждения, коммунальные службы, почтамты, банки и прочее. Очень часто они занимают должность секретарши.

Большинство их отличает обилие (если не сказать изобилие) косметики на лице и нездоровая худоба (ножки, похожие на спички, плоская цыплячья грудка и мальчишески узкие бёдрышки). Но это бы ладно, себе комплекцию человек не выбирал и на неё мало может влиять; а кому-то и нравится такой тип женщин. Но когда такое существо ещё и дымит как паровоз, я думаю: кого же она выносит в своём чреве и родит на свет?

Но неприятно в них даже и не курение (в конце концов, это ведь личное дело каждого), а вот этот подростковый неизжитый гонор и раздражительность, вылезающие почти при любом контакте с ними. Какая-то беспричинная общая нервозность и стервозность, какое-то мелочно-демонстративное нерасположение, недоброжелательность и неуважение к посторонним людям во всём. При том, что сами они с любой стороны мало чего из себя представляют.

Особенно грешат те, к которым часто приходят люди со своими проблемами (характерные места – паспортные столы, регистратуры поликлиник и секретариаты судов). Тут уж высокомерие у них проявляется на всю катушку. Много раз наблюдал. Мало у кого хватает выдержки держаться с такими, сохраняя достоинство, и ставить их при случае на место. Но надо: чтобы они не думали, что так обращаться с людьми – это нормально.

Крикливые мамаши с капризными детьми. Часто в людных местах наблюдаешь эту картину: ревущее дитятко и орущая на него мамаша. По принципу положительной обратной связи обычно ребёнок капризничает и ревёт всё сильнее, а мамаша, вместо того, чтобы его успокоить, тоже повышает градус своей злости и громкость своих воплей. Или даже совершает какую-нибудь физическую экзекуцию, чем доводит дитя до истерики.

Спрашивается, если ты не научилась обращаться со своим сокровищем, какого рожна ты потащила его сюда? Чтобы развлекать окружающих этим концертом? Но индивидам такого сорта до окружающих нет совершенно никакого дела.

Порой наблюдаешь, как молодая особа орёт на своего хнычущего малыша в коляске. Орёт злобно, с отчётливыми нотами ненависти в голосе. У меня в этом случае всегда возникает мысленный вопрос: зачем ты его родила? Как ты будешь его растить и воспитывать с таким отношением? Не готова ты быть матерью. Во всяком случае, на данный момент, пока не поумнеешь.

Склочники и сутяжники. Очень неприятный тип людей. Женщинам, наверное, ещё отчасти простительно. Но когда таким занимается существо мужского пола, это мне кажется просто отвратительным. А ведь такие есть – любители таскаться по судам, собачиться в прессе, скандалить с соседями, коллегами, родственниками, а то и с незнакомыми людьми, которые имели неосторожность чем-то их задеть. Такие всегда что-то с кем-то делят, что-то кому-то доказывают, защищают свои попранные права, жалуются в инстанции, строчат гневные письма, отстаивают свою честь или там доброе (как им кажется) имя. Они всё время находятся в состоянии активной конфронтации с кем-то, очно или заочно. Иначе им не живётся – видимо, неинтересно.

Есть люди с «активной жизненной позицией», которые всегда и везде считают, что их права тем или иным образом нарушены, будь то завышенные тарифы ЖКХ или недостаточная любезность обслуги в отеле, и готовые с пеной у рта восстанавливать социальную справедливость. И если это касается не только их лично, то они стремятся вовлечь как можно больше людей в эти дрязги. Склочники и сутяжники – это просто крайняя, патологическая их разновидность.

Спору нет, свои права отстаивать надо. Собственно, современные права и свободы были постепенно завоёваны в ходе долгого развития обществ (наверное, в основном усилиями таких людей). Никто просто так никогда никому прав и свобод не дарил. Иного пути создать и закрепить их, видимо, не существует. Но вот где это уместно, а где нет, вопрос сложный. Для меня, во всяком случае. Наверное, эти границы разумной справедливости и устанавливаются вот так, стихийно, как границы между государствами: путём конфликтов.

Я к таким активистам не отношусь. Мне в большинстве случаев (за исключением вопиющего безобразия) проще махнуть рукой, сказать «да и чёрт с ним!», чем воевать и доказывать. Наверное, это не очень хорошо. Наверное, надо быть смелее и активнее. Наверное, с такой позицией прав не завоёвывают. Но ничего не могу с собой поделать: инерция и нежелание влезать во всё это, тратить время и нервы неизменно оказываются сильнее. Кроме того, у меня всегда есть сомнение насчёт справедливости требований: может, я чего-то не знаю и не понимаю? Может, претензии в данном случае безосновательны? Даже где-то завидую тем, кто уверен в себе, кто считает, что знает и понимает, что не так и как это исправить. Я таким никогда не был и не буду.

Если некто по собственной инициативе борется за законные права, за справедливость не только лично для себя, но и для многих, то честь ему и хвала. Но бывает, что человек на самом деле преследует сугубо личные цели. Привлечение других – просто средство. Вся его социальная активность – не от альтруизма, а исключительно от скверного характера или мелочности.

И ещё одно личное наблюдение. Когда человек уж слишком ревностно следит везде, где бы ни был, за соблюдением своих прав; когда урывает и выгрызает всё, что ему «положено», до последней крошки, то обычно он не очень-то старательно относится к своим обязанностям. Во всяком случае, они у него всегда на заднем плане, а права и возможности – на переднем. А наиболее достойные люди могут, когда нужно, и поступиться отчасти своими правами, однако должное всегда делают.

Общественные активисты. Родственный предыдущему тип. Им мало просто жить, им непременно надо устраивать какие-нибудь массовые затеи и охватить ими как можно больше народу. Редко это когда чего стоящее времени и сил, но им так не кажется. Им и самим не сидится на месте, и ближних они никак не хотят оставить в покое. Наверное, и такие люди играют какую-то положительную роль в обществе, но уж очень они бывают докучливы.

Мне всегда казалось, что по-настоящему добрые и созидательные личности делают своё дело (и дело настоящее, нужное) без лишнего шума и суеты. Без того, чтобы превращать его в шоу. А если кому-то страсть как хочется устраивать публичные спектакли с собой в главной роли, то это признак некоторой ущербности. И, возможно, безотчётного осознания оного в глубине себя. Есть испанская пословица: «Та подкова, в которой не хватает гвоздя, громче остальных бренчит». Можно и другие вспомнить подобного содержания.

Люди этого сорта, кстати, стремятся занять всякие руководящие и управленческие посты, вообще внедриться во власть, стать её частью (уж не стал карьеристов выделять – это, по сути, одного поля ягоды). В советское время главным образом именно они пополняли ряды партии и комсомола, всякие профсоюзы и ДОСААФы. Сейчас их можно увидеть во многочисленных других партиях. Они вообще составляют основной актив всякой добровольной организации, всякого общественного движения и объединения. Им нравится вариться в этой человеческой каше, а ещё более – быть поварами этой каши. Но это уж кому как позволяют карьерные, пробивные, организаторские наклонности и способности. В той или иной мере они есть у каждого общественного активиста, иначе бы он таковым не стал и не лез бы туда, где их можно реализовать.

Правда, со способностями более высокого порядка у них, как правило, трудно. Это не грех: что дала природа, то и дала. Но когда они настойчиво стремятся взобраться выше человека талантливого и творческого, и оттуда диктовать ему, что и как делать, – вот за это-то и хочется послать их подальше.

Индивиды, чьё сознание поражено «синдромом вахтёра». Кто из нас не сталкивался хоть раз с типом (женского или мужского пола – не важно), который уполномочен нам что-то разрешить или не разрешить, пустить или не пустить и т. п. – и с явным удовольствием демонстрирует нам эту свою мелочную власть! Вернее, не его власть, а нашу сиюминутную зависимость от него. Данное незавидное качество проявляется главным образом у тех субъектов, которых матушка-природа сильно обделила при раздаче достоинств, и которые, видимо, в глубине души знают это.

Такой, если уполномочен не разрешить или не пропустить кого-то куда-то, а для этого есть какой-нибудь формальный повод, и это зависит только от него – обязательно не разрешит и не пропустит. Если может проверить и отыскать у других что-то, придраться, за что их можно наказать, лишить, и т. п. – непременно отыщет, придерётся, доложит куда надо. Если может требовать строгого соблюдения чего-то – будет требовать до последнего ничтожного пунктика, каким бы абсурдным ни было это требование и вне зависимости от его реальной важности или нужности. Если же наконец соизволяет пойти навстречу, то предварительно всласть покуражившись, поупиваясь чужим унижением и своей возможностью распоряжаться в чужой жизни, пусть и в чём-то незначительном.

«Синдром вахтёра» обнаруживается не только у тех, кто сидит на каком-нибудь контрольно-пропускном пункте и излишне придирчиво проверяет документы. Это явление куда более распространённое и многоликое. Оно живёт и в быту, и на уровне государственных управленческих структур. Оно может проявиться и у кондуктора, и у большого чина из правоохранительных ведомств.

Я бы сказал, это отношение к людям, главными мотивами которого является скрытый комплекс неполноценности и желание его компенсировать за счёт других (которое уже скрыть гораздо труднее). Когда других средств, чтобы сравняться с другими, у несчастного нет, то ему ничего не остаётся, как делать это путём чересчур рьяного исполнения своих служебных функций. Путём проявления гипертрофированной принципиальности, не имеющей разумных оснований. И обвинить человека формально не в чем: он выполняет свою работу, и даже вроде похвалить надо – выполняет добросовестно!

Да, в каких-то случаях строгость при соблюдении служебных инструкций, жёсткий порядок и дисциплина оправданы – скажем, на всяких режимных и секретных военных объектах, на опасных производствах и т. п. Но совсем другое, когда такое отношение видишь и испытываешь на себе, зная, что это только чья-то личная инициатива, совершенно никому не нужная и не соответствующая важности ситуации. За которой скрыто не лучшего сорта стремление казаться себе и другим больше, значимее, чем то, что сей индивид собою представляет.

Самодурство вообще мерзко, а когда оно исходит от людей мелких – тем более. Самое гнусное в психологии человека с «синдромом вахтёра» вот это: я знаю, что сам во всех отношениях ничтожен, но и кого смогу, тоже заставлю почувствовать себя мельче! С одной стороны, жаль таких, но с другой стороны уж очень они противны.

*

Те, кто повсюду гадят. Благодаря таким мы живём посреди мусора и грязи. Не устану повторять, что привычка гадить, где живёшь – первый признак дегенеративности. Нормальный человек станет вываливать строительный мусор с балкона, прямо под окна себе и своим соседям? Или сваливать бытовые отходы в кучу возле подъезда, когда неподалёку есть специальное место для этого? Или заплёвывать, закидывать окурками и шелухой от семечек свою лестничную площадку? Или мочиться в лифте, на котором ездят его же родственники? Нет, так делают только вырожденцы. Или существа, не развившиеся ещё до людей. Вот не вижу решительно никакого оправдания такому поведению.

Но и привычка гадить в других местах немногим лучше. Сейчас, даже выезжая на природу и не слишком далеко от города, трудно найти не засорённое место. Иной раз идёшь с компанией в лес или на берег озера, речки. Облюбовал подходящее место для пикника, подходишь ближе – ан нет, не тут-то было! Полюбуйтесь на пейзаж: кучи пакетов с мусором, кострища с объедками, бутылки из-под алкоголя (хорошо, если не битые), пивные и консервные банки, а часто и просто беспорядочно наваленные отходы. И так почти повсюду. Я в таких случаях констатирую: здесь на природе отдыхали те, на ком она сама как следует отдохнула! Трудно, что ли, собрать за собой и увезти, выбросит куда следует? Нет, мы в следующий раз найдём другое место и его тоже загадим! Гнусная психология и одновременно идиотская: ведь так поступают многие, и пригодных для отдыха мест становится всё меньше и меньше. Вот бы всех таких собрать в отдельное государство за непреодолимым барьером, пусть бы там гадили, сколько влезет, и жили в этом!

В Сингапуре чистота на улицах достигнута за счёт жёстких мер против загрязнителей: за брошенный на тротуар окурок или жвачку полагается не символический, а вполне ощутимый штраф. Может, это и перебор. Но мне кажется, в нашей стране только вот так и можно было бы приучить людей не быть свиньями.

Любители домашних ремонтов. Эта человеческая разновидность тоже способна доставить окружающим массу неудобств. Иметь такого соседа – сущее наказание. То он с утра до ночи донимает нас долбёжкой стен или нескончаемым верещанием электродрели (причём такое может продолжаться месяцами). То душит вонючей краской. То самовольно и надолго отключает во всём подъезде электричество, воду, отопление, не сочтя нужным хотя бы предупредить жильцов. Такой неприятен тем, что демонстрирует наплевательское отношение ко всем вокруг. Весьма вероятно, что и в других жизненных ситуациях он будет вести себя аналогичным образом.

