Читать книгу Очерки всемирной истории страхования и перестрахования. Том 2. Развитие страхования и перестрахования с 18-го века в отдельных странах и регионах - Александр Артамонов - Страница 2

Страхование жизни. В 1825 году был назначен Специальный парламентский комитет для рассмотрения и подготовки отчетов по законам, регулирующим «Дружественные общества». В 1793 году они находились под юридической защитой, но последующее законодательство изменило их правовой статус негативным образом. Перед данным комитетом предстало большинство ведущих актуариев того времени, которым было поручено собирать наиболее полную информацию, необходимую для составления так называемых «таблиц взносов» (tables of contributions) для данных обществ. Впервые был поставлен вопрос о точности «таблиц смертности» (mortality tables). В частности, сомнения высказывались в отношении таблицы смертности Нортгемптона (Northampton Mortality Table) от 1783 года. Комитет даже после выявления свойственных ей неточностей, все же пытался найти возможность поддержать заложенные в ней принципы. Он рекомендовал, чтобы все законы, касающиеся таких обществ, были консолидированы в один закон.

В 1827 году шотландский актуарий Джон Финлейсон (John Finlaison) представил в комитет свою таблицу смертности.

Джон Финлейсон

За этим комитетом последовали другие комитеты по «Дружественным обществам», что привело к более широкому освещению деятельности этих обществ, включая вопросы, касающиеся таблиц смертности, влияющих и на деятельность компаний по страхованию жизни.

В этой связи свою таблицу, которая в большей степени основывалась на таблицах компании «Equitable Life Assurance Company», опубликовал и Гриффит Дейвис (Griffith Davies). Позднее эта таблица была включена в его монографию «Tables of Life Contingencies», опубликованную в 1825 году.

В том же году появились такие компании по страхованию жизни, как «Aberdeen», позднее «Scottish Provincial Assurance Company», «Ægis» (которая осуществляла и страхование от огня), «Alliance» (ирландская компания, занимавшаяся и страхованием от огня, и от морских рисков), «Crown Life», «Standard», «University» и другие небольшие компании.

Нельзя не упомянуть и о том, что в 1826 году выдающийся английский математик и изобретатель прототипа компьютера Чарльз Бэббидж (Charles Babbage)

Charles Babbage

издает книгу «Comparative View of the various Institutions for the Assurance of Lives» («Сравнительный обзор различных институтов для страхования жизней»).

В своем другом труде «Passages from the Life of a Philosopher» («Отрывки из жизни философа»), опубликованном уже в 1864 году, он приводит следующее обоснование появление этой книги: «Информация и опыт, полученные мной, привели меня к мысли о том, что общество не очень информировано о природе страхования жизней, и что небольшая популярная работа о данном предмете будет полезна. Я готовил такую работу в перерывах между отдыхом… Этот небольшой томик вскоре был переведен на немецкий и стал основой для учреждения великого Общества страхования жизни Gotha»[22].

Эта же книга (Comparitive View) содержала еще одну таблицу смертности, также базировавшуюся на опыте «Equitable Life», а также таблицу смертности людей, доживших до ста лет. В ней также была впервые предпринята попытка разграничения английских слов «assurance» (для договоров страхования жизни) и «insurance» (для других видов страхования).

В 1826 году были основаны новые компании по страхованию жизни: «Promoter», «Scottish Amicable» (общество взаимного страхования) и «Sheffield» (страховавшая и от огня).

В марте 1827 года шотландский журнал «Edinburgh Review» написал: «Последняя волна учреждений акционерных организаций породила богатый урожай новых компаний по страхованию жизни. Мы полагаем с большой вероятностью точности, когда утверждаем, что в настоящее время в Соединенном королевстве существует 44 общества страхования жизни. Недавно их было 49, но 5 уже ушли в прошлое»[23].

Следующий специальный парламентский комитет по «Дружественным обществам» был учрежден в 1827 году, и снова прошли аттестацию большинство ведущих актуариев, и снова была рекомендована к использованию таблица смертности Нортгемптона. Кроме нее была признана таблица смертности английского города Карлайл («Mortality table of Carlile»).

Во время одного из заседаний комитета в 1843 году Чарльз Бэббидж направил его председателю письмо, в котором настаивал на организации сбора общей информации и опыта существовавших тогда компаний по страхованию жизни.

В 1829 году была учреждена компания «Clergy Mutual Assurance Society»,

Рекламный лист общества

а в 1830 году — общество взаимного страхования «National Life Assurance Society».

Запрос о состоянии здоровья кандидата на страхование жизни

В 1829 году законодательство, регулировавшее «Дружественные общества», было объединено одним законом — Friendly Societies Act 1829, который, в частности, отменил ограничение на установление страховой суммы по одной жизни.

В том же году уже упоминавшийся шотландский актуарий Джон Финлейсон опубликовал работу «Table of the Mortality of Government Annuitants» («Таблица смертности государственных получателей аннуитета»), из которой становилось ясным, какие бы то ни были причины, что аннуитенты в среднем живут дольше, чем другие лица.

Эта таблица также впервые предоставляла механизмы правильной оценки жизни получателей аннуитетов.

В 1831 году шотландский ученый Уильям Фрезер (William Fraser) опубликовал работу «Remarks on the Principles and Defects of the present Associations for Life Assurance, with a view of the Preliminary Arrangements for instituting the Scottish Economic Life Assurance Society», в которой был приведен основной аргумент в пользу применения более низкой шкалы премий для страхования жизни.

В 1834 году был принят новый закон, еще более благоприятный для этих организаций, — «Friendly Societies Act 1834», в качестве цели которого декларировалось взаимная помощь и поддержка всех членов, их вдов, детей, родственников либо их представителей на случай болезни, младенчества, старости, вдовства или какого-либо иного естественного состояния либо непредвиденных обстоятельств, вызванных несчастным случаем, либо для какой-либо иной цели, которая не является противозаконной. Инициаторам ассоциаций по страхованию жизни особенно импонировало разрешение выдавать «nominee policies» («полисы на предъявителя»), когда лицо было вправе назначить свою супругу либо другое лицо, зависящее от него, на получение страховой суммы в случае его смерти без каких-либо расходов и проблем, связанных с доказательством подлинности завещания (probate), получением распорядительных писем о распоряжении имуществом (letters of administration) и т. д. При этом также отсутствовало ограничение на страховую сумму по одной жизни.

Данный закон дал сильный импульс для создания обществ взаимного страхования. Некоторые из них начали быстро развиваться. Они пользовались освобождением от гербовых сборов, возможностью арбитражного разбирательства, т. е. вне государственных судов, и другими практическими преимуществами, включая право инвестирования своих фондов в государственные ценные бумаги.

В 1835 году выдающийся английский актуарий Чарльз Джеймс Анселл (Charles James Ansell)

Чарльз Джеймс Анселл

опубликовал свою известную работу «A Treatise on Friendly Societies in which the Doctrine of the Interest of Money and the Doctrine of Probability are applied to the Affairs of such Societies» («Трактат о дружественных обществах, в котором доктрина денежного процента и доктрина вероятности применяются к делам таких обществ») при посредничестве «Общества распространения полезных знаний» (Society for the Diffusion of Useful Knowledge),

Титульный лист Трактата о дружественных обществах…

которая содержала информацию, касавшуюся заболеваний и таблиц смертности среди рабочего класса Англии.

1836 год был отмечен важным событием в истории демографической статистики Англии, поскольку был принят Закон о регистрации рождения, смерти и браков в Англии — «Act for Registering Births, Deaths and Marriages in England». Тем самым был сделан важный шаг, поскольку старая система церковной или приходской регистрации (Parochial Registration system), установленная еще Кромвелем в период правления короля Генри VIII (1530 год), уже бездействовала, а так называемые статистики смертности (Bills of Mortality) являлись нерегулярными изданиями, выпускаемыми не в унифицированной и исключительно добровольной форме. Закон вступил в действие на следующий год. В соответствии с ним был создан механизм так называемой Общей регистрации рождения, смерти и браков (Registrar-General of Births, Deaths and Marriages).

К. Уолфорд при этом подчеркивал: «Практическая система регистрации рождений и смертей имеет другие оценки с точки зрения страхования жизни, чем просто ведение записей о стандарте здравоохранения страны. Возможности получения «proof of age» («подтверждения возраста») и оценка «cause of death» («причина смерти») представляют собой крайне важные вопросы и способствуют существенному уменьшению сложности, которые некогда существовали в связи с этими параметрами»[24].

Этот же 1836 год был отмечен одним из самых дерзких случаев мошенничества, связанных с образованием ассоциаций по страхованию жизни. Речь идет о так называемом проекте «Independent West Middlesex Life and Fire Assurance Company ”. Мы говорим «проект», потому что эта организация никогда не имела правового статуса, как компания — с самого начала и до конца это была симуляция. Еще в 1696 году ее основатели собирались получить соответствующий статус, но впервые она открыла свой офис лишь в 1836 году, заявив фальшивый капитал в размере £ 1 млн. Вкратце история была следующая: два человека, один из которых был башмачником и контрабандистом, а другой Уильям Хоул (William Hole), торговцем сальными свечами и банкротом, рекламировали выплату аннуитетов по страхованию жизни, которые превышали на 30% аннуитеты, предлагаемые другими страховыми компаниями. Они открыли красивые конторы в Лондоне, Эдинбурге, Глазго и Дублине. На рекламных буклетах были помещены в качестве директоров имена известных банкиров, включая «Bank of England», членов парламента и других знаменитостей с вариацией лишь инициалов. Газеты, в частности, провинциальные, пестрели их рекламными объявлениями. Общественность недолго колебалась, чтобы отреагировать на такие привлекательные условия, и вскоре аферисты быстро «заработали» около £ 250 тысяч. Деньги поступали из всех районов, но, в основном, от тех, кто должен был быть более осведомленными, а именно, от священников, служащих и других людей высокого статуса. Предприниматели были слишком осторожными, чтобы попадаться на такие уловки.

