Читать книгу Расторжение - Александр Скидан, Сергей Ромашко - Страница 26

Где еще исчезнуть полнее

мысль влечет о пении сокрушенном

Сирен, как не в самом же исчезновении?

Напиться красным вином в семь утра.

Как раковина, гудело лицо,

слепок нумидийского ветра; и милый друг

на камнях лежал ни жив, ни мертв,

совпав

с собственной тенью. Пал

вечер.

Стефан, «сумасшедший пилот», гнал

машину в Марсель, мы тряслись

на заднем сиденье – по золотой монете во рту

у каждого; опущены стекла, сигарета

за минуту езды на ветру истлевает, и рука

промахивается, потянувшись за пивом

на донышке банки. Это и есть

тот свет. Бесноватый

гул мотора и колоколен.

Горы уже не горы, – закрывает глаза

Драгомощенко. Hills are not hills. My heart

is not here. Забыт купальный костюм.

На догорающем снимке

волнорез, тела без органов в саркофаге

«Пежо», мыльный привкус

непроизносимой вокабулы,

баранкой руля

                        вписавшейся

не в поворот, но в десны. («Зарезаны

нежные образы», миниатюрная Бенедикт, бензин

в капельнице, купель Пантеона, великий

Пан.) Ошую – складки,

скомканные рукой Делеза,

                                                   как простыня;

выжившая из ума антенна

пропускает нить в ножницы скрежещущие слуха.

Потом, потом.

И горы – снова горы.

Кафе терраса. Скатерти белые

взметены; убывающий

потусторонний свет. Бирючина, эвкалипт.

Фредерик бирюзовое горло.

Бокалы преломленные. Ночной

бриз; близорукое расставание в римской

курии,

где ничто

не воскуряется в пиитическую лазурь,

разве что пыль.

О глухая, темная

лава виноградной лозы,

словно гребцов сновидением

удлиненные весла,

когда их осушают, вздымая,

приблизившись к лигурийскому побережью.

Треск почвы сухой. Ящерица

застыла на камне. Синие зеркала холмов,

лопасти, львиные пасти солнца.

Вереска власяница, задравшись, обнажает

ступню; что он зрит?

Кипариса веретено – в коленях

Мойры склоненной.

Полоска пепла на лбу.

Ибо здесь умирает речь,

в истоках мира.

Костры черные птиц.

Полнится золою зрачок.