«Колдуны», или жмото-специалисты. Есть такая личность почти в любом коллективе. Что-то знает или умеет, чего не знают и не умеют остальные. Не то чтобы это было что-то такое очень сложное, чем овладеть мало кому по силам. Но вот просто так получилось, что он один оказался обладателем такого знания или умения, и становится незаменимым в отдельных случаях. И среди таких встречаются люди определённого склада (обычно других выраженных достоинств не имеющие), которые уж очень сильно эксплуатируют это обстоятельство, превращая его в различные привилегии для себя. И это бы ладно – я согласен, что специалистов надо ценить.

Но неприятно в нём то, что свои знания и навыки он ревниво оберегает от непосвящённых, понимая, что других-то преимуществ у него нет. Как будто то, чем он обладает как профессионал, выработано им самим. Он ведь точно так же в своё время получил это от других людей, куда более щедрых и менее закомплексованных. Так поделись в свою очередь с коллегами, научи кого-то чему-то полезному, передай эстафету знания дальше! Но нет, он как собака на сене. Он считает это своей личной собственностью или вотчиной, отныне и навсегда. Он словно боится того, что кто-то ещё кроме него это узнает или освоит.

Под любыми предлогами он будет уклоняться от того, чтобы учить других. А если приходиться делать это, то через силу, скупо и с минимальной отдачей. Примерно как скряга жертвовал бы на благотворительные цели. Даже что-то объясняет такой крайне неохотно, как будто делает огромное одолжение. Ему так приятно осознавать себя уникальным, своего рода жрецом. Я даже придумал для обозначения такого сотрудника условное обозначение – «колдун». У меня такие колдуны всегда вызывали смесь жалости и неприязни.

Заядлые театралы. Близко с этой публикой общаться не приходилось. Разве что в студенческое время встречал в своей среде любителей смотреть и устраивать самим всякие театрализованные представления. По молодости чем только человек не увлекается. Кто-то обожает театр, сам хочет играть роли – и на здоровье. Для этого нужен особый психический склад.

Может быть, это постыдно, но признаюсь: я никогда особо не любил сценическое искусство. Ни театр, ни балет, ни оперу, ни оперетту. В театре бывал считанное число раз, а оперу и балет наблюдал мельком только по телевизору. И совершенно не тянет наблюдать, что называется, вживую. Вероятно, потому, что я предпочитаю во всём естественность, а в этих областях значительна доля условности. Театральности же, на мой взгляд, и так в жизни всюду хватает.

Это как в случае с классической музыкой. Театрал пренебрежительно заметит: чтобы понимать и ценить, надо много смотреть, надо прочувствовать, надо вживаться, надо воспитывать это в себе, холить и лелеять. Но вот действительно ли надо всем и каждому? Всё в жизни не охватишь, и, наверное, лучше направить своё внимание на то, что тебе интересно. Само по себе, без чьих-то нудных нотаций на тему, почему тебе это должно быть интересно.

Собственно, против театра ничего не имею. И признаю: да, древнее и сложное искусство. Традиции, школы, специфическая среда и прочее – огромный культурный слой. Относительно замкнутый мир, живущий по своим законам и впускающий отнюдь не каждого. Раз существование всего этого соответствует потребностям многих достойных людей, значит это оправдано.

Но я никогда не понимал, если кто-то, сам не артист, не режиссёр – живёт всем этим. Не пропускает ни одной новой постановки в своём провинциальном театре, интересуется только театральными событиями, обсуждает известных артистов, вращается в кругу таких же фанатов, когда все разговоры только об этом и вокруг этого.

Ведь как бы ни была, по мнению поклонников Мельпомены, высока эта цитадель искусства, она является только имитацией жизни. К тому же ограниченной по выразительным средствам. Уж если на то пошло, кино, на мой непросвещённый взгляд, способно имитировать жизнь намного полнее и точнее (если это хорошее кино).

Но и это – личное дело каждого. Если кому-то происходящее на сцене способно доставить полный спектр переживаний, заменить остальные радости – опять-таки, на здоровье. Хуже, если такой театрал считает себя и других театралов особой кастой, приобщённой к великому и прекрасному, этакой немногочисленной богемой. А ко всем остальным относится свысока, считая их обывателями, которым эти вершины недоступны. Иной раз читаешь или слышишь: поражаюсь, мол, как можно не ходить в театр, фи! Как будто это равносильно тому, чтобы не мыться. А я подозреваю, что на самом деле каждому второму их тех, кто так говорит, как раз и нужны непросвещённые массы не ходящих в театр, чтобы на их фоне упиваться собственной утончённостью.

Подобное отношение к окружающим вообще встречается достаточно часто. Ведь так приятно иметь повод думать, что ты выше других в том или ином отношении. Но из всех видов снобизма именно такой – театральный – пожалуй, самый распространённый. Ведь чтобы его в себе культивировать, нужно не очень-то много усилий: всего лишь быть заядлым театралом.

Культ знати и их образа жизни. Не знаю, как у других, а у меня всё, что связано с великосветской жизнью прошлых веков и выставленное напоказ, вызывает устойчивую и однозначную реакцию: глухое неприятие. Даже простое упоминание об этом. Для меня всё это чужое, бесконечно чужое.

Это чувство неизменно возникает у меня при посещении дворцов и музеев, при созерцании всей этой роскоши, всех этих пустынно-гулких помпезных залов с расписными стенами и паркетами, колонн, статуй и тронов, гобеленов и лепнины, массивных позолоченных люстр и тяжеловесной блестящей утвари. И этих бесчисленных портретов (опять-таки в золочёных рамах), с которых взирают румяно-лощёные, самодовольно-благодушные лики всяких герцогов и графинь.

Мне даже сложно объяснить эту неприязнь. Всё это, конечно, ничего общего не имеет с пресловутой классовой ненавистью. Как бы я себя самого ни оценивал, такое основание нахожу воистину плебейским. Тут другое. Наверное, то, что это всё демонстрация чего-то такого, что к настоящему достоинству личности, к лучшим человеческим качествам не имеет никакого отношения. Но преподносится именно как что-то самоценное, достойное восхищения и даже поклонения.

Поэтому и умиление по поводу того, как жили аристократы прошлого, как они развлекались и у кого какие были владения, мне тоже абсолютно чуждо. Когда я слышу слишком подробный и обстоятельный (обычно с восторженными нотками в голосе) рассказ экскурсовода на данную тему, в моём сознании начинает тлеть злой огонёк вопроса: ну и что? Какое отношение всё это имеет ко мне и моим близким? Какое, по большому счёту, мне должно быть дело до их родословных, междоусобиц, псовых охот, нарядов, пиров, балов и прочего?

В моей жизни, как и в жизни моих современников, места всему этому нет и быть не может в силу совершенно неумолимых причин. Так что же, я или кто бы то ни было должен по этому поводу испытывать чувство некоей собственной ущербности по сравнению с ними? Разве тут обязательно подобострастное мление: «эх, жили же люди…»? Разве это причина жалеть, что я не жил в ту эпоху, будучи представителем привилегированных сословий? а еня всего этого _____________________________________________________________________________________________________________Это прошлое, оно давно и безвозвратно ушло, а мне подсовывают эту труху в позолоте и ожидают, чтобы я восторгался ею за компанию с другими. Вот уж дудки!

То же самое чувство возникает у меня, когда пережёвывают какие-нибудь факты из жизни какого-нибудь «великого князя». Вот он путешествовал там-то, имел такие-то поместья, взял в жёны такую-то, у них родились те-то, которые, в свою очередь… Хотя никто из тех, о ком речь, человечество по большому счёту ничем не обогатил. Они просто коптили небо точно так же, как и миллионы их менее родовитых и именитых современников.

Не принимаю совершенно, когда к имени и титулу кого-то из них упорно цепляют прилагательное «великий». Это только потому, что он отпрыск (определённо, есть что-то уничижительное в данном слове) знатного рода? Насколько я понимаю, подлинное величие относится не к происхождению, а к свершениям. И характеристику «великий» надо заслужить. Я понимаю, великие – это Менделеев, Пушкин, Моцарт, Ньютон, Шекспир, Микеланджело, Гиппократ, Архимед… А эти-то чем велики?

Не понимаю я этого повышенного интереса к биографиям и генеалогическим деревьям титулованных особ, хоть и царским. Идеологически нагруженная словесная возня и суета вокруг династии Романовых или там Рюриковичей мне всегда представлялась чем-то напыщенным, высосанным из пальца и совершенно не заслуживающим столько внимания и словопрений.

Может, я чего-то важного не осознаю. Может, и вправду без знания этого полноценную жизнь не прожить. Но всё-таки думается мне, люди склонны переоценивать значение любой власти в своей жизни. Отсюда такой интерес к её представителям, хоть бы оно того и не стоило.

*

Блатная лирика. Всё это надрывно-истеричное нытьё про шальную юность, тяжёлую судьбу, дальнюю дорогу, казённый дом и прочее – не приемлю. Такое, с позволения сказать, творчество, как бы призвано показывать, какая на самом деле тонкая и трепетная душа у гопника и блатаря, которого таким сделала злая судьба. Но не дай бог нормальному человеку попасться толпе обладателей этих тонких душ в тёмном переулке.

Чуть забегая в сторону: думаю, многие их этих обиженных судьбой и обездоленных «выходцев из низов» на самом деле относятся к наиболее опасным типам. Если им дать возможность в массовом порядке поквитаться с обществом за свою обездоленность и обиду на жизнь, то есть восстановить справедливость, как они её понимают, – мало не покажется никому. Именно это и происходило во время революций (и сразу после) на улицах крупных городов. История примеры знает.

И ещё вот этот речитатив «за жисть», исполняемый приглушённым хрипло-брутальным голосом с неизменной устало-пасмурной интонацией под монотонно-примитивный и заунывный мотив. Это уже музыкальный продукт для бывалых, заматеревших гопников, имеющих уже криминальный опыт и «понятия настоящих пацанов». Как бы музыкальное выражение «чисто-пацанского» отношения к жизни. В нём не звучит жизнь, в нём слышна смерть. И некрофильское удовольствие от звучания мотивов насилия и смерти. Это даже не профанация лирики, а её какая-то жуткая инверсия в тёмную сторону.

Вообще не очень люблю в целом ту неопределённую область песни и (скажем шире) исполнительской культуры, которую обозначают словом «шансон». Она не охватывает указанного «жанра», но где-то пересекается с ним и в чём-то родственна ему по истокам. Хотя к шансону относят и вполне, на мой взгляд, достойные и приличные произведения.

Гангстерские саги и сериалы про бандитов. Не перестаю удивляться, что такой популярностью пользуются произведения литературы и кино о жизни и междоусобных войнах всяких мафиозных кланов и группировок. Я не люблю всё это даже не за примитивность сюжетных линий – о чём там можно долго и сложно повествовать? Для меня совершенно неприемлема романтизация и героизация бандитских образов, за которыми стоят, на мой взгляд, наихудшие человеческие прототипы. У меня также вызывает отвращение, когда их изображают примерными главами семейств, сентиментальными заботливыми папашами и джентльменами, верными своему слову и традициям – дескать, они тоже по-своему достойные люди. Такое мне кажется насквозь фальшивым, как крокодиловы слёзы. В благородных разбойников и убийц я верю не больше, чем в ангелов.

Точно так же не приемлю, когда выписывают обаятельным и даже симпатичным какого-нибудь жулика, афериста, проходимца. Мне совершенно претит восхищаться таким персонажем. И чем тот ловчей обводит других вокруг пальца, тем меньше симпатии к нему испытываю. Из-за одного этого не разделяю и не понимаю всенародной любви ко всем вариантам растиражированной эпопеи о похождениях Остапа Бендера. Я абсолютно согласен с высказыванием Глеба Жеглова: вор должен сидеть в тюрьме! Даже самый обаятельный в мире. Тем более бандит, грабитель и убийца. Вероятно, подобные произведения можно любить либо от недомыслия, либо если в героях этих шедевров чувствовать близкую душу. Других причин придумать не могу.

Кино и литература «не для всех». Даже от самой этой формулировки веет тухловатым запашком высокомерия. А что и где существует в культуре решительно для всех? Сама культура, если уж на то пошло, существует не для всех! Но это решать самим потенциальным потребителям культуры, а не её производителям. Тем паче не каким-нибудь самопровозглашённым знатокам и ценителям.

Почти каждое такое произведение – невразумительная нудятина и тягомотина, требует титанического терпения, чтобы досмотреть или дочитать его до конца. Выискивать в нём смысл, который якобы вложил создатель – занятие неблагодарное и малополезное. Поскольку таких творений становится всё больше, у меня складывается мнение, что в современном мире часть книг пишется вообще не для читателей. И некоторые фильмы снимаются для кого угодно: критиков, экспертов по истории кино, искусствоведов, жюри каких-нибудь кинофестивалей, для развлечения себя любимого, но только не для нормального рядового зрителя. Такие произведения похожи на дизайнерские модели одежды: они пригодны только для демонстрации на модных шоу, но не для того, чтобы их носить.

Чтобы оправдать свою претенциозную бессмыслицу, авторы такого продукта и те «знатоки», которые с ними на одной волне, говорят, что это для очень немногих. Тех, кто способен понять и оценить по достоинству. Но я что-то не знаю примеров, чтобы хоть одно такое творение осталось даже не в истории, а просто в чьей-то памяти. Обычно такое мелькает, оставляя большинство нормальных людей в недоумении и разочаровании, потом его очень быстро забывают и больше не вспоминают.

