Читать книгу Великие герои Эллады. Геракл. Персей. Беллерофонт - Алексей Михайлов - Страница 11

Вновь Эврисфей недоволен слугой-полубогом,

Зол на Геракла за то, что вернулся живым

С новым трофеем, оставленным им у порога

Львиных ворот, и с настроем опять боевым.

Слушая славные песни бродячих рапсодов,

Царь узнавал всё о новых событьях вокруг:

Тайнах природы и жизни соседних народов,

Что вызывали и зависть, и сильный испуг.

Стало известно ему от бродяги о лани,

Жившей в Аркадии вольно в лесах и горах,

За прегрешенья людей, перешедших все грани,

Послана им Артемидой на горе и страх.

Дивной красы, с золотыми рогами созданье,

Чистая медь – были тонкие ноги её!

И охватила властителя страсть обладанья,

Стало немилым ему остальное зверьё.

Снова правитель отправил к Гераклу Копрея,

Должен герой заплатить послушания дань,

И закричал Эврисфей, на глазах свирепея:

«Повелеваю поймать Керинейскую лань!»

Слышал о чуде в Аркадии Ге́рой гонимый,

Знал, что она, словно птица в полёте, быстра,

Что у богини охоты была лань любимой,

И за бегущей не могут угнаться ветра.

Понял Великий, в какое попал положенье —

Он – не бегун, а борец и могучий атлет,

Стал выполнять с Иолаем свои упражненья —

Бегал упорно за скачущим всадником вслед.

Очень успешной была у него подготовка,

Лошадь в галопе сумел обогнать в третий день,

И овладел он искусством движенья так ловко,

Что пробегать мог легко шестьдесят деревень.

Снова к соседям в Аркадию прибыли двое,

Без колесницы, доспехов и оба пешком,

Чтоб можно выполнить было заданье такое —

Нужно за ланью бежать налегке, босиком.

Много следов златорогой узрели герои

Возле заросшей лесами горы Кериней,

Здесь на родник прибежала она к водопою,

Тихо Геракл подобраться попробовал к ней.

Чуткая лань, услыхав шорох листьев на склоне,

Вмиг очутилась вдали от лесного ручья.

Воин, предчувствуя долгое время погони,

Крикнул племяннику: «Здесь через год буду я!»

Следом за ланью пустился герой вверх по скалам,

Ярко сверкали на солнце златые рога,

Не уступал в своём беге он ей даже в малом,

Стал догонять её там, где лежали снега.

Не ожидал от неё он прыжков очень дальних —

Прыгать умела легко со скалы на скалу,

Мимо озёр пробегала спокойно-зеркальных,

Напоминая собой Аполлона стрелу.

Как грациозны движения все златорогой,

Долго не видел охотник усталости в ней!

«Дружною» парой покинув Эллады отроги,

Бег продолжали туда, где зима холодней.

Реки большие пришлось покорять ему в холод,

Льдом покрывался Геракл, выходя из реки,

И на бегу утоляя плодами свой голод,

След не терял он, препятствиям всем вопреки.

Ноги Геракла поранены острым гранитом,

Бёдра и плечи его исцарапаны в кровь,

Но оставался в душе крепким он монолитом,

Падал со скал ледяных, но бежал вновь и вновь.

Не было чувства, казалось, сильнее стремленья

Лань быстроногую взять за златые рога

И принести в Арголиду царю в удивленье,

Подвигом этим сразить родового врага.

Лань насмехалась порою над воином быстрым —

Часто ждала, забираясь на острый утёс.

Так оказались они за стремительным Истром,

В Гиперборее, стране белоствольных берёз.

Стран за спиною Геракла осталось немало,

Лань, что загнал он на склоны восточных Карпат,

Меж его ног проскочив, избежала финала,

Сзади оставив пещеру, над ней водопад.

Вслед посмотрел ей воитель и рухнул с досады:

«Здесь отдохну у воды и посплю до утра!

Лань догоню непременно ещё до Эллады,

Только б сменилась прохладной погодой жара!»

Воин усталый пробрался неспешно в пещеру:

«Очень добротный в Карпатах нашёл уголок!

