Читать книгу Закон престолонаследия Древней Руси - Алексей Николаевич Лебедев - Страница 3

В нашем случае, ситуация приблизительно выглядит точно так же: для того, чтобы понять причину сбоя в процедуре передачи власти с рождением Ярополка, следует разобраться с другими темами. Одна из таких тем – это походы славян на Каспий и в Причерноморье. В свою очередь, пониманию причин совершения таких походов, мешает как не понимание причин возникающих время от времени межэтнических конфликтов, вспыхивавших на территории Русского государства, так и особенностей системы власти, формирование которой еще только-только начиналось.

Межэтнические отношения. Для того чтобы не растекаться мысью по древу, следует остановиться на межэтнических отношениях, существовавших в Древнерусском государстве.

Ни для кого не секрет, что любое государство имперского типа, а именно к ним относится Русь, создается в результате объединения в единое целое разных этнических, языковых и родовых (родоплеменных) групп. Оказавшись в составе единого политического, экономического и правового пространства, такие группы, не имея возможности вырваться из него, начинают притираться друг к другу. В одних случаях такая притирка происходит легко и без каких-либо лишних трений, в других же – с трудом. Обусловлено это не только разницей в языковой, антропологической и религиозной среде, в которой оказались такие группы, но и степенью влияния на такие группы соседей, проживавших в то время в пограничье.

Стремясь из всего этого многообразия создать новый мир, правящие круги Русского государства вынуждены были с осторожностью подходить к выбору способов и средств управления своими подданными. Стоит отметить, что во многих случаях русам делать это удавалось достаточно легко и эффективно. В качестве наглядного примера можно привести Поильменье, в котором межэтнические отношения были урегулированы еще в 862–864 годах. Если какие-то противоречия в этом районе в более позднее время и возникали, то они никак не отражались на общей ситуации в Руской Земле.

Но вот в Поднепровье в решении межэтнических отношений сделать все точно так же, как и в Поильменье, русам удавалось не всегда. Поскольку такие отношения напрямую переплетаются с темой наследования власти в княжеской семье, мы вынуждены сконцентрировать внимание читателя и на них.

Этническая ситуация в Поднепровье. Итак, на момент прихода в Поднепровье Олега с русами, ситуацию, существовавшую там, вкратце можно охарактеризовать следующим образом.

Население Поднепровья было неоднородным.

Данники хазар. Первую группу составляли радимичи и северяне, находившиеся в даннических отношениях с Хазарским каганатом.

Поляне. Вторая группа была представлена полянами, проживавшими на Киевских горах и в низовьях реки Десны. С приходом Аскольда с Диром на Киевщину, поляне, которые до этого точно также, как и радимичи с северянами, были данниками Хазарии, были освобождены от обязанности напрямую платить дань хазарам. С этого момента дань с полян для хазар собирали Дир с Аскольдом. Хазары, по понятным причинам, этому не препятствовали. Каких-либо упоминаний о конфликтах Аскольда с Хазарией в письменных источниках не сохранилось и поэтому судить о том, какими были такие взаимоотношения, достаточно сложно.

Переселенцы. Третья группа была представлена населением, пришедшими в Поднепровье вместе с Аскольдом и Диром. В этническом отношении это население было неоднородным и состояло из представителей разных этнических групп, проживавших в Поильменье. По этой причине эта группа населения нами названа переселенцами. В 60-е годы на Киевщину с Поильменья такое население продолжало прибывать, усиливая тем самым власть Аскольда.

С приходом на Киевские горы, Аскольдом и Диром в урочище Угорском[32]. создается форпост торговой корпорации. В отношении того, было ли Аскольдом создано государство или нет, до сих пор идут неутихающие споры.

Болгары. На Киевщине, к моменту прихода Олега с русами, была и четвертая группа населения, представленная дунайскими болгарами. Для того чтобы было понятно откуда болгары взялись на Киевщине, желательно сделать остановку и обратить внимание на эту сторону вопроса. Тем более, что с ними нам на страницах этой книги придется встретиться еще не раз.

По поводу появления болгар на Киевщине существует слишком много спекуляций. Первая версия гласит о том, что эти болгары остались здесь со времен Кубрата. Версия бредовая, ничем не подкрепленная и противоречащая данным археологии.