Авангардная скульптура и живопись. Это явление и описанное в предыдущем пункте – одного поля ягоды. По поводу этих творений уже много чего сказано и написано, ничего нового тут не добавлю. У меня к ним отношение, как и у всякого нормального человека: что это, зачем это? Часто возникают споры о критериях отношения к искусству. Так вот, мне очень близко мнение одного из мэров Нью-Йорка, посетившего выставку современной живописи. Он сказал: то, что могу и я, это не искусство!

Бессюжетные произведения. Ещё одна малоаппетитная ягодка с того же поля. Смотришь такое, слушаешь, читаешь, и не оставляет вопрос: как это всё связано? Или: когда же начнётся то, что хотел рассказать автор? А потом наступает конец и спрашиваешь себя: ну и что? А ничего, остаётся только досада от ощущения бездарно потраченного времени.

Но я последнее время научился диагностировать подобные творения достаточно быстро. Если в первой четверти произведения (по объёму или времени) ничего не привлекло моего внимания, то, вероятнее всего, ничего такого не произойдёт и дальше. Поэтому лучше оставить это и переключить внимание на что-нибудь более полезное или на худой конец интересное.

Мыльные оперы и подростковые комедии. Наблюдать на протяжении сотен серий за перипетиями несчастной любви, или там пути к успеху и личному счастью какой-нибудь провинциальной барышни из народных низов – может, кому-то страшно интересно. Но меня – увольте. Меня от этого тошнит. Я думаю, люди с нормально развитым интеллектом такого и не смотрят. Да и создатели подобных эпопей прекрасно понимают, какова их основная целевая аудитория. Мне-то, собственно, не жалко – кому интересно, пусть смотрят. Я сочувствую не уровню развития зрителей такого кино (они сами от этого отнюдь не страдают). Как правило, им такое интересно по причине нехватки переживаний в жизни собственной – вот что заслуживает воистину буддийского сострадания. Вероятно, с колеса Сансары такие соскочат не скоро.

Что же касается комедий (преимущественно голливудских), в которых главными действующими лицами являются подростки, то, на мой взгляд, из всех направлений кино это – самое дебильное. Детское кино не бывает таким вопиюще идиотским. Оно хотя бы пытается донести до растущего организма что-то разумное и доброе. А фильмы про подростков и для них, в подавляющем большинстве, не несут никакой другой функции, кроме тупо-развлекательной.

Я просто не назову другого жанра в кино, сравнимого по пошлости, примитивности и общей убогости с комедиями про тинэйджеров и для них. Даже вестерны интеллектуальнее и содержательнее. Видимо, причина того в том, что создатели фильма пытаются заставить зрителя взглянуть на мир глазами 14—18-летнего – существа в первую очередь сексуально озабоченного, умом и знаниями не перегруженного, которое хочет только «брать от жизни всё» и веселиться, ни о чём не думая вообще. Такое кино раздражает тем, что поощряет юных оставаться недоразвитыми, а также формирует у них ущербное понимание своей будущей роли в обществе как потребителей в первую очередь.

Отечественные народные песни. Сознаю, что это непатриотично, но ничего не могу с собой поделать. Не люблю многие из них (не все) за то, что в них основным мотивом является заунывная, смертная тоска, какая-то беспросветность и безнадёга. Ничего жизнеутверждающего. Не солнечные они, а какие-то пустынно-сумеречные и мёрзлые, как зимняя тундра; не лёгкие и радостные, а угрюмо-тяжёлые, как могильная плита.

В сказках наших столько негатива нет, а в песнях почему-то просто концентрат. То про окоченевающего в степи ямщика. То про молодца, которого забирают в солдаты. То про казачьего атамана, который спьяну взял да и утопил в Волге свою красавицу-жену. То про красну девицу, которую насильно выдали замуж за нелюбимого. Про трудную бабью долю, про злую судьбу-кручину, про то, как тяжело простому человеку из народа жить на Руси…

«Простому человеку» всегда и везде жилось несладко, но почему-то именно в нашем песенном фольклоре данная тема если не преобладает, то педалируется. Наверное, это такое специфическое проявление национального менталитета, хотя данное сочетание слов ничего не объясняет. Может, такое совокупное мироощущение россиян, выраженное через песню, обусловлено всем вместе: суровым климатом, затянувшимся крепостным правом, постоянной борьбой за выживание и за хлеб насущный, вообще всей многотрудной и трагичной российской историей… Не знаю.

Ведь и российскую классическую литературу (тоже яркое выражение духа народного), в общем-то жизнерадостной и оптимистичной уж никак не назовёшь. С другой стороны, а у какого народа назовёшь?

Как бы то ни было, все эти протяжные плачуще-стонущие распевы, все эти описания мытарств того или иного выходца из народа у меня неизменно вызывают тягостные ассоциации мрачного, безрадостного мира, из которого нет выхода. Ощущение тотальной несвободы и бесполезности любых усилий, неизбежного плохого конца, всесилия рока и фатума.

Вероятно, под настроение их можно иной раз послушать, а во хмелю даже и спеть за компанию. Но слушать их постоянно ни за что бы не стал. Уж лучше полная тишина. Жизнерадостностью и желанием действовать от них не заразишься, это точно.

Пафосные рассуждения о роли искусства и его творцов. Вероятно, ни о чём не наговорено столько благоглупостей, сколько о роли искусства и призвании художника. Данная тема традиционно богата дурацкими штампами, кои были придуманы и растиражированы многими публичными деятелями устного и печатного слова. Особенно постарались писатели 19 века, но и в наше время часто встречаешь высокопарные словеса насчёт миссии художника.

Сходными штампообразующими темами являются пресловутые «долг воина» и «ответственность учёного». Меня отчасти раздражает, но более смешит, когда разглагольствуют о каком-то непонятно откуда взявшемся «долге» перед обществом (страной) или о некоей особой «ответственности», связанной с определённой профессией или родом занятий.

Ещё помню, в советское время было совершенно идиотское пропагандистское клише – «интернациональный долг». В чём он состоит, никто внятно сказать не мог. Его якобы выполняли те, кто проходил срочную службу за пределами СССР. Получалось, кто служил на родине, его не выполняли. А те, кого призвали служить в братских социалистических странах, недодали воинский долг родине. Не говоря уж о тех, кто вовсе не служил по какой-то причине.

Логику и просто здравый смысл в таких лозунгах искать не стоит. Пропаганда, идеология апеллируют вовсе не к здравому мышлению. Лично для меня понятия «долг» и «ответственность» не пустые, но имеют чётко понимаемое содержание в совершенно конкретных жизненных ситуациях. Я не понимаю, что такое долг или ответственность «вообще», как перманентное состояние сознания по отношению к чему бы то ни было, или нечто врождённое. Это что-то надуманное, неестественное, абсурдное. Думается мне, такие идеи выдумывают и вбивают людям в головы те, кто хотят держать их в подчинении.

Однако это хоть как-то можно понять, но вот когда долдонят про какое-то «призвание художника» или ещё того круче – «долг художника», тут я искренне недоумеваю. Ещё встречается и такая пафосная чушь: «жертва, которую всякому настоящему художнику надлежит принести своим творчеством на алтарь искусства» (этот штамп мне кажется особенно тошнотворным).

Творчество – это, наверное, наиболее свободная область человеческой деятельности, она ничем не вынуждена. Она от избыточности сил человеческой натуры, а «долг», «должен» – это следствие изначального заимствования, недостатка, нищеты, вообще какой-то вынужденности. Никто и ничто не заставляет человека создавать произведения, если, конечно, это не способ заработка.

В любом случае автор меньше всего на свете думает о какой-то там своей великой миссии в мире. Бывают, конечно, случаи воображения себя демиургом, но они клинические. Никто не сумел бы создать ничего не только выдающегося, но и сколько-нибудь стоящего в творческом отношении, если бы в первую очередь был озабочен идеями о своём призвании, долге или мировой роли.

Полагаю, озабочены сами и грузят других рассуждениями о миссии искусства, «роли художника» или «долге поэта» те, кто сами художниками и поэтами быть не способны. А все по-настоящему великие творцы как раз об этом и вовсе не помышляли. Представляю, если бы какой-нибудь чинуша или борзописец на темы искусства попробовал кого-нибудь из них просветить насчёт долга перед человечеством или вечностью. Вот бы любой из них посмеялся!

*

Бестолковые посиделки с родственниками. Такие мероприятия всегда, с детства, были неприятны для меня своим принудительным характером. А я и тогда не любил и сейчас категорически не люблю ничего принудительного. В жизни и так слишком его много, чтобы делать таковым ещё и то, что им не является и не должно быть. Конечно, нужно навещать родственников, и тем чаще, чем они ближе. Но когда это практикуется как некий обязательный ритуал, то уже вызывает ту или иную степень отторжения.

Родня роднёй, но ведь получать удовольствие от общения можно получать в основном с людьми, близкими по духу. А среди родственников они встречаются отнюдь не часто. Как это ни печально признавать, но факт. Игнорировать же заведённые ритуалы – значит, заслужить репутацию нелюдима или заносчивого, а то и обидеть кого-то, испортить отношения надолго. Были бы это посторонние люди – да и чёрт с ним; а так нет, свои всё-таки, приходится соблюдать. Отвертеться от этого визита под каким-нибудь благовидным предлогом получается не всегда.

Вот и прёшься через силу куда-нибудь в гости, или принимаешь гостей сам по случаю какой-нибудь даты или чьего-нибудь дня рождения. Вот и сидишь, набивая себе живот, и паришься часами, слушая и поддерживая по мере выдержки абсолютно неинтересные тебе разговоры. И желая, чтобы всё это поскорее закончилось.

Застольные разговоры с роднёй редко бывают наполнены чем-то стоящим. Они почти всегда бестолковы и хаотичны (и тем в большей степени, чем больше собралось людей и чем они разнообразнее по возрасту и всему прочему). Содержание этих разговоров имеет тенденцию скатываться на интеллектуальный уровень наименее разумного из присутствующих. Потребление спиртного тоже не способствует поднятию этого уровня. Да и обсуждают в основном всякую чепуху типа выросшей платы за коммунальные услуги, дачно-автомобильно-гаражные дела или известных политиков и артистов. А то и болезни, вообще всякие проблемы со здоровьем, что мне кажется совсем уж диким.

Меня всегда это поражало: неужели нет тем более интересных или, на худой конец, более актуальных для присутствующих? Стоит ли встречаться, чтобы пережёвывать в который раз эту пресную бодягу? И если мы встречаемся, то не лучше уделить больше внимания личностям друг друга? Иначе для чего всё это тогда?

Иные настолько не способны к сколько-нибудь содержательному общению, что включают и смотрят телевизор, выпадая из общей компании. Какой бы скудный разговор ни вёлся, я в этом усматриваю, помимо элементарной серости, просто какое-то неуважение к остальным. Зачем было тогда приходить или звать в гости? Поесть и посмотреть «телек» можно и без посторонних, не так ли?

Попытки переключить других на более значимые или хотя бы увлекательные темы редко, когда удаются, да и обсуждение их быстро гаснет и снова стихийно перескакивает на какую-нибудь ерундовину. Будучи вынужден слушать и не в силах поддерживать всё это, я неизменно изнываю от скуки и спрашиваю себя: господи, ну зачем я здесь нахожусь?

Одним словом, чувства радостного единения с близкими в результате этих посиделок почти никогда не возникает. Зато почти каждый раз остаётся только досадное чувство зря потраченного времени. И приходится мириться с этим.

Всё сказанное справедливо и для более широкого круга общения. Я имею в виду не менее бестолковые посиделки со знакомыми, сослуживцами и т. п. Те, что лично для меня не представляют интереса ни с какой стороны, но в которых приходится участвовать из соображений приличия или пресловутой корпоративной солидарности.

Собрания, совещания и заседания. Сколько бы, где бы и на каких бы собраниях, совещаниях и заседаниях ни приходилось мне присутствовать, я не помню ни одного случая, чтобы на них было что-то толком решено. Чтобы присутствующие пришли к чему-то приемлемому для всех, чтобы выработали какой-то разумный план или стратегию. По-моему, все эти сборища – одна из самых бестолковых и бесполезных форм человеческого времяпрепровождения, замаскированная под что-то нужное.

Как правило, эти мероприятия организуются по инициативе руководства для решения неких насущных вопросов. Большинству из тех, кого сгоняют на них, сидеть там совсем неохота, и это можно понять. Хотя бы даже потому, что от них всё равно ничего не зависит, равно как и от присутствия на этих человеческих токовищах.

У меня всегда портилось настроение, когда мне сообщали, что состоится некое собрание, всеобщая явка на которое, как у нас любят говорить, обязательна. Обычно на них царит либо сонная равнодушная атмосфера (если повестка собрания мало кого касается), либо всеобщий утомительный гвалт и галдёж, где никто никого не слышит и не старается услышать (если тема собрания волнует многих). И в том, и в другом случае никто ни к чему путному и определённому не приходит. Люди расходятся (как правило, с облегчением), и остаётся опять-таки чувство зря потерянного времени, которое лучше было бы потратить с куда большей пользой или удовольствием.

