Читать книгу Кодексы Чарли - Алексей Егоров - Страница 7

* * *

В аккуратно сложенной из толстых стволов пихты избушке, жил себе и поживал заяц по имени Ляпка, он же Помпон – розовое ухо. Каждое утро Ляпка то и делал, что соблюдал свой чинный ритуал. Он, как все добропорядочные зайцы, умывался, чистил зубки, надевал чистенькую жилетку и камзол, ярко красного цвета в белый горошек. Бабочку. И, не забыв про карманные часы, выходил поздороваться с соседями.

Благородно выходя на крыльцо своего жилища, он деловито поправлял свои длинные уши, тушил ночной голубой фонарь, затем доставал из нагрудного кармашка часы, проверял, урочный ли час для приветствия? И удостоверившись, что все соблюдено, начинал со всеми здороваться.

– Здравствуйте сударыня Агата, – с улыбкой на своей белой мордочке, говорил Помпон, пасущейся у его дома белой лошади. Та, в свою очередь, грустно помахивала ему головой и хвостом, в знак взаимного приветствия.

– Здравствуйте сударыня Сколопендра, – приветствовал зайка большую толстую зеленую гусеницу, утоляющую свой непомерный аппетит в кроне яблони, неподалеку.

– Доброго утра вам, Сударь старый Нильс, – приветливо наклонив голову, произносил Ляпка. Семья барсуков уже порядочно давненько жила с ним по соседству.

За тем, зайка еще раз смотрел на свои часы, аккуратно клал их в нагрудный карманчик, и шел приниматься за дела. А это было: и поедание моркови, и чтение книги и написание писем всем своим друзьям.

И так он делал всегда. Но…..

В одно прекрасное и зимнее утро. В то самое, когда семья соседа барсука, по каким-то волшебным причинам вновь воссоединилась, он не вышел на крыльцо. И на следующий день тоже не вышел. И три дня не выходил и четыре, и пять. Соседи начали волноваться.

– Что-то не так, – Хмуро сказала белая лошадь Агата. И они решили проверить, не болен ли Ляпка?

Ягодка тихонько постучала в его дверь и так же тихонько спросила.

– Ляпочка, почему ты не выходишь поздороваться с нами каждое утро?

– Я боюсь!!!! – услышала маленькая барсучиха в ответ, – я ужасно боюсь!!!

Большего от зайки никто не добился. И как бы его не расспрашивали и не выпытывали. Он повторял лишь одно и то же.

– Ну что же, – произнес тогда старый Нильс, и взял Ягодку на руки, – я так размышляю, что время само покажет. Что и для чего боится наш порядочный сосед Помпон?

И соседи разошлись по своим делам. Тем более было преддверие нового года, и дел хватало у всех.

А что же Ляпка?

Зайка тем временем сидел в своей избушке, закрывшись на кучу увесистых замков. Сначала он просто боялся, потом залез под одеяло и начал бояться там. Но поняв, что это все же не то… полез бояться под кровать. О, да!!! Здесь было именно то место, где можно боятся по – настоящему. Накануне, Ляпке приснился сон. В котором большая и аппетитная морковь спросила его.

– Ты же заяц, как я понимаю?

– Да – гордо ответил Ляпка.

– Тогда от чего же сударь, вы не трясетесь как осиновый лист?

– От чего же так мне трястись? – с интересом спрашивал Помпон.

– А от того, что все зайцы должны так делать. Тоесть бояться.

– Чего же мне бояться? – глупо спросил зайка. – У меня такие прекрасные соседи, а на старое болото, к Старой Метле я не хожу. Так чего же мне бояться?

– А запросто так бояться и все тут, – весело отвечала морковь.

Проснувшись утром, зайка вдруг почувствовал что боится. Он запер двери, закрыл окна и принялся бояться. Впрочем, так, как и полагается каждому порядочному зайцу.

И вот сидит он под своей кроватью… и стучит своими зубками в такт своим карманным часам.

Но однажды, он услышал голос. Голос был как будто из-за двери, но иногда и оказывался совсем рядом. Он говорил так:

– Здравствуй Ляпка.

– Здравствуйте сударь, – вежливо но испуганно произнес зайка, – кто вы?

– Я, старый год, – тихим и размеренным голосом, сказал голос.

– Что же вам угодно?

– Я пришел попрощаться с вами. Почему же вы не выходите попрощаться со мной?

– Видите ли сударь, – учтиво говорил Помпон, – я ужасно боюсь.

– Чего же?

– Я так ужасно боюсь того, чего я ужасно боюсь. И если оно и на самом деле так ужасно, ужаснее ужасного ужаса? То самый страшный страх это и есть! И страшнее его только лишь страхозаячий простострах. Это когда, по-видимому, ты боишься того, ….что ты боишься.

– А разве у тебя были поводы бояться в ушедшем году? – так же размеренно спрашивал голос?

– Увы, сударь, растерянно отвечал зайка, – точно могу утверждать, что таких поводов не случалось.