Согласно второй версии, эти болгары являются завоевателями, пришедшими в Поднепровье с Поволжья. Каких-либо подтверждающих данных этой версии тоже нет.

Есть еще и третья версия, согласно которой болгар сюда после завоевания хазарами Киевщины и сбора дани для хазар, в качестве стражи, поселили хазары, заинтересованные в осуществлении надзора за покоренными данниками (полянами, северянами и радимичами).

Пвторим, ни одна из названных версий не имеет хоть какой-нибудь доказательной базы. По этой причине, все эти версии оставим для любителей фантастики и ознакомимся с четвертой, у которой, хотя бы с доказательной базой все более-менее в порядке.

Первое крещение Руси. Продолжатель Феофана[33] содержит рассказ, составленный в пятидесятые годы десятого века (950 г.) и повествующий о крещении русов во времена Василия I (867–886) и патриарха Игнатия (867–877). Согласно этому рассказу, византийцы дарами уговаривают русов принять христианство. Русы соглашаются, и глава русской церкви получает сан архиепископа. Дата крещения в истории Продолжателя Феофана близко соприкасается с датой крещения русов по Фотию. В обоих случаях речь идет об одном и том же событии. Но если повествование Продолжателя Феофана воспринимается с некой долей скепсиса, то свидетельство участника крещения патриарха Фотия уже считается фактом достоверным.

В сообщениях о первом крещении русов всех смущает то, что в нем не приводится данных, уточняющих, где именно обитал этот народ и кто был их правителем. В церковно-академической среде считается вполне установленным, что князья Аскольд и Дир c «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа, посланного Константинопольским патриархом Фотием[34] в начале, или в средине шестидесятых годов девятого века (860–867 гг.?): «даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан,… поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере…, что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды»[35].

По затронутой теме сохранилось любопытное послание папы римского Николая I византийскому императору, посланное осенью 865 года. В послании папы римского демонстрируется беспокойство по поводу растущего могущества неведомого раньше государства и напоминается василевсу о набеге Аскольдовой дружины на Константинополь, которая умертвила «множество людей, сожгла церкви святых в окрестностях Константинополя почти до самых стен его». Росы, писал папа, остались безнаказанными до сих пор, а ведь они – язычники, люди иной веры, враги Христовы. На это письмо Константинопольский патриарх Фотий, непримиримый противник папы Николая I, косвенно ответил два года спустя в цитировавшемся выше Окружном послании главам Восточных Поместных Церквей, посвященном разбору своевольных папских искажений Символа веры.

Как бы то ни было, но остается вопрос, было ли это крещение решением населения, проживавшего в поселении Олмин Двор, или же речь идет о совершенно иной группе населения?

Для того чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, следует окунуться в положение, в котором оказались Дир с Аскольдом прибыв в 864 году в Полянскую землю из Поильменья. В этом случае вопрос о возможном крещении своего окружения Диром следует рассматривать как вопрос непременного условия инкорпорации тех, кто желал стать частью купеческой корпорации, создаваемой Аскольдом на Киевских горах. Безусловно, что после событий в Поильменье, перед Аскольдом и Диром стоял достаточно серьезный вопрос о недопустимости повторения событий 865 года, когда окружение не пошло за Диром, а предпочло богатство, взамен соблюдения принципов кровнородственных отношений. Аскольд и Дир не могли не понимать, что в случае повторения событий, между членами корпорации и пришельцами должен встать барьер, который бы не позволял членам корпорации переметнуться к врагу. На взгляд Аскольда с Диром, христианство с его постулатом наложения анафемы[36] на предавшего ближнего, для такого случая могло подходить как нельзя лучше.

По этой причине исключать возможности принятия христианства членами корпорации, создаваемой Диром и Аскольдом, нельзя.

В то же время, не следует забывать о том, в какой ситуации оказались Дир и Аскольд, придя в Полянскую землю. Прежде всего, Аскольд и Дир оказались на территории, подконтрольной Хазарии. Противостояние хазарам, с тем контингентом, которым могли располагать Дир с Аскольдом, вряд ли могло быть успешным. Нужна была чья-то поддержка. И этот кто-то должен был быть достаточно сильным и влиятельным, чтобы иметь возможность остановить хазар перед проведением карательной экспедиции против обосновавшихся в Поднепровье пришельцев с Севера.

