Читать книгу Республика Татарково – 2. Туманная зыбь - Александр Миронов, Александр Леонидович Миронов - Страница 9

После долгой езды автобус, наконец, спустился с горы в Кондырёво к автостанции. Крючков облегчённо вздохнул. «Вот надо же было так облажаться… Эх, бабка Варя, бабка Варя… приеду домой, попытаюсь найти тебя».

Теперь же предстояло найти улицу Пушкина и дом номер 34. Геннадий решил зайти в автостанцию и выяснит этот адрес у кассирши.

Но этого не понадобилось. Из двери вышел однопосельчанин, чернобровый, немного мешковатый, мало знакомый. Но они признали друг друга, и обрадовались.

– О, привет! – протянул руку незнакомый знакомец.

– Привет! – пожал упругую кисть Геннадий.

– Ты чего сюда?

– Да вот на улицу Пушкина хочу попасть. Не знаешь, где она находится?

– Тю-у, да она вот она, пошли.

Они обогнули деревянное здание автостанции, выстроенное под терем, и вышли к широкой площади между берегом Шани и городской асфальтированной улицей. Остановились.

– Вот перейдёшь эту площадку, так? – стал пояснять сопровождающий, показывая свернутым зонтом направление. Гена кивнул. – По мостику перейдёшь Шаню, и ты на улице Пушкина. Понял?

– Понял. Спасибо!

– Ну, а мне ещё в Чапаевку добираться, – сообщил знакомый. – Инвентарь картофельно-уборочный отлаживать. Помогать надо сельскому хозяйству.

– А ты от какого завода?

– Так от мехзавода. Попросил Машков выехать на выходные. С понедельника думают картошку копать. Погоду обещают синоптики, а Родион Саныч – своих специалистов колхозам.

– Ты, случаем, не муж Гали Чебертун?

– Точно! На мне написано? – засмеялся Чебертун.

– То-то вижу, мужик знакомый, не признал сразу. Мы ж с ней в одном цехе работаем. Я киповцем…

– Да я ж тебя сразу признал. Твоя ж жинка у нас на заводе в отделе комплектации работает. Ты к ней иногда прибегиваешь. Да и в Галинкином цехе я тебя пару раз видел, когда тоже к жинке прибегиваю. Ха! Виталька, – представился Чебертун.

– Геннадий.

Вновь пожали друг другу руки.

– Ну, я пошёл, – сказал Крючков.

– А я поехал, – ответил Виталька, направляясь обратно на автостанцию.

Переждав несколько проходящих по улице машин и перейдя дорогу, Гена пошёл по площади и вышел на мостик, как и показал Чебертун. Это был шлюзовой узел через речку Шаню. За рекой стояли здания бумажной фабрики, из красного кирпича потемневшие от времени и проверенное им же на прочность. Таким сооружениям стоять ещё и стоять. Говорят, раствор раньше замешивали на яйцах…

Перейдя шлюзовой мостик, он направился вдоль реки. Берег был отсыпан песком. Геннадий вспомнил, что весной берег подтопило, и нависла опасность затопления бумажной фабрики. Об этом писали в «районке» «Путь к коммунизму». Песок уже слежался, немного оплыл под дождями, посветлел, словно загорел за лето.

Улица оказалась длинной, через весь город, как позже выяснил Гена. И шла на подъём, хоть и не крутой, но по сырой погоде с редкой осенней моросью, утомительной. Ветерок дул с боку, делая дождь косым, занося капли под зонт. Поглядывая на номера домов, а на улице стояли вначале частные и лишь выше, потянулись пятиэтажные, он дошел до дома номер 34.

На душе было волнительно. Всё-таки первое задание.

Внешне дом ничем не отличался от тех, что по соседству – братья-близнецы. Рождённые одной матерью-стройкой, по одному стандарту и архитектурному замыслу, как из одного подсолнуха семечки. Отличались лишь экранами на балконах, да тряпками, что висели на верёвках, на просушке под дождливой моросью.

Но у этого дома перед входом в магазин лежали доски, напоминающие полуразобранный дорожный тротуар. Само же асфальтовое покрытие под ними от парапета дома до кирпичной стены, обваловки, было под слоем воды, кое-где зацветшей, присыпанный осенними листьями. И, не смотря на прохладную погоду, откуда-то раздавались звуки, напоминающие лягушачье кваканье.

