Читать книгу Темна вода во облацех. Научно-фантастический роман - Александр Федорович Тебеньков, Александр Тебеньков - Страница 12

Н-да, действительно, положение сложилось интересное.

Надо признаться, хотя бы самому себе, что ранее Банник представлялся ему крайне односторонне. Выходит, чуть ли не шаржировано. Теперь же, при ближайшем общении, он постепенно начал вырисовываться, так сказать, более рельефно. Получается, все далеко не однозначно… Вроде матрешки. На первый взгляд – будто цельная фигура, расписная и понятная. А присмотришься – ан, нет, внутри-то еще одна, и уже другая, непохожая. И что дальше ожидать, не знаешь. Вдруг откроется третья, четвертая… И какая из них истинная, настоящая?..

Ну и, по логике вещей, предыдущими чудесами день закончиться не должен. Наверняка у Банника припасен еще какой-нибудь сюрприз.

– Да-а, Николай Осипович, удивить ты меня удивил, скрывать не стану, – медленно произнес Баринов. – И все же, и все же… Кидай уж все карты на стол.

– Вот что… Предлагаю эксперимент. Сейчас ты проведешь сеанс – короткий, диагностический. Или ознакомительный – считай как хочешь. Ну, ты психотерапевт, ты знаешь. Легенький сеансик, в одно касание. Посмотришь сам, что у меня в мозгах. Годится?

Баринов недоверчиво посмотрел на собеседника. Предложение не просто неожиданное, скорее, из разряда невероятных.

– Очередная хохма или как?

– Я шутить не умею и не люблю, хотя шутки понимаю. Так как?

– Без ассистента, без подстраховки? А вдруг я попробую…

Банник отстраненно махнул рукой.

– Не болтай ерунды. Давай, валяй. Надо же когда-то начинать.

Свою силу гипнотизера Баринов знал, без ложной скромности принимал место в негласной тройке по Средней Азии и Казахстану – по оценке коллег. Хотя практикой не занимался, разве что в исключительных случаях, по настоятельным просьбам. К гипнозу он прибегал только по необходимости как экспериментатор. Например, с той же Афанасьевой.

Правда, случились в жизни периоды, когда приходилось проводить по нескольку сеансов подряд и ежедневно.

Элементами гипноза он, как все старшекурсники, естественно, владел. Но по настоящему, поначалу смутно, потом все четче, смог осознать свои возможности только в одной из экспедиций «гребенки» по выявлению скрытых экстрасенсов – в Пензе или в Воронеже, сейчас Баринов уже и не помнил.

Обычно трое-четверо сотрудников лаборатории ехали в намеченный город, с недельку штудировали истории болезней в местной «дурке», если она была, а также в психоневрологическом диспансере, отбирая потенциальных «клиентов».

Откровенные психи и маразматики не годились. У кого нервишки разгулялись, кто розовых слонов и зеленых чертей периодически наблюдал – тоже отсеивали. Гребенкой вычесывали других – «странных». Если человек утверждал, что строит вечный двигатель второго рода, или сделал на коммунальной кухне выдающееся открытие оборонного значения, или в соседях у него маньяк, который каждую ночь из своей квартиры облучает его «лучами смерти», или он сам – второе воплощение Будды, или, скажем, прошлой осенью в колхозе на картошке ему сама Богородица явилась – вот это был их клиент… Разумеется, не обходили вниманием известных в местном народе знахарей и знахарок, «колдунов», «ведьм» и гадалок.

Без особого шума, под благовидным предлогом, перспективного человечка быстренько госпитализировали, а как набиралось три-четыре палаты, выезжала в город Энск бригада уже узких специалистов… И начинался отбор под видом медкомиссии из столицы.

Баринова использовали как лаборанта – запиши, подай, оформи…

Однажды очередной «клиент» никак не хотел впадать в гипнотический транс, а Михайлов, руководитель группы, то ли устал, то ли перебрал накануне – начал сердиться, кричать, ругаться, еще больше его нервируя… Баринов не выдержал, сунулся по молодости: «Станислав Соломонович, можно мне попробовать?»

Стал перед седым дядькой с помятой мордой, пористым носом и оттопыренными ушами – зубным техником, изобретателем подводной лодки, способной также выходить в космос – глянул ему в лицо, провел раскрытой ладонью перед глазами… Дядька звучно икнул, расслабился на стуле, даже щеки одномоментно обвисли, и – уснул!

У Михайлова челюсть отпала.

