Читать книгу Письма Ирине. Роман в письмах - Александр Балыбердин, Александр Геннадьевич Балыбердин - Страница 3

Доброе утро, любимая!

Через несколько часов «Аэробус», взлетев в Домодедово, унесёт вас с Настей на солнечный Кипр, а я сижу в нашем дачном домике на Черном озере, смотрю в окно, за которым из-за серых и плотных, словно набитых ватой туч, пытается выглянуть солнце, и скучаю по тебе.

В печке трещат дрова. Что поделаешь, уже второй день на улице не больше 12 градусов. Приходится топить. Если бы ты была рядом, то не сдержалась бы и сказала: «Ничего себе лето!». И поскольку тебя рядом нет, я скажу это за тебя и порадуюсь, что, хотя бы у вас с Настей, лето будет. Помнишь, как мы вместе смотрели прогноз, и он обещал каждый день только солнце и выше 35? Интересно, сбудется ли? Желаю, чтобы сбылось, и вы накупались и назагорались вдоволь. Так, чтобы и загара и хорошего настроения хватило на целый год. Уже представляю, как 11 августа на вокзале буду встречать вас, моих «шоколадок».

Знаю, что эти дни пролетят быстро, на одном дыхании. А затем ещё две недели и наступит памятный день нашего серебряного юбилея, до которого, когда-то, казалось, еще, ой, как далеко! Так далеко, что надо еще дожить, а, оказалось, вот он – привет! И мы почти не изменились. То есть, конечно, пережить пришлось немало, и это хорошо – есть что вспомнить. Но, что удивительно, где-то на глубине, кажется, мы – все такие же, как и двадцать пять лет назад.

Вот написал эту цифру и вздрогнул – неужели нашей любви уже четверть века! Получается, что я уже дольше живу с тобой, чем до тебя. Если же принять во внимание, что долгое время я жил не своим умом, а чужим – родителей, учителей, армейских командиров – получается, что вся моя взрослая, осознанная, самостоятельная жизнь – это ты.

И вот пошел уже третий день, как эта жизнь меня оставила. Словно, моя душа отделилась от тела и вместе с вами улетела в теплые страны, а я остался на наших шести сотках. Поливать огурцы, топить печь, стучать по клавишам ноутбука, смотреть сводки теленовостей, слушать «Эхо Москвы» и храп дедушки Гены. Который лежит напротив меня на диване, сопит и видит десятый сон с того момента, как пообещал, что выспался и больше спать не будет, да и, вообще, не спал, а только делал вид, что спит.

Как тебя не хватает! Нет, я вовсе не хочу поплакать тебе в жилетку, и мне даже не жаль, что эти несколько дней мы проведем на расстоянии в несколько тысяч километров – тем радостнее будет встреча. Просто я подумал, что, раз у меня появилось время, и за окном дождь, то «это ж-ж-ж неспроста», и надо вложить все это – и время, и дождь, и внезапно накатившую грусть в эти строки, сочиняя которые, я ощущаю твое присутствие. Словно ты вышла всего на несколько минут, чтобы полить огурцы или пройтись с Лаки, и скоро войдешь, увидишь, что я снова сижу за ноутбуком и, улыбнувшись, спросишь: «А что это ты делаешь?».

Вспоминаю день, когда мы познакомились. Это случилось в сентябре 1987 г. на уборке урожая в Арбажском районе, когда я по поручению комитета комсомола пединститута объезжал студенческие отряды. Почему-то пришло в голову, что это был конец недели, пятница. А, если так, то это была пятница 11 сентября – Усекновение главы Иоанна Предтечи. Примечательный, надо сказать, день.

Если бы кто-то сказал, что спустя пятнадцать лет мы переедем в дом на Пятницкой и будем жить рядом с Предтеченской церковью, в которой я буду служить священником, а ты работать в церковной лавке – это показалось бы мне невероятным приключением из другой жизни. Впрочем, так и есть – наша жизнь и, правда, стала таким приключением.

Но тогда все было иначе. Более того, нас еще не было. Нам только еще предстояло встретиться, и, страшно подумать о том, что этой встречи могло не произойти или же, столкнувшись лицом к лицу, мы не увидели друг друга. Но Бог устроил так, что все случилось именно так, как должно было произойти.