Особого выбора у Дира с Аскольдом не было: барьером между ними и хазарами, могли быть или Дунайская Болгария, или Византия.

Но и здесь все было не просто. Болгария с Византией грызлись как кошка с собакой, и находиться между ними было так же опасно, как и между двумя огнями. Можно было запросто сгореть.

Свою роль в выборе стороны поддержки должна была сыграть родовая принадлежность избиравшей стороны. Есть все основания считать, что имя Аскольда происходит из языковой среды населения, проживавшего в районе слияния рек Волги и Камы. Вполне может быть, что Аскольд мог иметь какие-то родственные связи с болгарами волго-камскими. Если такое родство имело место, то выбор болгар, в качестве стороны поддержки, Аскольдом было выбрано неспроста.

Решив наладить отношения с Болгарией, Аскольд отправляет туда для переговоров посольство во главе со своим сыном. Но сын с поставленной перед ним задачей не справился. Более того, сын Аскольда в Болгарии погиб. Что именно не было учтено сыном Аскольда во время выполнения своей миссии, пока загадка. Однако следует предположить, что послы, не разобравшись должным образом с ситуацией, сложившейся на тот момент в Болгарии, и встали на сторону одной из враждующих сторон. И такой выбор оказался ошибочным. Выбранная сыном Аскольда сторона, оказалась враждебной князю Борису[37]. Такой стороной была родовая болгарская знать. То есть, сын Аскольда встал не на сторону власти престола (князя Бориса), а на сторону оппозиции к власти.

Князю Борису не было никакой необходимости в усилении родовой болгарской знати, вставшей в оппозицию к его власти. Узнав же о том, кто возглавляет посольство и чем дышат представители Аскольдова посольства, князь Борис мог всерьез опасаться предоставления помощи родовой болгарской знати соседями Болгарии: Хазарией или даже Булгарией. Реакция князя Бориса на поведение сына Аскольда, оказалась мгновенной: «В лѣто 6372 (867 году). Убиенъ бысть отъ болгаръ Осколдов сынъ»[38].

Другая летопись трактует события несколько иначе, но суть от этого не меняется: «Идет Аскольд на болгар и был убит его сын».

Получается, что сын Аскольда был убит не просто так, а как участник переговоров с родовой болгарской знатью. А то и как учасник заговора.

Изначально Аскольд, ввязываясь в выяснение отношений сторон, мог собрать рать и отправиться с ней в Болгарию на помощь родовой болгарской знати.

Но Борис решил не давать возможности заговорщикам использовать шанс на восстание. Узнав о движении рати во главе с Аскольдом в Болгарию, Борис, в качестве превентивной меры, приказывает убить сына Аскольда.

Аскольд, уже достигший пределов Болгарии, окружается войсками Бориса и ему в доходчивой форме объясняется вся суть его перспективы: или он принимает сторону центральной власти, или сейчас он и собранная им рать отгребут по полной программе.

Аскольд не будучи дураком, поступает болем розумно, нежели его сын; он становится на сторону княжеской власти – Бориса. Но Борисом перед Аскольдом ставится дилемма: раз назвался груздем – полезай в кузов, то есть, принимай крещение.

Ситуация в ту пору в Христианском мире была на грани конфликта и отражалась на всех, кто попадал в зону такого конфликта. Не были исключением и отношения Болгарии с Византией, к которым тоже добавилось противостояние по религиозному вопросу.

Борис в 866 году, обращается к Константинопольскому патриарху Фотию с требованием высвятить для Болгарии независимого архиепископа.

Фотий, пекущийся об единстве церкви, князю Борису в его требовании отказывает.

Борис в ответ выгоняет из Болгарии греческих священников и обращается за помощью в Рим. Папа римский Николай I с ответом Борису долго себя упрашивать не стал и осенью того же года прислал в Болгарию миссию во главе с епископом Формозой Портуенским, который, ничтоже сумнящеся, повторно окрестил болгар.