Магазин занимал весь первый этаж, со стеклянными витражами, оформленные всевозможной рекламной продукцией, от копченных колбас и ветчины до консервных банок.

По тротуарным доскам Крючков прошёл к широким двухстворчатым дверям. Навстречу из магазина выходила пожилая женщина с девочкой.

– Галинка, осторожно, не спотыкнись, – беспокойно предупредила она спутницу, и поблагодарила Гену: – Спасибо. – Он придержал двери и сделал шаг в сторону, уступив им тротуар.

– Когда наведут тут порядок?.. Какой год плавают.

Крючков вошёл в магазин.

Широкие залы. И каждый из них отделён бетонными столбами. Напротив входа – винный отдел, но вместо водки, вина и пиво, стеллажи украшали напитки, шипучки, «боржоми», «исинди», и редким заморским питиём «Кока-кола».

После пятнадцати часов их заменят на то, чему и предназначался отдел. Борьба с алкоголем коснулась всех продточек страны Советов, также и республику Татарково, и за её пределами. Видимо, данное ограничение сделано с той заботливой целью, чтобы человек напивался вечером, а ночь веселил семью.

Бетонные четырёхгранные столбы частично под облицовочной плиткой. А на некоторых её совсем не было, они стояли серыми, неприглядными, хотя шероховатые поверхности от отвалившейся плитки были подбелены. Стены тоже с частичной облицовкой, где-то она доходила до потолка, а где-то сводилась на нет. Там, где плитка отсутствовала, стены тоже была подбелены, и торговые прилавки выглядели не столь удручающе.

Общее впечатление от магазина было таково, что взыскательный покупатель вряд ли заглядывает сюда во второй раз.

Ну что же, пора знакомиться с заведующей этого заведения. Почему довели магазин до такого состояния? Работнички. И на себя же жалуются.

Крючков подошёл к хлебному отделу, спросил у скучающей продавщицы:

– Здравствуйте! Подскажите, где мне найти ваше руководство?

Он был в костюме, в галстуке, автоматический зонд висел на руке, на петельке.

Женщина сидела на стульчике за прилавком и, посмотрев на него оценивающе, спросила:

– А вы кто?

Гена усмехнулся.

– Для вас это имеет значение?

– В некоторой степени. Если вы из строительной организации, то даже очень.

– Нет, не из строительной. Я из областной газеты «Знамя».

– О-о, ну тогда мы с вами дружим! – вскочила она, заулыбалась, и крикнула кому-то за перегородку: – Валюха, присмотри тут, я пойду, человека провожу до администрации.

– Ладно. Только не затеряй его где-нить…

Продавщице было лет тридцать пять. Волосы русые, покрытые белым колпаком. Приталенный халат, чистый, выглаженный. На ногах мягкие тёплые туфли и голубые носочки, с белой опушкой. Вначале показалось грубой и старше возрастом, теперь моложавой, энергичной.

– А мы ведь куда только не писали, куда только не обращались – никакого ответа. Как заколдованный круг. Тут на прошлой неделе написали к вам, и, пожалуйста, с нашим почтением. Быстро вы отреагировали. Правильно я говорила: через газету их надо, прохвостов! – боевито говорила продавщица. – Строят чёрте чего, а нам все неприятности. Я председатель профсоюзного комитета здесь, вот и собрали петицию и от работников магазина и покупателей привлекли. Я сама и отправила это письмо. Может, хоть чуть совесть у ПМК пробудите.

«Это я удачно зашёл, – похвалил сам себя Гена, – и, похоже, на горячее».

Вошли в коридор подсобного помещения. Стены, некогда облицованные плиткой, были серыми шершавыми. Кое-где плитка ещё поблескивала в свете ионовых светильников с двумя-тремя лампами, прилепленными к потолку. В отличие от зала, в котором пол покрыт тротуарными плитами, в коридоре под ногами хрустела половая плитка. А кое-где и отсутствовала.

Профсоюзница первой подошла к двери заведующей и, не стучась, толкнула её.

– Вот, Альбина Альбертовна, принимай гостя! И отлавливать не пришлось, сам прилетел. И вон, какой бравенький. Аж из самой «Знамёнки».

За столом сидела совсем еще молодая женщина. Есть ли ей двадцать пять-семь лет?.. Темноволосая, с короткой стрижкой, лицо продолговатое, глаза большие чёрные. Нос немного удлинён, губы слегка припухлые. Не красавица, однако же, внимательный взгляд и улыбка располагали. Похоже, евреечка.

