Читать книгу Менады - Александр Нерозников - Страница 8

«Учился я плохо, уже в четвёртом классе влюбился в хрупкую и бледную брюнетку восточного типа Оленьку Корг. Я был мал росточком, на полголовы ниже её, сидел впереди, поближе к доске. И всё время оборачивался, чтоб увидеть снова объект страсти. Мне хотелось всё время видеть её. Поэтому, наверное, дома я начал рисовать её портрет. А ещё мне жутко хотелось признаться ей в своих чувствах. Возможно, думал я, тогда и я понравлюсь ей, и она согласится гулять со мной вечерами.

Портрет у меня не получался, сколько я ни бился. В конце концов, я нарисовал, на мой взгляд, прекрасные цветы цветными карандашами. На другой стороне листочка я написал вымученное признание. И всё! И подложил в её парту, придя пораньше в класс.

Теперь уж не помню имени нашей плотной телом, с бородавкой на щеке престарелой учительницы. Когда она вошла, мы все встали, приветствуя её. А когда сели, Оленька сразу подняла руку, придерживая её под локоток. Я сидел, ни жив, ни мёртв.

– Ну что тебе? – недовольно спросила училка.

Моя возлюбленная поднялась и, по-солдатски печатая шаг, отнесла моё послание на стол диктаторши. Которая неспешно просмотрела его и взглянула на меня.

– А ну к доске!

На ватных ногах я пробрёл на указанное место и обернулся к классу. Надо сказать, слёзы мешали мне видеть хоть что-нибудь. Слёзы и жуткое волнение.

Училка поведала всему классу, о чём моё послание, и призвала меня к чему-то. К чему уж не помню, да и вряд ли я тогда смог что-то понять. Весь урок я сидел одеревеневши, ничего не слыша и не соображая. Меня словно ломом по голове шарахнули со всего маху.

А как только прозвенел звонок, я со всех ног бросился в туалет. Закрылся в кабинке и, не обращая внимания на стуки и гиканья со смешками снаружи, просидел всю перемену. А когда всё стихло, прошмыгнул на улицу.

Хрен с ним, с портфелем! Ничего ценного у меня там не было, а возвращаться уже не было сил.

С полностью пустой головой и обидой на весь мир я побрёл домой.

А мы жили нескольких километрах от города в совхозе «Плодопитомник». Мама там работала, нам была выделена коморка в бараке с сараем для дров. Сарай был местом моего уединения, моих тайн и хоронушек.

Теперь уж я не помню, каким образом меня уговорили вернуться в школу, и что я тогда почувствовал. Но этот случай конкретно подтолкнул меня к занятию спортом, я вдруг увидел себя со стороны – маленького, головастого и чахоточного. К тому же очень неуверенного в себе, склонного к рефлексиям и разного рода иным переживаниям. И отправился в секцию вольной борьбы»

Из дневника

Я не сразу понял кто это. Незваная гостья была лет сорока, если не больше, очень худенькой, если не сказать вообще тощей как вобла. У неё был, что называется, восточный разрез глаз, бледное монголоидное лицо с тонкими губами и антрацитно-чёрные по плечи остриженные волосы. Но что самое главное, она была в школьной форме моего детства: коричневое платьице по колено и белый передник с белыми же гольфиками на тонких ногах. На скамье рядом с ней стоял современный рюкзак. Смотрела на меня она совершенно спокойно, без эмоций, словно бы чего-то ожидая.

А я вспомнил о нашем вчерашнем разговоре с Юлией и начал догадываться, что это всё «волшебство», идёт, возможно, от неё. Я ещё раз вздохнул и присел рядом с женщиной.

– Как вы сюда попали? Калитка на замке…

Она усмехнулась, взяла из моей руки бутылку и основательно приложилась к ней, после чего достала пачку сигарет и закурила.

– У тебя дыра в заборе. – Кивнула в сторону дома Юлии. Голос был довольно низкий, если не сказать грубый.

– Меня зовут Арнольд. – Ко мне возвращалось ощущение реальности, я тоже прилично отпил и указал на крыльцо. – Странно, что Дружок не лает! Обычно он…

– Я ему полкило колбасы скормила! Ну а я Ольга. Ольга Корг.

У меня подкосились ноги, я присел рядом:

– Как ты сказала?

– Ольга Чженовна Корг.

Я ещё немного посидел совершенно оглушённый. Допил пиво и снова поднял глаза на неё:

– Как же ты меня нашла?