Надо сказать, вообще любые сборища-обсуждения чего бы то ни было с участием большого числа людей – вещь малопродуктивная. Касается это митингов, ток-шоу или любых мероприятий подобного рода. Думаю, разумно беседовать, обсуждать что-то, слышать друг друга, к чему-то прийти может группа максимум человек из пяти. Чем больше людей собралось вместе, тем они хуже слышат друг друга. Толпа вообще не может ничего обсудить, даже если это обсуждение организовано. А неорганизованная толпа – тем более.

Бессодержательная болтовня. Многие люди склонны балаболить языком без особой надобности что-то донести до окружающих, да и, по большому счёту, не имея сообщить ничего достойного чужого внимания. Особенно грешат этим, конечно, женщины, и в основном из тех, кто помоложе. Хотя и подобных мужчин разного возраста и социального статуса встречал немало. Какая-то странная потребность или просто неумение просто и спокойно хранить молчание, когда сказать нечего. Видимо, у такого человека в мозгу постоянно возбуждён центр, отвечающий за речь. Трудно сказать, патология это или вариант нормы.

Не то чтобы данное свойство сильно напрягало или вызывало лично у меня сильную неприязнь. Я просто с такими людьми много не общаюсь. Среди моих знакомых таких почти нет.

Но если в силу неких обстоятельств вынужден контактировать с таким тесно и/или долго (скажем, попался такой не в меру словоохотливый попутчик по купе), он может изрядно утомить. Послушав такого минут десять, хочется дать ему что-нибудь вкусное, чтобы он хоть на время умолк и дал немного отдохнуть своему языку и моим ушам. Заставить такого слушать самому можно, только проявив себя ещё более интенсивным говоруном. Но это уже мне не по силам: я и со средними-то конкурировать в данной области не способен.

Случается, такой пустой трёп исходит и от хорошо знакомых людей. Когда это недолго, то терпимо. Когда это затягивается, я начинаю про себя потихоньку раздражаться (особенно если по телефону). Когда пустопорожний словесный поток достигает некоторой критической отметки, я стараюсь уже это как-то сдерживать. Постараться перенаправить этот поток в нужное русло, или ненавязчиво попросить быть ближе к делу. Иногда не помогает и это, тогда приходится даже проявлять нечто вроде бестактности и грубости – обрывать собеседника или прямо сказать, что он чересчур много льёт воды.

Я по природе довольно терпелив, и делаю так, только когда меня уже основательно достали. По сути, это ничуть не большая бестактность, чем отнимать у человека время пустой болтовнёй. Может быть, говорун в следующий раз о чём-то задумается и будет более тщательно фильтровать то, что кипит у него на языке.

«Тараканьи ситуации». Я уже признавался, что по жизни почти постоянно ощущаю себя в сильной психологической обособленности от мира, являющейся для меня источником проблем и весьма болезненных переживаний. Эта обособленность особенно остро заставляет себя чувствовать в различных и многочисленных житейских ситуациях, для которых я придумал эпитет «тараканьи».

Бывают мелочные, но при этом какие-то невнятные разуму и запутанные коллизии, которые возникают по разным причинам. Главным образом из-за того, что у разных индивидов, вовлечённых в них, возникают противоречащие друг другу интересы, опять-таки мелко-сиюминутные. Такие мелкие конфликты возникают всюду и постоянно: в магазинах, на работе, в транспорте, на пляже и т. д. – везде, где скучивается много народу или задействованы интересы и устремления многих разных людей.

Как правило, они начинаются с того, что кого-то что-то сильно не устраивает; он или она начинают возмущаться, чего-то требовать, скандалить. И тем вызывает ответную аналогичную реакцию других. Главной движущей силой таких дрязг чаще всего оказывается не столько стремление восстановить нарушенную справедливость, сколько человеческие эмоции не самого высокого пошиба. Обычно так проявляется примитивный эгоизм, да ещё и помноженный на элементарную глупость. В большинстве подобных случаев, на мой взгляд, ситуация абсолютно не стоит не то что всех этих страстей, а даже выеденного яйца.

Но многих индивидов хлебом не корми, дай повоевать с себе подобными за какие-то смехотворные крошки благополучия, причитавшиеся им, по их мнению, но доставшиеся другим. Вот и раздувают из мухи слона. Я про себя знаю, что такому бы просто не придал значения. Но поскольку я тоже оказываюсь связан с этой ситуацией и с этими людьми, порой приходится каким-то образом участвовать, вставать на чью-то сторону, так или иначе выражать своё отношение к происходящему.

Самое скверное в таких ситуациях, что в них не видно чётких критериев моральной правоты одной из сторон и неправоты другой. Чаще всего там вообще нет ничьей объективно-бесспорной правоты, а есть только желание урвать или сохранить за собой то, что каждый считает своим. Как если бы свора дворняг грызлись из-за кости, а тебе вроде находиться в стороне негоже: надо «определиться», за кого и против кого ты, и ввязаться в общую свару. Хоть тебе самому эта кость даром не нужна, да и кому она достанется, не очень-то волнует.

Или не обязательно налицо конфликт, но какая-то неопределённая, беспорядочная и бестолковая мешанина обстоятельств (разных по происхождению и рангу значительности, объективного и субъективного происхождения), создающая проблему или просто напряжённость для многих. Одни считают, что надо делать то, другие – что как раз того делать нельзя, а надо делать это. И никто по большому счёту не прав, потому что никто по-настоящему ситуацию не понимает, а видит и хочет блюсти только свой интерес или выгоду в самом ближнем прицеле.

Те, кто быстро ориентируется в таких ситуациях и начинает ими по-своему рулить, – просто более инициативные и жёсткие в плане реализации своих выгод. Я органически не люблю такие положения, потому что в них решающими оказываются не трезвая оценка, не понимание и не установки в отношении того, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет. Оказавшись в них, я обычно испытываю замешательство (порой на грани растерянности), потому что не могу сразу для себя оценить их в целом. Не в состоянии быстро решить, как и что нужно делать; и вообще – в чём проблема и есть ли она на самом деле. И поэтому, как правило, не оказываю сколько-нибудь существенного влияния на то, в какую сторону ход событий повернётся и чем закончится. А оказывает решающее влияние обычно чья-то настырно-мелочная, бойкая, суетливая шустрость, какая наблюдается у тараканов. Поэтому я так и называю эти ситуации.

Удручающим нахожу то обстоятельство, что жизнь сама по себе – неисчерпаемый источник и активный поставщик «тараканьих ситуаций». Возможность для их возникновения есть почти всегда и везде (и думаю, чем в целом менее культурно общество, тем чаще они возникают). Уже из-за одного этого я никогда не был, не являюсь и уж, наверное, не стану большим жизнелюбом и оптимистом.

С возрастом я не то чтобы приобретаю опыт оптимального для себя поведения в «тараканьих ситуациях», но научаюсь всё более избегать их, не вовлекаться в них. Если я вижу зародыши «тараканьей ситуации», стараюсь повлиять так, чтобы она разрешилась на этой стадии. Если же это не в моих силах (а так и бывает чаще всего), то просто делаю всё, чтобы исключить свою персону из контекста развивающихся событий. Так как знаю, что никому – ни мне, ни другим, – от моего присутствия и участия лучше не будет.

*

Переход от осени к зиме. Самое унылое время года. Морозов и снега ещё нет, есть только промозглая сырость и грязная каша повсюду. Солнца почти нет, небо мрачное. Мрачна и вся природа, словно перенявшая поздне-осеннее настроение. Листья с деревьев опали, оставив голые скелеты, птицы улетели на юг, мелкая живность попряталась до весны. Весь мир кажется выхолощенным, покинутым и заброшенным. Тотальное ощущение какой-то безнадёги. И сам себе чаще кажусь бесконечно пустым и одиноким. Скорей бы зима со снегом!

Время таяния снега. Когда журчат весенние ручьи, это здорово. Но в наших городах (не могу сказать, как за границей) это пора обнаружения всего неприглядного, что было скрыто под снегом. Это время года – самое грязное. Там, где живу я, оно приходится на вторую половину апреля. Пешеходные дороги ничем не отличаются от остальных мест. Хочется смотреть на небо, а именно в этот период как никогда приходится глядеть себе под ноги. А то, что видишь при этом, радости никак не прибавляет.

Хмурая дождливая погода. Тут нечего пояснять. Если ненадолго, то вполне можно пережить. Но когда много дней подряд небо затянуто серой пеленой без просвета, это уже угнетает. В такие дни и из дома не хочется выходить. А если затяжные дожди, то совсем тоскливо. Кому-то без разницы, а кто-то даже любит такую погоду (и таких знаю). Но на меня она навевает меланхолию и способствует подавленному настроению. В такие дни всегда мечтаешь о местах на Земле, где природа не впадает в столь затяжную депрессию. И белой завистью завидуешь тем, кто может видеть солнце триста дней в году (конечно, речь не о пустынях).

Уходить из дома под вечер. Может показаться смешным, но очень не люблю пускаться из своей квартиры и вообще из любого помещения, в долгий путь вечером или тем более на ночь глядя (а уж совсем – когда к тому же холодно или дождь). Это всегда мне казалось чем-то противоестественным. Когда предстоит ближе к ночи куда-то ехать, да просто по какой-то необходимо выходить за порог, меня неизменно охватывает тревожно-печальное настроение. Трудно объяснить – почему, но перспектива покидать своё жилище под вечер (особенно если знаешь, что не скоро вернёшься) в моей душе определённо вызывает гнетущее и тоскливое чувство, смешанное с неким иррациональным беспокойством. Словно ты утрачиваешь нечто ценное или подвергаешься какой-то опасности, хотя знаешь, что ничего тебе вроде бы не грозит.

Уж куда отраднее, по-моему, приезжать или приходить куда-то вечером, где тебя ждут, уютно посидеть за столом с теми, кто тебя долго ждал, кто тебе рад, кто встретил и принял. А оправляться в дорогу лучше с утра или, в крайнем случае, днём. Как-то это, на мой взгляд, гораздо лучше согласуется с идеей путешествия.

*

Индустриальные пейзажи. Они меня сильно удручают. Да, наверное, и большинство людей. Но кто-то воспринимает их спокойно, просто как что-то чуть менее предпочтительное, чем вид природы. А для меня созерцание дымящих труб, безликих, громадных и уродливых строений и прочего в таком духе вызывает труднообъяснимую болезненно-неприязненную реакцию. Что-то внутри упорно отторгает эти образы. Словно я вижу символ чего-то отвратительного или враждебного себе лично. Моё визуальное их восприятие примерно таково, каков для обоняния сернистый газ, с запахом которого знаком каждый, кто зажигал спичку. Я бы назвал такую реакцию аллергией, перенесённой на область зрительных впечатлений.

Может быть, это некая психическая ненормальность, но я всё же так не думаю. Полагаю, это следствие моей изначальной отчуждённости от мира вообще, и от всего рукотворно-неживого в частности и особенности. Уж тогда именно это надо считать ненормальностью.

Каменные высокоэтажные джунгли. Тоже явление, которое я с трудом воспринимаю – и зрительно, и как угодно ещё. Никогда не понимал людей, которые рады, что живут в таких огромных бетонных ульях, в окружении таких же громад, да ещё на высоких этажах. Одно нахождение рядом с такими зданиями у меня вызывает ощущение какой-то затерянности и подавленности. Они словно душат со всех сторон, заслоняют небо и солнце, угрожают обрушением своей огромной массы; они словно бы внушают человеку мысль о своей ничтожности и крайней уязвимости.

А ещё, как правило, вокруг таких зданий мало зелени, а то и никакой совсем. Зато полно машин с их выхлопными газами. К тому же всегда многолюдно, нервная суета, спешка, толчея и теснота. Каким-то уютом, гармонией и единством с окружающей средой тут и не пахнет. По-моему, мало где человек так отчуждён от мира, от других людей, да и сам от себя, как находясь в таком вот окружении. Во всяком случае, я никогда не завидовал тем, кто живёт в подобных районах, какими бы престижными они ни считались.

Отечественные тротуары. С дорогами в нашей стране в основном дела обстоят неважно. И с автомобильными, и с пешеходными. Ещё классик в царской России отметил, а оно до сих пор так. Это какая-то скверная, очень характерная и живучая национальная особенность.

О проезжей части не буду, но о тротуарах нельзя не сказать. Выщербленные, неровные, горбатые, слишком узкие. И, разумеется, загаженные: грязные, закиданные всевозможным мусором. Не везде, конечно. Но большинство, увы, таковы. Когда идёшь, нужно непременно глядеть под ноги, чтобы не наступить на что-то непотребное или не запнуться обо что-нибудь.

Если это асфальт, то потрескавшийся, бугристый, покоробленный, напоминающий извергнутую вулканом и застывшую лаву. А то в нём зияют провалы, по размерам сравнимые с небольшими оврагами. Как будто строили дорогу, не сообразуясь с особенностями участка.

