Читать книгу Эпоха чудес - Александр Николаевич Абрамов - Страница 5

Все время, прошедшее с подслушанного им разговора, Ваня не мог не думать ни о чем другом: Петька с Филатом хотели украсть мольберт Софьи Васильевны и обменять его на сапоги. А что было делать ему? Стучать на них воспитательнице он не собирался. С другой стороны, нельзя было допустить, чтобы она лишалась своего мольберта. Лишь благодаря ему он увидел самую красивую улыбку в мире и не хотел, чтобы она пропадала.

Он даже подумывал подговорить Васю, чтобы тот подговорил Федю, чтобы тот подговорил Степу, чтобы тот написал предупредительную записку для воспитательницы. Но, во-первых, тогда пришлось бы втягивать в дело других мальчиков, которые могли проболтаться. А во-вторых, это все равно было стукачеством. А стучать было нельзя.

Иногда он старался не думать об этом, но стоило ему увидеть Софью Васильевну, как тяжелые мысли опять возвращались в его голову. А еще Петька с Филатом подливали масла в огонь, когда при виде Вани многозначительно смотрели на него и прикладывали палец к губам. В конце концов, ему надоело всюду на них натыкаться, и он залез на любимое дерево. Уж тут-то они его не достанут.

Так он просидел несколько часов, когда решение вдруг пришло в голову: он сам украдет мольберт своей воспитательницы! Нет, конечно, он не собирался продавать его или менять на новые сапоги. Он собирался похитить его лишь на то время, пока Софьи Васильевны не будет в приюте. Когда Петька с Филатом уйдут из ее комнаты, он обязательно вернет мольберт на место.

Как это часто бывает, за одной удачной мыслью тут же пришла другая. Петька с Филатом хотели проникнуть в ее комнату, украв где-то запасной ключ от двери. Ваня, конечно, понятия не имел, где его достать. Зато он прекрасно ползал по деревьям и решил, что забраться в окно воспитательницы на втором этаже не составит для него большого труда. А спрятать мольберт он решил на этом самом дереве. Даже если эти двое его и найдут, то не смогут достать.

Когда весь план окончательно устаканился в его голове, он мигом рванул обратно в приют. Сейчас нельзя было проворонить отъезд Софьи Васильевны. Ваня должен был украсть мольберт раньше, чем это сделают Петька с Филатом.

Когда он увидел воспитательницу, сердце его бешено застучало. Знала бы она, на что Ваня ради нее идет. Ведь если оба хулигана не найдут в ее комнате мольберт, они догадаются, кто в этом виноват. Вот только Ваня решил, что будет беспокоиться об этом после. Сейчас главным было спасти мольберт и не попадаться им на глаза до ее возвращения.

Целых два часа он напряженно слонялся по приюту. Несколько раз выходил на улицу, примериваясь к окошку Софии Васильевны. Ваня решил, что трудностей у него возникнуть не должно. Стыки между бревнами были в самый раз для его ловких рук и маленьких ножек. Когда начался дождь, он вернулся в приют и напряженно сел на свою кровать, дожидаясь роковой минуты.

Софья Васильевна вдруг суетливо прошла в свою комнату. Ваня знал, что воспитательница собирается в театр, потому что вчера вечером она сама об этом рассказала. Она даже спросила совета, какое платье лучше надеть. Увы, Ваня не смог подсказать, потому что она восхитительно смотрелась в обоих.

Он набрался смелости и постучал в ее дверь.

– Ваня! – воскликнула она. – Ты очень не вовремя. Я тороплюсь.

– Я потерял вчера пуговицу, – сказал он.

На самом деле, никакую пуговицу он не терял. Дело в том, что Софья Васильевна перед отъездом должна была закрыть не только дверь, но и окно. А разбивать окно в ее комнату Ваня не собирался. Именно поэтому он придумал этот предлог, чтобы незаметно открыть защелку на раме.

– Ты вчера даже не подходил к окну! – воскликнула она, когда дело было сделано. – Ну что, нашел? Впрочем, неважно. Мне уже пора. Так что марш отсюда!

Она быстро посмотрелась в небольшое зеркало и, вытолкнув Ваню за дверь, вышла следом. Затем воспитательница заперла дверь на замок, подергала ее и, уверенная, что та надежно защитит комнату в отсутствие хозяйки, направилась к выходу.

