Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 46

Книга первая. Любовь на природе, или Повесть о советском вампире
Глава 44. Как Толян бросал курить

Оглавление

Толян, если бы жил в городе, а не на хуторе, и если бы он работал, например, в Мелиоративном институте лаборантом, а не помощником механика у нас в гараже, то можно было бы о нём сказать, что он впечатлительный. Тем более что это именно Толяну Серёга порезал голову стеклом накануне приезда университетских. То есть сам факт разбития трёхлитровой банки об голову Толяна не свидетельствует, конечно, о его впечатлительности, но резкая реакция на голословное утверждение Серёги об изготовлении нагаек из бычьих членов показывает Толяна человеком нервным. Впечатлительный – это городское слово. Про Толяна жители хутора говорили проще. Многие, например, даже без осуждения, а просто констатируя реальность, пользовались определением – «м**ак». Как одним из синонимов слова «впечатлительный». И это, кстати, Толян требовал, чтобы Бадер перекрестился, и потом, когда Бадер упал на спину, Толян подбил ружьё, из-за чего оно выстрелило, хотя Витёк и не собирался стрелять. Ружьё потом участковый отобрал, но это было не Толяна ружьё, а Витька, механизатора, и оно было заряжено серебряной вилкой против нечистой силы. Серебро тогда чуть не попало в этого Бадера, университетского картавого такого жидочка, который к нечистой силе никак не принадлежал. Но скандал удалось замять. Картавый оказался человеком покладистым, не стал требовать наказания Толяна и Витька. Удовлетворился выговором, который парторг сделал в его присутствии, и даже критиковал парторга за использование «нецензурных выражений».

Николай Петров, то есть Колян, как раз тоже работал в гараже, причём механиком, а Толян был его помощником, как я уже говорил. И так как я сам по моторам в курсе дела, то и я пошёл пока работать в гараж. Поэтому своими глазами видел, что там произошло. По времени это примерно совпадало с разговором парторга и Тамары Иевлевой, о котором речь немного позже.

В тот день работы было немного. С утра мы поменяли масло в газоне, то есть в совхозном грузовике ГАЗ-66. И в моторе, и в коробке передач. Толян как-то немного странно себя вёл, то есть не орал, не спорил, не искал правду, не ругал правительство, а ходил притихший и сосредоточенный, так что это бросалось в глаза.

Потом приехал Генка на директорской «ниве». Забрал грузовик, а «ниву» оставил нам, сказав, что у неё стучит приводной вал с левой стороны, и дал новый. И масла сказал долить. На яме стоял ещё один газон, к нему не было трубки бензопровода. Мы «ниву» подняли домкратом, сняли колесо, Коля полез менять запчасть. Тут-то Толян и сказал, что бросает курить. А может, и пить. Вот так.

От удивления Коля высунулся из-под машины. Толян как раз прикуривал, на бросающего курить вообще был не похож. Правда, он не пил в этот момент, но на бросающего пить тоже был не похож.

– А шо такое? – спросил Коля.

Но Толян не передразнил, как обычно, а только покивал головой, мол, да, бросаю пить и курить.

– Ко мне, – говорит, – Фролов приходил, но Светку мою не убил. Я его не пускал. С топором на него кидался. А он сказал: «Бросай пить и курить, а то после смерти будешь ходить, как я. Знаешь, как это хреново, после смерти ходить? Это ужас, говорит, курить хотя бы брось».

Я говорю:

– Толян, правильно тебе Фролов сказал. Тебе тормознуться надо. Ты спиваться начинаешь. На поэта посмотри. Но он хотя бы идейный алкоголик. А ты же нормальный мужик. Женись на Светке. Она хорошая баба. Зачем тебе это всё?

А Коля из-под машины кричит:

– Слышь, Толян, он, б****, правильно всё тебе говорит. Дался тебе Фролов! Тебе тормознуться надо.

Ну и так далее. Толян говорит:

– Я слово дал. А моё слово – закон. Сказал, с**а, сделал. Раз Светка живая, я пить брошу и курить брошу. Только я буду бросать, когда оно заканчивается. Последнюю сигарету докуриваю и бросаю курить. А бухло закончится, брошу пить. А чего добру пропадать?

Я говорю:

– Толян, тут вообще курить нельзя. Начальник гаража увидит, он тебе голову оторвёт.

А Толян говорит:

– Чего он мне голову оторвёт? Он сам тут курит, где хочет. Ну всё. Последняя сигарета. Бросаю курить.

Толян, видно, в чувствах не попал окурком в ведро, а сделал перелёт. Бычок упал на тряпку, лежащую на табуретке. Я этой тряпкой протирал резьбу, когда фильтр масла прикручивал. Она была пропитана бензином. Тряпка в принципе даже не загорелась, только начала тлеть, и Толян хотел её бросить в ведро с водой, куда он и метил бычком. Но в его руках тряпка вдруг вся вспыхнула, Толян отбросил её, и она попала прямо на мотор «нивы», которая так и стояла с поднятым капотом.

Задымилось сразу очень сильно.

– Ах ты с**а! – закричал Толян, но это не помогло. Огнетушитель в моих руках тихо зашипел и затих.

Я кричу:

– Коля, что ты там копаешься?

А он кричит:

– Я тут, б****, зацепился штанами.

Как-то плохо всё начинает складываться. Главное, ничего не видно в дыму. И дышать нечем. Я его за ноги тянуть боюсь, как бы он головой не ударился. И не тянуть тоже нельзя. Он там задохнётся в дыму к такой-то матери. Я Толяну кричу:

– Иди отсюда!

Но Толян тянет Кольку за ноги и бормочет:

– Какой там иди, куда, б****, иди…

Причём Колька как-то прочно застрял, из-под машины не вытаскивается, голос уже не подаёт, а мы сейчас не выдержим, сколько можно не дышать.

Наверное, какой-то звук привлёк моё внимание, что-то стукнуло, довольно громко, я оглянулся и увидел. Толян тоже видел. Из дыма появилась баба, это была Нинка, мёртвая жена Коли Петрова. Мы точно оба её видели. Выглядела она как живая или нет – трудно сказать. В дыму никто не выглядит как живой. Но такой ящик с песком никто из живых, конечно, с места не сдвинет. Четыре мужика потом, когда опять песок насыпали, пытались сдвинуть ящик с места. Не сдвинули. А она тряхнула этим ящиком прямо перед капотом, песок высыпался на дымящийся мотор, и дым сразу стал рассеиваться. И она рассеялась вместе с дымом. Тут Колян стал вытаскиваться из-под машины, что там отцепилось – я не видел. Мы потащили его из гаража на воздух. Он вырывался из рук и плевался песком.

Вся история Фролова, советского вампира

Подняться наверх