Читать книгу Записки попаданки. Сборник повестей - Александра Треффер - Страница 8

Оказавшись в каюте, мы с Недом замерли, боясь поднять глаза, а Мак-Гилл, опустившийся в кресло у стола, жестом пригласил нас садиться. Пристроившись на краешке стоящей у стены кушетки, мы, наконец, решились взглянуть на капитана.

– Скажите, мисс, – спросил он, – к чему этот обман?

– Видите ли, сэр, – ответствовала я, – когда Джон нашёл меня на берегу, признание в том, что я не мальчик, а девушка, могло стать самоубийством. Ведь я понятия не имела, кто он такой, а выглядел Коу устрашающе.

Слабая улыбка скользнула по губам Мак-Гилла, но он продолжил допрос:

– Хорошо, допустим. Но почему вы не открылись мне?

Я смотрела на него, обдумывая ответ.

– Побоялась. Сэр, я находилась в отчаянном положении, речь шла о выживании. Вы наверняка сочли бы меня сумасшедшей, и даже сейчас я не знаю, поверите ли вы в мою невероятную историю.

– Очень постараюсь, – уверил капитан.

И я рассказала всё.

– Вот откуда вы знаете подробности нашего приключения у Маракайбо, – помолчав, задумчиво сказал Мак-Гилл. – А я уже решил, что недостаточно верю в Бога, раз он подсказал разумное решение вам, а не мне.

– Согласно первоисточнику, вы приняли его сами, сэр, – отозвалась я. – Но здесь…. Кто знает, здесь всё немного иначе.

И тут капитан задал вопрос, несколько меня напугавший:

– Что же мне с вами делать?

Нед напрягся и попытался встать, но капитан махнул рукой, запрещая ему двигаться.

– Надеюсь, вы не собираетесь выбросить меня за борт? – с вызовом поинтересовалась я. – Поверьте, это будет не так просто, как кажется.

Мак-Гилл расхохотался, а мы с недоумением воззрились на него.

– Сударыня, – сказал он, отсмеявшись, – в этом я не сомневаюсь. Вы с такой лёгкостью выполняете мужские обязанности, что для вас, с вашей-то ловкостью, справиться даже с десятком корсаров не составит труда. Но я и в мыслях не могу быть грубым с женщиной и уж тем более не посмею поднять на неё руку.

После небольшой паузы капитан спросил:

– Каковы ваши дальнейшие планы?

Ответил Нед:

– Когда вернёмся на Тортугу, я получу свою долю за этот рейд, заберу у губернатора всё, что скопил, и увезу Марину в Англию. Мы намерены пожениться.

Подумав, Мак-Гилл сказал:

– Что ж, я одобряю это решение, хотя и сожалею, что вы уйдёте, ваша служба меня вполне устраивала. Не тревожьтесь, мисс, тайну я сохраню, но будьте осторожны и не выдайте её сами. Идите.

Взявшись за руки, мы вылетели на палубу и обнялись, не заметив, что за нами наблюдает пара недобрых глаз.

Несколько дней плавание не радовало нас приключениями. Попутный ветер гнал судно в нужном направлении, и большинство моряков, кроме вахтенных, предавалось блаженному безделью.

Но на третьи сутки на горизонте показался корабль, по очертаниям похожий на испанский. Наверное, это было то самое подкрепление, которого так и не дождался у Маракайбо дон Антонио. По палубе забегали корсары, готовясь к бою. Суета началась и на судне противника. Я успела прочитать его название – «Санта Мария», до того как Нед схватил меня в охапку и оттащил к трюму.

– Спускайся! – приказал он.

Посмотрев на его серьёзное лицо, я не стала спорить и нырнула в пропахшую солью и ещё чем-то мерзким темноту. И вовремя, потому что корабль сотрясся от взрыва упавшего за бортом пушечного ядра.

– Странно, – думала я, слегка нервничая, – если это «Санто Ниньо», встретившийся эскадре Блада на обратном пути, то почему он вступил в бой? Ведь в книге испанец сдался сразу.

Внезапно от страшного удара «Амелия» дала крен, и я, забыв о праздных размышлениях, покатилась в противоположный угол, задевая канаты, мешки и бочки. Кувыркнувшись в последний раз, я упала на что-то мягкое, издавшее приглушённый стон. Солнечный луч, просочившийся в палубную щель, осветил лицо бессознательного человека, и я вскрикнула:

– Дон Альваро?!

Проведя ладонями по телу юноши, я нащупала верёвки, стянувшие его руки и ноги, но узлы оказались так крепки, что развязать их мне не удалось. Вспомнив о ноже, подаренном мне Недом, я запустила руку за отворот ботфорта и, достав оружие, разрезала путы. После того как я растёрла конечности испанца, восстановив кровообращение, он пришёл в себя.

– Кто здесь? – раздался слабый голос.

– Друг, сеньор, – отозвалась я.