Ваня провожал ее тревожным взглядом до самой входной двери. Она помахала ему на прощанье и села в карету. И как только та отъехала, он живо бросился на улицу, оббежал приют и начал свое восхождение.

Выемки между бревнами, прежде казавшиеся ему такими большими, на деле были куда меньшего размера. Дело усложнял и начинавшийся дождь. Ванины руки то и дело соскальзывали с мокрых бревен. Когда он забрался на высоту, чуть больше своего роста, правая нога поехала, и он рухнул на землю, приземлившись рядом с гороховой грядкой.

Все шло совсем не по плану! Он еще пару раз попытался забраться на стену, но попытки оказывались тщетны. Даже самые маленькие шансы сводил на нет дождь, потихоньку превращавшийся в самый настоящий ливень. Петька с Филатом наверняка уже украли ключ и вот-вот окажутся в ее комнате. Что же делать?

Внезапно он ударил себя по лбу. Ударил сильно, потому что упустил из виду настолько очевидную вещь, что ему даже стало стыдно. Лестница! Как он мог забыть про лестницу? Он тут же рванул к сараю Савельича, в котором тот хранил весь инвентарь.

Дернув за ручку, Ваня чуть не взвыл с горя. Сарай оказался заперт. Он несколько раз в отчаянии повторил попытку, но дверь по-прежнему не поддавалась. Тогда с досады он пнул ее что есть мочи. Раздался слабый хруст, и Ваня в ужасе вскрикнул. Когда Савельич выяснит, кто за этим стоит, ему не поздоровится. Но Ваня тут же выкинул эти мысли из головы. Главным сейчас было спасти мольберт. Поэтому он пнул треснувшую доску еще несколько раз, и когда та отломилась, образовав небольшой проход, Ваня проскользнул внутрь.

Лестница лежала прямо на полу. Ваня схватил ее, с трудом пропихнул в дыру, проскользнул следом сам и поволок лестницу в сторону окна. Она была в несколько раз больше его и гораздо тяжелее, поэтому мокрым Ваня был уже не только от дождя, но и от пота. Неимоверных усилий стоило и установить эту лестницу. Несколько раз она падала прямо на грядку с горохом, погнув множество стеблей. За это ему тоже обязательно попадет от Савельича.

Когда все было готово, и лестница указывала в нужное окно, Ваня торопливо пополз по ступенькам. Казалось, он совсем не думал об осторожности, стремясь к заветной цели. Руки и ноги то и дело проскальзывали, но он продолжал неумолимый подъем. Ступенька за ступенькой, он приближался к заветному окну.

Передохнул он лишь в комнате воспитательницы, когда распахнул дверцы шкафа. Мольберт еще был на месте. Ваня прижал его как близкого друга и потащил к окну. Спускаться по скользкой лестнице с мольбертом в руках было бы чрезвычайно неудобно. Ваня даже подумывал сбросить его вниз. Вот только тогда мольберт наверняка сломается, и все его усилия пойдут прахом. Поэтому он прижал мольберт подмышкой правой руки, другой опираясь на подоконник.

Едва правая нога коснулась лестницы, Ваня услышал ужасное: в замочной скважине стал поворачиваться ключ. Этот звук буквально парализовал его. Вскоре на пороге возникли Петька с Филатом. Увидев Ваню, они озадаченно переглянулись. Их лица в тот момент выглядели так, будто обоих заставили назвать буквы алфавита в обратном порядке.

Однако это длилось недолго. Уже через секунду хулиганы один за другим рванули в его сторону. Ваня инстинктивно подался назад и непременно вывалился бы из окна, если Петька не вцепился в его рубаху, а Филат не схватился бы за мольберт.

– Отдай! – требовательно прошипели хулиганы в один голос.

– Не отдам! – воскликнул Ваня и уже обеими руками вцепился в мольберт. За раму он больше не держался.

– Отпусти его! – крикнул ему Петька. Одновременно он больно ущипнул Ваню свободной рукой.