Женщина вздохнула и опять кивнула на дом Юлии:

– Эт она.

И только тут до меня дошло, что Оленька Корг ведь была на год старше меня! Меня отдали в школу шестилетним. Юлия послала кого-то сыграть роль. Ну а что, пусть играет! Я усмехнулся:

– Ну, пошли, Оленька!

Дома я нашёл мобильник и набрал вчера занесённый номер:

– Привет, Юлия! Как ты после вчерашнего?

– Ничего. А ты?

– А мне показалось, что начинается телириум – привидение явилось! Это от тебя?

– От меня. Мы с тобой вчера всё обговорили!

– И я что-то должен за этот спектакль?

– Совсем немного. Ты должен принять эту женщину рабочей по дому. И соответственно платить ей минимальную зарплату. У нас в стране это двенадцать тысяч в месяц. Или четыреста рублей в день. Всё! Мы вчера всё обговорили!

– Да не помню я ни хрена!

Если честно, ситуация меня взволновала. И я никак не мог понять, зачем это надо Юлии? Что она с этого имеет?

Я обернулся, женщина в смешной теперь старинной форме стояла рядом с брошенным рюкзаком.

– А как же вас на самом деле зовут?

– Давайте договоримся, что вы меня называете Ольгой. По контракту я не имею права распространяться о себе.

– Значит, у вас контракт? С кем?

– С Юлией, она хозяйка ФИРМЫ.

– А что она с этого имеет?

Ольга пожала худыми плечами:

– Не знаю. Где мне устроиться?

– А скажи-ка мне, Оленька, сколько продлится этот балаган?

– Я могу и сейчас уйти.

Я вздохнул и повёл женщину в гостевую, где гостей не останавливалось уже лет двадцать.

– Ты уж прости, Оленька, это так неожиданно!..

– Я тоже первый раз… – она бросила рюкзак на застеленную зелёным покрывалом койку. – А чо, у тебя нормально! Даже, я сказала бы, высший класс! У тебя кроме того пива есть что выпить? А то как-то… трудновато поначалу!

– Да, ты права! Пойдём в столовую! Ты есть хочешь?

– Вообще-то это я должна у тебя спросить. И приготовить, если что. Ты чо, контракт не читал?

Готовить еду мы не стали. Просто выпили, наверное, почти по литру крепкого алкоголя и свалились.

Проснулся я от жара и духоты – рядом лежала голая женщина. И у меня трусы были спущены до колен. Хотя обычно я сплю в пижамных брюках. Я снял совсем трусы и побрёл в душевую. Ополоснувшись как следует, уже решил прилечь в библиотеке на диванчик и натянул пижаму, когда вышла она. Голая. И ничуть не смущаясь своей наготы. Весь низ живота и лобок покрывали густые чёрные заросли, грудей совсем не было, крошечные вишенки сосков и всё. Смотреть было не на что.

– Проснулась? – спросил я, что бы хоть что-то сказать.

– Где поссать-то? – сипло спросила она.

Я показал дверь туалета и направился, было, к выбранному спальному месту, но она догнала меня:

– Арно!.. Сама я стесняюсь, дай мне починиться, а?

– В смысле? – не сразу понял я.

– Ну, это… выпить! Там же выпивка осталась?

– Даже и не знаю. Идём в столовую!

– Ты иди, я ща!.. – и убежала в туалет.

Открыв бар, я обнаружил, что выпили мы две бутылки водки разных наименований и бутылку недорогого коньяка. И у меня это уже второй день пьянки. «Надо бы прекращать!» – сказал я себе и налил бокал коньяку подороже. Из полнейшего беспорядка на столе выудил ломтик лимона и с удовольствием закусил.

В проёме беззвучно возникла фигура якобы Ольги. В моём халате.

Я хотел попенять ей на убывающий алкоголь, но вместо этого благодушно ухмыльнулся:

– У нас что-то было?

Она пожала плечами, наливая себе водки из оставшейся литровой бутылки.

– Я уже спала, когда ты меня трахал.

– А я точно трахал?

Она пожала плечами, выпив одним глотком:

– Хочешь повторить?

Я вздохнул и снова наполнил свой бокал коньяком.

– Вряд ли это возможно! И не думаю, что смог заниматься сексом со спящей!

Она фыркнула и взяла бутылку дешёвого рома:

– Можно?

– Бери уж! Только позволь мне спать на своём месте!

Она пожала плечами и уже отошла, но сразу вернулась:

– Слушай, Арик, ты вчера меня гонял на улицу курить! Можно я там, в той комнате покурю?

