Читать книгу 10:18 - Алекс Вест - Страница 9

Кролик – это животное, в промышленных масштабах без большого труда размножаемое, оно существует для удовлетворения пищевых потребностей. Раньше человек шел в лес на зайца, так он впервые ощутил вкус подобного мяса. Сейчас же все яства вполне доступны. Почему же мне так страшно ими питаться? В свое время мама сказала мне, что еще ее бабушка не могла есть крольчатину из-за ее странной текстуры и вкуса, а разделывая тушки, думала, будто готовит кошку или мелкую собаку, посему подобного рода яства на столе нашей семьи не являлись гостем частым, скорее изредка, исключительно в те времена, когда не было альтернативы. Я, естественно, не была знакома с бабушкой моей мамы, мне казалось, что я генетически не перевариваю крольчатину и это последствия историй, рассказанных мамой.

Тетя относилась к еде гораздо спокойнее, она могла приготовить все из ничего и питаться совершено любыми продуктами. В свое время после свадьбы с Вальтером ей приходилось выдумывать все новые и новые блюда, ибо он являлся человеком достаточно капризным. Со временем она вошла во вкус и даже Вальтера заразила тягой к кулинарии, что он считал мужским делом, ибо предки его, по его словам, являлись кулинарами и где-то работали при дворе царя Гороха, Вальтер обо всем рассказывал с невероятным пафосом.

Но только несколько лет назад почему-то мне взбрело в голову посмотреть в интернете какую-то передачу про звероводческие фермы, и в голове у меня что-то стукнуло, меня посетило чувство, будто я где-то все это видела. Эту жестокость, отчаяние в глазах животных, мне показалось, будто были в моей голове вытесненные воспоминания, что я не могу заставить свой мозг восстановить. Я стала изучать литературу по психологии, психиатрии и медитации. С помощью смешения техник из разных направлений мне удалось докопаться лишь до того, что после испытанного стресса информационный поток, содержащий триггер, был заблокирован во избежание психотравмы. Кто бы знал, что в одну прекрасную ночь я увижу сон, который явит мне истину. Ровно через полгода, после того, как мне удалось взбудоражить в себе начальную волну колебаний, которая впоследствии захлестнула меня, словно океан.

Безусловно, все это было не в двенадцать, а в шесть, когда я впервые посетила наши дачи, в двенадцать лет, как правило, человек уже многое соображает и из памяти его можно вытравить лишь только те факты, которые излишни даже для взрослой психики. Я вспоминаю, как впервые встретилась с Эдит, моя тетя была знакома с ее бабушкой, и однажды тетя вместе со мной пришла к ней на участок, где стояли рядами клетки для кроликов. Эдит была скромной и молчаливой, истощенной девочкой, мне показалось, что родители выращивали кроликов для того, чтобы откормить ее, поскольку она была очень болезненная. Я удивляюсь сейчас, как вся эта информация так легко вылетела из моей головы, почему все эти клетки исчезли, а следы от их основания, начертанные и по сей день на земле участка Эдит, остались и не вызывали ассоциаций. Мама Эдит в тот день позволила мне покормить кроликов, мне очень понравились крольчата. Я приходила к ним в гости с тетей. А потом и одна, когда мне разрешали погулять, ненадолго. И вот в один из дней я просто отлучилась пройти после завтрака, тогда в детстве мне почему-то невдомек было то, что с Лиор можно тоже общаться. Они тогда первый год как приобрели дачу и строили дом. Мои родные в те времена не знались с новыми соседями, а забор между участками отсутствовал ввиду того, что тетя была дружна со старушкой, что продала свою дачу Ру и Мирьям. Именно в том возрасте и началась моя позорная, по мнению тети, практика, когда я стала питаться у Эдит. После омерзительной, на мой взгляд, каши, что тетя впихивала в меня по утрам, у Эдит всегда на столе были пирожки, которые готовила ее бабушка. И в то утро я так же набрала у них со стола пирожков и конфет, а потом мы отправились во двор. Во дворе что-то готовилось, помню, как отец Эдит слонялся туда сюда, туман волоком тащился по земле, сырость и свежесть утра тоже помню, будто это происходит сейчас. Мне показалось, как папа Эдит куда-то отошел, мать, видимо, была в отъезде, а бабушка, выросшая в деревне, не видела в том ничего плохого.