В конце концов, эта схема привлекла внимание Питера Маккензи (Peter Mackenzie), редактора газеты «Scottish Reformers’ Gazette», издававшейся в Глазго, и афера раскрылась.

Как много подобных схем последовало дальше, и какой вред был нанесен теми, кто использовал их, точно неизвестно, т. к. отсутствовал орган, который бы следил за его развитием. В 1840 году недостаток контроля был в определенной мере устранен учреждением газеты «Post Magazine», небольшого еженедельного издания по цене всего лишь в один пенни.

Первый выпуск газеты от 25 июля 1840 года

До появления этой газеты страхование жизни не рассматривалось прессой Великобритании как привлекательная тема для дискуссий, и, вероятно, никто из молодых людей того времени не имел хотя бы какое-то представление о том, что из себя представляет страхование жизни.

Джон Хупер Хартнолл (John Hooper Hartnoll), инициатор, прежний владелец и редактор этой газеты, оказался что называется «крепким орешком». «В связи с делом West Middlesex против него подавались многочисленные иски, но Хартнолл держался крепко и никогда не отступал от своей позиции до тех пор, пока ему не удалось разорить все гнездо страховых мошенников того времени»[25]. Сжатая история некоторых мошеннических схем была изложена в письме Д. Хартнолла, адресованном в 1853 году тогдашнему министру торговли Эдварду Кардуэллу (E. Cardwell).

Обстоятельства, касавшиеся «West Middlesex Swindle», наконец, привлекли внимание властей. Если еще в начале 1844 года был принят Закон «Actions for Gaming Act 1844», то в конце 1844 года был принят еще один Закон об акционерных обществах, который налагал определенные ограничения на все страховые и иные акционерные компании.

На принятие данных статутов оказала влияние не только афера «West Middlesex Swindle». В 1836 году главными компаниями по страхованию жизни являлись: «Legal and General, Licensed Victuallers» (досл. «Трактирщики, имеющие патент на продажу спиртных напитков», впоследствии-Monarch), «Liverpool and London» (занимавшаяся и страхованием от огня) и «Minerva». На следующий год приходится основание следующих компаний по страхованию жизни: Britannia, Dissenters and General, National Loan Fund (впоследствии-International Life), National Mercantile Life, Royal Naval Benevolent и Scottish Provident.

В 1838 году английский профессор математики Аугуст Де Морган (Augustus De Morgan)

Аугуст Де Морган

опубликовал хорошо известную работу «Essay on Probabilities, and on their application to Life Contingencies and Insurance Offices»,

которая еще больше удовлетворяла ожидания общества мнение в части безопасности, поскольку заложила основы расчетов страховых компаний. В частности, автор заметил, что «в мире коммерции нет ничего такого, чтобы даже отдаленно могло сравниться с надежностью хорошо организованной компании по страхованию жизни».

Согласно К. Уолфорду в 1839 году было выпущено 80 тысяч полисов по страхованию жизни. Взяв за основу среднюю страховую сумму по полису в размере £ 500, он выходит на общий объем страховой премии примерно в £ 40 млн. Но, похоже, что эта цифра занижена, поскольку только одно страховое общество «Equitable» имело 7 481 страховой полис на сумму более £ 14 млн[26].

В 1840 году Закон о дружественных обществах претерпел изменения. От гербового сбора не освобождались полисы со страховой суммой свыше £ 200. Компании, выдававшие такие полисы, могли не вкладывать свои фонды в так называемые «Savings Banks» (сберегательные кассы) или в уже упоминавшееся Казначейство государственных ценных бумаг (Commissioners of the National Debt). Но этим компаниям разрешалось выдавать также уже упоминавшиеся «Nominee policies».

В том же 1840 году «Обществом распространения полезных знаний» («Society for Diffusion of Useful Knowledge — SDUK — существовало с 1826 по 1848 годы») был опубликован известный многотомный трактат Дэвида Джонса (David Jones) «On the Value of Annuities and Reversionary Payments» («О стоимости аннуитетов и реверсивных [условные аннуитеты] выплатах»), который содержал серию практических таблиц смертности, основанных на упоминавшихся ранее таблицах Нортгемптона и Карлайла.

В 1841 году был создан специальный комитет Палаты общин для рассмотрения законов, касавшихся акционерных компаний. Страховые компании стали предметом особого внимания со стороны этого комитета; и в этой связи к его работе были привлечены несколько известных актуариев. Запросы были также адресованы и компаниям по страхованию жизни. Кроме того, были опрошены торговцы, банкиры, солиситоры и барристеры Комитетом были предприняты большие усилия по поиску практических решений по борьбе со злоупотреблениями того времени.

Окончательный отчет комитета был опубликован лишь в 1844 году. Годом ранее, т. е. в 1843 году, произошло два события, заслуживавших внимания:

1. Публикация в 5-м отчете Общей регистрации рождения, смерти и браков (Registrar-General of Births, Deaths and Marriages) таблицы смертности по всему Королевству — «English Life Table», что является заслугой выдающегося английского эпидемиолога, доктора Уильяма Фарра (Dr. William Farr),

Доктор Уильям Фарр

2. Завершение Комитетом актуариев (Committee of Actuaries) создания таблицы смертности, основанной на сведениях, предоставленных компанией «Insured Life» с помощью информации со стороны семнадцати британских компаний по страхованию жизни. Она так и называлась — «Seventeen Offices’ Experience Table».

В 1843 году в Великобритании существовали 100 тысяч полисов по страхованию жизни со средней страховой суммой в £ 1 000, что давало в целом £ 100 млн. Инвестированные фонды страховщиков жизни оценивались порядка £ 50 млн.

Возвращаясь к законам 1844 года, следует заметить, что, если закон против азартных страхований, в конечном итоге, вел к их полному прекращению, то закон, регулировавший акционерные компании, оказался неудачным, поскольку в стране стали в большом количестве учреждаться новые компании под прикрытием данного закона.

В 1845 году в Великобритании насчитывалось не менее 48 компаний по страхованию жизни, которые имели условную регистрацию. Из них лишь 21 компания, т. е. меньше половины, имела завершенную регистрацию, а к 1900 году осталась лишь одна — «Royal Naval Benevolent Society».

В 1851 году учреждается журнал «Assurance Magazine», целью которого было снабжение страховых компаний и актуариев информацией, представлявшей для них профессиональный интерес, а также стать органом обмена идеями по вопросам теории и практики страхования.

В 1852 году над страховым сообществом сгустились тучи. Эти события известны под названием «Insurance Controversy» («Страховая дискуссия»). Некто Роберт Кристи (Robert Christie) из Эдинбурга обратился к тогдашнему президенту министерства торговли Эдварду Кардвеллу (Edward Cardwell), как защитнику интересов страховщиков, и потребовал тщательного расследования деятельности каждой организации по страхованию жизни и аннуитетов с целью принятия законов, которые должны были защитить общество от финансовых потерь вследствие мошенничества и невежественности. Данное заявление основывалось на анализе деятельности 25 страховых компаний, который показывал, что в среднем за три с половиной года деятельности эти организации получили доход в размере £ 745 010, потратили на управленческие расходы £ 287 339, оплатили претензии и аннуитеты на сумму в £ 87 989, оставив £ 369 700 на возможные обязательства по договорам страхования. Другими словами, они израсходовали около 50% своих доходов. При этом три компании влачат сегодня жалкое существование, другие либо сливаются, либо находятся на грани банкротства.

Этим 25 компаниям пришлось выдерживать настоящую информационную атаку, да и другим досталось. Р. Кристи отмечал в заявлении: «У меня впечатление, нет, полное убеждение в отношении других компаний, безотносительно пылких отчетов об их процветании, содержащихся в докладах и речах на годовых собраниях, в том, что они прогнили и по факту, не по своей конструкции, мошенники»[27].

В период с 1844 по 1853 год было зарегистрировано 311 страховых компаний, но только 140 из них приступили к работе. При этом общее число компаний, осуществлявших страхование жизни в Великобритании в конце 1852 года, составляло 174, а именно, 42 общества взаимного страхования и 132 страховые компании.

Парламентский комитет рассматривал вопросы законодательства, касающегося необычной правовой на тот момент конструкции «Nomination policies» (полисов, в которых указывался выгодоприобретатель на случай смерти застрахованного лица). Комитет рекомендовал освободить от гербового сбора все завещательные и наследственные обязательства по всем полисам жизни, которые не превышали £ 500, но парламент отклонил данное предложение.

Вскоре последовало письмо Джона Хупера Хартнилла, редактора Post Magazine, Э. Кардвеллу, президенту Министерства торговли, о неработающем характере Закона о регистрации акционерных компаний, как средства превенции по формированию «мыльных страховых компаний» и регулировании деятельности законно учрежденных компаний. В этом письме содержалось наиболее четкое описание определенных страховых проектов, характеристики людей, их предшественников, суммах хищений с указанием времени, места и обстоятельств. После этого было невозможно проигнорировать подобное обращение.

8 марта 1853 года был назначен специальный комитет парламента «to take into consideration the subject of Assurance Associations» — «для принятия к рассмотрению деятельности страховых объединений». Комитет пригласил актуариев, представителей страховых компаний и других лиц, компетентных в предоставлении полезной информации по предмету рассмотрения, и к середине августа его отчет и протоколы освидетельствования были представлены парламенту.

