Читать книгу Земные праздники - Александр Радашкевич - Страница 23

Когда отливает несущая на фиг и сущая

волна, риторика, о да, трезва и норовиста,

но ждёшь доверчиво, что из-за стёртого,

обмызганного бесами угла, из-за себя, из-за

меня, объявится повеса и поэт, остатнее же

облетит, как ветошь вчерашних раздумий.

С шейным платком, в мокасинах гусиных,

бритый опасною бритвой Тарковского –

он, элегантно-безысходный, шагнёт со своего

портрета, прикуривая эфемерно на заднике

поздней сирени, которая пахнет разлукой.

Лифляндия, Курляндия, Руссляндия –

обид не счесть, подмен не перемерить,

и плещут волны умной нелюбви, и что-то

из штанин упорно достаёт наш непростой

советский человек в пятнистой кепке

демократа из очень дорогого second-hand.

А с Юрою, кто с ним не любит беззвучно

отхлебнуть позднебарочного кофе, скажем,

на Замковой улочке? Но какое же было б

блаженство скушать с ним в непроглядном

когда-то, крякнув, живительной водочки,

видя в опрокинутом окне перламутровый

дождик времени, отзанавесивший небо и

душу. Самый литовский из русских или же

самый наоборот, нас подружила нечаянно

Грузия – бредом поэтов, ветром Гомера

в чающем взоре колхидских коров.