– Мара? – изумился молодой человек.

– Вообще-то, меня Мариной зовут, – пробурчала я, прислушиваясь.

Бой затихал. Я помогла дону Альваро подняться, он оперся на моё плечо, и мы с трудом добрались до люка. Наверху стояла тишина, но вскоре я услышала голос Неда:

– Марина, с тобой всё в порядке?

Господи, из-за неожиданного приключения у меня вылетело из головы, что мой моряк всё это время находился в страшной опасности.

– Я здесь, Нед, – крикнула я, – и не одна. Помоги нам выбраться.

Вытащив меня и де Арагона, избранник, нахмурившись, осмотрел обоих с ног до головы.

– Что вы там делали вдвоём? – ревниво поинтересовался он.

Но, узнав, что стряслось с доном Альваро, побледнел и, поднырнув под руку испанца, повёл того к капитанской каюте.

Мы шли, спотыкаясь о валяющиеся на палубе обломки дерева, и я с содроганием отводила взгляд от покалеченных тел моряков, для которых эта битва стала последней. «Санта Мария» затонула, а вдалеке виднелись лодки, увозившие команду злосчастного судна.

Выслушав мой сбивчивый рассказ, капитан нахмурился и обратился к испанцу:

– Дон Альваро, кто напал на вас?

– Я не знаю, сеньор. Он подкрался сзади и ударил меня по голове. Придя в себя, я услышал голос Мары…

– Марины, – снова буркнула я.

Но на меня не обратили внимания.

– Нед¸ – повернувшись к тому, спросил Мак-Гилл, – ты знаешь, кто мог это сделать?

Моряк пожал плечами.

– Добрая четверть команды, – ответил он. – Не все относятся к дону Альваро по-дружески.

Я подтвердила:

– Иногда в кубрике говорят, что испанца надо выкинуть за борт, что все они вероломны, и рано или поздно он нас предаст.

– Мара, – жалобно произнёс де Арагон, – а вы верите мне?

– Я – да, и Нед тоже. И большинство. Но всё же враги у вас есть, поэтому будьте осторожны.

Мак-Гилл согласно кивнул и сказал:

– Нед, Марина, спасибо за помощь. А сейчас я должен побеседовать с доном Альваро наедине.

Мы вышли. Я, не задумываясь о том, что нас могут увидеть, бросилась Неду на шею, покрыв его лицо поцелуями.

Нед горячо ответил, но тут же вздрогнул и отстранился.

– За нами следят, – испуганно сказал он.

Мы осмотрелись, но никого не увидели. И всё же, решив не рисковать, нырнули в ближайшее укрытие, чтобы в полном уединении предаться сладостному греху.

Когда до Тортуги оставалось несколько десятков миль, началась буря. Мне ещё не приходилось плавать в шторм, и чувствовала я себя неважно, преобладал страх. Судно со скрипом заваливалось то в одну, то в другую сторону, волны перехлёстывали через палубу, и я опасалась, что меня смоет в пучину.

В ту минуту, когда я, тихо плача, мужественно пыталась закрепить парус, меня обнаружил Мак-Гилл. Отлепив мои пальцы от спасительных канатов, он потребовал, чтобы я немедленно отправилась в кубрик и сидела там, пока не установится погода.

– Я не намерен отвечать перед богом за жизнь женщины, которую не сумел уберечь, – прокричал он мне в ухо.

Хватаясь за всё, что попадалось под руку, я послушно побрела в убежище. Внезапно дорогу мне преградило что-то большое и дурно пахнущее, оказавшееся Джеком Смитом. Как я ни отбивалась, он скрутил мне руки и под аккомпанемент бури поволок на нос судна. Дохнув смрадом, Джек прошипел:

– Ну, что, позабавимся? Сомневаюсь, что глупый щенок сумеет доставить тебе такое же удовольствие, как взрослый мужчина.

И начал стаскивать с себя штаны.

– Вот кто подсматривал за нами, – мелькнула мысль.

Обороняться я не могла, но избежать насилия всё же сумела. Неожиданно для Смита я резко дёрнулась и, перекинув тело через поручни, полетела вниз. Схватить меня он не успел. Мне повезло, я чудом уцепилась за якорную цепь, на которой и повисла, раскачиваясь и благословляя небрежность моряков, не подтянувших якорь к клюзу.28 Дикая боль пронзала плечо, вывихнутое при резком рывке, но это казалось мелочью по сравнению с фактом, что я жива.

Между тем, море успокаивалось. Волны улеглись, и корабль уже не заваливался на бок в попытках перевернуться. Осторожно спустившись, я уселась на крюк и стала ждать помощи. Но ожидание затянулось: до того момента, когда меня продрогшую и окровавленную подняли и положили на палубу, прошло не менее часа. С ужасом и состраданием глядя на моё дрожащее тело, капитан коротко спросил:

– Кто?