Как результат — в марте 1853 года для контроля над этими компаниями был назначен Специальный парламентский комитет (Select Parliamentary Committee) с прицелом на разработку нового законодательства.

Примерно в это же время Институт актуариев (Institute of Actuaries), основанный в 1848 году, также принял активные усилия для обеспечения таких изменений в законах, которые бы способствовали оздоровлению деятельности компаний страхования жизни. Этот парламентский комитет принял серию резолюций, первая из которых объявляла, что закон 1844 года создал несправедливое разграничение между компаниями, учрежденными до 1844 года, и теми, которые были основаны после, и что этот закон должен быть отменен.

Кроме этого, указанный комитет рекомендовал изъять из закона 1844 года все положения, касающиеся компаний страхования жизни, поскольку деятельность последних значительно отличается от других страховых компаний и требует отдельного регулирования. Однако лишь в 1856 году Джеймс Уилсон (James Wilson), министр финансов Великобритании, внес законопроект в Палату общин, содержавший положения об улучшении существующего законодательства в отношении компаний страхования жизни, но, частично в силу незаконченного характера документа и частично из-за возражений других организаций, он был отклонен на самой ранней стадии. Все же, по-видимому, из-за чей-то ошибки, новый закон был принят в тои же году. Он отменил положения, касавшиеся компаний страхования жизни, без замены других положений.

В 1858 году было принято важное решение по существующей практике касательно вопроса смерти в течение «days of grace» («грационные дни»), т. е. периода, разрешенного обычаем Англии, в течение которого можно было оплатить и, тем самым, возобновить полис страхования жизни. Одно из дел касалось полиса перестрахования (но не имело отношения к страхователю) — «Pritchard v. Merchant and Tradesmen’s Mutual Life». Оригинальный полис содержал условие о 30-дневном льготном периоде. Премия должна была быть уплачена 13 октября, и потому «days of grace» истекали 12 ноября, т. е. в день, когда истекал и срок страхования жизни. 14 ноября истец направил в перестраховочную компанию чек на оплату премии. На следующий день был направлен счет «for the premium for renewal of the policy to 13 October 1856, inclusive» — «на премию по возобновлению полиса до 13 октября 1856 года» — при этом обе стороны были не в курсе того, что к тому времени полис был заблокирован. Было установлено, что при данных обстоятельствах платеж не возобновлял истекший полис. Такое решение вызвало большую тревогу среди полисодержателей, а пресса раздула недовольство людей, и почти все компании страхования жизни Великобритании заявили, что они оплачивают претензии, возникшие в течение «days of grace».

Медицинское освидетельствование. Групповое страхование жизни. Сегодня сложно установить, когда впервые была применена практика личного страхования с учетом предварительного медицинского исследования застрахованного лица. Доктор Прайс в 1779 году в преамбуле к книге Уильяма Моргана «Доктрина аннуитетов» высказался в пользу проведения медицинского освидетельствования[28]. Однако такие специалисты стали привлекаться на регулярной основе только с 1858 года.

В середине 19-го века процент тех, кто имел полис страхования жизни, был все еще незначительным — в основном такие полисы охватывали землевладельцев, адвокатов, врачей, учителей и торговцев. Первая система группового страхования жизни в Англии была введена в 1846 году ассоциацией Hyperlink, учрежденной в 1840 году.

Ассоциация выпустила первый полис 17 марта 1841 года, а в 1846 году согласно системе группового страхования жизни компания «Magniac, Jardine & Company» обязалась уплачивать премию за страхование жизни своих работников в качестве бонуса работодателя. В 1848 году ассоциация переименовалась в «Provident Clerks’ Mutual Life Assurance Association».

В 1859 году ассоциация организовала систему страхования жизни персонала для почтовых отделений, а в 1860 году — для железнодорожных компаний, начав с компании «Great Western Railways».

28 сентября 1995 года было объявлено о ее слиянии с корпорацией «General Accident Fire and Life Assurance Corporation Ltd.», а в ноябре того же года ее портфель был передан компании «General Accident Linked Life Assurance Ltd». 1 января 1996 года компания была известна как «Provident Mutual Life Assurance Ltd. Provident Mutual», и наконец, 13 июня 2003 года её деятельность была прекращена.

1862-1870 годы. Этот период был отмечен рядом важных событий для компаний страхования жизни. Он начался с принятия статута под названием «The Companies Act, 1862». Двумя годами позже посредством сети Центральной почты была введена правительственная система страхования жизни и аннуитетов (Government Scheme of Life Assurance and Annuities).

В 1867 году был принят Закон о полисах страхования жизни, который касался так называемых извещений о переуступке прав требований по таким полисам (notices of assignment).

В 1869 году была опубликована таблица смертности, подготовленная Институтом актуариев. В этом же году обанкротились компания «Albert Life Assurance Company», а затем «European Life Assurance Company».

Законом 1862 года привилегия статуса ограниченной ответственности, которая предыдущими законами гарантировалась всем другим компаниям, была распространена и на компании страхования жизни. Этот статус до принятия закона мог быть предоставлен такой компании либо путем принятия специального закона, либо по патентной грамоте (Letters Patent). Согласно старому законодательству о нелимитированной ответственности акционеры компаний страхования жизни рисковали всем, чем они владели, и это обстоятельство побуждало создавать такие компании скорее спекулянтам, нежели серьезным инвесторам. Применение правила ограниченной ответственности было важно, поскольку ставило их в один ряд с банками и другими аналогичными структурами.

Каждая компания должна была зарегистрировать так называемый «Memorandum of Association», определяющий характер предлагаемого бизнеса, который не мог изменяться. При этом, если директоры компании в ходе ведения деятельности превышали свои полномочия, закон считался «ultra vires» (за пределами полномочий), и акционеры не несли за это ответственность.

Основные положения закона 1862 года касались создания, регистрации и ликвидации компаний страхования жизни. Согласно секции 4 закона запрещалось создание компании более. При этом секция 6 предусматривала, что «семь или более лиц, объединенных правомерной целью, имели право, поставив свои подписи на уставе акционерного общества или удостоверив себя иным предусмотренным законом образом, образовывать акционерную компанию с либо без ограниченной ответственности». В соответствии с секцией 209 все компании страхования жизни, зарегистрированные согласно отмененному закону 1844 года, были обязаны пройти регистрацию до 2 ноября 1862 года, а несоблюдение данного положения влекло серьезные санкции в отношении руководства компании, а также лишало права выступать истцом либо выплачивать дивиденды.

Правительственная система страхования жизни и аннуитетов, которая была инициирована в 1864 году, провалилась, и главным образом, потому, что, кроме листовок, выпущенных для вкладчиков сберегательного банка и уведомлений, размещенных в почтовых отделениях, правила Правительственной системы никого не привлекали. Так, согласно правительственной системе полисы страхования жизни с суммами от £ 5 до £ 100 предоставлялись лицам от 14 до 65 лет, в то время как дети от 8 до 14 лет могли быть застрахованы на сумму в £ 5. Сумма аннуитета, которую можно было приобрести на одно лицо, ограничивалась £ 100. В случае страхования жизни до £ 25 не требовалось медицинское освидетельствование.

Целью Закона о полисах страхования жизни 1867 года было упростить уступку прав требований (цессию) по таким договорам страхования. Закон также включал в себя обязательную форму полной цессии (absolute assignment).

Публикация в 1869 году таблицы смертности Института актуариев, основанной на обобщенном опыте двадцати компаний страхования жизни, за которой тремя годами позже последовали монетарные таблицы (monetary tables), позволили теперь достаточно точно определять надежность компаний страхования жизни. Эти таблицы, как правило, содержат размеры выплат по инвалидности или постоянной потери трудоспособности в денежном выражении. Но сегодня данный термин «monetary table» обычно не используется. Вместо него наиболее распространенные названия таблиц-Disability Compensation Rates Table, Disability Benefit Table и т. п.

Банкротство компании «Albert Life Assurance Company» в августе 1867 года вызвало сильное напряжение в сфере страхования жизни, потому что влекло серьезные последствия в будущем. Эта компания, основанная в 1838 году, поглотила в период своей деятельности не менее 26 компаний страхования жизни. В течение длительного периода времени в ее фондах наблюдался дефицит денежных средств по причине плохого управления. Однако это обстоятельство стало известно лишь после смерти управляющего в 1866 году.

В целях исследования причин банкротства было проведено расследование, которое показало, что неплатежеспособность компании была связана с оплатой крупных сумм денег на приобретение бизнеса многочисленных компаний, которые переходили под ее управление. Различные претензии со стороны полисодержателей и других кредиторов сформировали предмет иска в специальном Арбитражном суде.

Последующее банкротство компании «European Life Assurance Company», которое, хотя и началось месяц спустя после того, как закрылись двери компании «Albert», еще продлилось на три года и добавило сложностей страховому сообществу. Этих два совпавших по времени банкротства вынудили правительство принимать оперативные меры.

В 1870 году в парламент был внесен законопроект, который, не вмешиваясь во внутренние дела страховщиков жизни, был направлен на предотвращение подобных ситуаций в будущем. Он был принят 9 августа того же года, и тем самым открыл новую эпоху в страховании жизни. Закон требовал от страховщиков жизни составления счетов и оплату номинального депозита. Им предусматривалось внесение каждой компанией в Канцлерский суд Великобритании (Court of Chancery — просуществовал до 1873 года) депозита в размере £ 20 тысяч, который удерживался в нем до того момента, пока фонд страхования жизни конкретной компании, сформированный за счет премии, не достигнет £ 40 тысяч. Это условие применялось к иностранным компаниям, которые намеревались работать в Великобритании. Следует отметить, колониальные компании уже собрали необходимую сумму премии, поэтому сразу получали депозит обратно. Целью данного положения было предотвратить образование спекулятивных концернов, и в этом новый закон преуспел. При этом имел место один эффект, непредвиденный его инициаторами, который затруднял возможность создания обществ взаимного страхования. Дело в том, что вскоре после принятия закона 1870 года рассматривалась вопрос об учреждении компании «Ladies’ Life Assurance Company», чтобы замужние женщины могли страховать свои жизни на свои собственные средства без получения согласия со стороны мужей. При этом предусматривалось, что директорами и сотрудниками компании будут исключительно женщины. Учредители компании рассчитывали начать проект, собрав капитал в размере лишь £ 20 тысяч. К сожалению, нет никаких сведений о дальнейшей судьбе этого «женского проекта».