Мне осталось лишь развести руками.

А через мгновение, наливая себе «утешительную», я вдруг ощутил мощный прилив крови в детородный орган. Залпом выпил коньяк, чтоб сбросить напряжение. Но оно только усилилось. Ну, это ж надо, чёрт побери! Я стал искать доводы против похода к ней, но всё же встал и пошёл в свою комнату, где в ящике стола ещё хранились презервативы.

ЛжеОльга уже лежала без халата, широко раскинувшись в свете ночника. И тонкие ноги, и ещё более тонкие руки. На впалом животе стояла жестяная пепельница (откуда она её взяла?), а между длинными пальцами у самого пола дымилась сигарета. Которую она тотчас затушила и отставила пепельницу на прикроватную тумбу.

– Презик есть? – спросила хриплым шёпотом.

Во мне росло вожделение, я даже зарычал, приспуская штаны, чтоб продемонстрировать средство защиты.

– Погоди, я ща! – так же хрипло и, вдруг засуетившись, схватила смартфон с подушки. – Надо отключить!.. А то вдруг!..

Я уже ничего не слышал.

Мы перепробовали множество поз, но я никак не мог кончить. Да и она занималась этим со мной как-то отстранённо, без страсти – просто исполняла обязанности. Когда я уже выдохся и откинулся на спину рядом с ней, она совершенно спокойным тоном сказала:

– Ну, ничего, в другой раз! – и достала с пола бутылку. – На, тяпни, легче будет! – а сама сразу же и закурила.

Конечно, я глотнул из горлышка, закашлявшись.

– О, чёрт! У тебя закуски никакой?

– Неа! – каким-то уже другим голосом произнесла она и, чуть приподнявшись, легла щекой мне на грудь. Лицом к моим причиндалам. – Дай-ка я сниму!..

Я почувствовал, как она стаскивает презерватив. А затем голова её постепенно переместилась ниже. Она ласково гладила пенис с тихими словами:

– Вот, он, бедняга потрудился!.. А кайфа-то и не было!..

И я даже не сразу понял, во что горячее и влажное погружается головка моего органа. Но она резко отстранилась, повернув раскрасневшееся лицо ко мне:

– Можно?

– Да, конечно!.. – торопливо прошептал я.

Женщина охватила ствол пальцами и приникла к нему. Всосала в себя. Я хорошо ощущал силу её втягивания в себя моего органа. Почти сразу я и начал кончать.

И когда уже почти отстрелялся, она вдруг соскочила на пол с восклицанием:

– Ну, зачем?! Ну как ты мог?!

И убежала к раковине в углу. Где очень демонстративно стала чистить зубы.

– Ну, прости, милая!.. – уже вполне благодушно пробубнил я, поднимаясь.

Было уже утро, но заниматься обычными делами совершенно не хотелось. Я прошёл в свою спальню и свалился без сил.

Сколько проспал уж и не знаю. Разбудил меня вой моего старого пылесоса. И, что очень странно, чувствовал я себя совсем не плохо, не смотря на количество злоупотреблённого. Я с удовольствием помылся в душе, оделся в свою домашнюю одежду и отправился на кухню – как обычно варить себе кашку.

И был ошеломлён увиденным и унюханным – кроме того, что кухня теперь блистала чистотой и порядком, готовящиеся на плите под крышками кушанья источали такие ароматы, что я чуть не захлебнулся собственной слюной.

– О, ты уже встал? – ласково хрипловатый голосок, совершенно не похожий на вчерашний, раздался за спиной.

Теперь женщина была в спортивном костюме советских времён – штаны с волдырями колен и белая футболка с серпом и молотом. На ногах были мои тапки. Но мне было хорошо:

– Ну как тут не встать, когда такие ароматы на весь дом?!

– Милый хочет кушать? Садись, я положу тебе!

Господи Иисусе! Мне кажется, у меня за все мои сто лет не было такой подруги! Я сел за хирургически чистый стол, мне поставили ослепительно сияющие тарелки, в которые стали поочерёдно накладывать какое-то мясное рагу, овощные салаты и каши. Весь стол передо мной оказался заставлен. Не хватало только одного – хлеба.

Я поднял очарованный взгляд:

– Хлеба нет в вашей кухне?

– Ой, прости! Я забыла! – она достала хлеб и быстро нарезала. – Кушайте на здоровье!

– Мы опять на вы?

– Нет, просто так принято… – она стояла, вся сияя. Это была словно бы уже другая, не вчерашняя Оленька.