Аскольд, придя с ратью в Болгарию и соглашаясь на принятие крещения, понимает, что крестным отцом желательно иметь лицо или равное ему по статусу или более высокого ранга. Но и тут не все так просто. Если его крестным отцом станет князь Борис, то это будет означать более низкий статус крещеного и, следовательно, подчиненное положение Аскольда по отношению к Борису. Этого Аскольду его подчиненные точно не простили бы. В такой ситуации Аскольд находит достаточно простое и оригинальное решение – пусть его крестным отцом станет (считается) папа римский Николай I.

Тот на такое предложение тут же дает согласие и, Аскольд в крещении получает имя Николая.

Формоза без доли сомнений, действуя исключительно в интересах римского престола, совершает необходимый обряд.

После этого, Борис заключает с Аскольдом мир и Аскольд со своей дружиной отпускается восвояси.

Следовательно, крещение Аскольда могло состояться в Болгарии, во время неудачного похода туда в 867 году.

Можно предположить, что князь Борис даже мог дать Аскольду часть болгарского войска. Это то и может объяснять появление в Поднепровье такого укрепленного городка как Самватос, название которого с тюркского языка переводится как «Верхняя крепость»[39].

Более того, это же может объяснять, откуда в Поднепровье взялись болгары и почему в болгарских летописях средневековья фигурирует эта часть ойкумены.

Еще одна загадка кроется в том, откуда у Аскольда взялось много войск для дальнейшей экспансии на сопредельные территории. Летопись не зря упоминает о том, что Аскольд и Дир стали собирать вокруг себя Варягов, то есть, Знать. Надо полагать, за два года такой деятельности это им удалось, и под их рукой оказался значительный воинский контингент, который позволял им вмешиваться в дела соседей.

Таким образом, появление болгар в районе современного Киева вполне объяснимо без всяких происков хазар или волжских болгар, как и недоказуемой версии о появлении тут болгар во времена Кубрата.

Какую именно роль болгары играли на Киевщине во всех событиях, произошедших после прихода Олега на Киевские горы, мы покажем по ходу повествования.

Древляне. Стоит уделить внимание и пятой группе населения, которая проживала на Киевщине и которая была представлена древлянами. В соответствии с археологическими данными, древляне проживали не только к западу от Киевщины, но и к югу от нее – на левобережье Роси[40]. По этой причине древляне так же были втянутыми в жизнь Поднепровья. В отношении древлян было высказано предположение о том, что они находились в союзнических отношениях с Хазарией[41]. Во все это можно было бы поверить, если бы не то обстоятельство, что между древлянами и хазарами находились неподконтрольные этим двум народам территории, что мешало организации беспрепятственного сообщения между хазарами и древлянами. Да и нахождение северного направления под неусыпным взором болгар, тоже вряд ли этому способствовало. А вот о том, что отношения с полянами у древлян были натянутыми до предела, повествуется даже в летописи: «быша (поляне – уточнение автора) обидими Деревляны и инѣми окольными»[42].

Киевщина при Аскольде хоть и сохраняла независимость от внешних сил, но все-таки находилась под неусыпным оком дунайских болгар, которыми на горе Киевице была построена крепость, получившая в современной литературе название Города Кия. Место под строительство крепости болгарами было выбрано не случайно: с Киевской горы на многие километры вверх по течению хорошо просматривался Днепр, что наглядно показывает, какое именно направление представляло наибольший интерес для болгар и откуда больше ждали опасности Аскольд с Диром.

Олег. Первые шаги во власти.

О том, что Олег на момент смерти Рюрика был молод и полон сил, писал еще В. Н. Татищев, приводя в качестве доказательств смутные повествования летописей, не дошедших до нас.

Первые шаги во власти в изложении В. Н.Татищева представлены следующим образом.

Присоединение Мерянской земли. Со смертью Рюрика, власть в Руской Земле переходит к Олегу.

Считается, что смерть Рюрика послужила сигналом к усилению центробежных сил в государстве, что грозило вылиться в распад Древнерусского государства. Центром таких сил оказался Ростов и Мерянская земля, во главе которой на тот момент находился князь Свенельд. Первым шагом Свенельда на этом пути было присвоение себе титула великого князя. Но действия Свенельда вызывали недовольство со стороны остальной знати Ростова и Ростовской земли. Надо полагать, причиной недовольства были недавние события в Поильменье. Началось противостояние. Для того чтобы подавить недовольство, Свенельдом были начаты если не репрессии, то прессинг по отношению к местной родовой знати, выступавшей против усиления его власти: «и стал для древних ростовских князей самовластним деспотом, что было для них невыносимо»[43].