Следующее положение касалось отделения фонда страхования жизни от других фондов. Это условие дополнялось шестью секциями, которые прописывали подготовку и публикацию деклараций о финансовом положении компаний. Эти декларации имели две формы: одна представляла собой ежегодный отчет о доходах и балансовый отчет компании (Revenue Account and Balance Sheet), а вторая декларация, имевшая более детальный характер, должна была составляться в конце определенного отчетного периода, на основании которой можно было без труда составить представление об уровне платежеспособности конкретной компании.

Остальные положения закона касались процедур слияния компаний, передачи портфелей и ликвидации обанкротившихся компаний. В частности, секция 14 обуславливала, что до момента слияния компаний или передачи портфелей должно быть подано обращение в Канцлерский суд за получением соответствующего разрешения, при этом такое разрешение могло быть отозвано в случае, если полисодержатели одной из компании, представлявшие 1/10 часть общей страховой суммы, выступят против слияния или передачи портфелей. Нюанс в отношении ликвидации компании был добавлен в секции 22, которая предусматривала возможность сокращения количества договоров вместо распределения активов.

Общий эффект закона 1870 года прекрасно суммировал английский экономист Джордж Кинг (George King): «Почти без исключений они [компании страхования жизни] постоянно увеличивали долю своих активов по отношению к своим обязательствам, направляя конечные суммы в резервы безотносительно естественного роста бизнеса и при более высоком среднем возрасте застрахованных лиц; и в результате этого, ни в одной другой стране мира нет таких сильных и стабильных компаний страхования жизни, как в Великобритании, и нигде страхователь не пользуется бóльшими преимуществами по бонусам и другим льготам»[29].

1870 год памятен в истории страхования жизни и по двум другим причинам. Во время той же парламентской сессии успешно прошел законопроект, который устранял определенные ограничения в отношении замужних женщин, а также предусматривал возможность страхования таких женщин со стороны их мужей, которые были защищены от кредиторов. Этот законопроект стал известен под названием «Married Women’s Property Act 1870», который двенадцатью годами позже был заменен законом 1882 года, предоставлявшим право замужней женщине заключать полис страхования своей жизни в пользу своего мужа или детей.

Другим важным событием того же года стало учреждение первых в Великобритании американских компаний страхования жизни. Если английские компании открыли свои офисы в США еще в первой половине 19-го века, то в течение 1850-1860-х годов им стали создавать конкуренцию местные страховщики жизни. К тому же, существовала угроза того, что американские компании могут, в свою очередь, основать свои агентства в Великобритании. Эксперименты проводились не спеша, но были достигнуты значительные результаты, особенно на севере Ирландии и в некоторых промышленных районах Англии. Наконец, в начале 1870 года в Лондоне были учреждены две крупные компании страхования жизни — «Equitable» и «New York Life». Правда, они уже достаточно активно работали до принятия закона 1870 года. Что касается их последователей, то в свете принятия закона министерство торговли Великобритании обязало этих заокеанских страховщиков держать определенные депозиты в английских банках.

1870 год был примечателен и созданием Королевской комиссии в отношении «дружественных обществ». Третий доклад этой комиссии, опубликованный в 1873 году, содержал немало интересных фактов о страховании жизни в целом, а также о схеме страхования Центральной почты и о промышленном страховании. Различные отчеты, опубликованные под эгидой этой комиссии, дают представление о деятельности «дружественных обществ». В 1875 году в отношении их был принят новый закон, согласно которому в Великобритании насчитывалось 21 659 обществ, в которых состоял 1 787 291 член, и чьи фонды аккумулировали £ 8 630 525[30]. По мнению К. Уолфорда, если сюда добавить незарегистрированные общества, то их членство составит более 4 млн человек с фондами в размере около £ 11 млн[31].

В целом, период с 1870 по 1900 годы можно назвать периодом непрерывного развития. Актуарная наука, поощряемая и развиваемая Институтом актуариев в Англии и Факультетом актуариев, основанным в Шотландии в 1856 году, получила более широкое признание благодаря профессиональным экспертам в компаниях страхования жизни. Частично по этой причине, частично по причине открытости деятельности страховщиков жизни и частично в силу активной конкуренции между ними в программы многих компаний были внесены ряд значительных усовершенствований. Среди них можно отметить освобождение страховых полисов от разного рода ограничений, продление периода времени, предоставляемого на возобновление полисов, прекращенных по причине неуплаты страховой премии (lapsed policies), а также оплата претензий незамедлительно после подтверждения факта смерти и титула (т. е. права собственности или иного права на имущество).

Закон о морском страховании 1745 года. До этого был статут Елизаветы 1601 года, затем морские консулаты и ордонансы в других странах Европы, но этот закон следует упоминать и в связи с запретом на перестрахование, и тем, что он олицетворял собой одну из наиболее заметных попыток парламента регулировать морское страхование как в части морских займов, так и «азартных полисов».

В 1745 году был принят документ, который был отмечен в своде законов как Статут 19 Geo. II, cap. 37 и назывался «An Act to regulate insurance on ships belonging to the subjects of Great Britain and on merchandises or effects laden thereon» («Закон для регулирования страхования в отношении морских судов, принадлежащих подданным Великобритании, а также товаров или иных, погруженных на них интересов»). Нас интересует четвертая секция, которая касалась непосредственно перестрахования и имела следующее содержание: «Да будет установлено вышеупомянутой Властью (т. е. Парламентом), что Перестрахование будет считаться незаконным, кроме случаев, когда Страховщик признается неплатежеспособным или банкротом, либо в случае его смерти; при любых указанных обстоятельствах Страховщик, его Исполнители, Администраторы или Представители имеют право осуществлять Перестрахование на сумму, застрахованную им ранее при условии, что данная сделка должна быть отражена в полисе как Перестрахование»[32].

До принятия Закона 1745 года английское право признавало европейскую доктрину о том, что договор морского страхования требует наличия у страхователя интереса. Как уже отмечалось ранее, в течение 17-го века страховщики начали выдавать полисы, которые не требовали наличия какого-либо страхового интереса и содержали слова «с интересом либо без интереса». Другими словами, допускалось, что стороны полиса не придавали значения отсутствию какого-либо интереса, кроме как заключения некого пари в рамках страховых полисов. Однако суды не выказывали враждебности к таким полисам, поскольку они были выгодными для купцов и торговцев, и потому они иногда закрывали глаза на это. В 18-м веке суды не только не одобряли такие полисы, но и пересмотрели концепцию пари в привязке к спорному характеру таких полисов.

С принятием Закона 1745 года парламент запретил страхование с интересом либо без интереса. Поскольку данный закон является наиболее важным и объемным в системе кодификации статутного права касательно страхования, мы дадим несколько выдержек из него.

Причины, которые побудили законодательный орган принять данный закон, указаны в преамбуле:

«Принимая во внимание то, что из имеющегося опыта было установлено, что заключение страхований «с интересом либо без интереса» или «без последующего доказывания интереса кроме самого полиса» (в оригинале «without further proof of interest than the policy») породило многие пернициозные (т. е. губительные практики), когда большое количество кораблей с их грузами либо были утрачены в результате мошенничества, либо разрушения, или захвачены противником во время войны; и подобные страхования содействовали экспорту шерсти и осуществлению многих других запрещенных и нелегальных торговых операций, которые были скрыты благодаря таким страхованиям, и заинтересованные стороны обезопасили себя от убытков, но такие страхования уменьшали государственные доходы, нанося существенный ущерб справедливой торговле; и внедряя вредный вид азартных игр под предлогом страхования риска перевозки и справедливой торговли, сам институт и похвальный замысел заключения страхования был искажен, и то, что должно было способствовать торговле и мореплаванию, во многих случаях оказалось для этого пагубным и разрушительным»[33].

Наличие страхового интереса и запрет на осуществление страхования, используемого для прикрытия заключения пари, являлись и сегодня являются важными фундаментальными принципами страхования.

После преамбулы следовали законодательные положения в пяти секциях.

Первая секция гласила: «Для исправления этого, постановляется, что никакое страхование или страхования не должны заключаться лицом либо лицами, корпорациями либо политическими организациями, или каким-либо судном либо судами, принадлежащими его Величеству либо какому-либо его подданному, либо в отношении товаров или иного имущества, погруженного или которое должно быть погружено на борт судна или судов «с интересом либо без интереса или без последующего доказательства интереса кроме самого полиса, или путем азартной игры, или заключения пари, или без выгоды от спасения судна или имущества для страховщика»; и что каждое такое страхование будет считаться недействительным во всех его намерениях и целях».

Общий запрет особо квалифицировался в пользу так называемых каперов (в оригинале «privateers») и был прописан во второй секции следующего содержания: «Всегда при условии, что страхование в отношении частных военных кораблей, снаряженных кем-либо из подданных его Величества исключительно для плавания против врагов его Величества, может быть заключено судовладельцами и от их имени на условиях «с интересом либо без интереса, без ответственности за аварию и без выгоды от спасения судна или имущества для страховщика», безотносительно того, что это может находиться в противоречии с содержанием полиса».

