Читать книгу Письма Ирине. Роман в письмах - Александр Балыбердин, Александр Геннадьевич Балыбердин - Страница 13

Привет засонькам!

Сегодня проснулся пораньше, отправил бабушку Юлю в паломническую поездку в Истобенск и примчался домой, чтобы написать тебе пару строк, так как уже завтра вы возвращаетесь.

Честно говоря, садясь за первое письмо, я совершенно не представлял, что из этого получится. Что вспомнится? С какой степенью подробности захочется и, главное, сможется описать события? Да и сколько их будет, этого я также знать не мог. Словом, никакого плана у меня не было. Все рождалось с листа. И вот: все, что я смог, все, на что хватило времени – вспомнить наши первые встречи, из которых, как дерево из семечка, выросла наша любовь. Однако, пора, если не итожить, то хотя бы добраться до дня нашей свадьбы. Ведь именно ради ее юбилея были задуманы эти письма и, это означает, мне следует поторопиться.

Как я уже вспоминал, предложение я сделал еще в феврале, при встрече в 52-й школе, когда твоя наставница, в шутку или всерьез, сказала о том, что летом ты выходишь замуж. После краткого замешательства – хорошо, что не умопомешательства! – я время велел полкам отойти на запасные позиции, произвел перегруппировку войск, подтянул обозы, и затем, как только стало ясно, что все это еще «вилами на воде писано», решительно пошел в наступление, предложив тебе руку и сердце.

Несмотря на то, что все это выглядело весьма необычно – мало у кого это случается вот так, на первом свидании – предложение было сделано всерьез. Поэтому, ты ответила: «Надо подумать», я, будучи в здравом уме и трезвой памяти, отнесся к твоим словам с пониманием и стал ждать ответа. Однако шли дни и недели, а ты молчала. Наступила весна. Я познакомил тебя с родителями, ты меня – со своими, но по-прежнему молчала. Мы впервые поцеловались и стали встречаться уже не раз в неделю, а почти ежедневно, но ты по-прежнему не отвечала.

Между тем, приблизилось лето, когда, по словам твоей наставницы, все должно было решиться, и я дерзнул напомнить о своем предложении, но в ответ снова услышал:

– Надо подумать.

Это было так неожиданно, что, когда ты увидела мою расстроенную физиономию, улыбнулась и, как-то особенно ласково, по-матерински, произнесла:

– Можно я отвечу через неделю?

– Ну, что же! Лучше маленькое что-то, чем большое ничего, – подумал я и постарался сделать понимающий вид, какой бывает у домашнего питомца, когда хозяин отказывается с ним погулять.

К счастью, молодость отходчива, а любовь понятлива. Вскоре я понял, насколько, с твоей стороны, это было верно. «Идиот! Ботаник! – ругал я себя. – Разве можно делать столь судьбоносное предложение так буднично? Как будто я предлагал не руку и сердце, а рожок мороженого. Только бы Ирина не обиделась!». Но ты не обиделась, а у меня созрел план, с помощью которого я надеялся не только исправить свою ошибку, но и поскорее услышать ответ.

Я пригласил тебя в поход, где на берегу реки Быстрицы, ночью, сидя у костра, под звездным небом, еще раз повторил свое предложение и, наконец, услышал, что ты согласна выйти за меня замуж. Скрепив долгожданный ответ поцелуем, мы решили, не мешкая, известить о наших планах родителей и подать заявление в ЗАГС.

Реакции папы я не помню, а вот мама – врач-невропатолог с тридцатилетним стажем – удивила и даже немного озадачила. Внимательно, выслушав меня, она неожиданно перекрестилась и воскликнула: «Слава Богу! Наконец-то! А то я думала, что ты никогда не женишься». Почему? Это так и осталось для меня загадкой. Да и ладно! Главное, что все обрадовались нашему решению.

Если не ошибаюсь, в поход мы ходили 3 и 4 июня, которые в 1989 году пришлись на субботу и воскресенье, а в ЗАГС пошли уже на следующий день 5 июня, забыв, что по понедельникам он не работает. Но мы не расстроились. «Это даже прикольно, – шутили мы. – Пошли подавать заявление в ЗАГС, а он закрыт. Потом будем об этом вспоминать, да еще расскажем нашим детям!».

Помниться, только мы отошли от дверей Дворца бракосочетания, как в небе что-то сверкнуло, грохнуло, и начался такой ливень, какого в жизни больше я никогда не видел. Вряд ли его можно описать хрестоматийной фразой «дождь лил как из ведра». Скорее – «это было светопреставление»! Сегодня я уверен, что без Николая Чудотворца – а это были его дни – тут не обошлось. Помню, вода по улице Московской лилась под уклон столь мощным потоком, что, в ожидании автобуса, нам пришлось залезть на скамейку, иначе ноги были бы сырыми по самые уши.

Впрочем, так и произошло. Домой мы пришли совершенно мокрыми, но счастливыми и ничуть не жалели о том, что ЗАГС встретил нас закрытыми дверями. Все это было похоже на сцену из старого итальянского фильма о любви, и, порой, мне даже казалось, что где-то на глубине души звучит музыка. Только это происходило не на экране, а в жизни! Теперь я знаю – так выглядит счастье.