Если это плиты, то торчащие как попало: не найти двух, уложенных в одной горизонтальной плоскости! К тому же многих плит просто нет: то ли они выкорчеваны какими-нибудь моральными уродами (иначе не назвать тех, кто это делает), то ли их просто забыли положить.

А кое-где сохранились ещё и деревянные мостовые. Если они сделаны или отремонтированы на совесть, по ним ходить вполне можно. Но часто видишь другое. Между досками такие же по ширине щели, а сами доски и несущие брусья прогнили, местами превратились в труху и еле выдерживают вес человека. Бывает, что из них торчат ржавые гвозди, и не шляпками, а остриями. Идя по такой мостовой, рискуешь неожиданно провалиться или поранить ногу.

А то ещё часто встречаются открытые канализационные люки без ограждений. Не хватает рядом таблички: «Добро пожаловать!» Всё для блага человека, всё во имя человека…

Глухие заборы и ограждения. Порой, идя по знакомому или незнакомому городу, натыкаешься на сплошное по периметру бетонное или кирпичное ограждение. Оно почти всегда высокое – настолько, что не видно, что за ним. А ещё часто наверху какая-нибудь разновидность колючей проволоки или торчат острые штыри. Будто это тюрьма или следственный изолятор. Ворота, если они есть в этом ограждении, заперты накрепко, и без каких-либо опознавательных знаков. Таких сооружений немало.

Я всегда гадаю: что же там такое, за этой стеной? Это так охраняется то, что внутри, или от него – то, что снаружи? Во всяком случае, эта глухая стена, которая отгораживает нечто от остального мира, ни о чём хорошем не свидетельствует. Те же эмоции и мысли появляются у меня в отношении высоких заборов, тоже часто с колючей проволокой или металлической сеткой наверху. Кто от кого и что там прячет – неизвестно.

Как это ни смешно, но у меня заочно вызывают неприязнь и те люди, которые скрываются за такими стенами и заборами, и те, по чьему распоряжению эти преграды возведены. Уже только вот почему: они считают, что мне и другим знать, что там, за ними, не положено. А главное, они считают себя вправе кого-то куда-то не пустить.

Животные в природе, как и люди, в борьбе за существование убивают друг друга. Но вот не пускать, ограничивать кого-то в свободе передвижения… Это очень по-человечески.

У меня все эти ограждения и заборы неизменно вызывают одно иррациональное хулиганское желание: разломать, снести, сокрушить к чёртовой матери!

Да, наверное, что-то или кого-то нужно хорошо изолировать от окружающего мира. Но неужели этого в жизни так много? Реальность вне людей, природа, само Бытие – они не знают никаких ограждений, заборов и стен. Это сугубо человеческое изобретение. И в большинстве случаев реализуемое не с самыми лучшими намерениями.

*

Бесцеремонные личности. Иной ближний может быть и вполне разумным, и заслуживающим доверия, но при том не считаться с окружающими ни в малейшей степени. Такой ведёт себя всегда и везде, как у себя дома. Как будто других людей рядом нет или это какие-то насекомые. Им просто на интересы, на удобство, на состояние ближних, а уж тем более дальних глубоко начхать, что они и демонстрируют постоянно. То ли это такие дефекты воспитания, то ли от природы и воспитанию не поддаётся – трудно сказать.

Например, такой, имея с вами только шапочное знакомство, может вдруг попросить у вас в долг значительную сумму, да и тон этой просьбы будет далеко не просительный. Как правило, если удовлетворить его просьбу, то денежки свои обратно получишь не скоро и после десятого напоминания.

Вот ещё пример: такой всегда готов идти и идёт туда, куда его никто не звал и где его никто не ждёт. И будет своим присутствием (а часто и поведением) обременять компанию малознакомых или совсем незнакомых людей.

Или вот довольно распространённая ситуация. Заходит некто на работу к знакомому (коллеге, родственнику) в помещение, где сидят и работают незнакомые ему люди. И заводит долгий и громкий разговор о чём-то своём (да ещё и со ржанием), не обращая внимания на присутствующих. Все невольно вынуждены долго слушать этот словесный понос. Хочется спросить у такого типа что-то вроде «Уважаемый, мы вам не мешаем?», но ещё более – запустить в него чем-нибудь тяжёлым. Ладно, чёрт с ним, что ты не поздоровался. Вежливость тоже не самое распространённое качество. Но ты же мешаешь другим! Неужели тебе это не приходит в голову?

Такие всегда и везде занимают больше места, чем им надо, или чем они имеют право. Легко вторгаются в чужое личное пространство, даже не понимая этого, или что ещё хуже, намеренно. При любой раздаче они неизменно оказываются в числе первых, независимо от степени своих заслуг. Если что-то требовать для себя – тут мало кто с ними сравнится по нахрапистости. Внимания к себе они тоже требуют больше, и чаще всего, не имея для того ничуть не более оснований, чем другие. И так далее. Ещё очень характерная их черта: они считают, что им все кругом должны. Сами же и пальцем не пошевелят, чтобы помочь ближнему, если тут не видно хоть какой-то для них выгоды.

Думается, что это такая форма эгоизма, развившаяся на фоне либо врождённой интеллектуальной недостаточности, либо отсутствия элементарной культуры. Наблюдая таких и особенно общаясь ними, невольно думаешь, что не нужно далеко ходить за примерами, свидетельствующими о происхождении человека из животного мира. Просто одни ушли в развитии достаточно далеко, а другие – не очень.

«Бывшие грешники», публично призывающие всех покаяться. Очень раздражают меня призывы к всеобщему покаянию, исходящие от более-менее известных личностей. Но известных отнюдь не как святые и образцы для подражания. Вот натешился такой в молодости и зрелости от души; взял, что называется, от жизни всё, что смог взять. И хорошо, если не наделал откровенных гнусностей, а только пил да гулял в своё удовольствие.

И вот теперь то ли он всем пресытился, то ли решил себя попробовать в другой ипостаси, то ли и вправду у него что-то вдруг перещёлкнуло в голове. И начинает публично каяться, рвать на груди рубаху, надрывно рассказывать направо и налево, в интервью, передачах и газетных статьях, какой он великий грешник и как он неправильно жил. И как он теперь вышел (сам или с Божьей помощью) на правильную дорогу, и что надо всем непременно идти за ним. И каяться, каяться в нашей грешной природе! Причём всем поголовно.

Ещё один новоявленный гуру, так его растак!

Получается, ты погулял, а другим теперь в этом отказываешь? И только потому, что на тебя вдруг снизошло откровение, что это грех? Несправедливо как-то… Может, и другие тоже имеют право сначала погрешить?

Но даже и не этим такой злит. А именно своей навязчивой демонстративностью, вот этим душевным эксгибиционизмом. И своей непрошибаемой уверенностью, что теперь он обрёл право быть чуть ли не совестью нации. Претензией на то, чтобы отныне служить моральным маяком для широких масс. А если ещё у него часто берут интервью и вообще балуют избыточным вниманием, то он входит во вкус и начинает высказываться по любым вопросам жизни.

«Я великий грешник!» Ключевое слово в этом признании «великий», а не «грешник». Мелким грешником он быть не хочет; о таком на весь мир вопить было бы как-то смешно. А тут вроде драматично так получается. На самом деле все эти публичные истерики и саморазоблачения – такой же балаган, какой он творил и раньше. Только теперь под пафосно-назидательным соусом, с которого тоже можно поиметь дивиденды.

Менторы. Некоторые известные личности (в основном деятели культуры) почему-то пребывают в уверенности, что их устами глаголет сама мировая совесть или мудрость. И они обязаны нести это правильное понимание жизни в массы. Поэтому любую аудиторию они рассматривают как свою паству, не озабочиваясь вопросом, а нуждается ли данная паства в менторах, тем более в таких, как они. Ещё личности такого склада любят выступать от имени каких-нибудь якобы непреходящих ценностей (например, патриотизма, как они его понимают) и с какого-нибудь морального пьедестала, на который сами же и залезли. А остальным, по их мнению, ничего не остаётся, как благоговейно ловить каждое их слово и мотать на ус.

Когда слышишь такого с экрана или читаешь его витийства в прессе, ничего, кроме раздражения, не возникает. Так и хочется спросить: кто тебя, любезный, назначил посредником между чужими душами и тем, что традиционно считается разумным, добрым и вечным? Может, многие понимают всё это совсем иначе, чем ты? А может, им это и вовсе не интересно?

Ты бы, дорогой, сначала этим поинтересовался, прежде чем вещать на весь мир то, что кажется тебе окончательными истинами. А ещё бы лучше задумался: какое есть у тебя право или преимущество, какой особый опыт браться поучать тех, кто не моложе и не глупее тебя, и кто жил уж никак не менее достойно.

Моралисты и морализаторство. Близки к менторам и любители морализировать в кругу ближних, за обычными дружескими или родственными посиделками. Неважно, в бытовой плоскости или на общественно-политические темы. Это тоже, когда сверх меры, я переношу с трудом. А ведь разумная мера всё же где-то есть.

У некоторых, вполне приличных в общем-то людей, есть что-то вроде болезни: хлебом не корми, дай поосуждать какую-то конкретную личность, какие-то группы в обществе или целые государства. Причём это всё часто произносится с таким видом, что если кто тут не согласен, или просто думает иначе, то он тоже немногим лучше осуждаемых.

Вот такого не приемлю совершенно. Раньше ввязывался в такого рода дискуссии, но с возрастом стараюсь просто не поддерживать их. Такой спор очень легко может перескочить на личности, особенно когда он индуцирован хмелем и собеседники неважно себя контролируют. С другой стороны, спокойно слушать и наблюдать некую личность, вошедшую в морализаторский раж и упивающуюся своим праведным гневом, – ну очень большой выдержки требует. У меня, во всяком случае. Всегда хочется наглядно показать человеку в этот момент, чего стоят все эти пафосные надувания щёк и разглагольствования, идущие (мне кажется) от неадекватного понимания своего места в мире. И не всегда удерживаюсь, иногда реагирую тоже не совсем адекватно. Наверное, самая правильная реакция на такое – остроумная и хорошо дозированная ирония. Но это – целое искусство, которое ещё надо в себе вырабатывать.

Необязательные. Есть такая категория людей: с ними можно мило болтать за чашкой чая, но не более того. Их самой устойчивой чертой является ненадёжность во всём. Их слова и намерения (которые они любят декларировать) в дела превращаются очень редко. В основном в тех случаях, когда от этого зависит их собственное благополучие или выживание.

Ничего сколько-нибудь серьёзного, требующего ответственного отношения, им поручать нельзя. Боже упаси одалживать таким деньги или как-то ставить от них в зависимость себя, свои дела и имущество. Ни о чём их лучше не просить, не верить их обещаниям и ни в чём на них не полагаться. Это всё равно что идти по тонкому льду на глубине. Я с иронией говорю о таких, что если он/она может подвести, то обязательно подведёт – вот в этом на него/неё положиться можно.

С людьми, которые зарекомендовали себя как необязательные, я стараюсь не иметь никаких дел вообще. Даже если это в остальном люди вполне приличные. Но вот чтобы распознать это в человеке, к сожалению, приходится не раз чем-нибудь пожертвовать: временем, настроением или средствами.

Изображающие юродивых и общественное внимание к ним. Вроде бы в стародавние времена на Руси принято было в каждой деревне иметь блаженного, юродивого. То ли бог (или боги) их избирали в качестве козлов отпущения за грехи односельчан. То ли через них к людям шли какие-то важные откровения с небесных сфер. Или их содержали для напоминания, что все ходим под богом, и такое может произойти с каждым. А может, и просто потехи ради. Как бы то ни было, они считались «божьими людьми», играющими особую и полезную роль в обществе.

И короли держали при себе шутов с похожими целями. Правда, иные шуты были куда умнее своих властелинов и давали им вполне разумные советы.

Но когда сейчас некто избирает для себя пожизненную роль юродивого, мне это не столь понятно. Времена придворных шутов давно прошли. Но раздражает даже не столько сам этот тип. Не его экстравагантное поведение, не его эпатажные поступки и не его образ жизни, для большинства людей неприемлемый. В конце концов, каждый сам себе волен выбирать, каким ему быть и как жить. Кроме того, никогда точно не знаешь, чем такое вызвано: невменяемостью или гипертрофией актёрских данных.

Раздражает неподобающе большое место, которое ему и его выходкам отводится в общественном сознании. Ну ладно, пусть бы он дурачился сколько влезет, пусть бы забавлял окружающих. Но когда о нём слышишь чаще, чем о людях, куда более заслуживающих известности; когда видишь его и читаешь о нём там и тут, и это вдобавок подаётся под видом важных событий, хочется пожать плечами. Наверное, ведь так бы смог почти каждый, если бы захотел…

В таких случаях вспоминается байка про Диогена – того самого, который жил в бочке. Когда он пытался заводить с прохожими философские беседы, никто не слушал. Однажды он начал верещать по-птичьи, чем сразу же привлёк к себе внимание многих. Когда же собралась большая толпа, греческий циник довольно-таки нелицеприятно высказался относительно интеллектуального уровня всех её участников.

Так вот, когда мы уделяем слишком большое внимание юродивым нашего времени (а им то и надо), не напоминаем ли мы ту толпу, над которой посмеялся Диоген?