В третьей секции было прописано еще одно исключение: «Также при условии, что любые товары или имущество из каких-либо портов либо мест в Европе или Америке, находящиеся во владении испанской либо португальской корон, могут быть застрахованы таким же образом, как если бы отсутствовал данный Закон».

Секция 4 запрещала перестрахование. В пятой секции было установлено, «что любая сумма или суммы, которые должны быть отданы по морскому займу или по бодмереи в отношении судна или судов, принадлежащих кому-либо из подданных его Величества, связанных с хождением в или из Ост-Индии (т. е. Филиппины и т. д.), должны быть предоставлены только в отношении судна либо товаров или имущества, погруженного или которое должно быть погружено на борт такого судна, и это должно быть четко отражено в условиях указанного бонда; а займодавцу, его агентам или правопреемникам должно быть предоставлено право на получение возмещения от спасенного судна, которые единственные, кто должен иметь право на заключение страхования на деньги, полученные по займу; а заемщик денег по морскому займу или бодмереи, как указано выше, не имеет право получать страховое возмещение больше, чем стоимость его интереса в таком судне или товаре либо имуществе, погруженном на борт данного судна, исключая заемные деньги; и если окажется, что стоимость его доли в судне или товарах либо погруженном на борт имуществе не соответствует полной сумме или суммам, которые он занял, такой заемщик должен нести обязательства перед кредитором за такую занятую сумму денег, которую он не вложил в судно либо погруженный товар, а также за законный интерес в данных объектах вместе с расходами на страхование и иными издержками в соответствующей пропорции невложенных средств ко всем занятым средствам даже при условии, что судно и товар полностью уничтожены».

Согласно положениям последней секции никто, кроме заимодавца не имеет право заключать страхование на ссудируемые деньги. Следует также заметить, это правило о страховании по морскому займу или процентов по нему распространяется исключительно на корабли Ист-Индии, и поэтому страхование процентов по морским займам в отношении каких-либо других кораблей может быть осуществлено тем же образом, как это практиковалось до данного закона.

Но вернемся к первой секции. Согласно ей все договоры страхования, заключенные в противоречие данному Закону, считались недействительными и не имеющими правовых последствий.

Изначально было не ясно, распространялся ли данный закон на страхование иностранного имущества, включая иностранные суда. Одно из мнений констатировало, что нет, поскольку представлялось очевидным, что такие договоры страхования не подпадали под содержание статута, и при внимательном рассмотрении преамбулы, похоже, что они не подходили под описание вреда, против которого и было направлено намерение законодательного органа. Эти сомнения полностью были устранены несколькими решениями судов, и, в частности, делом, в ходе рассмотрения которого судом было четко заявлено, что закон не распространялся на иностранные корабли.

В качестве примера приведем дело «Thellusson v. Fletcher», суть которого состояла в следующем. Страховой полис был выдан в отношении товаров, находившихся на борту трех французских кораблей, следовавших из Сан Доминго[34] в Бордо. Существенной частью полиса были следующие слова: «В отношении всех товаров погруженных или которые должны быть погружены на борт всех или одного из кораблей «Le Soigneux, La Pucelle, Le Vainquer». Указанные товары составляют а) 25 ящиков обмазанного глиной сахара (досл. «clayed sugar») и 12 хогсхедов (деревянные бочки объемом 228 литров каждая) неочищенного тростникового сахара (в оригинале «muscovados»): полис считается существенным доказательством наличия интереса на случай убытка (в оригинале «the policy to be deemed sufficient proof of interest, in case of loss»)». В первом пункте искового заявления констатировалось, что товары в большом количестве, принадлежавшие некоторым иностранцам, были погружены на борт «Le Soigneux» («Старательный»), которое погибло. Второй пункт утверждал, что товары были погружены на борт «трех кораблей, либо некоторых из них либо один из них» на застрахованную сумму, и что два из них были захвачены, а одно погибло.

«Это дело предстало перед судом с намерением отменить приказ о расследовании, который был представлен шерифу после вынесения судебного решения в пользу истца вследствие неявки ответчика на том основании, что суд присяжных оценил ущерб в сумме взимания с ответчика без какого-либо доказательства суммы или стоимости либо каких-либо свидетельств, кроме как рукописного приложения к полису со стороны ответчика. В дополнение к данному возражению был представлен аффидевит (или письменное показание под присягой — прим. авторов) со стремлением показать, что на самом деле у страхователя не было интереса. Ответчик заявил, что согласно простому соглашению сторон кроме самого полиса не требуются никакие другие доказательства интереса, и что данное страхование в отношении иностранных кораблей и имущества не подпадало под статут, запрещавший такие полисы; тем самым истец имел право на получение застрахованной ответчиком суммы, даже, если было бы доказано, что страхователь не имел имущества на борту. Суд определил, что данный полис не регулируется статутом, поскольку иностранные суда не включены в закон по причине сложности предоставления из заграницы свидетельств, доказывающих интерес. Единственной проблемой было то обстоятельство, что речь шла о трех кораблях, однако, второй пункт искового заявления был сформулирован так, как будто речь шла об одном судне. По решению суда в пользу истца вследствие неявки ответчика последний признал право истца на возмещение[35].

В более позднем деле «Lucena v. Craufurd» существовали два основных вопроса. Один из них касался страхования нидерландских трофейных кораблей и состоял в том, являлся ли пункт в заявлении правильным, утверждавший что истцы, как комиссионеры или уполномоченные по распоряжению нидерландскими кораблями, имели право на заключение страхования, и что указанные суда или какое-либо из них, не принадлежали Его Величеству либо кому-либо из его подданных. Этот вопрос получил процессуальный отвод, и после аргументации судья Ллойд Кеньон (Lord Lloyd Kenyon) сказал следующее: «Данный вопрос зависит от истолкования статута 19 Geo II, c. 37[36], поскольку, несмотря на аргументацию, я полагаю, что по общему праву лицо может страховать, не имея какого-либо интереса, но преамбула и постановляющая часть закона устраняет все сомнения, поскольку закон перечисляет ущербы и неудобства, которые взникают в результате заключения страхований с интересом либо без такового, и затем он постановляет (по умолчанию), что не должны оформляться такие страхования, кроме определенных случаев, которые исключается в силу очень разумных и политических причин. Поэтому я удовлетворен тем, что данный пункт правильный, если он не касается страхования, запрещенного этим статутом. Но данный статут применяется исключительно к кораблям, принадлежащим Его Величеству или каким-либо его подданным, и не распространяется на иностранные суда. Адвокат же ответчика пожелал, чтобы мы рассматривали эти суда, как принадлежащие правительству этой страны, но этого не может быть, поскольку имущество на захваченных кораблях не изменилось до принудительного отчуждения в Адмиралтейском суде»[37].

Некоторое время считалось, что Закон 1745 года касался тех договоров морского страхования, которые были известны, как уже упоминалось ранее, «полисы с объявленной стоимостью» («valued policies»), которые противопоставлялись «открытым полисам». Несколько судебных решений давали основание считать, что «valued policies» были запрещены, но важное решение лорда Мэнсфилда, принятое по делу «Lewis v. Rucker» и которое не было отменено, снимало такую убежденность. «Полис с объявленной стоимостью, — устанавливал судья, — нельзя рассматривать как азартный полис либо полис «с интересом либо без интереса». Если бы это было так, то он считался бы недействительным согласно упоминавшемуся Закону 19 Geo. II. cap. 37. Единственным эффектом оценки стоимости является фиксация суммы себестоимости, как если бы стороны согласовали ее в суде; но при любой аргументации и в любых других целях должно быть принято то, что стоимость была установлена таким образом, как если бы страхователь подразумевал лишь получение возмещения. Если стоимость указывается ниже, тогда торговец сам несет на себе surplus (т. е. ответственность сверх указанной суммы). С другой стороны, если сумма существенно завышена, это, должно быть, было сделано с плохим намерением либо получить выгоду, противоречащую Закону 19 Geo. II, либо с намеком на мошенничество. Поэтому страховщику никогда нельзя позволять утверждать в суде, что его обязательства завышены, или что его интерес являлся лишь сущей малостью. Установлено, что по полисам с объявленной стоимостью, торговцу необходимо лишь доказать некий интерес для его изъятия из положений Закона 19 Geo. II, поскольку противоположная сторона признала стоимость, и если требуется большее, согласованная оценка не значит ничего. Однако, если окажется, что лицо застраховало на £ 2 000, а имело интерес на борту судна в размере лишь равным стоимости каната, никогда не было и, я полагаю, не будет принято решение, что такой уловкой можно будет обойти парламентский закон. От разрешения «valued policies» можно иметь много преимуществ; но если они применяются просто для покрытия пари, они должны оцениваться как обход Закона. На самом деле единственным эффектом оценки стоимости является лишь фиксация суммы себестоимости. Если это открытый полис, себестоимость должна быть доказана, если полис с объявленной стоимостью, она должна быть согласована»[38].

Остановимся отдельно на запрете перестрахования. С. Е. Голдинг комментировал ситуацию с перестрахованием следующим образом: «Много путаницы существует в данном вопросе, особенно в период раннего зарождения морского страхования, и настолько, что, когда Законом 1745 года перестрахование морских рисков было признано нелегальным, в нем же было сделано исключение на случай неплатежеспособности, банкротства или смерти страховщика. Но, конечно же, подобное исключение позволяло страхователю лишь заключить новое страхование, поскольку предыдущее становилось при оговоренных условиях недействительным. Таким образом, упомянутый выше Закон запрещал практику перестрахования в его буквальном смысле, но при этом разрешал при известных обстоятельствах страховаться вновь»[39].

