Читать книгу Земные праздники - Александр Радашкевич - Страница 17

Из пустоты я извлекаю себя, вставляя

нехотя в подрамник утра,

в порожний полдень и вечер, тающий

в теснинах полой ночи.

Как все, бестрепетно я утекаю сквозь

собственные пальцы

в песок иль в снег, и дышит мне в затылок

безбрежное-безбожное-

безглазое ничто из полости развоплощений,

и след бы чем-нибудь

забыться, да жаль, не вспомнить ничего,

да жаль, не жаль уж

никого. Ах, полноте, пустое… Тогда я

за руку беру себя

и вывожу прилежно жить, укладываю

спать и кофием опять

пою в положенный неверный час, когда

целуют в губы пустоту

и улыбаются, уставившись куда-то, чему

неведомо, неведомо кому.

Бунин

Я иду февральскими снегами

по обратным невзрослым

следам. Я читаю неспешный

роман о великой истлевшей

певице, посетившей в карете

возврата сей в беспамятство

втоптанный мир. Скоро будет

весна, скоро будет всегда, и

голодный тот лебедь на Эльбе

вынет вовремя лирную выю

из опрокинутой в небо воды,

и расплывутся по заводям

утки тихими парами, оборвав

нищий гвалт под кряжистыми

зимними мостами. А пока

февральскими снегами я бреду

по обратным следам и читаю

невзрослую книгу о том,

чего, о том, кого,

о том, во что –

увы и ах.