Читать книгу Письма Ирине. Роман в письмах - Александр Балыбердин, Александр Геннадьевич Балыбердин - Страница 6

Снова жара!

Представив, какие по возвращении с Кипра вы будете красивые и загорелые, я тоже решил не отставать – разложил на садовой лужайке стул и подставил грудь лучам палящего солнца – кстати, того же самого, которое сейчас утюжит Кипр, пляж Лимассола и вас на нем. Ох! Мне хватило полчаса, чтобы убежать в спасительную тень. Как вы там все это выдерживаете? Не обгорели? Помнишь, как в Евпатории мы «жарили» капусту на обгоревшей Насте? Надеюсь, что до этого не дойдет. Берегите себя!

Вчера, засыпая, вспомнил о том, что до той февральской встречи у кинотеатра «Мир» мы все же несколько раз виделись мельком на репетициях институтского хора. Помнишь?

Помню, как на одной из репетиций, стоя на станках, я искал тебя взглядом и, когда нашел, от неожиданности, чуть было, не рухнул на пол вместе со всеми баритонами, которые, как и я, не столько пели, сколько шныряли глазами по сторонам, разглядывая незнакомых и знакомых девчонок. Помню, заметив тебя, я был огорчен тем, что ты так и не посмотрела в мою сторону. «Эх, дороги! Пыль да ту-у-ман!».

Спустя пару месяцев наш хор выступал на сцене областного драматического театра в концерте, посвященном Дню Победы. Методом исключения, могу предположить, что это было в начале мая 1988 года. В ожидании выхода на сцену, мы с Игорем Хоробрых прогуливались по коридорам в служебной части здания и за очередным поворотом неожиданно столкнулись с тобой и вездесущей Наташей Шутович.

Не успел я прийти в себя, как Гоша, который, как ты помнишь, сильно заикался, без малейшей запинки выпалил: «Привет, девчонки!» и тут же начал куда-то вас зазывать и приглашать так, словно вы были уже давно знакомы. Твоей реакции не помню, но Наташка была весьма приветлива. Впрочем, как всегда. Не помню, удалось ли Гоше о чем-то с вами договориться, но вывод для себя я сделал примерно такой: «Шурик! Пока ты спасаешь трудных подростков от влияния улицы, другие времени не теряют. Смотри, чтобы не остаться в одиночестве!».

Отчего же я не перебил друга и не пригласил тебя на свидание? Может, потому что в этот момент кто-то другой шепнул мне на ухо: «Ничего, ничего! Вот этим летом съездишь в стройотряд и уже тогда…». А может потому, что, вернувшись из армии, я еще не обошел все старые адреса, и мое сердце было все еще занятой очередной несбывшейся надеждой? Или же я почувствовал, что и твое сердце тоже занято? Или потому, что, только я собрался открыть рот, как нас позвали на сцену? Не помню, но факт остается фактом – эта мимолетная встреча тогда так и не переросла в нечто большее.

Наверное, так и должно было произойти, чтобы следующей зимой, встретившись на заснеженном перекрестке, мы оба захотели оглянуться и помахать друг другу рукой. Так или иначе, но именно с этого момента я начал действовать, бороться за нашу любовь. Причем с такой прытью, которой сам от себя не ожидал.

Не помню, по какому уже поводу, а, может, и вовсе без повода, на следующий день после «исторической» встречи у кинотеатра «Мир» мы с однокурсниками пошли в баню у Центрального рынка. Была у нас такая традиция. Напарившись в сауне и накупавшись в бассейне, чистый и весь такой праздничный, лучистый я вышел на крыльцо заведения и увидел, как к остановке подъезжает 38-й автобус. Прыгнув в него с разбега и заняв место у окна, через пару остановок я понял, что вряд смогу из него выйти. По крайней мере, до ЦУМа – так сильно он был утрамбован.

Возможно, случись это после лекций или семинара, тогда, уставшим и раздраженным, я стал бы решительно прокладывать путь к выходу и, наверняка, добился бы своего. Однако ныне ситуация была другой – я ехал домой после бани, свежий и чистый, благостно настроенный, согретый мятным чаем, доброжелательный и спокойный, и мысль о том, что, ради выхода из автобуса, через минуту другую я должен буду превратиться из буддистского монаха в нападающего сборной Англии по регби, меня ничуть не грела. Добавь к этому яркое февральское солнце, которое светило совсем по-весеннему и через пару остановок совершенно разморило меня, сидящего у окна в теплой искусственной шубе и зимней шапке.

«К чему торопиться? – Подумал я. – До ЦУМа? Так до ЦУМа!». И в то же мгновение меня буквально пронзила мысль, от которой я чуть, было, не подпрыгнул. Я вспомнил о тебе! Нет! Со вчерашнего вечера я ни на секунду не забывал ни о тебе, ни о твоем долговязом спутнике и, возможно, во сне даже грозил ему кулаком. Но теперь у меня родился план!

Я вспомнил, что ты проходишь практику в 52-й школе, а мой автобус идет именно туда, на проспект Строителей. Кстати, главные герои «Иронии судьбы» также жили на улице Строителей, помнишь? «Ну, вот и прекрасно! Если повезет, встречу Ирину, а, если нет, то вернусь домой, – подумал я, окончательно проснувшись. – В любом случае, хотя бы узнаю, что за тип вчера ее провожал?». И, чем дальше я ехал, тем больше мое сердце наполнялось решительностью и надеждой.

Подъезжая к школе, я был уже почти уверен в том, что ты неслучайно назвала ее номер. «Видимо, Ирина, надеется, что я приеду и найду ее!», – заключил я, входя в фойе школы, и только тут заметил, что рабочий день давно окончен, и в школе нет ни детей, ни учителей. «Ничего, ничего! Практиканты часто остаются после уроков. Может, Ирина тоже задержалась, и нам удастся поговорить?», – попытался я себя ободрить. А дальше произошло еще одно чудо, о котором я напишу завтра.

30 июля 2014