Хотя в законе есть общая преамбула, в ней отсутствует какое-либо специальное обоснование запрета перестрахования. Приведем комментарии нескольких авторов:

Маршалл писал: «…данный способ страхования [перестрахования], хотя и весьма разумный, если он ограничен его же предметом, был искажен по сравнению со смыслом его первоначального применения, а использовался как метод спекуляции при поднятии и уменьшении размера премии; и законодательная власть, предвидя, что это может быть использовано для сокрытия заключения пари и как средство для уклонения от положений данного закона, заявляет, (параграф 4) «что считается противозаконным заключать перестрахование…»[40].

Э. Копф отмечал: «Некоторые страховщики осознали, что они могут заключить перестрахование с перестраховщиками. Они привыкли передавать часть рисков этим перестраховщикам по более низким ставкам, а эти перестраховщики в свою очередь надеялись найти других лиц, которые бы взяли у них часть этих рисков по еще более низким ставкам»[41].

О таких же причинах запрета перестрахования писал К. Гератеволь[42]

Если целью Закона 1745 года было подавление перестрахования «как способа спекуляции в увеличении и снижении страховых премий», то она явно не была достигнута. Бэрри Саппл (Barry Supple) писал в своей книге «История страхования в Британии» о том, что в конце 80-х годов 18-го века морской страховщик, одним из условий трудового контракта которого была выплата ему бонуса за прибыльность операций, платил за перестрахование не более 50% полученной им страховой брутто-премии[43].

Первые перестрахования размещались на факультативной основе, т. е. каждый отдельный риск предлагался другому страховщику, который был вправе либо акцептовать его, либо отклонить. Лишь в середине 19-го века стали заключаться первые морские перестраховочные облигаторные договоры, которые обязывали страховщика передавать часть рисков в данный договор и, соответственно, перестраховщика принимать эти риски.

По мнению С. Е. Голдинга: «Некоторые страховые ученые придерживались той точки зрения, что данный Закон запрещал не само перестрахование в строгом значение этого слова, а вторичное страхование, т. е., так сказать, повторное страхование оригинального страхователя, а не оригинального страховщика. Однако, у этой точке зрения не было юридической поддержки, и указывалось на то, что текст Закона должен пониматься в прямом и привычном значении»[44].

По прошествии времени даже сегодня невозможно четко сказать, чем руководствовались законодатели того времени, когда разрабатывали и принимали положение о запрете перестрахования. Молчат об этом и так называемые «отчеты Хэнсарда» (Hansard’ reports), хранящиеся в Палате общин Британского парламента.

«Парламентские дебаты», входившие в Отчеты Хэнсарда

С. Е. Голдинг вы сказывает ещё одно предположение: «Учитывая главную цель Закона 1745 года, можно предположить, что перестрахования рассматривались как страхования без наличия интереса; что страховщик не приобретал страховой интерес, достаточный для оправдания перестрахования риска либо его части риска, который он принял на себя. В тех трех случаях, когда перестрахование разрешалось, похоже, что законодатели имели в виду интересы страхователя, и как раз те самые случаи, когда было невозможно получить возмещение по полису от самого страховщика. Естественно, не существует прямых деловых отношений между перестраховщиком и оригинальным страхователем, однако, положение последнего было бы, несомненно, улучшено тем фактом, что некий состоятельный человек («a man of substance») отвечал бы за любой убыток, который мог бы возникнуть»[45].

Из текста Закона достаточно ясно, что он запрещает только перестрахование морских рисков, и не распространяется на перестрахование иных рисков. Сложно объяснить разграничение лишь на основании отсутствия интереса, если это было реальным толкованием намерения законодателя, но, тем не менее, преамбула и все содержание Закона просто показывает, что он касается исключительно вопросов морского страхования.

Запрет на перестрахование был снят лишь 118 лет спустя, 25 июля 1864 года статутом 27 & 28 Vict., cap. 56, sec. 1 — Revenue (No. 2) Act 1864. Правда, этот статут был заменен Законом 1867 года, который фактически отменял секцию 4 Закона 1745 года. Развитие перестрахования в Англии без сомнения было замедлено более, чем на 100 лет его законодательным запретом. Хотя даже в тот период встречались случаи морского перестрахования, что доказывается следующим отрывком из газеты «The Times» от 8 мая 1828 года: «Перестрахование в Ллойде, заключенное этим утром (среда) по распоряжению директоров компании Alliance Marine Assurance Company, явилось предметом большого обсуждения в комнате ее членов. Похоже, что некоторое время назад в офисе компании Alliance было заключено страхование денежной наличности на сумму £ 110 000 за премию в 40% (о таких ставках уже не мечтают столетиями — прим. авторов) от стоимости. Около половины суммы позднее прибыло на судне Almeira, а оставшаяся часть ожидается на судне Princess Charlotte of Wales. По той или иной причине либо из ощущения того, что размещение такого груза на одном судне очень рискованно, или возможно из опасения наличия в море больших пиратских судов директора заключили в Ллойде перестрахование £ 25 000 от указанной суммы. Обстоятельства такой сделки были оценены одной публичной компанией как необычные, если не сказать беспрецедентные… Не последней примечательной особенностью соглашения было то, что страховщики Ллойда, зная о том, что офис Альянса получил 40% за первичное страхование, застраховали вышеупомянутую сумму по более низкой ставке в 31/6%»[46].

Примечательно и то, что есть упоминание о том, что в 1824 году был заключен первый договор перестрахования между иностранными компаниями, одной из сторон которого была как раз английская компания «Imperial Fire» (Лондон), а другую представляла французская «La Nationale» (Париж). Мы об этом еще поговорим ниже.

Даже после отмены Закона в 1864 году восстановление перестрахование проходило медленно. В книге, посвященной столетию ранее упоминавшейся компании «Indemnity Mutual Marine Assurance Company», можно прочесть, что в период своей деятельности в качестве страховщика с 1827 по 1876 годы «он никогда не перестраховывал риск, принимая обязательства, которые он мог исполнить сам, но его политика не была связана с какой-либо робостью, поскольку в 1854 году он оплатил полную гибель, равную 1/6 всего сбора премии за год»[47].

Специальные суды по морскому страхованию. К середине 18-го века были предприняты усилия учредить специальные суды для рассмотрения дел, связанных с морским страхованием, и для разрешения споров без суда, но в так называемых «страховых палатах» («chambers of insurance»), использовавшихся в ряде крупных морских державах Европы. Но такие намерения, включая, кроме всего прочего, попытку оживить дремлющее состояние судов, учреждаемых согласно упоминавшегося Закона Елизаветы 1601 года (43rd Eliz. cap. 12) «for the hearinge and determynyge of causes arisinge from pollicies of assurance» (досл. «для слушания и вынесения решений по делам, возникающим из полисов страхования»), не имели успех. Большое количество юристов возражали как против реанимирования недействующих судов Елизаветы, так и против формирования каких-либо других на том основании, как указывал Д. Парк, что в интересах общества будет, если бы «все вопросы подобного рода решались обычным судебным образом, известным праву и институтам данной страны, а именно, судом присяжных в судах общего права»[48].

Реальные причины, которые препятствовали созданию специальных страховых трибуналов, следует искать в интенсивном развитии Ллойда, который стал с течением времени обладать влиянием на своих членов, как самая строгая судебная инстанция. Корнелиус Уолфорд указал: «Оказалось, что Палата [«Суд» Елизаветы] начала терять свою привлекательность в начале 18-го века. Предполагалось, что выдача хартий двум крупным страховым корпорациям в 1720 году, чьи лицензии ясно предусматривали, что все иски по полисам должны подаваться в суды Вестминстера, окажет свое влияние в этом направлении. Мы более склонны верить, что основание кофейни Ллойда, которая стала излюбленным местом дял большого количества страховщиков, и превратилась сегодня во всемирно известный Ллойд, была реальной причиной отказа от Страховой палаты. Состав Палаты имел недостатки, поскольку, как оказалось, он не имел контроля над страховщиками, которые часто посещали Палату и, очевидно, принимали риски под тенью ее полномочий. С другой стороны, Ллойд с течением времени установил свое членство и, тем самым, получил, по крайней мере, некоторый контроль над действиями своих членов»[49].

За законом 1745 года последовал Закон 1788 года[50], который предусматривал включение в полисы имя страхователя.

В течение 19-го века суды, обычно, ссылались на правила уже упоминавшегося лорда-судьи Элдона (Lord Eldon’s Rules), если речь шла о страховом интересе. В дальнейшем были восстановлены ситуации, когда страхователь нес ответственность по расходам, вызванным гибелью либо повреждением застрахованного имущества. Тогда суды рассматривали многочисленные дела и проясняли вопросы, связанные со страховым интересом. Например, такие дела, как «Routh v. Thompson» и «Seagrave v. Union Marine Insurance Co.»[51]. В этих делах суды не только признавали обязательность наличия страхового интереса, но и требовали разграничения страхового интереса перевозчика от интереса судовладельца.

Джозеф Арнольд (Joseph Arnould) делает интересное уточнение в отношении судов права справедливости, за которые ратовал Элдон: «Судам права справедливости («courts of equity»), как правило, не подсудны вопросы страхования: их право рассматривать такие вопросы возникает лишь в тех случаях, когда общее право не имеет полномочий разрешать споры, а вмешательство беспристрастной [справедливой] юрисдикции становится необходимым для развития правосудия»[52]. По его же словам, суды права справедливости имели своеобразное отправление правосудия по делам, касавшимся контрибуции по Общей аварии, но уже установлено, что по сложным вопросам контрибуции иски подавались в канцлерский суд («Court of Chancery»), в частности, когда судовладелец подавал претензию в адрес грузовладельца или один перевозчик против другого либо кто-либо из них против страховщика[53].