Затем идут сменяющие друг друга кадры. Мы играем на скамейке в куклы, но слышим шум, бежим посмотреть, что происходит. На старом пне, расположенном в глубине участка, лежит кролик и бьется в судорогах, мы не понимаем, что происходит, рядом с ним мужчина кладет второго, он бьет его по голове палкой. Из моих глаз льются слезы, в это время отец Эдит хватает за ноги первого и привязывает к бельевой веревке, он вспарывает ему брюхо ножом и ставит под него тарелку, куда стекает кровь. Шкурку он сдирает с помощью того же ножа, и на веревке остается трясущееся окровавленное тело кролика без шкуры. Животное еще живо. Вскоре к нему присоединяется и второй. Конечный итог перформанса предопределен. Животных укладывают на пень как на плаху и отрубают головы, лапы, верхние и нижние. Подобная сцена повторяется несколько раз, всего зарублено шесть кроликов. Я плачу и смотрю, смотрю и плачу. Мне страшно, но я все же не могу оторваться. Всё в крови вокруг, тарелка переполнена. Нужно выпотрошить туши, головы несут в руках и сбрасывают в канаву на перегной, а шкуры пьяный отец Эдит потом будет пытаться продавать, но никто никогда их не купит. Отец Эдит отвратительный пузатый алкаш в растянутых трениках, но кто же второй? Кто второй мужчина в синих спортивных шортах, черных тапочках и белой футболке? Это явно кто-то, кто не собирался заниматься вещами подобного рода, они не входили в его планы. Он просто прошел мимо, и его попросили помочь. Но почему он согласился на столь омерзительное и греховное дело? Эдит спокойно стояла и смотрела на смертоубийство животных. Она насмотрелась и не такого, да и плюс видела уже, как отец спустил в унитаз ее кошку, совсем еще маленького котенка, потому что она написала на пол, он выбросил с девятого этажа их собаку, причина – его галлюцинации на фоне алкоголя. Эдит многое видела, не хотела нам говорить. А узнали мы про все подобного рода события лишь только когда стали уже взрослыми, ей просто тогда захотелось высказаться.

Я вернулась домой, по мне сразу заметно стало, что со мной что-то не то. Но то ли тетя была занята, то ли ей не хотелось уделять мне на тот момент много внимания, или она не знала, как общаться с детьми моего возраста. Она не спросила, что произошло. Но тот пронзительный взгляд, те руки второго человека. Это руки того, кто будет ласкать меня, доводить до безумия своими прикосновениями. Кто тогда знал, что все так и произойдет? Возможно, он знал еще тогда и долго ждал и думал, он умел не торопиться, томить в ожидании, быть безумным и страстным, когда никто не видит, и никогда не показывать свои эмоции на людях. Почему он тогда согласился убить? Неужели для него это ничего не стоило? Или хотелось почувствовать себя ужасным и заранее себя за все наказать?

Родители Умберто вернулись достаточно быстро, но вдохновение покинуло нашу дружную компанию. Антонио познакомился с мальчиком по имени Дэн (легко догадаться, от какого имени приведено подобное сокращение, но в целях конфиденциальности мы не будем опубликовывать полную версию этого имени). Они стали уезжать надолго в другие товарищества, где находились пруды, как я потом выяснила, грязные, словно выгребные ямы, и, довольные, купались в них, возвращаясь уже по темноте. Лиор не выходила из дома надолго, ей везде мерещился Педро. Неизвестно, чего она боялась больше: что Педро продемонстрирует ей свой лингам или же что это может увидеть отец, диапазон ожидаемых от которого реакций простирался от обычного мордобоя до убийства. Лиор всегда чувствовала настроение. Не только членов семьи, но и своих друзей. Благодаря, в какой-то мере, наследственности, а к тому же по причине необходимости постоянного отслеживания климата в отношениях родителей, у нее сформировалась проницательность прямо-таки феноменального свойства. Она сразу высказалась, что фильм не будет закончен никогда. У меня тогда ветер гулял в голове, но Лиор мыслила более приземленными и практичными категориями.

– Я чувствую, что кино мы не доснимем, это навсегда останется нашей незаконченной историей, – сказала она мне, когда я сидела с ней на втором этаже и смотрела фильм ужасов про злого Пиноккио.

– С чего ты решила, Лиор, лето еще не закончилось, если у нас будет мечта, то все получится, – я ждала от нее лишь подтверждения своих слов, не хотелось даже допускать противоположные мысли.

– Не все получается, как нам того хочется, но нужно ценить то, что мы имеем. Так мой папа говорит обычно. Мы дружим сейчас, и это самое главное. А потом ты вырастешь и напишешь рассказ или снимешь фильм про нас, я знаю, что ты очень талантливая, Ри.