– А у вас не принято завтракать вместе?

Женщина вроде даже смутилась:

– Да у нас не принято… И потом. я уже перекусила!..

– И больше не хочешь? Тут столько еды, что мне одному не осилить!

– Если хочешь, я принесу выпивку! Тогда больше войдёт!

Я усмехнулся – третий день пьянства!

– Ну, уж неси!

И вот что странно, сама она даже не потянулась к спиртному! А пока я неспешно выпивал и плотно закусывал, просто очарованно смотрела на меня. Мне это было совершенно не привычно, я несколько раз отгонял женщину с разными не стоящими того поручениями и просьбами, но она как верный Санчо возвращалась.

Разумеется, всего я съесть не смог, с полным до безобразия животом я откинулся на спинку стула и даже рыгнул.

– Нет, так жрать нельзя! – сказал себе и кое-как поднявшись, отправился в библиотеку. Потому как ничего другого, кроме чтения делать уже не мог. Как мне казалось. У Оленьки было другое мнение.

Едва я прилёг на диванчик с книжкой, она присела рядом и запустила узкую ладошку мне в штаны. Молча. Я так же молча сделал вид, что читаю. Мой вялый орган в её пальцах стал неожиданно оживать. Она расстегнула ширинку рабочих брюк и вынула пенис наружу.

– Можно? – скорее по привычке спросила, даже не оборачиваясь и, став на колени на пол, втянула моё сокровище в рот.

«Вряд ли после утреннего я смогу кончить!» – сказал я себе мысленно. Но процедура была довольно приятной, и я, довольный, промолчал.

Действо продолжалось довольно долго, женщина, уронив голову щекой на живот, сосредоточенно работала языком, создавая умопомрачительный вакуум. А я, хоть и продолжал держать книгу перед собой, ничего в ней не видел. И вдруг я, как ни странно, ощутил приближение оргазма. И она, по всей видимости, тоже почувствовала – стала энергичней двигать языком и шумно дышать.

Во время эякуляции я вскрикнул и уронил книгу на грудь. А она на этот раз высосала всё до конца и с довольным смешком подняла раскрасневшееся лицо ко мне:

– Тебе хорошо?

Что я мог сказать?!

– Да! Очень!

С улыбкой она чмокнула головку и очень осторожно убрала член в одежду и застегнула брюки.

– Ну, полежи, почитай! – поднялась с колен. – А я выпить хочу! Ты не хочешь?

Мы пошли в столовую и выпили, причём, изрядно. Во хмелю Оленька вдруг сделалась агрессивной – бросилась на меня, девяностокилограммового мужика с кулаками. Пришлось отнести её в душ и облить холодной водой.

Со временем в течение недели я заметил, что порядок действий сместился во времени – днём она образцовая хозяйка, трезвая и очень заботливая, к вечеру начинает раздражаться понемногу, начинает больше курить, но не пьёт. Вечером делает мне долгий минет, от которого и сама весьма возбуждается, и засыпает вполне счастливой, но среди ночи просыпается и пьёт как лошадь, причём становится очень агрессивной. Всё более агрессивной. Она уже начала нападать с различными предметами: с пепельницей, джезвой, бутылкой и даже чайником.

А однажды, когда после обильной обеденной трапезы я прилёг «отдохнуть», а она без особых надежд принялась играть с половым членом, я сам не зная зачем спросил:

– Ты кончаешь, что ли от минета?

ЛжеОленька со всего маху долбанула меня кулаком в лицо, в бровь, и диким рёвом бросилась на кухню. Я сел, недоумённо потирая лицо. А она тотчас вернулась с перекошенным ненавистью лицом и большим мясным ножом.

Только тут я понял, что у неё не всё в порядке с психикой. Надо было как-то расставаться с ней, ведь не исключено, что однажды она захочет прирезать меня спящего.

Рано утром, уединившись в бане, я набрал Юлию.

– На этот раз обошлось без жертв… – вместо приветствия объявила та.

– То есть как?! Она уже кого-то прирезала?! И ты послала её ко мне?!

– Да нет, она только слегка ранила! При виде крови она теряет сознание!

– Да мне спящему хватило бы и одного удара! Знаешь, какой тесак она схватила?!

Девушка усмехнулась:

– Так ты тоже не лыком шит! Заслуженный мастер спорта! Так что, забирать её?

– Милая, она подбиралась к спящему!

– Но ведь и трахается она неплохо! Ладно, с тебя две восеьсот!

