Читать книгу Психотехнологии. (Базисное руководство) - Александр Лазаревич Катков - Страница 11

Приступая к изложению настоящего раздела необходимо иметь ввиду глубинный эпистемологический контекст рассматриваемой здесь проблематики. В частности – непримиримый конфликт двух базисных способов способов познания реальности, на основе которых стихийно складываются или преднамеренно конструируются известные нам ареалы адаптивных психотехнологий. Эти фундаментальные способы познания реальности (в сущности – наиболее масштабные, эпохальные психотехнологии, не заявляемые в качестве таковых) обозначаются как «Гнозис» и «Логос».

При этом, понятие «Гнозис» определяется нами как наиболее древний эпистемологический архетип, или способ постижения сложной темпоральной конструкции объемной реальности, основанный на уникальной генеративной и пластической функции психического.

Понятие «Логос» определяется как доминирующий в эпоху Нового и Новейшего времени способ познания, ориентированный на исследование закономерностей плана так называемой «объективной» реальности, и конфликтующий с гностическим способом познания «объемной» реальности.

Проблема конфликта Гнозиса и Логоса, столетиями не находящая адекватного решения, так или иначе транслируется в поле традиционных и современных психотехнологий и препятствует адекватной ассимиляции первородной психотехнологической традиции с научными (правильнее сказать наукообразными) установками современной психотехнологической практики и понятными последствиями в отношении эффективности как одного, так и другого ареала.

Традиционное компромиссное решение данной ключевой проблемы в общем цивилизационном поле заключалось в более или менее удачной мифологизации гностического опыта. Что, в итоге, и способствовало формированию ригидных, догматических концептов, выстраиваемых в духе соответствующих конфессиональных установок и требований некритической приверженности к тем или иным догматам.

В сфере современных психотехнологий ситуация еще более сложная, в том смысле, что мифологические конструкции здесь выстраиваются лишь на основании ограниченного эмпирического опыта и его интерпретации в духе заимствованной психологической эклектики. При том, что психология, как наука, пребывает в состоянии перманентного кризиса, и сама эта наука использует в целом неадекватные для сферы психического, заимствованные эпистемологические конструкции. О чем, к примеру, свидетельствует следующее высказывание признанного авторитета в сфере историографии психологии Дэниела Робинсона: «Появление научной психологии не было обусловлено каким-либо открытием, расширившим имеющиеся знания в сфере психического и продемонстрировавшего специфику и независимость нового направления. Таким образом, не успев создать собственные внутренние основания для самостоятельного развития, психология была вынуждена искать убежище в логике развития сложившихся к этому времени естественнонаучных дисциплин, по преимуществу биологических. Но такое убежище могло быть предоставлено наукам о психике только лишь ценой принятия последними определенных обязательств, в частности – ценой отмежевания от своих истоков в философии и ценой жесткого ограничения множества допустимых методов и задач». В данной связи, элементы первичный гностического опыта, так же, как и фундаментальные – генеративная и пластическая – функции психического здесь предельно редуцированы, интерпретируются и технологизируются лишь в соответствии с принятой псевдонаучной мифологией.

Идея Спасения как фундаментальная телеология в гностической мифологии, религии и практике

Первородные психотехнологии были не просто функционально ориентированы, но имели высочайшую цель, сакральные смыслы которой только лишь начинают приоткрываться.

В постижении сложной структуры одухотворенного мира основоположники гностической традиции, мифологии и религии достигли небывалых высот, подлинное понимание которых еще только формируется в подходах и установках авангардных наук о психике.

Первородные гностики прямо говорили о том, что Спасение есть осознание бесконечного разнообразия космоса как Единого и Вневременного. Об этом же сообщают и такие глубочайшие и обращенные в будущее строки из гностического учения: «Мы не знали нашего дома, пока не покинули его. Затем мы обнаружили, что бесконечность – наш дом и вечность – наша судьба». Гностики полагали, что «Мертвые – т. е. не пробудившиеся и не осознавшие в полной мере таинства целостного бытия (авт.) – не живы, а живые не умрут». Эти и другие поразительные гностические логии представляют основу unus mundus, или подлинной, «единой жизни» с постоянным присутствием чувства покоя и полной уверенности (Т. Чертон, 2008).