– Мне не хочется потом, сейчас же так хорошо и интересно, просто против нас обстоятельства и этот гнусный Педро.

– Педро просто отвратительный, я боюсь, что мой папа его убьет и сядет в тюрьму, если я расскажу ему про него.

– Я думаю, что твой папа сумеет его победить, даже если не убьет. Он обязательно что-то придумает. Он всегда что-нибудь придумывает.

– Я знаю, но мне кажется, что если я расскажу папе, от этого будет только хуже. Я знаю своего папу. Он не всегда бывает добрый и веселый.

Кто знал, что Ру не только не всегда добр и весел, но и обладает невероятным слухом, а также способностью оказываться в нужное время в нужном месте. Естественно, весь наш диалог от начала и до конца стал известен ему по причине, невероятной для меня в те годы: он подслушивал.

В отношениях с Эдит стало тихо, будто ее и не было никогда, но у нас не возникало подозрений ввиду юного возраста, что на то могут быть какие-то глубинные причины. По прошествии лет я понимаю, что мои друзья были в чем-то гораздо мудрее, несмотря на научные книги, и мудрость являлась следствием проблем в жизни. Эдит была одной из самый продвинутых, поскольку жизнь порадовала ее отцом-алкоголиком. Лиор – из-за происхождения и постоянной настороженности. Умберто, наверное, потому, что чувствовал, что он не такой, как остальные. Ведь интересно даже, почему и когда люди начинают понимать, осознавать то, что они являются гомосексуалами, бисексуалами? Я уж понимаю, бисексуальность в какой-то мере свойственна всем, уже ради хотя бы экспериментов. Но по какой причине людей влечет именно к своему полу? Эти вопросы занимают умы очень многих поколений ученых. Кто-то утверждает, что сие обусловлено генетикой, кто-то считает, что гормонами, возможно, причина кроется и в психологических проблемах. Ведь свой пол – он как бы более безопасен, понятен. Идеально понимать друг друга возможно лишь только тогда, когда у тебя физиологически строение сходно, как утверждали мне некоторые знакомые геи, а круг общения из их сословия у меня сформировался достаточный. Все это были друзья Умберто, кто-то из них просто друг, а кто-то бывший любовник. Ум не был склонен к постоянным отношениям, он утверждал, что российские геи имеют весьма ветреные намерения, а невзаимность для него пуще разлуки.

Я достаточно близко общалась с Умберто, чтобы знать, как хорошо к нему относились родители, как они приняли его особенности. Я читала, что для того, чтобы стать геем, нужно, чтобы у мальчика были суровая мать и мягкий отец, чтобы доверия больше вызывали мужчины, или суровый отец и добрая мать – так формируется больше доверия к женщинам и самоидентификация с женщиной. А поскольку в каждой паре кто-то да доминирует, все мужчины мира по этой логике должны были стать гомосексуалистами, и мы бы давно уже вымерли, или нас бы выращивали в пробирках, поскольку женщины тогда и вовсе, наверное, были бы не нужны, а то и вовсе вредны, словно крысы, инвазивные виды, которые истребляют тех, кто всегда жил на данной местности. Можно часами обсуждать и писать о том, кто главнее, женщины или мужчины, что есть половой орган мужчины – недоразвитая матка и яичники, а его груди лишь с неактивными молочными железами, и мужчины нужны лишь для того, чтобы быстро передать свою ДНК, а потом умереть. Ведь продолжительность жизни мужчины ниже, выносливость ниже. Значит, правильно самка богомола отрывает голову своему возлюбленному, чтобы не доставался он никому.

С Эдит и Лиор все гораздо понятнее. Если причины проницательности Лиор станут ясны позже, я до этого дойду, то про Эдит могу рассказать и сейчас. Ее отец бил мать и пил, как часто и бывало в девяностые годы. Люди теряли смысл жизни и работу, более слабые спивались. Насколько я знаю, особым интеллектом он не отличался, но зато отличался сниженной адаптивностью. Советская власть давала рабочие места подобного рода отбросам, в СССР было предусмотрено, чтобы каждый человек был трудоустроен, а в условиях конкуренции на рынке труда папаша Эдит прямиком отправился в выгребную яму. Ни один политический строй не бывает идеальным. Да, при советской власти, которая продолжалась достаточно долго, несмотря на все застои и кризисы, у людей были вера (которая вдалбливалась усиленно в голову) в светлое будущее и уверенность в завтрашнем дне. Когда все это развалилось, люди со средним уровнем интеллекта и ниже вообще оказались за бортом, а остальные бесцельно блуждали, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. Девяностые годы стали раем для тех, кто был похож на первых американских переселенцев. Нужно было искать золото и убивать индейцев. Ру в данном случае вообще был интеллигентом. Если сравнить убогие фильмы и сериалы про бандитов, которые транслируются в бесчисленном количестве на центральных телеканалах, будто авторам передач не про что больше рассказать, то образы, представленные там, ни в какое сравнение не идут с тем, как разнообразны были проявления криминального и околокриминального мира в реальности.