Мы встретились в Шембети – маленькой деревушке в Арбажском районе, проезжая мимо которой я всегда шлю поклон зданию местной школы, где квартировал ваш стройотряд. Попутка выбросила меня на яранском тракте, от которого пришлось идти с четверть часа пешком. Плюс заглянуть еще в один отряд, где меня не только заставили поужинать, но и сыграть на гитаре пару песен. Поэтому, когда я добрался до вашей школы, день уже начал клониться к вечеру, и я спешил. Может быть, поэтому ничего не помню, кроме темной, шевелящейся, гудящей на разные голоса массы людей, и среди них – ты. Как луч солнца.

Ты была особенной. После рабочего дня, ты в легком домашнем халате сидела на краю кровати и расчесывала волосы, но делала это совсем не так, как другие девчонки, а неуловимо иначе. Словно все они были «барышнями – крестьянками», а ты – принцессой, волей судеб оказавшейся среди них, но принадлежащей совсем другому кругу и миру.

Твоя интонация была другой, и этого я, конечно, не мог не заметить. Как и того, как по-домашнему тепло и женственно дышит твоя грудь под тонкой тканью халата, а глаза улыбаются и смотрят по-девичьи чисто, спокойно и ласково. Ты была другой, и все в тебе было другим. Ты была особенной, и остаешься такой по сей день. И я жалею только об одном – о том, что, вернувшись в город, не сразу нашел тебя. Тогда наша любовь и наша семья были бы старше на полтора года.

Еще полтора года любви! Давай не будем вычеркивать их из нашей жизни. Потому что сегодня я понимаю, что полюбил тебя именно тем сентябрьским вечером. С первого взгляда и первой улыбки. Хотя тогда был слишком самонадеян, тщеславен и глуп, чтобы в этом признаться.

Да, и что я мог знать о любви, которая представлялась мне лишь приятным бонусом к обычной жизни, полной земных планов и забот. А планов было громадье! Я только что вернулся из армии, и потому многое пришлось начинать, как говорится, с чистого листа, в том числе в личной жизни. Недолго думая, я «пошел по старым адресам» и лишь через год смог понять, что «Жанетта, Жоржетта и Анетта», как не ждали меня прежде, так и сейчас мне не рады.

Помню, как в этот период, может, через месяц или другой после той нашей первой встречи, судьба снова свела нас в старом корпусе пединститута, на втором этаже, у дверей библиотеки. Ты была не одна, но с лучшей подругой Наташей Шутович, которая, без умолку, говорила. О чем – этого я не помню. Видимо, Бог закрыл мне уши.

Да я и не слушал. Хотя старался ничем не огорчить твою подругу и потому делал вид, что весь во внимании. На самом же деле, краем глаза, я все это время я смотрел на тебя. Точнее, любовался тем, насколько красиво и выразительно ты молчала, и вдруг почувствовал, что ты молчишь не одна. Мы молчим вместе. Так словно мы уже давно знакомы. Как будто, мы шли по коридору, встретили твою подругу и вот стоим, слушаем ее веселое щебетание и делаем вид, что оно нам интересно, а, на самом деле, ждем, когда она закончит рассказ и побежит по делам, а мы снова останемся вдвоем, что и надо влюбленным.

Наташка сказала что-то смешное. Мы рассмеялись и, когда наши глаза на секунду встретились, я каким-то седьмым или девяносто седьмым чувством неожиданно понял, что ты также не против такой развязки этой неожиданной встречи. Но тут Наташка вспорхнула с подоконника и, наскоро попрощавшись, улетела в библиотеку, захватив тебя с собой.

Жаль! Потому что еще минута, другая, и наша любовь могла бы стать старше! Впрочем, если я ошибаюсь, и ты тогда не придала этой встрече никакого значения, знай, что, по крайней мере, для меня она стала важной. Если бы не она, быть может, год спустя я так и не решился бы окликнуть тебя на улице у кинотеатра «Мир».

P. S.

Уже третий час вы с Настей в небе. Наверное, где-то над Турцией или Средиземным морем. Скоро ваш самолет будет снижаться. Затем самый волнующий момент – посадка. Помню, когда мы пять лет назад мы приземлились в Париже в аэропорту Шарля де Голля, весь самолет аплодировал, и мы тоже. Вот и сейчас я сижу и жду, когда от вас придет смс-ка с коротким, но таким ожидаемым: «Мы прилетели. Все хорошо».

Ну, вот, наконец, сообщение от Насти: «Папуль! Все хорошо! Это особые ощущения. Нереально круто. Я справилась. Мчимся за чемоданами. Целуем. Мама держалась». Слава Богу!

27 июля 2014