Читать книгу Пурпурный год. Части 1—3 - Алексей Строганов - Страница 8

Выход на рыбалку Дон превратил в квест. С вечера было расставлено и разложено в нужных местах всё необходимое. Маршрут от дивана до мостков разбит на участки, подсчитано точное количество шагов, которые предстояло пройти, сложные движения, например, бесшумное сползание с дивана, отрепетированы. Когда на даче толпа гостей, выйти незамеченным совсем не просто, но очень интересно.

Проснуться за одну-две минуты до того, как начнёт вибрировать будильник (славное начало!). Бесшумно покинуть постель. Откинуть одеяло рукой, тело оставить неподвижным. Коснуться пола пальцами правой руки, потом всей ладонью, надавить (проверка на скрип). Дальше. Коснуться пальцами правой ноги пола. Перенести часть веса на опорную руку. Разрешить колену опереться на пол. Добавить локоть. Превратить тело в «мягкое» и стечь с дивана (отец учил его этому движению). Левая нога стекает последней. Пауза в две секунды. Поблагодарить диван за безмолвие. Дальше. Сидя на полу, задержать дыхание на пять секунд, прислушаться к спящим. Встать. Наблюдение за спящими с задержкой дыхания (пять секунд). Подойти к двери, выбирая немые половицы. Задержать дыхание, прислушаться к звукам за дверью. Услышать храп дяди Пети. Открыть дверь, нажимая на ручку до конца вниз и от себя по миллиметру. Выйти на лестничную площадку. Закрыть дверь как можно быстрее. Пауза две секунды. Спуститься, не дотрагиваясь до перил. Надеть кепку и куртку. Кроссовки, рюкзак, и пакет взять в одну руку. Полю сказать: «тш-ш-ш» и приложить палец к губам (дублирующий знак). Выйти на террасу. Закрыть дверь перед носом ротвейлера, на хлопанье ушами не вестись. Надеть носки (карман рюкзака; стул слева от двери), кроссовки. Взять удочку, пакет положить в ведро. Сойти с террасы по трём ступенькам и так же бесшумно вниз по Лестнице, мимо мангала, баня слева, Сад, потом до поворота к Сарайчику, здесь держимся левее, в самый низ, к забору. Калитка. Открыть (вчера смазал маслом петли и замок), выйти, притворить так, чтобы можно было открыть при возвращении самому. Берег – камышовая стена. По тропинке налево, на мостки. Направо – пляж. Там тоже можно ловить, но обязательно кто-нибудь испортит одиночество, поэтому налево 86 шагов; узкие, на одного мостки. Максимум на двоих. Их отец с дядей Сашей сладили. Это место Дона и только. Непонятливым все давно объяснил Поль.

…

Бом спал на животе. Ночью раза три просыпался попить воды, нащупать жену, но момент, когда она поцеловала его сопящего в щёку и шею: «Я к детям», прозевал. Рафа вышла из гостевой, увидела спину Дона на террасе, мелко подрагивающий обрубок хвоста Поля, и прошла к детям. Действительно прилегла к дочке: та спала не так чутко, как Павлик. Через четверть часа встала, вышла на лестницу, спустилась вниз, взяла в ванной большое полотенце. Перешагивая, ножкой тронула собачьи усы. На террасе все-таки оглянулась. Никого. Три ступеньки с террасы, по Лестнице вниз, поворот к мангалу, баня слева, Сад. Утром ступеньки гулкие, но это если на каблуках, а если в лоферах на каучуковой подошве, едва уловимое шуршание получается. Держаться левее. Закрыть калитку на засов, чтобы не открыли снаружи, и назад, к Сарайчику. Дверь спрятана за мягкими зелеными иголками. Только протянула руку, не коснулась, не успела дотронуться, она сама, бессовестная, распахнулась, впустила.

– В кресло? На диван?

– На плаху… – знакомая рука потянула через темную комнату ко второй двери, в утренний туман, к кустам смородины, к дворику за еловой стеной.