Естественно, обезображенные шрамами рожи и малиновые пиджаки с цепями являлись чем-то характерным для нуворишей, однако те, кто годами бился за место под солнцем, так вовсе не выглядели. Ру одевался скромно, в толпе его не заметить. Отец Эдит – и тот достал где-то малиновый пиджак и щеголял в нем по участкам, побираясь на бутылку, порою в одних трусах, майке и этом пиджаке. Как же ей за него было стыдно!

Если описывать Ру чисто для сравнения, то сейчас бы его приняли за обычного интеллигента с портфельчиком или рюкзачком, одетого современно, в неброские тона с преобладанием черного, джинсы, с хорошим вкусом, способного поддержать практически любой разговор, разбирающегося во многом и не забывшего в том числе свою профессию. У него был тихий и вкрадчивый голос, выражений лица у него было два, задумчивое и грустное, либо сладкая улыбка, словно у чеширского кота, за которой никогда не понятно, о чем он на самом деле думает. Людей достаточно просто обманывать, потому что зачастую все они сконцентрированы и зациклены на себе. И оттенки эмоций других людей никто не различает. Ру мимикрировал в среде, он старался быть максимально незаметным, ибо счел подобный паттерн наиболее эффективным для выживания. Поэтому я и говорю, и пишу, и всем рассказываю, что фильмы про мафиози российского разлива преувеличены. Это игра на публику. И человека, который не соответствует образу, никогда никто из заурядной биологической массы не заподозрит в проницательности и высоком интеллекте, без которого мутить темные делишки не представляется возможным.

Эдит долго не виделась с нами, а мы сидели на втором этаже у Лиор, и даже родные Умберто разрешили приходить к ним, хотя почему-то подобной чести удостаивались немногие люди. Их замок напоминал владения графа Дракулы. Спальню Умберто оформил по своему разумению, и мы сидели там, чтобы не раздражать его бабушку, которая была настроена крайне презрительно к чужакам. Насколько мне удалось понять позже, скорее всего, Умберто был одним из немногих адекватных людей в нашей компании и рассказал все родителям. Но они не знали, как побороть окаянного, а возможно, сами навели справки, что Педро состоит на учете в психоневрологическом диспансере и его родители крайне неадекватны сами по себе, в связи с чем осознали, что законным путем с ними войны не получится. Прятать детей по домам тоже не было хорошим решением, на мой взгляд, но, по всей вероятности, единственным. Если бы я была в те года взрослой (я неоднократно размышляла об этом) и у меня были бы дети, честно сказать, мне не известно, как я бы поступила. По всей вероятности, как и тогда, в детстве, решила бы ждать, что подобное положение дел закончится само собой.

Вы спросите, почему я не сообщила родным о подобных выходках Педро? По той же причине, почему дети в некоторых семьях по многу лет подвергаются мучениям и изнасилованиям, – мне бы не поверили. Тетя всегда говорила: «У Ри очень богатая фантазия». Что бы я ни рассказывала, даже те вещи, что слышала по телевидению. И просто можно было мне объяснить, что про инопланетян там транслируется полнейшая чушь, а не выставлять это так, будто я придумала то, что другие придумали и навешали народу лапшу через телевизор. Сейчас вообще говорить о своих проблемах для меня было моветон, ибо на первом плане был Альберт и его крестины, что должны были состояться летом, предположительно в августе. Кандидатура Ру после многочисленных обсуждений, несмотря на его эмоциональный выплеск, была одобрена, поскольку Ирвин хотел на законных основаниях встречаться с ним и в городе, чтобы выпить пива и получить несколько недешевых подарков. Крестную мать все еще выбирали. Тетушка Либэ утверждала, что я еще слишком мала для подобной ответственности.