– Или хуже будет, – добавил Филат. Тот не стал размениваться на такую мелочь, как пощипывание, и укусил Ванину правую ладонь. Тот вскрикнул. Вскрикнул громко, потому что ему было очень больно. Однако мольберт не выпустил. Он держался за него, как не умеющие плавать люди держаться за спасательный круг.

Эта битва продолжалась еще некоторое время. Как бы хулиганы не угрожали, как бы они ни кусали-били-тыкали его, Ваня ни за что не разжимал руки. Разжать их было равнозначно поражению. А это был тот самый случай, когда Ваня едва не впервые в жизни решил идти до конца.

Эта безумная схватка продолжалась уже минуту, пока в дверном проеме не раздался голос. Тот самый голос, который меньше всего хотел услышать каждый из них.

– Что здесь происходит?! – изумилась Софья Васильевна.

Едва она это сказала, как одно за другим случилось два ужасных события. Испуганные Петька с Филатом одновременно, как по команде, отпустили мольберт и развернулись в сторону воспитательницы. И как только они выпустили мольберт, Ваня потерял единственную опору, удерживающую его на весу. На раму он больше не опирался, поэтому едва руки хулиганов разжались, Ваня немного пошатнулся, завис в воздухе и стал падать вниз.

Ему показалось, что он летел целую вечность. Последним, что он запомнил, было испуганное лицо Софьи Васильевны. Затем ее голова утонула в окне. А потом было приземление. И хруст. Сильный хруст. Ваня предположил, что у него сломались все кости разом. Некоторое время он лежал, не двигаясь. Когда он попытался пошевелиться, то очень удивился, что у него получилось.

Сперва он приподнял правую руку, потом левую. Значит, сломаны не все кости. А потом он подумал, что что-то сильно щекочет его спину. Приподнявшись, он решил выяснить, что же это такое. И едва он это увидел, как тут же в ужасе вскочил на ноги. Этим «чем-то» оказалась грядка с горохом, которая сейчас больше напоминала сваленные в кучу сорняки. Савельич точно его убьет.

Однако следующая мысль показалась Ване хорошей. Раз он смог так быстро подняться на ноги, значит, все кости целы. Он спешно похлопал себя по телу, будто намереваясь нащупать торчащую наружу кость, но ничего такого не нашел.

И когда он уже собрался облегченно выдохнуть, его взгляд упал на мольберт. Точнее, сейчас это больше напоминало не мольберт, а охапку дров. Ваня в ужасе замер – лучше бы он сломал себе все кости.

Он стоял как вкопанный и даже не заметил, как подбежала Софья Васильевна. Она быстро осмотрела его и, убедившись, что с ним все в порядке, крепко-крепко прижала к себе. Воспитательница чем-то интересовалась, но Ваня не слышал ни один из вопросов. Его взгляд был направлен ей за спину, на лежавший на гороховой грядке мольберт. На то, что от него осталось.

Когда она убедилась, что с ним все в порядке, она обернулась и проследила Ванин взгляд. Увидев сломанный мольберт, Софья Васильевна беззвучно вскрикнула. Ваня держал ее за руку, поэтому почувствовал, как у по ее телу прошла дрожь. Она тут же выпустила Ванину руку, подошла к грядке и взяла одну из деревяшек, бывшую еще несколько минут назад ножкой мольберта. С ней в руках воспитательница развернулась и вопросительно посмотрела на мальчика своими пронзительными зелеными глазами.

Ваня не мог выдавить из себя ни слова, поэтому просто молчал. Дождь нещадно прижимал растения вокруг к земле и непременно прижал бы Ваню, если бы тот мог пошевелиться. Он заметил, как рядом с ним возникли Петька с Филатом. А еще, по гулу многочисленных голосов за спиной, Ваня понял, что здесь собралась минимум половина приюта.

– Что здесь случилось? – дрогнувшим голосом спросила Софья Васильевна. Ее вопрос был адресован Ване. Должно быть, она ждала, что он все объяснит. Вот только Ваня в тот момент не мог вымолвить ни слова.

За него это сделал Петька:

– Он хотел его украсть… альберт этот, – соврал хулиган. – А мы захотели, значит, помешать ему… украсть его…

– Да, – подхватил Филат. – Он ключ откуда-то достал, а как вы ушли, зашел к вам и взял эту штуку.