Любители жаловаться на жизнь. Вроде и надо бы к такому проявить сочувствие, сострадание, тем более, если это твой близкий знакомый. Но это происходит раз, другой, третий, десятый, а потом понимаешь, что твоим благорасположением откровенно пользуются, если не сказать злоупотребляют. Человек просто избрал себе такое амплуа по жизни. Ему это чуть ли не нравится. А тебе при этом отвёл роль своей индивидуальной жилетки, в которую так приятно бывает поплакаться.

И ведь такое распределение ролей уже поменять трудно: вроде как ты сам на это согласился с самого начала. Иначе и не стал бы его терпеливо выслушивать, сочувствовать, выражать солидарность, увещевать, что всё не так уж плохо, давать советы и т. п. А если ты даёшь понять, что не согласен играть такую роль постоянно, то сразу становишься плохим человеком, не оправдавшим надежд, чёрствым и бездушным, чуть ли не предателем. То, насколько добросовестно и успешно ты играл эту роль до сих пор, не имеет значения, не считается.

Данный тип, скорее всего, воспримет в штыки, если выразить сомнение в его праве чувствовать себя самым разнесчастным в жизни. Он очень дорожит такой возможностью. Отнять её у него – всё равно что отнять у ребёнка его любимую игрушку. Разубеждать его не стоит: дело в том, что сама жизнь не очень-то способна его в этом разубедить.

Те, кто жалуются на жизнь, в основном жалуются на других людей. Это почти одно и то же. Во всех своих бедах, неприятностях, неудачах, даже в своих откровенных глупостях и слабостях они винят кого угодно, только не себя. Если за что по-настоящему и жаль таких вот, то за непонимание ими кое-чего существенного. Вот только как им это объяснить?

Те, кто над всем зубоскалят. Есть индивиды, отличительная особенность которых в том, что они постоянно пытаются ёрничать, насмешничать, иронизировать над всеми и вся. Для них запретных тем не существует – они готовы высмеивать ближних в любом месте и в любое время.

Чего греха таить – я и сам люблю иной раз посмеяться и поиронизировать, особенно над какой-нибудь глупостью. И чужую иронию, если она остроумна и уместна, приветствую. И каменной серьёзности не приемлю: она в людях ничем не лучше глумливого отношения к жизни. Но мне кажется, что тотальное зубоскальство, когда нет меры и учёта ситуации – это какое-то извращение либо выражение некоей внутренней ущербности, болезненных психологических комплексов.

Наблюдаешь за таким и думаешь: да у него хоть что-нибудь ценное в жизни есть? То, чем он дорожит? А было ему когда-нибудь по-настоящему больно? Знает ли он, что так бывает? Проходил ли этот довольный собою «арлекин по жизни» через трудности и потери?

К этим насмешникам близки те, кто ничего не способен воспринимать всерьёз. Такие всегда производили на меня впечатление людей, с которыми не стоит иметь никакого дела. Ну в самом деле, какая ответственность у человека, который считает, что всё пустяки и повод для ржания?

Ещё в тему: не очень люблю артистов, которые выбрали основным способом самовыражения фиглярство и паясничанье. Я не имею в виду клоунов – это нужная и довольно сложная актёрская профессия, и настоящий мастер в ней может доставить зрителям массу радости. Я имею в виду тех, у кого ужимки, гримасничанье, кривлянье, дешёвые и пошлые остроты проходят лейтмотивом через всё их творчество, независимо от исполняемых ими ролей. Даже если этот артист несомненно талантлив, вот не воспринимаю, и всё тут. Просто ассоциативно не приемлю такой типаж человека, пусть в жизни он другой.

И произведения – хоть кино, хоть эстрады, хоть литературы, основанные вот на таком юморе, не воспринимаю совершенно. Мне это смешным не кажется, хоть ты тресни. Настоящий юмор мне всегда казался с ноткой если не печали, то какой-то умудрённости, доброго и бережного отношения к жизни. А безжалостное и холодное, с изрядной долей цинизма зубоскальство в духе некоторых молодёжных развлекательных программ по телевидению – думается, от отсутствия такого отношения и просто хорошего вкуса у тех, кто устраивает их и смотрит. Впрочем, такое признание может показаться старческим брюзжанием, чего бы мне совсем не хотелось.

Те, кто не знают слов «не знаю». Похоже, многим признать вслух, что они чего-то не знают, столь же трудно, как произнести «извини», и даже труднее. Для иного выговорить такое просто выше его сил. Признаваться в этом равносильно тому, чтобы вытащить на всеобщее обозрение какую-то свою ужасную тайну. Как будто не знать что-либо – непременно постыдно или унизительно. Великий Сократ не стеснялся признаться, что ничего не знает. А этому, видите ли, достоинство не позволяет. Хотя тут имеет место всего лишь мелкое самолюбие, а достоинство совершенно ни при чём.

Спрашиваешь у такого что-нибудь, а он или она не знает – вот и начинает плести много слов вокруг да около, рассуждать и разглагольствовать, не прибавляя ничего по существу. Вместо того чтобы просто и честно сказать: «не знаю», или хотя бы «по-моему, дело обстоит вот так-то, но я не уверен», – устраивают этот словесный балаган. Вроде и не показал, что не знает. Выкрутился, не уронил лицо! Как будто для неглупого собеседника непонятно, зачем всё это.

Вот такое, по-моему, как раз и есть то, за что должно быть стыдно. Всё знать невозможно, но можно хотя бы не делать вид, что ты и в этом вопросе эксперт, в отличие от партнёров по общению. Мне кажется, не умеют говорить «не знаю» в основном-то как раз напыщенные индюки, знаниями, да и умом не перегруженные. А по-настоящему глубоко образованные и думающие люди не видят ничего зазорного в том, чтобы признаться в том, что они чего-то не знают или знают недостаточно хорошо.

*

Официоз. С детства испытываю крайнюю нутряную неприязнь ко всему официальному. Когда слышал: «… и другие официальные лица», мне всегда казалось, что речь идёт не о живых людях, а о каких-то суррогатах или подделках. Сам этот способ общения людей друг с другом мне кажется чем-то надуманным, искусственным, насквозь фальшивым и противоестественным. Чем-то вроде ходьбы на месте как строевого приёма. Уже сама по себе маршировка мне кажется абсурдной, но ходьба на месте – абсурд в концентрированном виде. Можно ли придумать более бессмысленное действие? Однако же люди это придумали и практикуют. Вот и официоза в жизни хоть отбавляй.

Официоз мне отвратителен в любой форме и во всяком проявлении: в речи, в поведении, в одежде, в обстановке, в мыслях… Это ведь что по сути? Люди условились не быть личностями и вести себя, как будто они какие-то унифицированные механизмы. Вся эта каменная серьёзность, чинность и важность, казённый безжизненный язык, множество надуманных действий, условностей и формальностей. Официоз всегда там, где власть, где вынужденное подчинение одного человека другому, где над человеком довлеет что-нибудь человеческое же: государство, коллектив, начальство… Но отнюдь не более высокое, а всего лишь значительно более массивное, чем отдельный человек, и подавляющее его этой массивностью.

Конечно, и мне приходилось играть по этим правилам, но мне такое всегда было в тягость. Всякие официальные моменты отношений типа субординации или участия во всевозможных торжественных мероприятиях, церемониях и ритуалах… Я и раньше переносил всё это с неизменным внутренним сопротивлением, не люблю и до сих пор (если доводится сталкиваться). У меня всегда в таких случаях обостряется до предела ощущение своей чуждости окружающему и происходящему. И мне приходится существенно деформировать, хотя бы на время, своё обычное восприятие действительности, чтобы выдерживать это и выглядеть внешне невозмутимо, как все присутствующие.

На таких мероприятиях, где всё очень чинно и строго, чопорно и регламентировано, думается: вот бы здесь в пику царящей атмосфере устроить что-то из ряда вон выходящее, дабы встряхнуть это мёртво-сонное болото! Подобная обстановка автоматически вызывает у меня всяческие хулиганские желания (в других ситуациях мне совершенно не свойственные). Закукарекать во весь голос или взорвать петарду. Начать дурачиться и кривляться, выкрикивать всякие непотребства. Достать водяной пистолет и брызгать из него во все лица, на которых застыли постные важные мины, чтобы последние смыть. Или просто явиться туда не в костюме с галстуком, как требуется, а в клоунском облачении, или разряженным и намалёванным как панк.

Разве в реальности есть что-то официальное? Оно, как и святыни (о которых ещё будет речь), есть результат человечески-извращённого восприятия мира. Официальное всегда связано с чем-то вынужденным – это в нём главное, всё остальное отсюда следует. Оно по отношению к жизни вторично и паразитично, но претендует на особо высокий статус, на некое главенство и верховенство – и вот это-то в нём самое гадкое. Чем свободнее человек и ближе к жизни, к бытию, к себе самому, наконец – тем он дальше от официальности.

Пресмыкательство перед начальством и властью. С официозом тесно связано чинопочитание, пиетет перед начальством. И другие степени, формы этого явления: трепет и даже страх, подобострастие и заискивание, обожание и обожествление власти, правителей, вообще всяких сильных мира сего, безудержное славословие в их адрес. Вот что мне также всегда было совершенно чуждо. А у некоторых встречается вплоть до выражения любви к вышестоящей власти. По мне так это откровенное холуйство, унизительное для человеческого достоинства.

Всегда испытывал глухую неприязнь вот к этому: в кабинете у какого-нибудь начальника местного уровня на стене непременно висит портрет действующего президента. Или даже ещё и премьер-министра (вероятного преемника во власти – видимо, на всякий случай). Мне просто любопытно: такая демонстрация лояльности – она перед кем?

Даже в подростковом возрасте было неприятно наблюдать, когда кто-то из пацанов добровольно становится «шестёркой» у более авторитетного пацана (обычно у того, кто сильнее, круче, старше). Когда такие роли переносятся на взрослую социальную среду, это противно вдвойне.

Причём если кто сам раболепствует и угодничает перед тем, что выше его по должности, званию, чину, то, как правило, обращается высокомерно, чванно и даже по-хамски с теми, кто ниже его в иерархии. Последнее особенно отвратительно. Это просто победа чисто биологического начала в человеке надо всем остальным: отношения становятся как у особей разных рангов в стае или стаде.

Не хотелось бы себя хвалить, но всё же… Я ни разу в жизни не испытывал ни малейшего желания пресмыкаться, угодничать и подхалимствовать перед каким-либо начальством. Равно как и быть элементом данной социальной среды. Вообще старался быть подальше от неё и поменьше с ней контактировать. Ни в какое время не питал ни малейших родственно-тёплых чувств к власти в любой её разновидности. И что мне уж совершенно непонятно и чуждо, так это подобное проявление в других.

Разумеется, мне, как и любому человеку, приходилось когда-то кому-то подчиняться, признавать это самое действующее начало власти в разных формах и на всех уровнях. Но это всегда было вынужденно, а вовсе не по собственному почину. Меня всегда неприятно поражало, когда кто-то при мне взахлёб восторгался властью (действующей или прошлых лет – неважно), пел дифирамбы ей или отдельным её представителям.

Не то чтобы я отрицал власть как таковую, являясь каким-то анархистом – понятно, что без неё ни одно развитое общество невозможно. Дело в типе отношений, который устанавливается между нею и подданными. И не то чтобы я был бунтарём по натуре. Как член социума я тих и законопослушен – обычный гражданин, каких большинство. Просто у меня, видимо, нет какого-то врождённого «инстинкта подчинения», который я не раз наблюдал в людях в совершенно разных жизненных ситуациях. Точно так же, как нет и ни капли стремления доминировать над кем-либо или подчинять себе кого-либо. Подобные отношения мне всегда представлялись искажением естественного порядка вещей, в котором все люди в определённом, главном смысле равны.

И выражение «всякая власть от Бога» (интересно, кто его придумал?) мне кажется нелепейшей и гнуснейшей ложью. Мне очень близки мысли, высказанные Николаем Бердяевым в «Самопознании»: по сути, власть – начало низменное и неприменимое к первоначалу бытия. У Бога, пишет Бердяев, нет власти над миром. У него вообще нет никакой власти — у полицейского её больше. Бог не управляет миром, а проявляется в нём, и совсем иными способами, чем власть. Но это уже другая тема.

Бюрократический стиль общения. Эта гнусь тоже по сути близка официозу. Собственно, она есть его разновидность применительно к более широкому кругу явлений нашей жизни. Бюрократическое отношение к человеку – какое угодно, но только не как к живой индивидуальности, которой прежде всего является. Бюрократия (имею в виду само явление, а не сословие образующих и представляющих его людей) – это уродливый искусственный нарост в области общественных отношений. Что-то вроде тотальной, всеобъемлющей опухоли, выращенной человеческим разумом.

И язык бюрократии мне кажется предельно мерзким. Хуже его, наверное, матерная ругань и блатной жаргон, но в них есть хотя бы какая-то жизнь. А тут всё живое выхолощено. Абсолютная мертвечина. Наверное, такой язык тоже нужен, чтобы передавать какие-то сведения. Но я не воспринимаю органически.