– Рудольф уже взрослый мужчина, ему тридцать шесть лет, уже почти сорок, а с ним рядом в церкви будет стоять какая-то соплюшка, ну это же несерьезно, – мне невероятно приятно было услышать подобную характеристику прямо посреди обеда.

– Либэ Арнольдовна, так мы, значит, не детей крестим, а устраиваем кастинг в передачу? – парировала Хелен. – Я выбрала Ри не для того, чтобы она красиво смотрелась рядом с Ру.

– Надо соображать, девочка, – отрезала тетя. – Рудольф человек серьезный, со связями, у него дочери двенадцать лет, и тут на крестинах стоит ровесница его дочери, тоже мне мамка! Еще и подруга Лиор, полнейший цирк!

– Мы с вами так никогда не договоримся, я здесь мать или кто? Вы вообще меня слышите? – Хелен быстро срывалась в крик, что раздражало всех, в том числе и Альберта, который незамедлительно заплакал.

– Вот уже и ребенок рыдает! Вальтер, давай, скажи что-нибудь, – занервничала тетя, забирая внука на колени с детского стульчика.

Дядя Вальтер, спокойный как слон, предпочитал не вмешиваться и спокойно и с видом полного отрешения поглощать предложенные ему к столу продукты.

– Папа! Почему ты постоянно отмалчиваешься? Мать, перестань, уже надоело вас слушать! – вступил в разговор Ирвин.

– Заткнитесь все! – тихо отрезал Вальтер и продолжил глодать куриную ногу, будто ничего не произошло. – Ирвин, теперь ты доволен, сынуля?

– Отец, если бы ты не был моим отцом, я бы разбил тебе морду за подобное поведение, уж поверь! Как же вы все мне надоели! – психанул Ирвин и убежал из дома, взял велосипед и уехал якобы кататься, на деле же, как всегда, максимум доехал до десятой улицы и направился к Ру.

Внезапно все вспомнили про мое существование.

– Ри, ты знаешь, что у Эдит проблемы? Я видела бабушку, она мне сказала, что мама в больнице, Эдит поэтому сидит дома, – обратилась ко мне тетя.

– Нет, я не знала! – я была в шоке. – Она сейчас здесь или в Москве?

– Ну естественно здесь, – тетя явно была недовольна уровнем моего логического мышления, – иначе зачем мне тебе говорить? Я смотрю, вы ее бросили, у вас была компания, а теперь вы играете в доме Лиор и Умберто, а к ней даже не заходите. Мне ее бабушка так и сказала, что совсем вы ее позабыли.

– Я думала, что она сама не хочет общаться с нами, – оправдывалась я, а сама задумывалась, как же мне удалось не заметить то, что мы действительно ее покинули, даже не предположив об ее проблемах. Мы были настолько погружены в себя, а Лиор, скорее всего, и обижена на то, что Эд испытывает необъяснимую нелюбовь к ее отцу, что совсем забыли о дружбе.

– А ты и не думай, все равно ничего умного не придумаешь, лучше соберитесь сейчас и сходите к ней. А то все сидите у Ру и Мирьям, даже стыдно и неприлично за тебя, что у соседей постоянно детские компании, Ру и Мирьям, наверняка, вы уже надоели.

– Но Ру и так тут постоянно сидит, и его вы не выгоняете, как и Мирьям!

Дядя Вальтер ухмыльнулся, в ожидании конфликта даже отложил куриную ногу и принялся делать вид, будто ковыряет вилкой в салате.

– Да как ты смеешь про взрослых так говорить! Это взрослые люди, и мы сами их приглашаем, а ваши игры их уже утомили!

– Какие люди, кого я вижу! – раздался голос из кухни, в гостиную входил Ру. С ним рядом шел Ирвин. Ру подошел к Альберту, взял его на руки, отодрав от тетушки. Альберт радостно загулил.

– Вот он опять будет сидеть тут! Опять сюда приперся! А я вечно у вас во всем виновата! – освирепела я.

Надо признать, подростки весьма эмоциональны, и в связи с возрастом мое поведение, совершенно, соглашусь, безобразное в адрес Ру, было вполне логичным. В глазах тети был ужас.

– Мерзавка! Как тебе только не стыдно! А ну иди сюда и попроси прощения у…

Ру уже успел подойти ко мне с Альбертом на руках и сесть рядом на стул, который в свое время освободил Ирвин.

– Солнышко, – сказал он, посмотрев мне в глаза, – что у тебя случилось?