На следующий день, во вторник 6 июня мы вновь пришли в ЗАГС и подали заявление о регистрации брака. Позволь мне заметить, что это произошло в день Великорецких торжеств. Хотя тогда мы этого не знали. Свадьба была назначена на 25 августа, и вновь примечательное совпадение – 11 лет спустя, в этот же день, указом архиепископа Хрисанфа я был назначен секретарем Вятской епархии, что многое предопределило. Также на август запланировали свои свадьбы твои подруги: 11-го выходила замуж Оля Кальсина, 18-го – Наташа Шутович. Замыкать же этот «парад невест» предстояло тебе, что сразу напомнило мне историю про трех подруг из фильма «Москва слезам не верит».

Подготовку к свадьбе помню смутно. Лишь помню, что мы старались все делать вместе. Вместе покупали кольца, ездили за туфлями, выбирали фасон свадебного платья и удивлялись, когда на примерке, увидев тебя, швея счастливо выдохнула:

– Ну, слава Богу! Красивая невеста! А то закройщик накосячил и снял такие мерки, что я испугалась, кому такое платье может быть в пору? Вот решила сама вас увидеть и правильно сделала. Теперь будем шить!

И, правда, свадебное платье получилось великолепным. Как ты была в нем хороша! Позже я видел и венчал немало невест, но такого сочетания простоты и элегантности никогда не встречал. Впрочем, в этом легко убедиться, пролистав наш свадебный альбом.

А затем в июле, в самый разгар подготовки к свадьбе, я… уехал в стройотряд в поселок Тылай, где меня уже дожидались пять членов комсостава, двадцать трудных подростков и тридцать километров узкоколейки. Это был тот самый отряд, на собрание которого я шел с тортиком, когда мы так случайно-неслучайно встретились у кинотеатра «Мир».

В первый же день, по пути на работу, наш вагончик, не проехав и нескольких километров, весело спрыгнул с рельсов и, проскакав по шпалам метров сто, перевернулся вверх ногами. Когда это произошло, я стоял в тамбуре, где только что отогнал от открытой двери двух подростков, и сам не понимаю, с помощью каких акробатических трюков остался жив. Если бы меня выбросило на шпалы, вагон размазал бы меня, как кусок паштета по корочке хлеба. Нам всем, по большому счету, повезло, поскольку вагон сошел с рельсов, в аккурат, между двумя озерами. Случись иначе, мы все, просто, ушли бы под воду, но – Бог милостив – мы остались живы, только водитель мотовоза сломал руку.

Как потом выяснилось, механик, отправляя в путь абсолютно новый вагон, забыл снять с него какую-то шайбу, препятствующую раскачиванию, из-за чего тот и спрыгнул с рельсов. Конечно, сам я об этом происшествии ничего тебе не сказал. Проговорился Володя Сизов, наш будущий свидетель на свадьбе, который, навестив тебя, на вопрос: «Как там Саша?» ответил: «Все хорошо! Их поезд сошел с рельсов, но все живы!».

Услышав об этом, ты решила меня навестить и приехала в Тылай, о чем мне напоминает выцветшая фотография, на которой ты в футболке, спортивных брюках и сапогах сидишь на бревнах, наваленных около школы, в которой квартировал наш стройотряд, и даже в этом «casual» -наряде удивительно хороша. Сама юность!

Помню, как на вокзале нас встретила Таня Пенькова, наша общая знакомая:

– Привет! А вы вместе?

– Да, и скоро у нас свадьба!

– И давно вы встречаетесь?

– Давно! Уже целых четыре месяца!

– А не маловато будет? – поинтересовалась Таня, но я посмотрел на нее таким серьезным взглядом, что, не дождавшись ответа, она села в соседний вагон.

Надо ли говорить о том, что все эти полтора месяца я считал дни до нашей встречи. Никогда не забуду, как по возвращении из стройотряда ты встретила меня на «втором Кирове», и мы, перепрыгивая лужи и держась за руки, весело шли по городу, а на следующий день выдавали замуж Наташу Шутович, на свадьбе которой ты была свидетельницей.

До нашей свадьбы оставалась неделя.

P. S.

Ну, вот, вроде бы все закончил, все приготовил к вашему возвращению. Прибрался в доме, приготовил куриный супчик и пюре, как просила Настя. На столе вас ждут огурчики и помидоры с нашего огорода, а также симпатичный красный цветок. Нафильтровал воды, вскипятил чайник, полил цветы, красиво усадил на диване плюшевого мишку. Конечно, это не генеральная уборка, и все же вам будет приятно зайти в прибранную квартиру.

Вы в пути! Завтра в половине девятого утра мы с Мишей будем встречать вас на вятском перроне. Мы не виделись пятнадцать дней. Вроде недолго. Но как много они вместили! Хочется сесть всей семьей на кухне, заварить свежий чай и слушать, слушать рассказы о ваших путешествиях.

А еще я хочу удивить тебя этими письмами и надеюсь, что ты найдешь время их прочитать и когда-нибудь также позволишь прочитать их нашим дочкам Насте и Саше. Потому что история нашей любви – это также их история.

Думаю, что когда у кинотеатра «Мир» ты обернулась, чтобы помахать мне рукой, уже в этот момент где-то высоко в небесах все было решено и о нас, и о наших дочках – наследницах нашей любви. Неслучайно, когда друзья делали фотоколлаж для свадебного альбома, они изобразили нас в купе поезда с двумя дочками на коленях. И, кажется, я даже могу угадать их имена – Настя и Саша.

10 августа 2014