Храпом своим невзначай не встревожить бы Геру —

Крепко богиня связала судьбы узелок!»

Мысли отбросив, заснул он в мгновение ока,

Храп прокатился по густо заросшим горам,

Вторил ему водопад под горой одиноко,

Здесь не хватало простора могучим ветрам!

Сны полетели, как красные листья осины —

Снова Мегара, убитые дети и лев,

Детство любимое, жизни тяжёлой картины…

Что за красавица? Знал ли прекраснее дев?

Лик Афродиты, изящное тонкое тело,

Будто сапфиры, горели у девы глаза!

Снами Геракла она овладела всецело,

Взглядом вцепилась в атлета, как в мышку гюрза:

«Есть в этом мире за все злодеянья расплата,

В гневе убил ты своих и Ификла детей,

Думал, что кровь эту смоешь делами когда-то,

Что ж получилось, воитель, из этих затей?

Вновь убиваешь, но дети погибли чужие —

Гидра и сын мой – тобою задушенный лев!

Смерти достойный, узнаешь Эхидны стихию,

Сможешь ли выдержать ярко пылающий гнев?»

«Я покарал людоедов жестоких, Эхидна,

А не почтительных, добрых и милых детей.

Мне у пещеры и в топи болот было видно,

Сколько белело людей убиенных костей!»

«Знаю, тобою убит будет сын малолетний,

Это деянье свершишь через несколько лет,

Он – мой любимый двуглавый, к несчастью, последний!

Так что держи за троих, Богоравный, ответ!

Раз ночевал в моём доме – жениться обязан,

Эту пещеру покинешь ты мужем моим!

А при отказе – хвостом ты окажешься связан

И напоследок жестоко убит будешь им!»

«Я, титанида, с рожденья не ведаю страха,

В первый же день задушил преспокойно двух змей,

Ты не успеешь, Эхидна, хвостом сделать взмаха,

Путь твой в Аид станет сразу прямого прямей!» —

«В жёны возьми меня, воин, во имя рожденья

Новых могучих тобою зачатых детей!

Я получу за убитых моих возмещенье,

И обещаю родить не зверей, а людей!

Я приглашаю тебя разделить это ложе,

Ты поразишься, ручаюсь своей головой —

Дети твои будут ликом и телом похожи

Лишь на тебя, их глаза заблестят синевой!

Наши потомки, воитель, размножатся скоро,

Распространится их власть от Карпат на восток,

Будем и я, и Земля им надёжной опорой!»

Взял её в жёны воитель и с нею возлёг…

С первым проникшим в пещеру лучом «колесницы»

Воин неспешно покинул таинственный грот:

«Славную ночь я провёл у Гилейской царицы,

Хоть со змеиным хвостом, но она не урод!»

Медленно он пошагал по заросшему склону,

Высмотрел стройный и с ветками ровными бук.

Сам смастерил он оружье, сродни эталону:

«Сыну на память оставлю мной сделанный лук!»

Снова к пещере пошёл – там с улыбкой Эхидна

Молвит Гераклу: «Прощаюсь с тобою навек!

Станешь великим ты мужем, теперь очевидно,

Можешь продолжить за ланью размеренный бег!

Это созданье бежит не спеша и с оглядкой,

Лань ты догонишь легко у горы Кериней!

И не собьёт она с толку обманной повадкой,

Там, у источника, снова ты встретишься с ней!» —

«Это мой лук, передашь его сыну, Эхидна!

Только лишь сильный натянет его тетиву,

Выглядеть должен потомок довольно солидно

Благодаря его деду – Небес Божеству!

Власть передашь повзрослевшему сыну, супруга!

Он, я уверен, создаст здесь могучий свой род

И завоюет все земли восточнее Буга,

Царства границы достигнут Эвксинских широт!»

И, повернувшись к печальной Эхидне спиною,

Вниз по горе пошагал титаниды супруг,

Сотню шагов сделал он, не терзаясь виною,

Что-то кольнуло в душе, обернулся он вдруг…

Сгинули склон, водопад и ручей над пещерой,

Будто и не было прежде там чудо-скалы!