– Две четыреста! Дни я ещё умею считать!

– Две восемьсот. Сегодня мы не сможем её забрать.

– Я уже вижу заголовки газет: «Заслуженного тренера зарезала домработница»!

И я осмотрелся в бане – возможно, тут придётся ночевать.

Но не пришлось. Оленька сидела на крыльце, понуро свесив тощие руки между колен. Когда я подошёл, она тяжело вздохнула:

– Уже договорился?

– Да. Тебя заберут завтра.

Она подняла со ступеньки ниже бутылку и основательно приложилась.

– А чо не сегодня? Я тебе противна?

– Нет, мне было очень приятно! Просто у них там что-то не срастается! – я взял бутылку из её рук и глотнул. – Я не буду вычитать из твоего гонорара за спиртное.

Она снова тяжело вздохнула:

– А можно я тебя в последний раз попрошу?

– Ну?

– Я хочу выспаться и в последний раз побыть с тобой. Мне с тобой очень приятно!

– И поэтому ты меня хочешь зарезать?

Женщина вздрогнула, поднимая на меня чёрные глаза:

– Нет, конечно! Это просто приступы слабости!

Я уж промолчал, что с той «слабостью» мне, девяностокилограммовому борцу, справиться нелегко.

Завтрак она приготовила вкуснее, чем когда либо. И я заставил её всё же присесть со мной. И открыть бутылку коньяку. Самого лучшего. Впрочем, она только пробовала. После обильного завтрака я удалился к себе поваляться. И она тут же пришла.

– Можно я в последний раз?..

Я вздохнул:

– Иди уж!

Она прилегла рядом и положила руку на напружинившийся как по волшебству член.

– Можно?

Я опять вздохнул:

– Да.

Мне не хотелось признаться, что я просто в восторге от её предложения, и что ЭТО её действие мне очень-очень нравится. Не нравится только пьяная реакция после.

Около десяти минут она очень нежно ласкала меня, пока я не кончил. Вместе с ней. Раскрасневшаяся и задыхающаяся она откинулась на подушки рядом, прошептала:

– Боже, как приятно!.. – и заплакала, переворачиваясь на живот. – Ну почему?! Почему?! – зарыдала, ударяя подушку кулаком.

– Может, тебя в юности кто-то обидел?

Она резко села:

– Принеси выпить! В последний раз! Я тебе всё расскажу!

Я уже заранее всё продумал, сходил в столовую и достал заранее подготовленную бутылку. Себе взял коньяк.

Проигнорировав рюмки, она налила себе в стакан. И жадно выпила. Посмотрела долгим взглядом раздумывающей и сомневающейся. Но всё же решилась.

– Я приехала из Узбекистана. С гор, где сильно чтут древние законы. А мой муж купил меня по дешёвке третьей женой, считалось, что я не девственница. Хотя я ей была. Даже не знаю, кто распустил эту ложь! И тем не менее!.. Меня он взял для ухода за скотиной. Я и жила в овчарне. Однажды он случайно подсмотрел, как я моюсь. А я тогда ещё была молода и привлекательна. У него, наверное, встало, и он позвал меня. Поскольку низ мой был якобы осквернён, он дал мне в рот. Самое удивительное не то, что ему понравилось, а то, что понравилось мне. Я впервые в жизни ощутила мужской запах, его страсть передалась мне. Может это произошло не сразу, но так и было. Мне стало хорошо от сосания, от того, как он содрогается, как извергает семя. Просто очень хорошо! Кайф! Я никогда ещё никому этого не говорила. Ты – первый. И с тобой я ощутила тот же восторг. Честно-честно! С другими было слабее! Один только твой запах… одно прикосновение… твой вкус… —

она медленно поднялась и через силу налила себе ещё с пол стакана, так же медленно выпила и продолжила. – Тот мой муж продал меня. У него был кредит, который надо было срочно гасить… А новый муж имел привычку бить женщин… прежде чем взять силой… он любил избитых… Однажды я не выдержала и выпустила из него кишки… вонючие кишки… Меня судили… Восемь лет… Живу с зелёным паспортом… Мне нашли работу… Чем ты меня травишь?

– Это просто снотворное.

Я тихо встал и пошёл в огород. Обрывать, наконец, картошку.

Когда я заглянул в спальню вечером, бутылка была пуста наполовину, а несчастная узбечка мирно почивала. Концентрация снотворного была такой, что валила с рюмки.

Даже утром, когда за ней приехали, ей было никак не прийти в себя.