Читать книгу Пассажаемые товарищи уважиры - Александр Лучкин - Страница 5

– Добрый вечер, уважаемые пассажиры! Я не буду ничего продавать и ни о чём вас не попрошу, – раздался ломающийся юношеский голос из дальнего конца вагона. Несколько голов повернулись – среагировали на голос. Что там ещё? Очередной торговец или попрошайка? Но он сказал, что не будет продавать и просить. Так что же тогда? Интрига создана. Внимание большинства пассажиров вагона теперь обращено на парня.

Худощавая фигура, потёртые джинсы, неприметная чёрная куртка, расстёгнутая на груди. Под курткой – свитер с оленями. Из числа пассажиров поздней электрички он ничем не выделялся. В вытянутой вперёд руке оратор сжимал головной убор – на манер Ленина. Только это была не кепка, а шапка с помпоном. Забавно.

Убедившись, что привлёк внимание, парень продолжал:

– Я учусь в духовной семинарии. А сейчас стою здесь, перед вами в электричке. И хочу поговорить на одну очень важную тему. Если вы, конечно, позволите.

Вопросительным взглядом он окинул вагон.

– Не надо, – послышалось чьё-то ворчание. – Проходите в другой вагон. Вы ходите по электричкам…

– Пусть говорит! – отрезал гулкий бас и обратился к парню: – Говори!

Спорить с басом никто не решился. Получив негласное одобрение остальных, юноша продолжал.

Он говорил о том, что большинство считают себя хорошими людьми. Но хороших дел на земле очень мало. Рассуждал о христианстве и о том, что человек не гармонирует с такой гармоничной природой. Задал вопрос: «Почему». Этот вопрос не был обращён к кому-то конкретно. Скорее, вопрос на размышление.

Риторический вопрос завёл публику. О религии и о политике в обществе спорить не принято – разубедить человека сложно. А поссориться и столкнуться с сопротивлением – запросто. Неблагодарное это дело. А тут ещё и риторический вопрос. Это ж думать надо! Внутренняя работа. А кому охота напрягаться после трудового дня? В общем, миссионеру в электричке не позавидуешь, но такая уж у него доля.

– Перестаньте! – взвизгнула девушка на переднем ряду. – Почему вы не говорите про Коран? Это тоже религия.

– Ну вот, начинается! – процедил мужчина, сидевший рядом со стоп-краном.

Он обернулся и поискал глазами встрявшую девушку. Неодобрительно цокнул языком.

– Потому что я – другой веры, – чётко ответил парень.

– Тогда вы оскорбляете чувства верующих! – завелась девушка.

– Нисколько, – парировал проповедник. – Двадцать восьмая статья конституции позволяет исповедовать свою религию.

– Правильно! – воскликнул бойкий голос с галёрки. – А вы, девушка – перегибаете. Парень прав.

Девушка хотела возразить, но вагон зашумел. Перекрывая друг друга, загудели с разных сторон голоса. Мужчина с окладистой бородой встал с места, подошёл к парню и молча пожал руку, участливо глядя в глаза. Рядом с парнем неизвестно откуда возникла старушка с сумкой-тележкой. Она притянула его к себе за замок молнии и деловито забормотала на ухо, шамкая тонкими старушечьими губами. Проповедник только мотал головой в ответ.

Он сошёл на следующей остановке. Натянул на голову шапку с помпоном. Двери открылись, и он шагнул на перрон – даже не оглянулся. Никто из пассажиров не заметил его исчезновения. В вагоне бушевали религиозные баталии:

– Древние племена были язычниками…

– Вы посмотрите, что в церкви сейчас творится…

– Они распяли Христа…

Споры и возражения доносились из разных концов вагона. Спустя несколько остановок шум стих. Люди сидели молча, погрузившись в свои мысли. Колёса поезда деловито отстукивали ритм. Только теперь я заметил, что в вагоне жуткая духота – дышать нечем. Раскалённые калориферы выжгли воздух в салоне. Ещё люди выдышали. Когда человек говорит, он потребляет больше кислорода.

Я вышел в тамбур. Из дверной щели задувал прохладный ветерок. Жадно втянул прогорклый воздух с запахом мочи и угольной гари. Но даже этот воздух показался свежее, чем в салоне. Я подумал о проповеднике. Чего он добивался? Как и обещал, он ничего не продавал и не просил. Задал вопрос, разжёг спор, посеял в душах людей сомнение. А может, наоборот – кого-то укрепил в вере.

За окном бешеная пляска деревьев сменилась урбанистическим пейзажем с заводскими трубами и цехами. Поезд подходил к крупной станции. Прогрохотал по мосту, сделал вираж на изогнутой колее и заскрипел тормозами у перрона. Пассажиры потянулись к выходу. Каждый с багажом мыслей, забот, дел. Я смотрел на лица выходивших и по ним пытался угадать, о чём думает человек, что его заботит. Быть может, кого-то всё-таки терзает вопрос: «Почему».