…

– Эту… Водил сюда?

– Не говори глупостей.

– Не злись, злюка. Прости… Давно ты мне голову не сносил… Ты совсем забыл меня… Такая жажда… Ещё хочу…

…

– Пойдёшь со мной купаться?

– Ни за что. Я ещё…

– Тихо. Кто-то спускается. Иди по Дороге Тачек. У стены пережди.

…

Тётя вышла на кухню, проверила большую кастрюлю, поколдовала над туркой и заметила на террасе Рафу: «На тебя варить?». Рафа замотала головой, украдкой показала сигарету. Тетя понимающе улыбнулась, хотела спросить про Марусю, не видела ли Рафа её пташку, но передумала, ушла пить кофе к себе в кабинет.

…

Лиза проснулась в комнате последней. Дона и Маруси не было. Ещё спали малыши, но они не в счёт. Не стала шуметь водой наверху, спустилась вниз. Поль на неё даже не обернулся: спал мордой в стекло. Из нижней ванной вышла Рафа, и Лиза тут же себе пообещала, что будет вот так же выходить, в таком же коротком, только без махрового тюрбана на голове, поздоровалась:

– Доброе утро.

– Привет. Малыши ещё спят?

– Спят.

В ванной после Рафы какой-то особенный аромат. Взрослый. Он будит, но быстро начинает раздражать. Лиза накрутила резинкой хвост повыше, сбежала от аромата в гостиную, потом на террасу, где цапнули ледяные сквозняки: ждали, опасные, схватили за щиколотки ледяными браслетами, поползли, нахалы, вверх, прижигать кожу через дырки в джинсах. Рукава запутались, собрались в дырявую муфту, но пальцы не пустили, оставили дрожать снаружи. Вернуться. Набрать подушек, два пледа и вернуться. Качественно закутаться, прикрыть дырки на свитере и джинсах. В шезлонге около роз согреться под шерстью, прикрыть глаза, голову набок и немного вниз, задремать ресницами. Музыку в наушниках сделать далекой, напридумывать, намечтать себе всякого-разного, до горячего солнца, и тогда звуком разрушить утро и объявить себе новый день. Стильная история для тех, кто способен понять.

Рафа. И здесь её запах. Полотенце под шезлонгом лежит комом, кричит фиалковым огорчённым ароматом, который Лизе не спутать, просит выпустить на волю. Как ты здесь оказалось? Почему она спрятала тебя на веранде, под шезлонгом, в дом не пустила. На пляж ходила или в баню? В баню – это отец. На пляж – есть варианты.

Дом стоит на склоне, лицом к реке, участок разделен подпорными стенами на четыре террасы: наверху собственно дом с розарием, ниже площадка с мангалом и баня, которая немного в стороне, среди сосен, потом Сад, в самом низу Сарайчик и калитка к пляжу. От дома до нижней калитки по краям участка ведут два спуска: Лестница и пологая, скрытая от глаз Дорога тачек. С верхней террасы можно попасть на обе дорожки. Лестница вся в ступеньках и для ходьбы. Дорога тачек начинается с другой стороны террасы, сразу ведёт в самый низ участка, к Сарайчику. К бане по ней не пройдешь. Дорога Тачек ровная, ей пользуются, когда надо что-то перевезти, но она ужасно заросшая и пыльная. У Сарайчика обе дорожки встречаются и вместе ведут к калитке. На полотенце паутина, сухие листья. Его уронили, на него наступили. Дядя Андрей купается по утрам, но никого в компанию не берёт. Полотенце на ощупь не такое уж и мокрое, скорее, влажное. Непонятно. Так купалась она или в баню ходила? Дай подумать. Кто-то варил себе кофе с утра: кофейник стоит на разделочном столе. Она не хотела, чтобы её видели с полотенцем, и сунула его под шезлонг, ближний к входу с Дороги Тачек. Ты ничего не хочешь мне рассказать, Поль? Все стекло в твоих носах. Отворачиваешься? Марусю видел? Ладно. Сама все узнаю.