До тех пор, пока у власти был престарелый Рюрик, местная родовая знать Ростовской земли даже не пыталась как-то противодействовать Свенельду. Но со смертью Рюрика и прихода к власти нового правителя в Новгороде, ростовская знать обратилась за содействием к Олегу.

Понимая, что основа сохранения государства заключается в наличии лояльных центру наместников, находящихся во главе административных единиц, Олег решает навести прядок на полученных им в наследство территориях: «И Олег, решая начать с Ростова, принимает единственно верное, но требующее исключительного личного мужества решение»[44]. Олег, понимая, что, если под Ростов привести рать, может начаться кровавое противостояние, а с ним и новая междоусобица, принимает решение действовать иначе – не карательными мерами, а мудростью, чего, как правило, и ждут от правителя. Олег решает разобраться с ситуацией, выяснить причины и избрать методом решения проблемы такой способ, который бы не только был одобрен сторонниками сохранения централизованной власти, но и укрепил их позиции в обществе. Для этого Олег одевается «простым латником, в одиночку, едет в Ростов. В предместье Ростова встречается с опальными ростовскими князьями, не поддержавшими Свенельда, выясняет ситуацию и затем приходит в Ростов, где Свенельд со своими сторонниками пирует. Там в критический момент, когда Свенельд отдает приказ бросить дерзкого латника в темницу, открывает забрало, и все узнают в простом латнике великого князя Олега. Олег восстанавливает великокняжескую власть и ставит во главе Ростовской земли своего сторонника – потомственного князя из ростовской правящей династии. Так, без единой капли крови» было восстановлено единство Руси и «была вновь присоединена к Русскому государству огромная Ростовская земля»[45].

В дальнейшем в летописи сообщается о том, что «в Ростове сиде князь, под Олегом суще»[46].

Недоверие к описанным событиям вызывает несколько вопросов.

Во-первых, не понятно, откуда взялись ростовские князья, если единственным князем на Руси летописями называется Рюрик?

Во-вторых, откуда вообще взялся этот самый Свенельд и почему он назван князем?

В-третьих, почему Мерянская (Ростовская) земля рассматривается в качестве субъекта, отдельного от всей остальной территории Руской Земли?

Для того чтобы получить ответы на все перечисленных вопросы, нужно вспомнить о том, какими народами и землями были представлены послы к Варягомъ к Руси, просившими для себя, в качестве правителя, князя: «И ркоша: «поищемъ сами в собѣ князя, иже бы володѣлъ нами и рядилъ по ряду, по праву». Идоша за море к Варягомъ к Руси, – сіце бо звахуть ты Варягы Русь, яко се друзии зовутся Свее, друзии же Урмани, Аньгляне, инии Готе, – тако и си. Ркоша Русь Чюдь, Словенѣ, Кривичи и Всь: «земля наша велика и обилна, а наряда въ ней нѣть; да поидете княжить и володѣть нами»[47].

Не трудно заметить, что, несмотря на то, что варягам дань уплачивала и меря, ее представители в составе посольства летописью не названы. Из этого следует немаловажный вывод о том, что власть Рюрика распространялась исключительно на кривичей, словен, весь и чюдь. На мерю власть Рюрика не распространялась. А поскольку власть Рюрика на мерю не распространялась, то естественно, что в Мерянской земле по-прежнему правили мерянские князья, среди которых и был Свенельд.

Попытка Свенельда возвыситься над всеми остальными мерянскими князьями и централизовать власть, привела, с одно стороны к недовольству со стороны всех остальных князей, а с другой – к опасности возникновения новой междоусобицы. Для того чтобы избежать негативных последствий от деятельности Свенельда, ростовская знать обращается к новому правителю Руской земли – к Олегу, и предпочла перейти под его управление. По большому счету, мерянская (ростовская) знать предпочла междоусобице вхождение в состав Руской земли и подчинение единой власти.

