Читать книгу Юнайтед. Роман - Александр Лобанов - Страница 4

– Москва всё та же. – Киршон сунул галстук в карман пиджака, расстегнул на рубашке две верхние пуговицы.

– Да, – с радостной печалью сказал Эликс, приложив платок к намокшей от мороженого бороде.

Перед ними колыхалась вода Москвы-реки, плавно тащились по волнам утки и пластиковые бутылки. Сзади пролетали, жужжа колёсами, одиночные скейтеры. Блестела на солнце застеклённая станция метро на нижнем уровне двухъярусного моста, ползли и разгонялись силуэты поездов.

– Эту станцию ремонтировали, когда я уезжал, – поднял глаза Киршон. – Тогда же она ещё «Ленинские горы» называлась. В остальном город остался таким же.

– Да, – кивнул Эликс.

– И в этой стране, – произнёс Киршон, – я был гравёром. Невероятно.

– Ну, это было намного раньше, в Союзе ещё. – Эликс искал глазами урну, но урны были далеко. – В девяностые ты уже деньги делал. Помню, мы ещё шутили, что если тебя посадят, у тебя в тюрьме будет кличка Ювелир.

– Да для меня теперь без разницы – Союз или девяностые! – Киршон поставил ногу в блестящем ботинке на низкий парапет. – Мне после моего Манхэттена Россия одной и той же кажется, какое время ни возьми. Я в Штатах уже почти забыл, что когда-то чем-то связанным с искусством занимался. Хотя в Америке искусства – хоть жопой ешь. А мне, кроме моей работы, ничего не нужно, полная внутренняя гармония, даже хобби нет.

Эликс оглядел Киршона доброжелательным, ностальгическим взором:

– Ты уж извини, Михаил, что открываю тебе это сейчас, но я тогда тебя приземлённым считал. Думал, в этих твоих эстампах и оттисках нет ни грамма от искусства.

– А я был уверен, что если из тебя и получится музыкант, то только наподобие Шуфутинского или Вилли Токарева. Чувствовался уклон в ресторанное лабанье, несмотря на вечно играющие у тебя дома пинк-флойды. И знаешь, я был рад, когда ты это дело совсем забросил.

Киршон, невысокий, в меру грузный, с обвислыми щеками и восковой плешью, поправил строгие прямоугольные очки, сцепил руки на затылке и стал крутить локтями.

– А в детстве я вообще речные катеры мечтал водить, – засмотрелся он на реку. – И чтоб меня на них капитаном называли. Нормальные мечты для пацана из Москвы. Какие там пираты, космонавты… У вас есть куда за город выбраться? Я, если честно, по природе русской больше соскучился, чем по всем этим урбанистическим красотам.

– Ещё бы! – воодушевился Эликс. – У нас прекрасные загородные дома. У меня в области, в «Золотых полянах». У Тимофея Шигаева – помнишь его? – своя рыболовная база на Истринском водохранилище. Поедем на выходных ко мне. Прям на этих. До меня уже дошли слухи, что ты приехал ненадолго.

Киршон неожиданно повернулся к Дмитрию:

– Димка, старый хрен, между прочим, мне «Чонкина» тогда не вернул. Редкий самиздатовский экземпляр. Зачитал. Думал, как приеду, первым делом потребую.

– М-м. – Дмитрий улыбнулся уголками губ, продолжая сосредоточенно писать кому-то СМС. Всё это время он стоял, погружённый в свои мысли и в телефон, не глядя ни на Эликса с Киршоном, ни на заполонивших набережную людей.

Их окружала в основном молодёжь. Ходила, ездила, шумными группами занимала лавки. Давно замеченный Эликсом долговязый неуклюжий паренёк в солдатской форме приставал то к одним, то к другим со сбивчивой скороговоркой – явно просил денег.

– Так, мужчины, – сказал Дмитрий. – Через час у меня встреча. Предлагаю потихоньку подниматься.

– Очередную взятку едешь получать? – подмигнул Киршон. – Шучу.

– Успеешь, Дим, – протянул Эликс, продолжая настороженно наблюдать за солдатиком, словно опасался, что тот сейчас подойдёт к ним.

Парень подошёл.

– Уважаемые, не будет денег, рублей пятьдесят, чирик хотя бы, только дембельнулся, домой ехать надо, на поезд до Ростова собираю, – затараторил он заученную просьбу.

Дмитрий и Киршон даже не посмотрели в его сторону, а Эликс спросил:

– До какого тебе Ростова?

– До Ростова-папы.

– И когда же ты дембельнулся? Нет у меня мелкими, уж прости.

Робкий, унизившийся мольбами солдатик вдруг необычайно нагло осмотрел Эликса с ног до головы:

– А закурить-то у вас есть хотя бы? С утра не курил.