На кухню вышла Тётя, помахала Лизе рукой и поставила чашку в мойку. Что-то поискала по шкафчикам, ушла к себе. Интерес Лизу согрел и отправил вниз по Лестнице. Тихонько приоткрыла дверь в баню, услышала храп отца, и дальше, через Сад, к Сарайчику – закрыто. Теперь к калитке, на берег и, подумав, направо, на пляж. Это направление кажется ей перспективным, но на пляже никого, даже рыбаков. Солнце низкое, ещё не припекает; Лиза согрета быстрой ходьбой, на песке замечает что-то утреннее, более раннее. Следы мужских ног и треугольники каблуков женских туфель. Знакомые каблуки. Лиза делает несколько снимков и решает найти Дона. Для этого надо вернуться к калитке и идти прямо, к мосткам, откуда уже различимы голоса и смех.

Дядя Андрей. В мокрых купальных шортах, на плечах полотенце. Плечи покатые и такие элегантные. Мама говорит, что они у него кованые. У Дона тоже будут такие плечи? Дядя Андрей поздоровался одной улыбкой (всегда улыбается, не то что вечно хмурый отец) и вернулся взглядом к камышам, откуда по узким мосткам вышла Маруся – почти вернулась на берег, но нашла шаткое место, застыла босиком, на цыпочках, руками изобразила канатоходца, пытаясь успокоить доски перед тем, как спрыгнуть с мостков на траву. Дядя Андрей подал ей левую руку. Ладонь раскрыта, четыре пальца сомкнуты, большой отдельно, но не торчит в сторону бездельником, а устремлен вслед за другими к сердцу девушки.

– Давай, – приказала ладонь.

Волосы на лице разрешили Марусе смотреть только вниз. Там ужасные доски играли под её ногами, мечтали переломать ей пальчики, содрать кожу, исколоть занозами. Маруся как можно выше приподнялась на цыпочках, вытянулась до дрожи, улетела крестом под облака.

– Хватит. Давай руку, – теряя терпение, потребовала ладонь.

Доска прогнулась, отыграла вверх, и видны красные пятна. У Лизы иголки впились в живот, кулаки спрятались в рукава свитера и ледяные обручи сомкнулись на горле и плечах. Ладонь потеряла терпение, большой палец щелкнул замком вокруг запястья Маруси и перенёс девушку на траву. Прыгучая. Весёлая. Счастливая. Огненный лак на пальчиках целехонек.

– Может, Лиза захочет порыбачить? – дядя Андрей спрашивает через плечо Маруси, не отпуская ее руку.

– Да. Можно попробовать.

– Дон, к тебе гостья. Иди аккуратно, не бойся. Он за поворотом, в конце мостков.

Дон, невидимый за камышами, откликнулся. Рыбалка на самом деле уже закончена; на узких мостах не разминуться вдвоем, и Дон ждал, когда Маруся сойдёт на берег и можно будет спокойно смотать удочку, взять ведро и идти в дом хвалиться уловом. Видно, придется задержаться. Маруся не отняла руку, всё так же на цыпочках весело потянула Андрея к калитке. Оба босиком, с травы подхвачен белый пакет, а мокрое полотенце открыло бронзовые плечи, осталось воротником на шее. Лиза осторожно пошла по мосткам, но доски устойчивы, идти по ним не страшно.

– А вода холодная? А вы один купались? – пустила она камень вдогонку, целясь в спину Марусе.

– Вода просто лед, – защищая, вернул Андрей.

…

На террасе Тётя. С утра в светлом и длинном. У её ног верная черная свита, а взгляд мечется между Андреем и внучкой, никак не выберет, на ком остановиться.

– Доброе утро. Как спали?

– Доброе утро, дорогой. Спасибо. Маруся, не мучай кота.

– Он заслужил.

– Прекрати. Я тебя умоляю, прекрати… И найди себе сухую обувь. Рафа умывает детей. Надо начинать завтрак. Десятый час.