Читать книгу Поющие люди - Александр Образцов - Страница 1

Подобно врачам, проверяющим действие вакцины на собственном организме, я решил проверить действие властей любого рода на собственной шкуре.

Но я не моделировал свои действия. Действительность (которую я не могу называть словом «жизнь») сама построила свои ловушки и гильотины. Слушайте.

Я не могу назвать себя неудачником или ловкачом. В узких кругах настоящих читателей я являюсь одним из «ярких представителей». Что подтверждают свидетельства А. Володина, Г. Товстоногова, Ю. Германа, Д. Гранина, А. Гельмана и других. Надеюсь, вы понимаете, что это за ряд имен?

В начале 90-х многие процессы, происходящие на моей Родине и в мире, стали для меня освобождаться от налета преднамеренной лжи. В частности, обнажились основные пороки действительности, называемой общественным укладом. Это, в порядке вредности, Имитация, Русофобия и Коррупция.

Имитация вообще основное качество человека в общественном бытии. Он сопротивляется приказам извне, поступает назло им. Почти каждый чиновник (им это свойственно в большей мере) на своем месте работы виртуозно, а чаще нагло и бездарно, исполняет то, что называется итальянской забастовкой. В обыденной жизни имитация деятельности во вред общей жизни вызывается некомпетентностью, ленью или тайной враждой к этой общей жизни.

Русофобия (англофобия, индофобия, японофобия и пр.) объясняется завистью и жаждой захватов чужих территорий и ресурсов. На первый план здесь выходит обычный нескрываемый расизм. Говорится, что «они» недостойны, невежественны, убоги в отличие от «нас». Когда оба конкурента безапелляционны, возникают жестокие войны на уничтожение. Русофобия была озвучена в следующее мгновение за призывом Горбачева «ребята, давайте жить дружно». Последствия избиения русских налицо.

Наконец, коррупция. Этим словом обозначается все вместе. Чтобы не обнажать более опасные причины общественного зла. На самом деле коррупция излечивается практически мгновенно, как насморк, если исчезают раковые опухоли имитации и русофобии.

Теперь о себе и своем состоянии, близком к физическому исчезновению.

В марте этого года я перенес операцию на почве острого холицистита, проще говоря – удаление желчного пузыря. Возникли осложнения, которые почти сразу же стали острым панкреатитом. Это уже инвалидность. Проще говоря, если я съем или выпью не то и не так, то могу скончаться на месте.

(Почему власти страны не проводят хотя бы минимальное осведомление граждан об этих болезнях, неотвратимых без оповещения, мне непонятно. У меня есть подозрение, что властям выгодно освобождаться от лишних граждан. Но это в скобках).

Могут сказать, что физическое исчезновение возможнее при онкологии или гипертонии. Могу похвастаться: то и другое у меня также имеется. Но от онкологии я избавился (не сглазить) личными усилиями и способами, за что был мгновенно лишен пенсии по инвалидности. (Тоже, кстати, к вопросу о выгоде отбраковки граждан). А гипертонию я не замечаю. Хотя мне со всех сторон советуют глотать таблетки. (Прежние установки о выгоде. Ни в коем случае!).

Теперь о самой сути.

Я являюсь великим русским писателем. Если бы у меня не было такого самоощущения, разве стал бы я писать эту статью? Кому интересен овощ?

Размеры моего дарования пока неясны даже для меня. Но они чрезвычайны, потому что я работаю без пауз почти полстолетия. Даже во сне.

В начале 90-х годов мне стала очевидна угроза русской цивилизации. Кто куда, а я бросился укреплять основной ее бастион – драматургию. Там уже были, правда, враги. И они владели всем – лучшими зданиями городов, безраздельной властью в этих зданиях-городах, коммуникациями и бюджетными потоками. На моей стороне была кучка растерянных авторов, изгнанных из театров для набора более послушных и циничных. Мы организовались вначале в 1996 году в Петербургский Домик драматургов, а затем еще и в театр-клуб Русские драматурги. Меня избирали руководителем. Хотя руководить было нечем: у нас не было сцены. И даже железного ящика, где можно было бы сохранять свои пьесы для потомства. Это, кстати, сыграло свою роль. Известный Саша Попов покончил с собой и все его бумаги исчезли без следа.

Какое-то время, почти десятилетие мы устраивали актерские и авторские читки пьес в театрах, выпускали совместные книги. Нас постепенно поддавливали на улицу театральная мафия, а затем и созвучные этой мафии Комитет по культуре, Министерство культуры и СТД. При сползании в небытие кто-то зацепился за Союз писателей (это к вопросу о «нужности» Союза. Если вам милее падать в пропасть – пожалуйста. Лично мне страсть к суициду интересна как вариант драматургического конфликта, не более), кто-то имел уже спектакли и славу на рубежом. Но и там нас достала эта мафия-тройка.

Теперь совсем уже близко.

В феврале 2011 года я случайно забрел в Комитет по культуре Петербурга. Там мне случайно повстречался А. Платунов, известный в городе гомосексуалист. Он работал тогда первым заместителем А. Губанкова, не менее известного педераста. И председателя Комитета. А еще кричат о дискриминации сексменьшинств. Почему не защищают права зоофилов или некрофилов? Где комитеты спасения онанистов, самой многочисленной части человечества?