И замечал: если человек склонен изъясняться канцеляризмами, то и проявлений большой человечности от него ожидать не стоит. Я бы сказал, выраженный бюрократический склад ума – признак, что у человека в душе что-то существенное недоразвито или атрофировано.

Для отдельного разума, поражённого плесенью бюрократизма, соблюдение формальностей и выполнение инструкций важнее интересов живого человека. Когда встречаешься с такими и испытываешь их подход к жизни на себе, помимо всех сопутствующий эмоций, думаешь: интересно, как они стали такими? Ведь они же, наверное, тоже когда-то были смеющимися, жизнерадостными детьми, которых любили и о которых заботились родители! В какой момент жизни, и главное, почему наступает это омертвение души?

Я думаю, в отношении многих явлений общественной жизни стоит произвести мысленный эксперимент. Представить, что несколько человек выбросило на необитаемый остров. И далее: будет ли такое взаимодействие людей способствовать их совместному выживанию? Мне кажется, ответ на этот вопрос и выявит подлинную ценность и пользу всяких условностей, принятых в обществе.

Поэтому, когда я слышу, как некие надутые от важности чиновники изъясняются казённым языком, невольно думаю: взять бы собрать побольше таких вот, да и поместить их временно куда-нибудь подальше от цивилизации. Непременно в суровые условия, дав им необходимый минимум для выживания. Скажем, на Шпицберген – сроком на год, или на зимовку в Антарктиду. Пускай бы там попробовали находить общий язык друг с другом при помощи канцеляризмов!

*

Назойливая реклама. Понятно, что реклама – двигатель торговли и всё такое. Но с некоторых пор (уже достаточно давних) её в жизни моей страны стало до неприличия много. Какую бы передачу ни смотрел, какую бы ни читал газету или журнал, какие бы ни посещал интернет-сайты – она вторгается в наше поле восприятия нагло и бесцеремонно, как грабитель.

О глупости рекламных роликов сказано уже столько, что повторяться не хочется. Многие ругают создателей рекламы и рекламодателей. И, наверное, есть за что. Только вот не за глупость, как принято считать. Это они считают не слишком разумными многих из тех, кому реклама адресована. И, пожалуй, справедливо считают. Тем не менее, эти личности в моём воображаемом аду (разумеется, не вечном, а созданном временно для перевоспитания) слушали и смотрели бы созданную ими же рекламу круглосуточно. Так они достали!

Ещё Сократ, прогуливаясь по афинским рынкам, удивлялся, как много есть вещей, без которых можно обойтись. Интересно, что бы он сказал по этому поводу сейчас! Однако у многих людей с повышенной внушаемостью назойливая реклама формирует потребность не только в лишних вещах (и услугах), но даже и в таких, о которых они не знали. У общества потребления свои хитрости для оболванивания среднего человека. Всё-таки Джордж Оруэлл был прав в своём определении: «Реклама – это громыхание палкой в помойном ведре». По сути с тех пор она и не изменилась. Только громыхание это стало более громким и частым.

Всевозможные «дни», «месяцы» и «годы», посвящённые чему-то и кому-то. Вообще-то описанные далее «мероприятия» – наследие (вернее, идеологические пережитки) советского времени. Но, как ни странно, встречаются и в теперешней российской жизни.

Трудно придумать что-то более нелепое и дурацкое, чем какой-нибудь «всемирный день борьбы с курением» или «месячник трезвого образа жизни». Когда встречаю подобное, меня всегда занимает вопрос: в чьих светлых головах рождаются все эти инициативы? Кто-нибудь когда-нибудь бросил пить или курить в результате этих кампаний? Или хотя бы попытался?

Человек ведёт здоровый образ жизни, потому что считает это для себя правильным, потому что ему хочется быть здоровым. Не пьёт сверх меры и не курит, потому что не хочет, не испытывает потребности, или осознаёт, что это ему не нужно. А вовсе не потому, что каким-то чиновникам вздумалось устроить очередную запланированную шумиху относительно какой-нибудь вредной человеческой привычки. Так было и будет. А вот подобными глупостями побороть курение, алкоголизм и прочие пагубные наклонности широких масс ещё никому не удавалось и не удастся. До какой же степени надо не контактировать с реальностью, чтобы не понимать столь простых вещей!

Не многим разумнее и всевозможные «месячники культуры» или годы проведения каких-нибудь «чтений», приуроченных к дате рождения или смерти какого-нибудь выдающегося деятеля науки и культуры. Думаю, любой из этих деятелей, доживи он до наших дней, от души бы посмеялся над таким идиотизмом. Человек становится грамотным, культурным, образованным и т. д. в результате долгой работы над собой, иной раз в течение всей жизни. А ему предлагают участвовать в каких-то месячниках и ритуальных чтениях. Такими волюнтаристски провозглашёнными мероприятиями хотят поднять общий культурный уровень? Просто смехотворно. Это всё только суета каких-то функционеров для оправдания того, что они занимают своих должности, а к культуре и образованию никакого отношения не имеет.

Засилье американизмов. У каждого языка, вероятно, как и у каждого человека, есть свои достоинства и недостатки. По мнению филологов, английский язык благодаря некоторым особенностям (правила построения фраз, образования специальных терминов – не знаю, чего там ещё), удобен как язык научный и деловой. В этом, как принято считать, одна из причин того, что большая часть научных журналов и книг, а также всевозможные экономические издания в мире выходят на английском. Но, наверное, для оценки языка не менее важно, какая литература на нём создана.

В данном отношении русский язык английскому ничуть не уступает. А вполне возможно, стоит выше, хотя не уверен, корректны ли тут сопоставления. Тему сравнительного величия языков и литератур развивать не собираюсь. Но нельзя не отметить безотрадный факт: в русском языке всё больше слов из английского. Особенно из экономическо-делового слэнга, причём в его опошленно-упрощённых, американизированных вариантах. Эта печальная тенденция наметилась ещё, так сказать, на заре перестройки в СССР, и усугубляется по мере втягивания нашей страны в пресловутую мировую интегрированную экономику.

Спору нет, язык – не застывшая система, он развивается, как и общество. И одна из важных компонент этого развития – заимствование иностранных слов. Но вот когда происходит вытеснение одного языка другим, неродным, пусть даже в какой-то специфической области, как-то трудно это приветствовать. Как и многие из тех, кто вырос и прожил значительную часть жизни в СССР, кто худо-бедно знаком с отечественной литературой и, в конце концов, привык говорить и читать на русском, я испытываю оторопь, когда натыкаюсь всюду на эти франчайзинги и аутсорсинги, мерчандайзеры и девелоперы. В больших дозах это начинает даже злить.

Я не ханжа, не квасной патриот и не ревнитель всего посконно-отечественного… Но, чёрт возьми, неужели в великом и могучем нет аналогов? Мы и здесь должны занимать подчинённую позицию? И в этом чувствовать себя какими-то туземцами с банановых островов перед миссионерами из белого мира?

Вообще, вся эта предпринимательско-финансовая терминология и фразеология лично у меня ничего, кроме отторжения, не вызывает. Она более трескучая и звонкая, чем отечественный язык документов, но от этого не менее бездушная. Как писал Ошо: всё самое лучшее в жизни ничего общего не имеет с бизнесом; изначальное бытие ничего не знает о бизнесе. Как он прав!

За этими терминами в моём сознании вырисовывается образ вечно спешащего типа в деловом костюмчике, с непременным дипломатом, на уме у которого только сделки, курсы валют и прибыль. Скользкий, юркий и преуспевающий, идеально приспособленный к жизни в мегаполисе и вписанный в современное общество потребления. Он мне противен весь, целиком: со своей вертлявой спешкой и озабоченностью, гладкой прилизанностью и дежурной улыбкой, корпоративной ангажированностью и бездушной вежливостью, офисным этикетом и деловым языком, дресс-кодом и лоском; со всеми своими семинарами и тренингами, концепциями эффективности и стратегиями продаж.

И его солидный вальяжный босс – субъект его зависти и подражания, уже реализовавший его модель успеха – вызывает не больше симпатии.

Наверное, и за ними есть своя правота жизни, которую мне усвоить, видимо, не дано. Но всё же… Вот эти существа и есть, что ли, итог и цель миллиардов лет эволюции? Как-то не верится.

Жёлтая пресса. Не хотелось бы задевать тех, кто работает над её созданием – тоже ведь труд, вызванный необходимостью зарабатывать на жизнь. Но восхищаться такой деятельностью, а тем более её плодами, хотелось бы ещё меньше. Поражает её обилие повсюду. Я её почти не читал. Критиковать её содержание тоже не вижу надобности. Любому мало-мальски образованному и думающему человеку понятно, что содержание такой прессы практически на все 100% – бессмысленная жвачка для малоразвитых мозгов. Однако во всём мире она издаётся и продаётся миллионными тиражами.

Жалко даже не тех, кто её покупает и увлечённо читает все эти новости из жизни «звёзд», астрологические прогнозы и сенсации об открытии очередной чёрной дыры в Гималаях и следов высокоразвитой цивилизации на Марсе. Раз кто-то предпочитает именно такое вот, ну и на здоровье. Если на него есть спрос, тем более массовый, будет и предложение. А жаль деревья, которые уничтожаются для производства этой макулатуры.

Казённые увеселительные мероприятия. Кто-то верно подметил, что нет более скучного занятия, чем имитация веселья. Все эти попытки массово и организованно поднимать людям настроение – в любом месте и по любому поводу – мне всегда казались невыносимо пошлыми. Я уже признавался, что вообще не способен смеяться за компанию. А уж когда присутствую при чём-то подобном – ощущение, будто жуёшь лимон целиком с кожурой.

В самом деле, есть что-то унизительное для человеческой натуры (имею в виду взрослых разумных людей), когда их чуть ли не силком заставляют участвовать в каком-нибудь бессмысленном казённом балагане. Какие-нибудь аттракционы, ярмарки, фестивали и т. п. – всюду, куда стекаются человеческие стада «проводить досуг» – там всегда кишит немало детей. И вот то, что рассчитано на детей, становится как бы обязательным и для взрослых. Да, иногда и взрослому нелишне вспомнить своё детство, заново ощутить себя ребёнком. Я и сам иной раз не прочь, если добровольно и под настроение, в располагающей обстановке и хорошей компании.

Но когда кто-то надрывным голосом призывает других (или ещё хуже – тянет за руки) приплясывать, хором петь или сканировать какие-то дурацкие фразы, совершать какие-то нелепые телодвижения – нет, от этого увольте. Кому-то, может быть, от этого действительно очень весело (полагаю, тем, кто избытком интеллекта не обременён). Мне же претит – я вообще не люблю участвовать ни в чём массовом, а в таком особенно. И даже когда под градусом, проникнуться духом массового веселья практически не помогает. Ну вот так психика устроена.

С трудом терплю, скажем, принятые на всякой свадьбе игры и конкурсы для взрослых под руководством тамады. Когда все уже изрядно выпили, навеселе – вот тут-то и начинается это пошлейшее действо, причём как обязательный пункт программы под названием «свадебное торжество». Мне всегда хочется в такой момент куда-то скрыться или иным образом увильнуть от всего этого маразма. Но не тут-то было: бдительное око распорядителя зорко следит за тем, чтобы все были «охвачены». Та-ак, кто это там в углу пытается уклониться от участия во всеобщем веселье? А ну-ка, марш в центр круга, надевай этот нелепый наряд и прыгай через палочку! С настырностью, достойной лучшего применения, тебя тащат в гущу событий. Мол, а чего это ты не хочешь – особенный, что ли? Давай-давай, не отлынивать, через «не хочу!»

И вроде не возразишь, не взбрыкнешь: «Хочешь всем праздник испортить?»

Почему-то те, кто придумывает и устраивает такие представления, исходят из того (я предполагаю), что всем непременно это должно нравиться и каждому поднимать настроение. На самом деле – получается, нравится почти всем, ну многим. Но я к этим многим не отношусь, и приходится из-за этого испытывать порой дурацкие неудобства.

*

И, пожалуй, напоследок ещё об одном… скажем так, аспекте жизни, который я очень не люблю. И которому трудно подыскать место в длинном перечне всего, что особенно не люблю лично я. (А список получился длинный, и мог быть ещё длиннее, но я решил не описывать всякие пустяки и вещи, которые не любит никто).

Не люблю это из-за того, что уж очень много негативных эмоций оно у меня в жизни вызвало и продолжает подчас вызывать. С возрастом я научился лучше справляться с этим, да и избегать ситуаций, когда вероятность этого высока. Но всё равно полностью исключить это из жизни невозможно. Это нечто сродни «тараканьим ситуациям», которые я уже описывал. То, о чём хочу сказать сейчас, так же, в общем, характерно для жизни и не всегда зависит от нас. Но конкретно в моём случае это усиливается из-за моей плохой встраиваемости в любую социальную среду.

Я имею в виду такую пренеприятную штуку, как бесполезность усилий.

Бывает, что тратишь множество сил, времени, нервов, средств на какую-нибудь цель; проходишь длинный и трудный путь, а в конце оказывается, что всё было напрасно. Или всего этого оказалось недостаточно, или достигнутая цель не оправдала ожиданий, либо просто обесценилась затраченными средствами. Итог нулевой или очень близкий к нулю, а то и отрицательный. И вот это деморализует в сильной степени. Сознание бесполезности усилий может стать для человека мало стойкого настоящей психологической катастрофой, может надломить и сокрушить.