После Закона 1745 года были приняты так называемые промежуточные законы: Закон 1788 года[54], который устанавливал, что все полисы не должны иметь пробелы в текстах, а Закон 1795 года[55] требовал, чтобы все полисы морского страхования были оформлены в письменной виде и с печатью.

Закон о морском страховании 1906 года. В свою очередь законы 1745 и 1788 годов были отменены Законом 1906 года[56], который объявил о возврате к первоначальной концепции морского страхования, а именно, что морское страхование предназначено для защиты судовладельца или торговца от рисков морского предприятия.

Закон 1906 года был разработан сэром Маккензи Далцеллом Чалмерсом (Mackenzie Dalzell Edwin Stewar Chalmers).

Маккензи Далцелл Чалмерс

В 1894 году так называемый «Marine Insurance Codification Bill» был представлен в Палату лордов сэром Фаррером Хершеллом (Sir Farrer Herschell), в то время лорд-канцлером Великобритании, а его содержание — слегка измененное — легло в основу Закона 1906 года под названием «An Act to Codify the Law Relating to Marine Insurance» («Закон для кодификации права, касающегося морского страхования»).

Фаррер Хершелл

Однако история Закона 1906 года не была простой. Законопроект последовательно получал поддержку трех лорд-канцлеров. Несмотря на положительное мнение по нему со стороны торгового сообщества, прошли две волны оппозиции, а именно, политическое препятствие и противостояние от юридического сословия.

Раннее законодательство о морском страховании оставляло самому рынку и судам возможность развивать принципы права морского страхования, которое было, в конечном счете, кодифицировано в Законе 1906 года. Данный закон представлял собой, главным образом, кодификацию почти двухсотлетней истории судебных решений, и сегодня не существует кодификации, эквивалентной ему. Тем не менее, договоры морского страхования, которые заключаются в Англии сегодня, регулируются различным набором стандартных морских оговорок, которые нередко уменьшают силу или влияние допущений, установленных Законом. Кроме того, многие последующие законодательные решения содержат иные правила по отдельным вопросам страхования.

Первым и одним из важных факторов являлось то, что Закон 1906 года санкционировал (секция 30) использование формы полиса «Lloyd’s S. G. (Ship and Goods) Form of Policy», ранее принятую Ллойдом в 1779 году. Забегая вперед, следует заметить, что Институт Лондонских Страховщиков (Institute of London Underwriters) разработал оговорки, прилагаемые к полисам, с тем, чтобы устранить определенные недостатки «S. G. Policy». Оговорки 1982 и 1983 годов привели к тому, что такой полис был отменен и заменен более простым вордингом, который является титульным листом (Cover sheet) для соответствующих оговорок упомянутого Института. Данные оговорки пересматривались неоднократно.

На стыке 19-го и 20-го веков существовала «increasing difficulty in passing any measure of law reform» — «возрастающая трудность в принятии какой-либо меры по правовой реформе» (как говорят, из-за «одного упрямого члена парламента», о котором речь чуть дальше)[57]. Политическое препятствие было, в конечном счете, улажено лордом Лорберном (Lord Loreburn).

Лорд Лорберн

Второе препятствие представляло собой негативное отношение части юридического сообщества против законопроекта. В частности, было возражение, опирающееся на принцип, согласно которому английское право не должно сводиться к письменному кодексу. Со стороны торгового сообщества поддержка базировалась на идее достоверности права, а аргументы против кодифицирующего статута были двоякими. Во-первых, кодификация приведет к консервативности, а право не сможет развиваться в судебном порядке для вынесения справедливого решения. Во-вторых, законопроект неизбежно упустит важные изъятия либо будет содержать неясности.

Для ответа подобным возражениям Чалмерс подготовил Перечень принципов морского страхового права (Digest of Marine Insurance — 1901 год), который включал общие предложения по праву, основанные на полномочиях, ограниченных применимыми изъятиями и подтвержденных иллюстрациями. Чалмерс постоянно подчеркивал, что законодательство, которое он разрабатывал, являлось тренировкой в кодификации, следовавшей за курсом его наставника, лорда Хершелла. В том же Перечне 1901 года он определил более 2 тысяч компетенций, относившихся к праву морского страхования.

Закон вступил в силу с 1 января 1907 года. Поскольку он представлял собой кодифицирующий нормативный акт, то с его принятием была сделана попытка сопоставить его с общим правом и представить его в установленной законом форме.

Хорошо известно, что цель Чалмерса была, по возможности, ограничена формулированием установленного действующего права, чтобы заполнить случайные пробелы ссылками на торговую практику либо логическое расширение существующих прецедентов, и, во-вторых, чтобы устранить разногласия между ранее принятыми судебными решениями.

Отрасль права, действительно, давно уже созрела для кодификации. Стремление к кодификации было вызвано желанием оказать услугу торговому сообществу путем устранения необходимости в судебных процессах. Четко соединенные правовые принципы в ряде случаев избавляют от потребности несения судебных расходов. Однако политическая реальность того времени была такова, что предложенное законодательство, которое выходило за рамки существующего права, едва ли, было бы принято парламентом. Попытки кодифицировать уголовное право и законодательство о партнерских отношениях столкнулись с трудностями именно потому, что они были направлены на расширение и усовершенствование права. Поэтому лорд Хершелл, который отвечал за представление обоих законопроектов (Закон о переводных векселях 1882 года и Закон о продаже товаров 1893 года) в Палату общин и затем, внося законопроект о морском страховании в Палату лордов, настаивал на придерживании любого законопроекта, направленного на кодификацию права на том лишь основании, что «законопроект, который попросту улучшает форму без изменения сущности права, не создает противопоставление и оставляет небольшое пространство для дискуссии»[58]. Согласно тому же Чалмерсу, лорд Хершелл навязывал следующий подход: «Пусть кодифицирующий законопроект сначала просто будет воспроизводить существующий закон, каким бы он дефектным не был. Если недостатки очевидные и грубые, будет легче их устранить. Если исправление будет опротестовано, от него можно будет отказаться без ущерба для законопроекта. В любом случае, форма закона будет улучшена, а его сущность всегда можно будет изменить последующим законодательством. Если же законопроект при представлении предлагает внести изменения в закон, каждая оговорка будет рассматриваться с подозрением, и это, наверняка, вызовет противодействие»[59].

На самом деле Закон был более, чем просто кодифицирующим актом, поскольку он привносил в практику морского страхования и много новых элементов. Например, он касался не только страхования судна и груза, но и, например, рисков гражданской ответственности, предусмотренных сегодня Клубами взаимного страхования (P&I clubs).

Наиболее важными секциями Закона 1906 года были:

— секция 4 «Insurable Interest — Avoidance of wagering or gaming contracts» — «Страхуемый интерес — Избежание азартных договоров или договоров на пари»:

— секция 4 (1): «Every contract of marine insurance by way of gaming or wagering is void» — «Любой договор морского страхования, заключенный на пари, считается недействительным».

— секция 4 (2): «A contract of marine insurance is deemed to be a gaming or wagering contract—

a. Where the assured has not an insurable interest as defined by this Act, and the contract is

entered into with no expectation of acquiring such an interest; or

b. Where the policy is made «interest or no interest», or «without further proof of interest

than the policy itself», or «without benefit of salvage to the insurer», or subject to any

other like term» — «Договор морского страхования считается договором пари, если:

а) страхователь не имеет страхового интереса, как предусмотрено законом, и не предполагается приобретение такого интереса;

б) полис заключен на условиях «с интересом либо без интереса» без последующего подтверждения интереса, кроме наличия самого полиса или иного документа.

Наличие Секции 4 привело к принятию в 1909 году статута «Marine Insurance (Gambling Policies) Act 1909» [«Закон о морском страховании (полисы страхования пари) 1909 года»], который налагал определенную уголовную ответственность на стороны договоров морского страхования, которые заключались на пари возникновения или невозникновения убытка вследствии морских опасностей.

Наличие страхового интереса устанавливалось в секции 5, а именно:

— секция 5 «Insurable interest defined» — «Оговоренный страховой интерес»:

— секция 5 (1) «Subject to the provisions of this Act, every person has an insurable interest who is interested in a marine adventure» — «В соответствие с положениями Закона любое лицо, заинтересованное в морском предприятии, должно иметь страховой интерес»;

— секция 5 (2) «In particular a person is interested in a marine adventure where he stands in any legal or equitable relation to the adventure or to any insurable property at risk therein, in consequence of which he may benefit by the safety or due arrival of insurable property, or may be prejudiced by its loss, or by damage thereto, or by the detention thereof, or may incur liability in respect thereof» — «В частности, считается, что лицо заинтересовано в морском предприятии, если оно имеет какой-либо законное или объективное отношение к предприятию либо какому-либо при этом застрахованному имуществу, в связи с чем оно может иметь выгоду при благополучном сохранении или доставке застрахованного имущества или может понести ущерб от гибели либо повреждения такового, либо в результате его удержания, или нести в этой связи ответственность».

Джозеф Арнольд пишет по этому поводу: «Поэтому, для того, чтобы иметь страховой интерес, нет необходимости обладать абсолютной, принадлежащей по праву собственностью или имуществом в том, что застраховано: достаточно иметь право на застрахованное имущество либо иметь право или нести ответственность, возникающую по договору в отношении застрахованного имущества, в той мере, в какой страхующая сторона может иметь выгоду от его сохранения либо ущерб от его повреждения»[60].