Но надо отдать должное – немедленно взял Баринова под личный патронаж. Учил гипнозу практическому, с множеством тонкостей и нюансов, в том числе абсолютно ненаучных, однако действенных. Искренне радовался, когда очень скоро ученик превзошел учителя… И неустанно повторял, особенно подшофе: «Запомни, парень, гипноз – дубина о двух концах. Может откликнуться стократнее, чем сам аукнешь… И всегда помни: когда лезешь к кому-то в мозги, то совершается самое страшное, что только возможно – насилие над личностью. Тыщу раз подумай, тыщу раз прикинь – а надо ли?»…

Баринов пристально посмотрел на Банника, и что-то похожее на сочувствие шевельнулось внутри. Это ж как требуется ушатать мужика, чтобы сам, добровольно…

– Ну что ж, – сказал он негромко. – Раз так – садись поудобнее. Начинать действительно когда-то надо. Как себя вести – знаешь. Готов?.. Приступим.

В транс Банник вошел быстро, на удивление. Видимо, помогал сам. И Баринов недовольно поморщился – надо было все ж напомнить, чтобы не суетился, не бежал впереди паровоза. В таких случаях помощь пациента только мешает, мажет объективное восприятие. Его подсознание начинает услужливо подсовывать не то, что есть на деле, а то, что желает гипнотизер… Ну да ладно, зондаж сегодня не глубинный, а прикидочный, ознакомительный. Удастся хотя бы начерно набросать эскизы зон и областей его личности, и то, слава богу.

Открыв глаза, Банник первым делом глянул на часы.

– Двадцать минут… Немного… Что скажешь?

Что, что… Первое, медик медику врать не станет, второе, с какой стати ему щадить Банника? Есть и третье с четвертым-пятым…

– У тебя, Николай Осипович, не мозги, а слоеный пирог, – ворчливо ответил Баринов, потирая виски. С отвычки в голове ощущалась некоторая напряженность. – Сплошные барьеры, блоки, недоступные зоны. Я откровенно не понимаю, где среди всего этого прячется твоя личность. И как она вообще может функционировать.

Банник помрачнел.

– Настолько серьезно?

– Я провел только первичное сканирование, – уклончиво ответил Баринов.

– Плохо. Что-то вроде этого я и подозревал последнее время. Еще Барковский предупреждал – не занимайся самогипнозом, ничего доброго не получится.

– Как? – удивился Баринов. – Кирилл Витольдович знал?

– Вычислил меня в Бехтеревке, – нехотя ответил Банник. – Отец водил на консультацию по поводу снов, а у старика там имелись информаторы. Я как раз школу заканчивал.

– И что, сеансы проводил?

– Очень давно, на заре туманной юности, так сказать, – усмехнулся Банник. И сказал, предупреждая следующий вопрос: – Результатов не знаю, Барковский не говорил. По-моему, он даже записей не вел, все держал в голове.

– А что с самогипнозом?

– Да так, кустарщина, – уклончиво ответил Банник. – Пробовал медитировать, входить в транс, погружаться в нирвану… ну и другие благоглупости.

– Ладно, приляг, отдохни. Можешь вздремнуть. Подробности – попозже.

Банник вяло махнул было рукой, но передумал и лег тут же, на диване.

Баринов открыл дверь в смежную комнату. Так и есть, здесь что-то наподобие кухни-буфетной.

Он сел перед окном, забранным кованой массивной решеткой.

Вот как получается.

Вот тебе и лавры первооткрывателя. Не то чтобы щелчок по самолюбию, но ощущение не из приятных. Выходит, просто выпал такой билетик – посчастливилось наткнуться на Афанасьеву и поработать с ней полтора года… А кое-кто этой темой начал заниматься еще двадцать лет назад. Или даже больше. Но похоже, с таким же успехом… Впрочем, кто знает? Тут же у них сплошные секреты с тайнами…

Что же касается конкретности – голова шла кругом.

Помнится, у Афанасьевой он нащупал на уровне подсознания три мощных барьера-блока. Ну, по крайней мере – три, придирчиво поправил он себя. Что за ними скрывалось, так и осталось загадкой. У Банника же при первом легком зондаже их обнаружилось не менее шести… Эх, как не вовремя исчез с горизонта тот молодой парнишка из Свердловска, Артюхов, кажется. Провести с ним хотя бы один, такой же легкий сеанс – как бы много это сейчас дало! Но втягивать человека в такое дело ни под каким видом нельзя. Может быть, позже. А пока спрятали его подальше, не выдали Баннику – и очень правильно сделали.

Ладно, не получилось с Афанасьевой и с тем парнем, примемся за Банника… Похоже, жизнь дает еще один шанс, и упустить его было бы исключительной глупостью. Все ж остальное – от лукавого…

Однако, поспешим. Пациент скоро должен очухаться полностью.

Он сварил кофе, из холодильника достал полуторалитровую бутылку «Фанты» – сейчас от спиртного им обоим полезно воздержаться.

Банник лежал на диване с открытыми глазами.

– Вздремнул? Ну и отлично. – Баринов поставил поднос на стол. – Поднимайся, наливай, рассказывай – как дошел до жизни такой.