Мне стало невероятно стыдно. Я была окружена, и даже побег оказался невозможным. Внезапная теплота Ру, его прикосновение к моей руке, такое доверительное, пропитанное отцовской нежностью, яркий контраст подобного отношения с поведением моей семьи заставили проступить в моих глазах слезы.

– Вот, опять началось! – воскликнула тетя. – Одни гормоны, эти подростки! Руди, как мне неудобно, наверняка твоя дочь никогда не позволила бы себе подобное, тем более высказать такое взрослому человеку!

– Либэ, поверь, у меня свои методы воспитания ребенка, – ответил Руди с такой улыбкой, что у меня по спине пробежал холодок. – Если что-то идет не так, то я знаю, чья это вина, виноват только я как отец. Больше никто.

Этой фразой Ру заткнул всех, и они не знали, что ему возразить, а согласившись, мои родственники моментально признавали себя как виновников моих психологических травм. Даже дядя Вальтер решил сбежать с кухни, чтобы эмоционально не вовлекаться. Тетя отправилась мыть посуду. Хелен и Ирвин вышли на улицу, сделав вид, что они здесь вообще не при чем. Я осталась на какое-то время вдвоем с Ру (и Альбертом, если ребенка в таком возрасте можно считать за участника диалога).

– Ри, мне хотелось бы с тобой поговорить, – обратился он ко мне. Я встрепенулась, потому что мне показалось, что он решил допросить меня про Педро.

– Хорошо, дядя Руди…

– Я вижу, что у тебя не очень хорошее настроение, я не буду к тебе навязываться. Если со мной не хотят говорить, я не навязываюсь. Просто если есть желание побеседовать со взрослым человеком, что-то рассказать мне, я всегда дам совет.

– Извините, что сказала вам грубость, – ответила я, и мне правда было очень неловко.

– Ничего, солнышко. Я все понимаю, ты ругалась с Либэ. Но ты никогда так больше не говори. Я бываю очень строгим, ты просто меня не знаешь.

Я и правда никогда не общалась с ним наедине, и мне было очень неловко. В моей жизни не было отца, а брат и дядя всегда разговаривали то про автомобили, то про себя, про сельскохозяйственные постройки и быт. Обсуждать с ними переживания я даже не представляла возможным.

В те пару минут, что мы сидели вдвоем, мне казалось, что мы оба нервничаем. В том числе и Ру. Он не знал, как себя повести, но старался быть наиболее деликатным, ему хотелось помочь, быть хорошим, полезным. Это качество у него я всегда отмечала, и за это его любил Ирвин, который часами изливался ему в уши, а Ру с прискорбием терпел, хотя я видела, как непросто ему удается принимать в себя эти эмоциональные помои, а когда он совсем уставал, то просто предлагал прогуляться или выпить пива, рассказывал шутку или незначительный случай из жизни, рассказывал смешные истории про Лиор, когда она была маленькая, редко что-то про жену и никогда про работу.

– Дядя Руди, – обратилась я к нему, прерывая его возню с Альбертом.

– Угу, – он моментально стал заинтересован и посмотрел мне в глаза, от чего я отвыкла на даче.

– Скажите мне, а как вы считаете, мне стоит стать крестной? Или вы против?

На лице его засияла та самая загадочная улыбка, все помещение словно согрелось ее теплом.

– Почему ты так думаешь, малыш?

– Тетя сказала, что мы с вами будем смотреться глупо, да и вообще это глупо, что крестный Альберта – взрослый мужчина, а крестная мать – подросток, – мне не хотелось называть себя девочкой или ребенком, потому что хотелось казаться взрослее и представительнее. Я даже иногда намазывала губы какой-то старой помадой, чтобы выглядеть старше.

Ру весь превратился в улыбку.

– Солнышко, Ри, я только рад буду, что это будешь ты. Ведь тогда у Альберта будут самые лучшие родители. Ты же его очень любишь, и я тоже люблю. Мы должны решать все в интересах детей. Ты когда-нибудь тоже станешь мамой, все поймешь, почему я так говорю. Когда появляются свои дети, о себе меньше всего думаешь. Думаешь только о том, чтобы они были в сытости, в безопасности. Спать ночами не можешь, если с ними что-то не так. А ты как раз все это уже понимаешь, лучше кандидатуры, чем ты, не найти. И я никогда против не был, просто об этом даже не думал. Я обязательно поговорю с твоей тетей, малыш. Иди к нам…

Он обнял меня за плечи и прижал к себе, мы сидели втроем обнявшись, он, я и Альберт. Как будто и правда он был нашим сыном.