В известном гностическом апокрифе Дидим Иуда Фома приводит следующее описание идеи Спасения: «И он сказал: Тот, кто обретает истолкование этих слов, не вкусит смерти. Иисус сказал: Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем» (Евангелие от Фомы, цит. по изд. 2001). Обрести, следовательно, нужно было не столько истолкование слов, сколько способность к гнозису, откуда и выводятся вот эти потрясающие переживания подлинной – в нашем варианте объемной – реальности, но также и идея бессмертия в этой вневременной реальности.

По-видимому, из этих же первородных гностических корней берет начало и более сложная идея Спасения, основанная на цикличном понимании бытия – в дольнем (телесное бытие в линейном времени) и в горнем (духовное бытие в полюсе вечности-бесконечности) мирах. При том, что даже и не вполне «живые» или «ожившие» в дольнем мире за счет неполного озарения в гностическом опыте рискуют быть возвращенными в этот материальный мир, который – с точки зрения гностиков – если не ад, то нечто вроде чистилища. Поэтому страшна не физическая смерть, но возвращение в телесную жизнь. Отсюда выводится особая ценность горних этических императивов, которые собственно и есть правила получения «постоянной прописки» в полюсе вечности-бесконечности.

Этап трансформации первородного гностического опыта в гностическую религию и практику

В проработанном нами массиве данных (А. Л. Катков, 2022) просматриваются возможности выстраивания обоснованной последовательности этапов формирования главных генераторов и носителей феномена Веры, как фундаментального условия Спасения: первичный гностический опыт – эмпирическая психотехническая практика, связанная с облегченным получением такого опыта – формирование мифа, как особого кода (объяснительной модели) горнего аспекта реальности – разработка ритуала, актуализирующего мифическую идею – формирование религиозной доктрины с полным набором психотехнического инструментария, обеспечивающего приверженность к этой доктрине. И конечно, для каждого из этих этапов характерна собственная психотехнологическая специфика, которая не то, чтобы разрывает, но точно фрагментирует общую панораму психотехнологической реальности в недифференцированую эпистемологическую эпоху.

Так например, в «допотопные» времена, как мы знаем из наиболее древнего гностического источника (Книга Еноха), Енох ходил перед Богом – как бы мы сейчас сказали «законным Представителем» потенциального-непроявленного полюса сложно организованной структуры объемной реальности, и выстраивал с этим Персонифицированным Образом объемной реальности особые отношения. И мы также хорошо знаем, что именно факт особых и личных отношений человека с Богом как раз и является «краеугольным камнем» практически всех религиозных доктрин. Ибо только лишь на этом «краеугольном камне» – согласно многих авторитетных свидетельств – и зиждется феномен Веры. Отсюда, приоритетные психотехнологии того времени должны были способствовать воспроизведению гностического способа генерации процесса взаимодействия идентифицированных статусов объемной реальности, в том числе персонифицированных богов и ангелов. Последних, как в случае Еноха – с очевидной пользой для людей того времени: к примеру, ангел по имени Азазел научил людей «видеть, что было позади их» (Книга Еноха, цит. по изд. 2016).

Таким образом для гностиков с таким вот актуализированным ангельским продолжением никакого секрета не было в том, что человек не начинается и не заканчивается границами своего тела. А для древнеиндийской гностической ветви наличие в человеке психического существа, отличного от физического тела, сущности, которая развивается, «достраивается» в продолжении многих земных жизней – в этом-то и есть смысл, и оправдание всех этих жизней – является некой аксиомой, даже и не требующей особых пояснений или доказательств. И понятно, что если есть задача что-либо менять в телесной оболочке, которая выстраивается вокруг информационной основы феномена жизни, то нужно взаимодействовать с этой информационной сущностью, или же тем, «что позади нас». В этом собственно и заключается функциональная подоплека всех «волшебных» манипуляций и заклинаний.