На Софью Васильевну после этих слов было страшно смотреть. Казалось, за считанные секунды та постарела на несколько лет. Плечи ее опустились, взгляд потух, и деревяшка выпала из рук.

– Это правда? – спросила она Ваню через небольшую паузу. – Ты хотел его украсть?

Ваня собирался сказать, что хотел это сделать ради нее. Чтобы Петька с Филатом его не опередили. Вот только вместо этого он лишь несколько раз беззвучно открыл рот и, в конце концов, просто кивнул. Он ведь на самом деле собирался сделать это.

– Ты хотел украсть его после… после… после всего? – сокрушенно спросила Софья Васильевна. Она уже промокла до нитки, но даже сквозь пелену дождя Ваня видел текущие по ее лицу слезы.

Он все ждал, что она начнет кричать на него. Возможно, она впервые в жизни отвесит ему оплеуху. Но вместо этого Софья Васильевна собрала в горсть обломки мольберта и еще раз пронзительно посмотрела на Ваню взглядом, после которого ему захотелось провалиться сквозь землю. Нет ничего хуже, чем видеть, как дорогой тебе человек в тебе разочаровывается. Именно это в тот момент испытал Ваня.

А затем Софья Васильевна просто ушла. Она медленно удалялась через расступившуюся толпу и так ни разу и не обернулась. Осуждающий взгляд других детей говорил о том, что они поверили Петьке с Филатом. А затем один за другим они потянулись за любимой воспитательницей. С ним остались только два хулигана. Как только последний из детей завернул за угол, Петька подошел к Ване и прошептал ему на ухо:

– Лучше не приходи сегодня ночевать.

А затем они пошли за остальными. Напоследок Филат развернулся к Ване и провел большим пальцем по горлу.

Ваня долго стоял под дожем. Очень долго. К нему так никто и не вышел. В любое другое время Софья Васильевна непременно отчитала бы его за это. Сказала бы, что он может простудиться и заболеть. Что он нужен ей здоровым. Вот только Ваня сомневался, что после случившегося она скажет ему хоть слово.

А потом он вспомнил взгляды других детей. Наверняка Петька с Филатом сейчас врут с три короба, как они якобы хотели помешать этому противному вору украсть мольберт их любимой воспитательницы. Воспитательницы, которую дети полюбили именно благодаря ему. Именно благодаря их поздним встречам она так много узнала про них. А теперь про эти встречи придется забыть. Он был уверен, что теперь для него вход в комнату Софьи Васильевны закрыт. И ее разочарованный взгляд был для него гораздо хуже того, что собирались сделать с ним Петька с Филатом.

Именно поэтому Ваня решил не возвращаться в приют, в котором ему никто не рад. Вместо этого он побрел в сторону села. Идти было недалеко, и по дороге ему не встретилось ни одного человека. Проливной дождь прогнал под крыши всех.

В селе тоже никого не было. Из окон на него смотрели непонимающе взрослые. Кто-то обнимал своих детей, которые с удовольствием игрались бы под дождем. А вот Ване под дождем быть не хотелось. Просто сейчас не было крыши, под которой бы его кто-нибудь ждал. Поэтому он в одиночестве бродил по округе, не зная, куда податься. Несколько раз он хотел вернуться в приют, но всякий раз передумывал и резко менял направление.

Когда стало смеркаться, уставший и продрогший Ваня, ведомый этими тяжелыми мыслями, набрел на сгоревший сарай на окраине села. Крыша сарая была дырявая, поэтому даже тут он не мог полностью скрыться от дождя. В самом центре стояло что-то вроде кареты, на которой Софья Васильевна уезжала в театр. Вот только эта карета была какой-то обшарпанной и сколоченной из гнилых досок, а крыша у нее и вовсе протекала.

Сзади к карете был приделан сундук. Ваня открыл его, забрался внутрь и закрыл крышку. Здесь дождь не мог его достать. Лишь редкие капли барабанили по крышке сундука, напоминая о своем присутствии. Ваня попытался их считать, но всякий раз сбивался на двадцати. Он не знал больше цифр, поэтому насчитал десять раз по двадцать. Когда очередь дошла до одиннадцатого двадцатка, Ваня не заметил, как глаза его тихонько закрылись, и он уснул.