– Смит. Джек Смит, – с трудом шевеля языком, ответила я.

Нед ринулся в возмущённо загудевшую толпу моряков, но ему не пришлось собственноручно вытаскивать подонка, его вытолкнули товарищи. Коу достал пистолет и направил дуло в лоб мерзавцу. Тот попытался отсрочить казнь, пробормотав:

– Ребята, да вы что? Я вам открою глаза. Это же баба. Неужели из-за неё вы убьёте своего?

А я изумилась, когда Джон произнёс:

– То, что Марина – женщина, мы знаем давно. И она для нас больше своя, нежели ты.

Пуля вошла в голову Джека, тот забился в предсмертных судорогах, а Коу, осторожно подняв меня, понёс к своей каюте.

– Джон, а когда вы выяснили, что я… ну, не мужчина? – спросила я слабым голосом.

– Давно, дочка, ещё во время рейда на Маракайбо. Мы же не слепые, некоторые вещи не скроешь.

– Но почему вы молчали?

– Да что мы могли сказать? Что бы это изменило? Мы посоветовались и решили принять всё, как есть, хотя некоторые выступали против. Из-за поверья, будто женщина на судне к беде. Ан вышло наоборот. Да и товарищ ты хороший.

– А от Неда скрыли?

– Мы думали, он знает, вы же парочкой ходили. Ну, а капитану говорить поопасились. И, вот что, хватит болтать, тебе силы беречь надо.

Вправив сустав, Коу позвал Неда, чтобы тот помог ему меня вымыть, и я погрузилась в сон, наполненный бредом.

Слава опередила нашу эскадру. Когда мы прибыли на Тортугу, там уже несколько дней обсуждали историю об одураченном Мак-Гиллом адмирале де Лерма. Нас встретили, как героев, и я тоже получила свою долю почестей. Несмотря на суеверия, береговое братство с большим уважением отнеслось к первой женщине, побывавшей в море и прошедшей через множество неженских испытаний. Дон Альваро добился доверия пиратов с большим трудом, чем я, но, в конце концов, они приняли и его.

Испанец смирился с тем, что я принадлежу другому. Он вёл себя вполне достойно, по-дружески относясь к моему жениху, и молодые моряки прекрасно ладили.

Я и Нед обвенчались через неделю, на следующие сутки после того, как в Европе началась война между Францией и Англией. Не зная об этом, мы радовались, как дети, и, выходя из церкви, строили планы, которым не суждено было осуществиться.

В этот злосчастный день на рейде встали два английских каперских корабля, и в тот момент, когда мы подошли к берегу, начали обстреливать остров. Меня отбросило за скалу, я ненадолго потеряла сознание, а когда пришла в себя, увидела вокруг изувеченные трупы товарищей. Останки мужа, так и не ставшего моим возлюбленным, я опознала лишь по ботфортам, верхняя часть его тела превратилась в кровавое месиво.

Не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища я опустилась на песок и, внезапно осознав, что произошло, закричала. Эхо подхватило вопль, разнеся его по всем укромным уголкам острова, и спасительное беспамятство утянуло меня в свои глубины.

В чувство меня привела сильная, болезненная пощёчина.

– Нед, – пробормотала я, – ты жив?

И открыла глаза. Надо мной склонилась мать. Зло сжав губы, она ударила меня снова.

– Алкоголичка, – шипела она, – ненормальная! Всё у тебя не как у людей!

Оттолкнув недружеские руки, я приподнялась на кровати и раздражённо поинтересовалась:

– Чем я тебе опять не угодила?

– Пока ты шлялась с дружками-забулдыгами, неделями не появляясь дома, я молчала, но я не допущу, чтобы ты глушила водку здесь! – замахиваясь, заорала родительница.

Обхватив горлышко полупустой бутылки, я бесстрастно произнесла:

– Это коньяк – благородный напиток. И, если ты не перестанешь нести околесицу и немедленно не уберёшься из моей комнаты, я за себя не ручаюсь.

Подпрыгнув от ярости, мать хотела сказать что-то ещё, но я выразительно приподняла оружие, и она вылетела за дверь.

На меня, оставшуюся наедине с собой, вновь накатило отчаянье. Я сорвала крышечку и выпила остатки спиртного прямо из горлышка, надеясь, что вновь попаду в утраченную реальность. Ничего не произошло, и, осознав, что возврата не будет, я уткнулась в подушку и тихо заплакала.

Жить мне не хотелось ещё очень и очень долго. Я много пила, пытаясь заглушить боль, и окончательно испортила отношения с матерью. И всё же постепенно мне удалось убедить себя, что события, в которых я приняла участие, произошли во сне. У меня не оставалось выбора, иначе я сошла бы с ума.

Но, несмотря на это, до тех пор, пока мне не удалось устроить личную жизнь, я нередко, доводя мать до истерики, с криком просыпалась по ночам, вновь и вновь переживая трагические события минувших дней.