Читать книгу Они существуют - Алексей Владимирович Баев - Страница 2

– Петрович, она такая… Такая… Ну, Петрович, слышь? Эх, Петрович… Мечта… Будь я проклят, если она не станет моей. Петрович, а Петрович, как ты считаешь, я успею ее…

– Андрюха, ты б заткнулся на пять минут, а? Вишь, губернатор речь толкает. Нам ведь копать, а не ему. Ты слушай, слушай. Дело, между прочим, говорит.

За наспех сколоченной трибуной стоял импозантного вида человек с мегафоном и оглушительно шипел в него таким изысканным сквернословием, что даже воробьи оборачивались, поглядывая в сторону сооружения с немым укором. Телевидения не было. Ох, как-то странно все это…

Перед возвышением толпилось человек десять в кашемировых пальто. Они оратору и аплодировали, заполняя ненужные, как им, должно быть, казалось, паузы. Десятка три мужиков в оранжевых робах и белых касках неловко переминались за спинами штатных подхалимов. Но, судя по выражениям лиц, речь слушали исключительно по необходимости. По-настоящему ловил слова губернатора лишь седоусый, внешне похожий на старого моржа, бригадир шестнадцатой бригады метростроителей. Петрович. Человек грамотный и авторитетный.

Так уж повелось, что по имени Петровича не звали. Кто-то не знал, другие стеснялись. Хотя, чего, спрашивается, стесняться? А имя, между тем, у бригадира было самое что ни на есть замечательное. Даже лирическое отступление сделать хочется, чтоб о нем поведать. Потерпите? Надеюсь.

В общем, жила-была в Ленинграде-городе двадцатых годов двадцатого же столетия простая советская семья нэпманов. Муж да жена – одна сатана. Ютилась сия общественная ячейка в небольшой комнатухе огромной коммунальной квартиры где-то на Петроградской стороне. Трудолюбивый глава семейства всю свою сознательную жизнь работал сапожником. Шил сапоги, ремонтировал башмаки и дамские туфельки, каблуки менял.

Вечерами же, когда двери его мастерской запирались на замок, отправлялся Петр-сапожник восвояси. Сперва, конечно же, ужинал изобильной супругиной стряпней. Потом некоторое время переваривал поглощенное в горизонтальном положении. И, наконец, перебирался к окну, за которым ярко светил уличный фонарь. Это зимой. А летом, как известно, в Ленинграде и так ночи белые. А что? Солидная экономия. Хоть керосину, хоть электричества.

Имел Петр-сапожник одну полезную привычку – увлекался занимательным чтением. Но ведь для каждого эта самая занимательность разная, не правда ли? Кто-то амурные романы поглощает тоннами, другим кровавые приключения подавай, третий увлечен исключительно высокими материями, а именно – поэзией… Наш же подобной чепухой не интересовался. Штудировал под карандаш труды замечательного ученого Циолковского, в смелые идеи которого не только верил безоговорочно, но был натурально влюблен.

Петрова супруга – владелица и единственная работница небольшой домовой кухни – вследствие ли генов, полученных от родителей, или, может, высококалорийной работы своей, женщиной была форм более чем солидных. То ли из-за них – хозяйкиных форм, – то ли от бытового равнодушия, но никто из многочисленных соседей так и не понял, как и с какой-такой стати однажды в комнате сапожника появился третий жилец. Спокойный и симпатичный улыбчивый младенец.

А время-то было историческое. На смену разнузданному нэпу пришла суровая эпоха индустриализации. И каждый мало-мальски патриотичный гражданин молодой советской республики попытался внести посильный вклад в копилку новых моральных ценностей. Кухарка с сапожником – буржуазное отродье (так звали супругов пролетарских корней соседи), как жертвовать теми моральными ценностями, представляли себе с трудом. Однако и они выкрутились. На помощь пришел любимый Петром-сапожником великий ученый. Ага, Циолковский. Нет, ну должна же быть и от пророков практическая польза. Правда?

И ведь никто тогда над новоиспеченными родителями даже не посмеялся. Не рискнул, понимая, что злобно шутить над утвердившейся властью может оказаться занятием опасным.

В общем, так и появился на свет Первопроход. Да, да, не ослышались – Первопроход Петрович Кудесников. В будущем – просто Петрович, необычным именем которого спустя много лет и обзовут шестнадцатую бригаду метростроителей.

«Первопроходчики».

Но вернемся в скверик, где идет мероприятие. Что ж там происходит?

– Петрович! Ну, ты-то как считаешь, а? Не возьмут ее, пока мы тоннель роем? – не унимался Андрей. – Ведь одна такая на весь город, я ж все барахолки на той неделе обошел…

– Ох, и надоел ты мне, Андрюха, со своей курткой. Кому она нужна-то в конце осени? Из-за шмотья, как из-за бабы переживаешь. Купят эту, другую возьмешь. Тоже мне, нашел проблему. Послушал бы лучше губернатора. Перед кем человек распинается?

Импозантный на трибуне выдержал многозначительную паузу, послушал жидкие хлопки соратников, прокашлялся и зашипел в матюгальник с удвоенной силой:

– Так вот, уважаемые метростроители, до юбилея нашего славного города остается чуть более полугода, и мы возлагаем на вас огромные надежды. Такой мегаполис, как наш любимый Санкт-Петербург, без нормально работающей подземки существовать решительно не может. Так что вы уж постарайтесь. Если с заданием в срок управитесь, каждый из вас получит по новой квартире. Обещаю! Лично…

Аплодисменты.