– Так перестань бояться, милый зайка, – по-доброму призывал его голос. – посмотри вокруг, посмотри за окошко. Там же снег валит, соседи твои играют в снежки и лепят снеговиков. А у тебя, избушка не убрана, печь не протоплена. И так ты значит провожаешь меня. Год, в котором у тебя не было повода бояться?

– И что же мне теперь делать, – смущенно прошептал Помпон, – бояться или же нет?

– Если бояться нечего, то чего же бояться? Выходи, будем прощаться.

Зайка недоверчиво высунул мордочку из под кровати, и оценил обстановку. Кровать была на месте, и дверь на месте. Да и все в его доме было на месте. Он вылез и тихонько, на цыпочках подошел к двери, прислушался. Потом открыл кучу своих замков и осторожно выглянул наружу. На опушке у дома, все его соседи весело катали огромные шары из снега. Заправляла всем Сколопендра. Она, укутавшись в шубу, чинно восседала на своей яблоне и резво командовала.

– Это сюда, а этот шар катите вот туда….а этот вот туда. И так здорово у них это получалось, что зайка даже забыл про свои страх. И вышел на крыльцо.

– Прощай старый год, – громко выкрикнул Помпон, – прости, я больше не буду так отчаянно и без повода бояться. Обещаю тебе, что в новом году, я стану смелым зайкой.

Соседи учтиво обняли Ляпку, и весело смеясь, потянули его катать снежные шары. И он в припрыжку понесся к ним. Потому как очень соскучился, за время своего простостраха, по своим милейшим соседям и друзьям.

Падал пушистый и волнующий снег. Опушку освещал большой голубой фонарь. И все были ужасно счастливы и рады. А зайка был рад больше всех..

А старый Нильс слез с зайкиной крыши, и весело и лукаво подмигнув соседям, отправился домой. Это он, говорил с Ляпкой, через печную трубу. И представившись старым годом, сделал так, чтобы Ляпка, он же Помпон розовое ухо, никогда больше не боялся

Ведь среди друзей нет страха. Даже если это самый ужасный страхозаячий простострах.

Педагог – психолог дочитала и сняв очки пристально посмотрела на Чарли:

– Тебя кажется зовут Чарлз? – тон ее был вполне располагающим к доверительной беседе. Она аккуратно присела в мягкое кресло напротив малыша и закинула ногу на ногу, – хотя в документах значится другое имя!

– Я Чарли, в моем возрасте меня все зовут только так, – объяснил ей малыш.

– Так, – она вновь нацепила на свой длинный нос очки в серой оправе и начала копаться в папке на журнальном столике, – тебе почти восемь лет, ты живешь…

– Я живу на планете земля, – строго перебил ее мальчик и попытался выстроить на своем лице подобие улыбки.

– Здесь написано, что ты испытываешь ночные страхи. Это так?

– Нет, – очень уверенно ответил Чарли и хладнокровно повернулся к окну слева. За ним наступала осень. Старый клен, расположенный совсем близко к зданию клиники, еще горел осенними красками. Небо повисло над городом серой тенью. Тихонько накрапывал дождик. Начало сентября, все ребята пошли в школу. Мама решила, что Чарли еще рановато. Да еще эти утренние нотации:

«Мальчик мой. Ты снова напрудил под себя! Ты же взрослый! Когда это вообще закончится? И как ты себе представляешь поход в школу? Там, между прочим учатся серьезные и взрослые ребята. И никто не ходит по-маленькому под себя. А если девочки в классе унюхают от тебя запах? Ты же станешь позором»

– Почему же ты здесь? – психолог явно была настойчива.

– Я писаюсь, – почти шепотом произнес малыш и посмотрел женщине прямо в глаза, – я боюсь, но я справлюсь с этим самостоятельно. Я знаю, что мне никто не поможет. Вы читаете мне свои сказки про зайцев и страх, но даже немного не понимаете того, что происходит на самом деле. И… это не страх.

– Эти сказки не мои, – как будто оправдываясь произнесла женщина, – это научная федеральная программа по работе с такими как ты.

– С какими? – Глаза мальчика округлились и налились свинцовой грустью непонимания.

– С детьми пережившими страх. С детьми постоянно его испытывающими.

– И чем этот ваш Ляпка – помпон мне должен помочь? – на минуту Чарли представил перед собой фигуру своего ночного гостя. Тот, что приходит с кухни стоял и держал за уши трясущегося от ужаса розовощекого зайца. Заяц писал под себя и закатывал глаза. Часы на цепочке мирно болтались вывалившись из кармашка.

– Ну, – педагог психолог встала и начала нервно колесить по комнате, отстукивая ритм своими высокими каблуками, – Эти сказки являются ассоциативным рядом когнитивных иллюстраций…

– Это не страх, – громко произнес мальчик и выскочив из кресла, направился к выходу.

– Что ты помнишь о папе? – ее голос как будто остановил его на месте как брошенный аркан. Он встал как вкопанный. Медленно развернулся и пристально, исподлобья посмотрел в ее глаза. Их цвета он не увидел, свет отражался в немых стеклах ее очков. Она стояла неподвижно и казалось, что вопрос испугал ее саму. Мальчик вновь развернулся и более уверенно направился к выходу.

Женщина врач молча проводила его взглядом в спину.