– Ты с утра. А я восемь лет не курю, – подобрался Эликс.

Солдат развернулся, пошёл в сторону парка.

– Глянь-ка. Парень курящий навстречу прошёл, а он не попросил.

– Да Господь с ним. – Дмитрий пришлёпнул экран смартфона крышкой чехла.

– Чудной какой-то, – прищурился Эликс.

Солдатик свернул с набережной на аллею. Деревья быстро скрыли его.

Мчавшийся прямо на Эликса сгорбленный велосипедист в шлеме в самый последний миг вильнул в сторону, обдав опасным ветерком, – Эликс не встрепенулся, не испугался.

Он прошёл вдоль лавок в поисках урны, бросил мятую слипшуюся обёртку мороженого, тщательно обтёр платком правую руку. Стрельнул у курящего парня сигарету и, нервно покручивая её в пальцах, пошёл следом за солдатиком.

Аллея уходила вверх по заросшему деревьями склону Воробьёвых гор. Навстречу неспешно двигались пары с колясками. Из янтарной бревенчатой беседки доносился треск гитары. Парень в солдатской форме ни к кому больше не подходил, никого из встречных не останавливал.

– Служивый! – окликнул его Эликс.

Солдатик не оборачивался.

Эликс продолжил преследовать его. От вспотевшей ладони сигарета начала едва ощутимо набухать. Он не убыстрял шага – то ли ослабляла идущая в гору дорога – а солдат шагал по-юношески резво, – то ли Эликс просто не мог напрячься по неведомой причине.

Прогулочная дорожка резко повернула влево и больше не изгибалась. Замолчало эхо людских голосов, парк опустел. Дорогу внезапно пересекла сухая заросшая канава. Эликсу пришлось, балансируя, пройти по утонувшим в осоке полусгнившим и почему-то обугленным брёвнам. Только здесь он заметил, что под ногами не асфальт, а хорошо утоптанная колея. Лес загустел елью и можжевельником. Несмотря на тесную близость древесных крон, солнце светило сильнее и ярче, по паутине бегали бусины света.

Эликс ни разу не ускорил шаг, но заметно приблизился к идущему впереди. Шарканье резиновых подошв о неровную землю и редкий кашель звучали так, словно они шли рядом. Эликс ясно увидел: парень не тот. Солдат стал приземистее и крепче, короткая шея сливалась с затылком. Одежда тоже была другая – такую парадную форму срочники носили в конце семидесятых. На погонах виднелись буквы «СА».

Они вышли на прогалину. Чаща продолжалась по правую руку, слева же открылось не то болото, не то пожарище – болезненно-желтоватая поляна, вся в гнилых, с почерневшей сердцевиной пнях и засушенных останках берёз.

Очень далеко от них была теперь Москва.

Эликс остановился. И тут же, почти синхронно, замер солдат. И оглянулся, лицом нисколько не напоминая прежнего парня. У этого, нового, были крошечные неясного цвета глаза, неказистый низкий лоб и дополнявший ущербную асимметрию мясистый подбородок.

Эликс начал коченеть от пронзившего его ужаса. Солдат рассеянно и подозрительно смотрел на него. Эликс поднял руку, разжал пальцы, показал сигарету. Сигарета давно развалилась. Табачные соринки налипли на потную кожу. Эликс начал с остервенением отряхивать ладонь. Соринок становилось всё больше, больше, больше… Солдат медленно, точно снисходительно, покачал головой, вытащил из накладного кармана непочатую «Приму». Помахал ей в воздухе.

Эликс побежал от него прочь. Он искал глазами место, где тропа входила обратно в лес, как спасительный тоннель, и не видел его. Перед ним стояла сплошная стена деревьев, меж стволов которых – Эликс интуитивно чувствовал это – нельзя было проникнуть, как в компьютерных играх, где условные нарисованные деревья обозначают границу карты. Мир накренился и потемнел…

Он лежал одетый, в джинсах, в рабочем кабинете своего загородного дома. В углу чернел уснувший iMac с не законченной ночью работой. Эликс проспал с включённым светом. Диковинного дизайна, почти сплющенная у потолка люстра светила бледно из-за разгоревшегося в соснах утра.

Он цеплялся за уползающее из памяти сновидение. Оно было страшным, и тем отчаяннее он силился восстановить детали. Долгие годы этот солдат не снился ему. Почему именно сегодня? Горящий свет, непроветренная комната?

Сувенирные малахитовые часы на застеклённой полке, выполненные в форме надгробия, показывали половину девятого. К пяти вечера Эликс ждал Артёма. Можно было постараться успеть завершить дела до обеда, но уже в первые после внезапного пробуждения минуты он понял, что займётся другим.