Эта секция дополнялась секцией 6 «When interest must attach» — «Когда должен присутствовать интерес», которая требовала доказательство наличия интереса, без которого на момент возникновения убытка страхователь был не вправе получать возмещение по договору страхования. В оригинале она гласит: «(1) The assured must be interested in the subject-matter at the time of the loss though he need not be interested when the insurance is effected:

Provided that where the subject-matter is insured «lost or not lost», the assured may recover although he may not have acquired his interest until after the loss, unless at the time of effecting the contract of insurance the assured was aware of the loss and the insurer was not.

Where the assured has no interest at the time of the loss, he cannot acquire interest by any act or election after he is aware of the loss».

«(1) Страхователь должен иметь интерес в предмете страхования на момент возникновения убытка, хотя у него может и не быть интереса в момент заключения страхования: если объект застрахован на условии «lost or not lost» — «независимо от того, погиб предмет страхования или нет», страхователь может получить возмещение, хотя он мог и не иметь интереса до наступления убытка, если на момент заключения договора страхования он не знал об убытке, и страховщик не знал.

Если страхователь не имеет интереса на момент возникновения убытка, он не может приобрести интерес ни по закону или иным образом после того, как ему стало известно об убытке».

В качестве примера приведем дело Anderson v. Morice, в ходе рассмотрения которого выяснилось, что страхователь купил товар — рис по договору, согласно которому собственность на него не переходила покупателю до момента доставки всей партии зерна. Существенным условием сделки была фраза: «Bought the cargo of rice, per ‘Sunbeam’ Payment by seller’s draft on purchaser at six months’ sight, with documents attached»(«Купил груз риса, за «солнечный луч», оплата по векселю продавца на покупателя в течение шести месяцев, с приложенными документами). Судно погибло с частью груза на борту. В суде общего права было принято решение о том, что, если партия риса соответствовала договору при погрузке на борт судна, тогда страховой интерес переходил к покупателю или истцу. Однако в казначейской палате (Exchequer Chamber) установили, что поскольку договор был заключен в отношении части риса, перевозимого на судне «Sunbeam», а время для составления грузовых документов (которые должны были прилагаться к векселю продавца) еще не наступило на момент убытка, никакой интерес не перешел к покупателю, либо он мог бы перейти лишь при погрузке на борт всей партии риса. В палате лордов мнения также разделились, и поэтому было принято в качестве окончательного решение казначейства, и истец не получил компенсацию по полису[61].

Когда-то было установлено правило о том, что страхователь, кроме наличия интереса на момент возникновения убытка, должен был иметь интерес и на момент заключения полиса, но сегодня установлено, что существенным является страховой интерес, который существует на момент убытка.

Д. Арнольд утверждает, что интерес должен также существовать «during the risk» («в течение риска»), но редакторы издания его книги полагают, что фраза «в течение риска» была излишней, поскольку, по их мнению, не существенно то, когда наступил интерес, в момент убытка или некоторое время до него. Их позиция, кстати, подтверждается текстом части 1 секции 6. На самом деле существует повседневная практика заключать договоры страхования, в которых сложно достаточно достоверно утверждать о наличии страхового интереса в момент заключения полиса, как, например, когда товары страхуются на обратный рейс задолго до их приобретения[62].

Далее он пишет следующее: «Однако следует утверждать, а если оспаривается, доказывать во всех случаях, что сторона, за чей счет и в чью пользу был заключен полис, имела интерес в объекте страхования на момент возникновения убытка. Поэтому, если при интересе, заявленном тремя владельцами судна, окажется, что один из них до убытка отдал свою долю одному из двух других владельцев, считалось, что у них троих нет права на совместное исковое требование»[63]. Затем: «Однако, если сторона, чей интерес заявлен, передаст свой интерес после убытка, страховщик на этом основании не может возражать касательно претензии по полису»[64].

И снова перестрахование. В Секции 9 рассматриваемого закона прописано:

«(1) Страховщик по договору морского страхования имеет страховой интерес и может заключить в отношении его перестрахование.

Если иное не предусмотрено полисом, страхователь не имеет право или интерес в отношении такого перестрахования».

Среди других важных секций можно выделить следующие.

Секция 17 налагала обязанность на страхователя следовать принципу добросовестности «uberrimae fides» в противовес «caveat emptor», т. е. страхователь должен отвечать на вопросы честно и без ложной информации о риске — дословно «A contract of marine insurance is a contract based upon the utmost good faith, and, if the utmost good faith be not observed by either party, the contract may be avoided by the other party» — «Договор морского страхования является договором, который основывается на наивысшей добросовестности, а, если наивысшая добросовестность не будет соблюдаться одной из сторон, другая сторона вправе аннулировать договор». Правда, следует заметить, что фраза «если наивысшая добросовестность не будет соблюдаться одной из сторон, другая сторона вправе аннулировать договор» была относительно недавно отменена в части 5 (секция 14) Закона от 12 февраля 2015 года-Insurance Act 2015, c. 4[65].

Согласно Секции 18 («Disclosure by assured»), страхователь обязан раскрыть всю существенную информацию, которая может повлиять на акцепт и котировку риска. Несоблюдение этой обязанности известно и сегодня как сокрытие информации и может стать основанием отказа страховщика в возмещении ущерба. О достоверности существенной информации говорит и Секция 20 Закона («Representations pending negotiation of contract»).

Cекция 33(3) — в случае невозможности соблюдения гарантии, при условии, что это оговорено в полисе, страховщик освобождается от ответственности с момента нарушения гарантии, что не распространяется на его обязательства, возникшие до этого.

Секция 34(2) — в случае нарушения гарантии, это не является оправданием страхователя в том, что такое нарушение было впоследствии устранено.

Секция 50 — полис может быть переуступлен; например, судовладелец вправе переуступить выгоду по полису в пользу должника по судну.

Секции с 60 по 63 касались термина «конструктивная полная гибель».

Секция 79 касалась института суброгации, т. е. прав страховщика быть правопреемником страхователя после выплаты ему страхового возмещения.

Закон 1906 года дополнился Законом 1909 года[66], который разрешал так называемые PPI полисы — p.p.i. policies[67], когда страхователь имел добросовестный интерес (bona fide interest), однако, этот Закон запрещал спекулятивные договоры без интереса, по которым страховщики продолжали платить убытки.

Среди существенных характеристик Закона 1906 года можно также выделить следующие.

Кроме ранее отмеченных секций Закон вообще впечатляет объемом кодифицируемых им правил. Конечно, официально Закон касался тех принципов права, которые применялись к договорам морского страхования. Однако его целью не было полное отделение правового регулирования договора морского страхования от общего договорного права (general law of contract) или более широкого общего права, которое применимо к договорам морского страхования лишь при условии несовместимости с положениями Закона. В частности Секция 91(2) Закона гласит: «Правовые нормы, закреплённые общим правом, в том числе торговым, за исключением тех, которые противоречат прямо выраженным положениям настоящего Закона, должны применяться к договорам морского страхования». Более того, многие принципы, применимые к договорам морского страхования, не ограничены, а в равной мере применяются ко всем видам страхового договора, морскому или неморскому, прямому или перестраховочному, торговому или потребительскому. Что касается таких принципов, то более точно сказать, что Закон кодифицирует в целях договоров морского страхования принципы общего права по договору страхования.

Тяжбы по иным видам рисков на таких принципах нередко принимают формулировку Закона 1906 года как авторитетную. Поэтому на практике Закон действует для многих важных доктрин, как кодификация общего права по договору страхования, и действительно много процессов прецедентного права после принятия Закона 1906 года было связано с другими видами договоров страхования.

Еще одной характеристикой Закона можно назвать его, главным образом, необязательную природу. В отличие от небольшого ряда положений, отражающих публичный порядок, Закон включает в себя диспозитивные правила, действующие по умолчанию (default rules) и применимые лишь в отсутствие противоположного намерения.

Диспозитивный характер Закона отражает его цель в оказании помощи торговому сообществу. Согласно Чалмерсу: «Деловой человек, в сущности, говорит юристам: ‘Дайте мне свободу в заключении моих собственных договоров, но скажите мне открыто заранее, что вы собираетесь делать, если я не заключу договор или, если я не смогу выразить это вразумительно. Если я буду знать заранее четко, что вы, юристы, собираетесь делать в данном случае, я смогу соответствующим образом соразмерить свое поведение. Все, что я хочу знать точно, где я нахожусь’»[68].

И, наконец, последняя важная характеристика Закона 1906 года, которая заслуживает внимания, касается недвусмысленной поддержки коммерческой достоверности. Закон пытается изложить четко правила и последствия в случае их нарушения. Так, стороны имеют право ретроспективно избежать заключение договора, чтобы не нарушать принцип наивысшей добросовестности. Представляя законопроект о морском страховании в Палату лордов, лорд Хершелл процитировал судью Уиллеса (J. Willes) в деле Lockyer v. Offley от 31 мая 1776 года следующим образом: «Поскольку во всех торговых операциях важным предметом является достоверность, для данного суда будет необходимым установить некоторое правило, и что еще более важно, чтобы это правило было конкретным, нежели то, установлено ли оно тем или иным образом. Существует убеждение, что деловые люди скорее отдают предпочтение четкому правилу, которое может действовать резко и против их интересов в конкретном случае, чем неясному правилу, направленному на достижение в каждом случае честного и справедливого результата, но которое может потребовать использование длительного и дорогостоящего процесса»[69].

В принципе, ожидалось, что оба закона 1906 и 1909 года будут отменены и заменены новым отдельным статутом, очень похожим на своих предшественников и по фразеологии, и по нумерации секций. Однако, к сожалению, реформы приняли другой курс: два новых статута — «Consumer Insurance (Disclosure and Representations) Act 2012» — CIDRA и уже упоминавшийся «Insurance Act 2015» говорят о страховании в общем. Но и это уже другая история…