Ровное место виднелось с землёй буро-серой

Да одинокие, с редкой листвою стволы…

Без сожаленья покинул загадок долину,

Солнечным днём стал туманный прохладный рассвет,

И, переплыв с наслажденьем большую стремнину,

Вышел спокойно на лани стремительной след…

* * *

Срок подошёл у Эхидны для деторожденья,

Крепкая тройня мальчишек увидела свет,

Силой и ростом достойны вознагражденья —

Стали мужчинами дети в четырнадцать лет.

Старшему сыну дала лук Геракла Эхидна:

«Это оружье отца, натяни тетиву!»

Но сплоховал Агафирс, стало очень обидно,

Что от отца перенял только глаз синеву.

Среднему сыну царица дала испытанье:

«Силу свою покажи, мой любимый Гелон!»

Но не хватило «мужчине» ни сил, ни желанья:

«Я не могу, я – не Зевс и не бог Аполлон!»

Скиф натянул тетиву и воскликнул победно:

«Я это сделал, и лук теперь станет моим!

Все упражненья мои не пропали бесследно,

Буду отныне Землёй и Зевесом любим!»

Стал он царём после первой, удачной, охоты,

Двое других сыновей были здесь не у дел,

Вскоре ушли покорять на чужбине высоты,

Чтобы не видеть оружия – лука и стрел.

Скифией стало Гилейское царство отныне,

Земли объяла она между гор и морей.

Помнить славяне должны о Геракловом сыне,

Род основавшем героев и богатырей!

* * *

Той же дорогой они возвращались в Элладу,

Ливни не смыли ещё златорогой следы,

Гера коварная вновь получила усладу —

Ею гонимый Геракл в двух шагах от беды.

Преодолён бегуном снова Истр величавый,

Множество прочих холодных стремительных рек.

Ветра быстрей возвращался атлет худощавый,

Только с пустыми руками бежал к дому грек.

След пролегал к месту первого с ланью свиданья,

Встретил племянник с восторгом его у ключа,

Встречей желанной закончился год ожиданья,

Долго Геракл не держал золотого меча!

Снова пришла златорогая лань к водопою,

Но не помчался за нею могучий герой.

Остановил её пущенной палкой тупою,

Сделанной тут же стрелою из ветки с корой.

Лань от удара упала на оба колена,

Быстро схватил её он, совершив три прыжка.

Не избежала теперь златорогая плена,

Крепко держала беглянку Геракла рука.

Туго связав ей изящные медные ноги,

В город Микены нести на плечах был готов,

Но не успел он и шага ступить по дороге,

Как перед ним появилась богиня лесов.

«Знаешь ли ты, – вопрошала его Артемида, —

Чью быстроногую лань ты взвалил на хребет?

Это плененье – большая богине обида,

В этом лесу ты покинешь, Алкид, белый свет!» —

«О, не вини ты меня, дочь бессмертной Латоны!

Не оскорблял никогда олимпийских богов,

Чтил я великого Зевса слова и законы,

Но оказался невольно меж двух берегов…

Волей отца очищал я от зверя Немею,

Гидру убил, искупая былую вину,

Дюжину служб должен я сослужить Эврисфею,

Так разреши мне исполнить и эту одну!»

Лук опустила богиня лесов, дочь Латоны:

«Что ж, исполняй, помогу тебе в деле простом!

Лань не удержат царя Эврисфея загоны.

Тот, кто свободен, не будет домашним скотом!»

Лань уложив поудобней на сильные плечи,

Быстро Геракл зашагал в направленье Микен,

А впереди Иолай торопился предтечей —

Всем сообщал, что взята златорогая в плен.

Гордо герой подошёл ночью к Львиным воротам,

В факельном свете восторг излучал царский взор!

Лань, поручая особым пастушьим заботам,

Царь приказал отвести на конюшенный двор.

Злость с равнодушьем Геракл получил у порога,

Шёл он в Тиринф с Иолаем, обидой горя.

Мимо лесов проходя, видел свет златорогой —

Не удержали беглянку загоны царя!