Таким образом, Олег свою деятельность начал с расширения территории Руской земли.

Строительство Москвы. На южных границах Руской земли ситуация так же была далека от стабильности и мирной жизни. Граница государства не имела четких очертаний и требовала более четкого ее обозначения. К этому времени поселения вятичей вплотную подошли к пределам Руси. Появление данников хазар в этом районе могло спровоцировать столкновения с Хазарией, в чем для Руси не было никакой необходимости. Руси срочно требовалось обозначить границу своих владений, что Олег блестяще с этим справился.

В 880 году, с целью обозначения границ Руси на этом направлении Олег в поречье Москъвъ[48] закладывает городок: «На пути изъ Ростова къ Кiеву прiеде же Олегъ на рѣку глаголемую Москву въ нея – же ту прилежатъ двѣ рѣцѣ единой имя Неглинной а другои Яуза и построи ту градъ малъ и прозва его Москва и посади ту на княженiе Ростовскаго князя Поливода». Город был построен не на пустом месте, а на месте уже существовавшего поселения, о чем свидетельствуют находки арабских монет, датируемых 862 и 866 годами[49].

Поход в Поднепровье. Следующие события на Руси описаны в «Повести временных лет». Около 881 года Олег организовывает поход на Юг и вскоре оказывается на Киевских горах. Действует Олег все так же, как и раньше – не столько грубой военной силой, сколько точно выверенным единичным ударом, который в современном мире назвали бы методом спецназа. Олег под видом торговца, подходит к Киевским горам. Но Олег с дружиной причалил не к Киевице, на которой располагался детинец с болгарским гарнизоном, и не к Подолу, с его удобной гаванью на реке Почайне, а к урочищу Угорскому – центру сосредоточения всей торговой и экономической деятельности Киевщины той поры.

Придя к Угорскому, Олег просит о том, чтобы его встретил глава купеческой фактории – князь. Поскольку на тот момент старшим в фактории был Аскольд, то и выйти встречать гостей с Севера пришлось ему. А дальше по прибытии Аскольда к Олегу из ладей повыскакивали дружинники Олега и убили Аскольда. После этого Олег произнес знаменитые слова: «Киев иметь городом русским».

В отношении интерпретации данной фразы в последнее время разгорелась нешуточная дискуссия, в которой словам Олега пытаются придать различный оттенок звучания и, таким образом, опровергнуть существование самих слов. При этом забываются два факта, а именно; первый факт состоит в том, что русы в те времена разговаривали на языке отличном от тех славянских языков, к которым так привычно современное ухо. Подтверждение этому можно найти в сочинении Константина Багрянородного[50]. Второй факт состоит в том, что та же «Повесть временных лет» писалась уже на рубеже в 11–12 веков, да к тому же на славянском (церковнославянском, древнерусском языке), который, естественно, отличался от языка, на котором разговаривал Олег и его русы. Следовательно, если Олег такие слова и сказал, то мы имеем дело с переводом этой фразы с языка русов на древнерусский язык. Но есть и тертий фактор; перевод на современный русский язык текста летописи, написанного на языке 11 века.

В результате такого перевода могли возникнуть любые неточности, которые и попали в текст летописи. По этой причине, если слова Олега и были сказаны, и относились к населенному пункту, расположенному на территории современного города Киева, то звучать могли только как «Киев имеем городом русским».

Население Киевских гор, да и Полянской земли, не выразило Олегу никакого недовольства и не оказало какого-либо противодействия его притязаниям, признав, таким образом, власть нового правителя.

Приход Олега в Приднепровье привел к тому, что русам вновь пришлось окунуться в ситуацию, подобную той, что существовала в Поволховье до 862 года и в которой интересы одной этнической группы оказались в явном противоречии с интересами всех остальных групп, проживавших в этом районе. Положение спасало то, что к моменту прихода на Киевщину, русами уже был накоплен достаточно большой опыт в решении подобных проблем.

С включением в состав Русской Земли всех этих народов, Олегу в целом удавалось достаточно грамотно и сбалансировано проводить свою политику в отношении новых подданных. Конечно же, не обходилось и без сбоев: не все удавалось сделать гладко, без сучка и задоринки, как это и задумывалось.