Ну, хорошо, я встретил человека, знакомого мне по театральным жюри. И он предложил мне поучаствовать в конкурсе на получении гранта не государственным театрам. Всего на кону было 22 миллиона рублей. А мы в Союзе писателей организовались в театр-клуб Русские драматурги. Нет ничего удивительного в том, что я принял условия игры – открыл на свои деньги индивидуальное предпринимательство (ИП) и счет в банке на 0 руб 0 коп (это важно!).

Далее все было, как всегда. В последний день перед объявлением итогов конкурса выяснилось, что у нас неправильные документы. Как сообщили Платунову «юристы из Смольного», нужны были не ИП, а АНО (автономное некоммерческое объединение). Мы дружно плюнули от огорчения и разошлись по своим делам, все 22 претендента. Остался один – Рудик Фурманов, руководитель Антрепризы имени Андрея Миронова. Съел все 22 миллиона. И не поморщился.

В конце 2011 года, когда я давно забыл о своем фиаско, мне напомнили об этом НЕЗАБЫВАЕМЫМ образом. Я получил по почте извещение Налоговой инспекции о том, что я задолжал ей около СТА тысяч рублей как штрафы и пени. Кроме Налоговой на меня набросились Пенсионный фонд и Соцстрах.

Я никогда в жизни не бил людей. И меня ударили только однажды в нос в школьном детстве. А здесь вдруг сразу такая орда.

Я не испугался. Ста тысяч у меня не было никогда. К тому же я сразу открыл в Интернете Закон об индивидуальном предпринимательстве и прочел там совершенно успокоившие меня строки о том, что общение с ордой начинается только после начала мною коммерческой деятельности. Это было так очевидно, что я только отшучивался на уверения знакомых о зловещем организме налоговых подзаконных актов. Я никогда не стремился даже вслушиваться в дела презренных денег. Всегда считал их злом. Мне хватало на предметы секонд хенда. И продукты я ел дешевые, справедливо подозревая дорогие продукты в наличии там ядов. При фальсификации они неизбежны даже в литературе.

Последний акт.

В марте 2014 года я пошел в Сбербанк, чтобы получить пенсию за четыре месяца. Мою пьесу издали в Китае и мы доедали гонорар прошлого года. В Сбербанке меня огорошили. Оказывается, мой счет арестован некими судебными приставами и все деньги сняты ими в неизвестном направлении. Мне было посоветовано получить решение суда.

Тут уж мне стало не до ироний. Я только представил себе, как я буду жить дальше в условиях настоящей старости без пенсии. А судя по всему, налоговикам и судебным приставам было удобно имитировать деятельность на таких типах, как я. Не Оборонсервис, однако. Дои и дои. Пока кровь не потечет вместо молока.

Я кинулся в Выборгский районный суд города Санкт-Петербурга. Там меня добили. Не было такого решения суда. То есть, ОПГ (объединенная преступная группировка) из Налоговой, судебных приставов и Сбербанка уже не выпустит меня на свободу. Они станут держать меня в условиях ИП, просто не выпустят из созданного мною же ада, и будут доить, пока не потечет последняя кровь. К тому же я получил извещения от Главного судебного пристава города, из Прокуратуры, от мирового судьи, из Сбербанка, куда я обратился. Везде назывались разные размеры штрафов и пени.

То есть, ОПГ уничтожила документы, осуждающие меня и произвольно снимали деньги, пенсионные и все иные. Даже авторские из театров, даже стипендии по старости от правительства страны. Чихать они хотели на правительство Российской Федерации и ее Президента В. В. Путина! Сначала как бы перепугались, узнав о моих письмах наверх, а потом снова включились. На прошлой неделе снова наложили арест и требуют 38 тысяч. Проглоты.

Естественно, мой организм не вынес таких атак. Меня забрала «скорая» и через неделю со мной сделали то, что сделали. После их операции – это совпало с освобождением Крыма, а операцию произвел некто БОНДАРЕНКО, который сказал мне, прежде чем вонзить нож: «Что-то мне ваши глаза не нравятся…» и я получил в нагрузку панкреатит. Хирург А. Баратели, сосед по даче, авторитетно заявил мне, что после удаления желчного пузыря панкреатита не случается. Так что я еще и за Крым ответил. Как и за Узбекистан почему-то. Некто Я. Соккоева, старший налоговый инспектор, при единственной встрече со мной задумчиво заметила: «Скоро русских не станет совсем…».

Я не хочу исчезать.

Я заявляю об этом как великий русский драматург, прозаик, поэт и эссеист, лауреат премии за лучшую пьесу к 60-летию Победы над Германией, премии С. Давлатова за лучший рассказ 2003 года, премии А. К. Толстого за лучшую пьесу 2013 года, как обладатель медали «ХХ лет победы над Германией» и почетный гражданин города Уотерфорд (Коннектикут, США). Как гражданин России, которую я люблю больше всего на свете. И я буду кусаться и рвать траву, когда меня поволокут.

Александр Образцов