Конечно, если верить Экклезиасту (и многим мудрецам), все – вообще все человеческие усилия есть тщета и суета. Но, оставляя пока в стороне вопрос о смысле жизни и человеческом предназначении, всё же признаем, что раз уж человек живёт, то не может не делать что-то. Как бы мы ни отвечали для себя на вопрос о конечном смысле жизни (или не задавались бы им совсем), в любом случае у каждого из нас остаются те или иные стимулы к тому, чтобы что-то делать, – хотя бы обусловленные чисто биологически. Пока в нас действует жизненная энергия, заставляющая (или побуждающая, если угодно) нас продолжать жить, – мы будем куда-то стремиться, преследовать некие частные временные цели. Просто так устроен любой организм, любая отдельная биологическая единица.

Поэтому каждая такая единица – будь то человек или насекомое – разумно или инстинктивно, но действует преднамеренно. У каждого существа, обладающего хотя бы в зачаточном состоянии нервной системой, есть некий доступный ему образ мира, его реальность. И оно в этой реальности действует доступным ему образом, намереваясь привнести в неё и привнося некоторые изменения. У человека эта предзаданность действий достигла наивысшей точки среди живой природы. Может, после человека будет ещё что-то невообразимое – некий коллективный Разум, ноосфера (как понимают её эзотерики), может, ещё что-то, чему будет неведомо страдание от тщетности своих усилий. Но пока главным целеполагающим, деятельным началом в природе остаются люди. И нередко результаты человеческих действий расходятся с ожиданиями.

Вот и в моей жизни было достаточное количество таких расхождений. Бывает, годами идёшь к своей цели, а она не приближается, а то и отдаляется. Или, как мираж в пустыне, оказывается иллюзорной. Или теряет свою привлекательность, ты в ней разочаровываешься или понимаешь, что игра не стоит свеч. Или с возрастом осознаёшь, что тебе уже это стало и не нужно (и может, на самом-то деле и ранее было не нужно, только не понимал), а нужно совсем другое.

Вполне допускаю, что все эти записки есть такая же бесполезная трата времени и сил, как и многое из того, что делал раньше. Может, это никому, кроме меня, окажется ни капли не интересно.

Вообще, замечу по ходу, писательство – занятие в большинстве случаев неблагодарное. Это примерно как сажать некие растения в почве, где они даже не то что вряд ли принесут плоды, – а под вопросом, вырастут и приживутся ли вообще. Каждый, кто излагал свои мысли на бумаге (или на мониторе) знает, что усилий тратится много, и жизни отнимает изрядно, а на выходе может быть просто пшик. Итог или до смеха несоразмерный проделанной работе, или совсем никакой. Опубликовать (или иным способом донести своё творение до читателя) не удаётся – издательства такое не интересует. Или если издал, то опять-таки на свои средства, и никто не покупает, никому нет дела. Все старания ушли впустую, как вода в песок. Разве что, может быть сам собой отчасти доволен – выразил то, что хотел. Хотя бы попытался…

Это может относиться ко многим важным шагам и занятиям в жизни.

Учился в вузе, упорно грыз гранит науки, усердно осваивал свою будущую специальность – в итоге оказался невостребованным как специалист. Направление исследований, сама профессия оказались малоперспективными либо не приносящими дохода. Или понял годы спустя, что всё это вообще не твоё.

Ухаживал за девушкой, добивался всеми правдами и неправдами её внимания и благосклонности, женился-таки на ней. А она оказалась в совместной жизни редкой стервозиной, или стала изменять, или просто разлюбила… Или сам оказался никудышным семьянином. Ну всяко ж бывает: вроде брак считается естественным состоянием всякого взрослого человека, а жизнь показывает со всей наглядностью, что это не так (к этому вернусь далее).

Потратил кучу средств на строительство дачи, а ездить туда, что-то там выращивать оказалось хлопотным, трудоёмким, невыгодным. Сплошь и рядом. Зачастую смотришь на измождённые и насупленные лица дачников, стиснутых в вагоне электрички со своими баулами и рюкзаками, и думаешь: да на кой чёрт это вам надо? Неужто оно того стоит? Ну совсем ведь не похоже это времяпрепровождение ни на отдых, ни на пресловутую отдушину от будничных забот. Это похоже ещё на один источник забот (весьма щедрый), который люди роют себе сами. Уже только добираться туда часто бывает похоже на геморрой, а обустраивать дом и участок… Меня лично всегда поражало, что такое явление столь распространено повсюду. Во всей этой нескончаемой дачной суете, которой люди самозабвенно отдаются, мне всегда мерещился некий элемент мазохизма. Впрочем, допускаю, что другие вполне находят в этом и смысл, и даже удовольствие, непонятные мне.

Вложил деньги в строительство дома, а подрядчики оказались мошенниками.

Организовал своё дело, а оно оказалось убыточным.

Основал партию или иное общественное объединение, а популярность её/его в народе оказалась ничтожной, и политической карьеры никакой не получилось.

И так далее и тому подобное.

Лично меня всегда удивляло, как много времени и сил готовы тратить отдельные личности на сильно сомнительные (в плане ценности или достижимости) цели. Сам я в это никогда бы не стал встревать. Однако признаю, что и я без пользы (или с минимальным результатом) тратил время и силы на другие цели, столь же сомнительные или явно негодные.

Конечно, понимание это порой было болезненным и даже подавляло, вгоняло в депрессию. Очень трудно после такого позитивно смотреть на своё место в мире и на жизнь вообще, не разочароваться во всём на свете и в себе самом.

Но всё же со мной этого не произошло. Продолжаю жить – а что ж делать?

Единственное, что можно извлечь из таких трат – опыт. Возможно, в следующий раз будешь осмотрительнее, осторожнее, прозорливее. И выберешь для своей активности более удачное приложение.

Об отношении к разного рода меньшинствам

Во всём мире и в нашем государстве тоже набирают влияние политкорректность и толерантность. Повсеместно внушается мысль о том, что различные отклонения в образе жизни, способах самоидентификации и самовыражения имеют право на существование, если не идут вразрез с законом. Разрешено всё, что не запрещено.

Я согласен с такой формулировкой в общем виде. Я тоже за то, что человеку должно быть предоставлено максимальное количество свобод. Но, как говаривал первый российский президент, тут вот такая загогулина. Это пресловутое «максимальное количество» можно понимать очень по-разному. Очень многие социальные конфликты в истории человечества происходят оттого, что разные люди и группы людей очень даже неодинаково представляют, где должна проходить граница между дозволенным и недопустимым.

По мере того как Россия приобщается к нормам, так сказать, либерального цивилизованного мира, у наших граждан появляется всё больше свобод. Некоторые деяния, которые по закону в СССР считались преступлением (причём из разряда серьёзных), в современной России даже на административные правонарушения не тянут. Самые показательные примеры: спекуляция (перепродажа чего бы то ни было с целью личного обогащения), частная предпринимательская деятельность, прямая критика действующей власти и гомосексуализм.

Бывшие экономические и идеологические преступления оставим в покое, а вот на тему отношения к меньшинствам, в том числе сексуальным, пару слов сказать хотелось бы.

Разных групп, позиционирующих себя как меньшинства по какому-то признаку, становится всё больше. Похоже, при таком развитии событий скоро в меньшинствах окажутся просто нормальные люди, не отмеченные какой-нибудь природной аномалией. Хорошо это или плохо? Не знаю, честно говоря, и даже не знаю, корректно ли так вопрос ставить. И не возьмусь судить. Наверное, обществу лучше быть похожим на природу: максимум разнообразия. Пусть будет много всех, хороших и разных. При условии, что все разные будут хорошие.

Хорошие в моём понимании – это те, кто не мешают жить другим. Пусть в обществе, где я живу, будут и представители разных субкультур – всякие хиппи, панки, эмо, готы и чёрт знает кто там ещё. Пусть играют в свои игры, лишь бы своими действиями они никак не портили жизнь окружающим. Мало ли у кого какие тараканы в голове, мало ли кто кем себя воображает, мало ли кто какие забавы или образ жизни, или способ проведения досуга предпочитает. Да считай себя хоть средневековым рыцарем, хоть эльфийской принцессой, хоть тысячелетним вампиром. На здоровье! Считаешь себя вампиром – ничего не имею против, только не кусайся и кровь живых людей не пей.

Вот и к сексуальным меньшинствам у меня отношение аналогичное. Мне нет никакого дела до того, кто, с кем и как осуществляет свои интимные отправления. Хотя на инстинктивном, физиологическом уровне в отношении таких вот «лиц мужского пола» я испытываю нечто вроде брезгливости. А на ментальном уровне – некоторую жалость. Ведь всё-таки, что бы кто ни говорил, это в значительной мере природное отклонение, явно неполезное для эволюции, для развития вида гомо сапиенс. Если называть вещи своими именами – вырожденческое.

Я придерживаюсь традиционной точки зрения на гомосексуализм: это всё же патология, обусловленная отчасти генетически, отчасти социально. И в ней очень сложно выделить элемент вины её носителя. Наверное, если она, эта вина, в чём и есть, так это в сознательном культивировании, взлелеивании и взращивании в себе этой изначальной склонности.

У меня нет к таким товарищам какой-то особенной неприязни или страхов. Я не разделяю враждебности и озлобленности по отношению к ним со стороны отдельных людей и групп. И уж тем более не приемлю призывов к расправе над ними. Я считаю, это в отдельных индивидах говорит голос варварства, некоей средневековой дремучей ксенофобии.

Но точно так же я не приемлю и всякого искусственного раздувания этой темы, всякого нарочито-демонстративного привлечения к ней общественного внимания. Мне кажется, она того не стоит. Когда слышу, что где-то проходит гей-парад, и особенно когда наблюдаю такое шествие с экрана телевизора, мне становится и грустно, и смешно. Как будто это экспонаты кунсткамеры или какие-то цирковые уродцы собрались и в очередной раз попытались заявить миру о своём праве на существование. Как будто общество отказывает им в этом.

Не принимаю также выпячивания отдельными известными личностями с нетрадиционной ориентацией этой своей ориентации. Мне кажется, об этом лучше было бы помалкивать; во всяком случае, это не та сторона натуры, которую стоит выставлять напоказ. Однако ж это нередко демонстрируется, намёками или явно, чуть ли не с гордостью. Когда принадлежность к «голубым» и сопутствующие образ жизни и мыслей, система ценностей навязчиво пропагандируются; когда кто-то пытается внушить другим, что всё это не только нормально и естественно, но и очень здорово, и только «не продвинутый» не понимает – вот тут уже становится по-настоящему противно.

Любезные, я в курсе, что немало выдающихся личностей, ушедших и ныне здравствующих, были, по выражению В. В. Розанова, «людьми лунного света». (Эти имена у всех на слуху, поэтому не называю). Да, это так, ну и что? Куда больше таких, которые ничем другим, кроме «этого», не отличились. И гораздо больше выдающихся, которые такими не были. Довольно часто большому таланту сопутствуют различные нездоровые отклонения в душевной, умственной, половой сферах, что тоже с незапамятных времён общеизвестно. Но это просто медицинский факт, а не довод в пользу ценности нездоровых отклонений самих по себе.

Думается мне, люди с нетрадиционной ориентацией должны иметь те же права, что и остальные. Требовать каких-то отдельных прав для себя на основании своей специфической инаковости – уже перебор. Да, надо признать, у них есть определённые проблемы совместимости с обществом. Достаточно сложные, решать которые в масштабах общества же нужно, привлекая специалистов в психологии, социологии, медицины, правоведения. Вот в таком ключе им и стоило бы инициировать обсуждение своих проблем, хоть бы и на законодательном уровне. А если это всякий раз превращать в обезьяний балаган, просто чтобы пошуметь и привлечь к себе внимание, «попиариться», то тогда устроители сего балагана не должны жаловаться на то отношение к себе, которое пока у нас превалирует.

Подытожу своё отношение. Пусть они, эти и прочие меньшинства, занимают свою нишу в социуме, но только свою. Пусть не лезут в моё и в чьё бы то ни было жизненное пространство. Пусть не пытаются всеми способами внедрять в неокрепшие умы представления о своей избранности, о преимуществах своего способа любить ближних и своего образа жизни.

Пожалуйста, организовывайте себе клубы по интересам и свои издания, устраивайте свои тусовки, практикуйте свои однополые формы сожительства, считайте себя круче и выше остальных, но – так, чтобы не бросаться мне и другим нормальным людям в глаза и уши. Прошу вас, держитесь по возможности где-нибудь подальше, чтобы вас было не слышно и не видно. Не требуйте к себе внимания больше, чем заслуживаете. Не мельтешите перед глазами у нормальных людей и не вопите, что вас не замечают.

Не претендуйте на то, чтобы занимать место в моей жизни. Его там нет и не будет. Я уже и так состою в своём меньшинстве. В меньшинстве людей, которые склонны задумываться. Мне этого достаточно.