Второй стол был пуст, за ним стоял стул. Стояли ещё два стула у торцов этих столов, повернутые один к другому спинками. Для посетителей.

При появлении гостя и аттестации его сопровождающим лицом, заведующая поднялась.

– Здравствуйте. – И выжидающе смотрела на Крючкова.

Наконец он догадался, в чём заминка, и полез во внутренний карман костюма за удостоверением. Подал его Альбине Альбертовне.

– Прошу.

Она просмотрела удостоверение.

– Так вы общественный корреспондент? – как будто бы разочаровано проговорила она, возвращая документ.

– Да, – ответил Геннадий, забирая удостоверение. – А вас что-то не устраивает?

– Да нет… почему же… Мы и вам рады.

«Как раку на без рыбье», – усмехнулся Гена.

– Ну, что же, проходите, садитесь, – показала на стул у свободного стола. – Я сейчас Мойжуге позвоню. Мы только что с ним разговаривали, он в исполкоме. Сейчас примчится.

– А кто такой Мойжуга? – спросил общественный корреспондент, присаживаясь к столу.

– Генеральный директор Кондырёвского торгового объединения, Николай Михайлович.

Альбина Альбертовна подняла трубку телефона и покрутила диск. Вскоре заговорила:

– Мойжуга у вас? Можно его к телефону?.. Николай Михайлович, тут ваше присутствие было бы кстати… Приехал представитель из областной газеты «Знамя»… Хорошо, – она положила трубку и сказала: – Он сейчас прибудет. Минут семь-десять, подождёте?

– Конечно.

– В таком случае, пока ждём… чай или кофе желаете?

Гена смутился, пожал плечами. И «ушки» навострил, памятуя о тех корреспондентах, что приезжают в Татарково. Наверное, также всё начинается: с чая, кофе, может, и с винца… «Не-ет, мы не из таковских! Но от чая или кофе не откажемся. Немного прохладненько после прогулки по улке».

– Да от чайку бы не отказался, – согласился он, снимая с руки ремешок зонтика и вешая его на угол спинки стула, на который присел.

Заведующая сняла с сейфа электрочайник и направилась из кабинета, видимо, набрать в него воды.

– Она у нас девушка хорошая, добрая, – пониженным голосом заговорила профсоюзница, – только попала в этот лягушатник себе на горе. Два года уже мучается. Что ни день, то все что-нибудь да случается. И Мойжуга вместе с ней. Уж не рады этому магазину с сюрпризами. Подарок жителям микрорайона. То подвал затопило, сколько продукции попортилось. То плитка облицовочная сыплется, того гляди покупателям на голову отпадёт. Одна бабушка как завизжит – плитка с колонны прямо перед ней под ноги осыпалась. Успела отпрыгнуть. Думали с покупательницей инфаркт от испугу случится. А тут за моим отделом… Приходим утром, – мать честная! – треть стены отшелушилась. Уже на потолки стали с настороженностью посматривать, как бы они не обрушились. Кстати, здесь вот, в коридоре, светильник с потолка открепился. Если бы не провода, так бы и шлёпнулся на пол, или кому-нибудь на голову. Нанимали из жека электрика. Приклеил заново.

Вошла Альбина Альбертовна. Профсоюзница доложилась ей:

– Рассказываю, как мы тут в замке приведений работаем.

– Хорошо, Вера Ивановна, спасибо. Идите в отдел, там, кажется, покупатели подошли.

Вера Ивановна согласно кивнула и вышла из кабинета.

Стало тихо, и Крючкову показалось, что откуда-то зазвучала музыка, и притом на одной ноте, постепенно усиливаясь. Он невольно пробежал по кабинету взглядом и остановил его на чайнике, стоявшем на сейфе за спиной заведующей. Электрочайником он никогда не пользовался, ни на работе, ни дома. Да и не было у него в семье этого чудо техники. Дома всегда обходились газовой плитой, а на работе «печуркой».

«Музыкальный, однако…» – усмехнулся он.

Альбина Альбертовна тем временем выставила из тумбочки стола баночку «Nescafe», белую керамическую кружку, пустую плетёную корзинку и высыпала в неё из бумажного кулька горку шоколадных конфет. И из стола тумбочки достала лёгкую вазочку с печением. Гене невольно взглотнул слюнки. После холодного ветра и дождичка, горячий кофе, да с такими кофетами в век дефицита, печением…

Спасибо…