– Сегодня вы опускаетесь под землю на солидный срок. Продовольствия я распорядился доставить на четыре месяца. Хоть и надеюсь, что работа будет выполнена пораньше. Постарайтесь уж… Ну что, с Богом? Город ваш подвиг не забудет. До встречи на площади Мужества, отважные люди!

Губернатор помахал рукой, покинул трибуну и направился к стоявшему поодаль кортежу автомобилей с мигалками.

Кашемировые дружной колонной потопали следом за шефом. Словно опомнившись, заиграл духовой оркестр. Но заиграл плохо, несобранно. Какая-то кладбищенская получилась церемония проводов.

– Да уж… Помирать, так с музыкой, – выдал реплику кто-то из работяг.

Услышали все. Но никто не улыбнулся.

Оранжевые нехотя сдвинулись с натоптанных мест и нестройными колоннами зашагали в сторону зияющей черной дыры, куда коллеги-смежники только-только закончили переносить провиант, материалы и оборудование. Последним кран поставил на платформу синий контейнер. Пятитонник.

– Петрович, а там-то что? – полюбопытствовал Андрей.

Бригадир только ухмыльнулся невесело и тихонько, на самое ухо, прошептал:

– Водка. От губернатора. Только язык под замок, чтобы наше начальство не услышало. Отберут. И своим ненароком не проговорись. Сегодня же выжрут.

– Молчу, молчу.

Минут через пятнадцать, когда бригада была уже под землей, наверху загрохотало, и за сомкнувшимися створками ворот исчезли последние лучи серого бессолнечного света. Зажглись прожектора. Работяги, ожидая распоряжений, собрались вокруг Петровича.

– Что ж, товарищи метростроители, назад пути нет. Шум слышали? Нас заперли. Так что, прошу всех по местам. Да! В купе размещаемся по двое. Трогаемся через десять минут. Никто не потерялся? Посмотрите, пересчитайтесь. Нас должно быть двадцать шесть.

Мужики переглянулись.

– Двадцать пять, Петрович! – раздался голос справа.

– А себя-то сосчитал, Мухин?

– Э-э… Тогда, двадцать шесть!

– Эх, Мухин… Ладно, пойдемте устраиваться. Андрей, мы с тобою в первом купе. Так что, ты иди спокойно в кабину, я твои вещи сам занесу. Пора б нам уже к месту старта выдвигаться.

Петрович перехватил у машиниста сумку и громко скомандовал:

– Давай, мужики, загружайся!

Подумал пару секунд и добавил:

– Слышь, мужики? Машинист у нас новый. Зовут – Андрей, фамилия – Лодочник. Ясно? Прошу любить и жаловать.

– Я убью тебя, лодочник! – донесся веселый громкий возглас.

Все засмеялись, но Петрович жестом призвал к тишине.

– Ты, Куребеда, сам, смотри, не убейся, – негромко произнес он, обращаясь к острослову. – Работы тебе предстоит… Двадцать пять голодных рыл – это, брат, не шутка. Обед в тринадцать часов ровно. Так что, Артем, кидай вещи на койку и бегом в кухню. Справишься? Или в помощь кого определить?

– Справлюсь, Петрович. Будь спок.

– Мне-то что? Я всегда спок…

Андрей в боковое зеркало поймал взглядом бригадира и запустил двигатель. Состав медленно тронулся. Да, ну и тряска. Выдержали б своды такую вибрацию. Еще, чего доброго, рухнут, похоронят под многотонной толщей отважную шестнадцатую бригаду метростроителей… Как-то не хотелось бы такого исхода.

Впрочем, все обошлось. Командировка началась…

Было б в высшей степени несправедливо скрыть от читателя предысторию удивительного приключения, о котором, собственно, и пойдет речь. Она, эта самая предыстория, не особо примечательна деталями, но логика, как говаривал один доморощенный философ из давно прикрытой пивной, должна соблюдаться в любой последовательности.

Итак…

Как известно (теперь уже из истории), некий гигантский подземный плывун разрушил одну из веток санкт-петербургского метрополитена на перегоне между станциями «Лесная» и «Площадь Мужества» еще в середине девяностых годов прошлого столетия. Эта катастрофа шума в свое время понаделала будь здоров.

Надежда на мгновенное восстановление одной из важнейших городских транспортных артерий умерла практически сразу, был лишь оценен ущерб, нанесенный матушкой природой. Как только ни пытались ответственные лица быстренько найти выход из ужасного положения. Инженерную мысль не по-детски напрягали, вкачивали в разрыв потоки бюджетных средств вместе с реками бетона, проектные конкурсы объявляли, но все безрезультатно. Дело с мертвой точки не сдвинулось.

Шли годы. Незаметно закончился век двадцатый, а с ним и само тысячелетие. Даже рядовые граждане – жители северных районов – почти привыкли к неудобствам. Бесплатные автобусы, битком набитые несчастными пассажирами, курсировали между разделенными стихией станциями почти без интервалов, вот только проблему решали не кардинально. Ну, разве ж это дело – тратить на дорогу, которая и занимала-то пять минут от силы, по доброй половине часа? В лучшем случае. Да и по нескольку раз вверх-вниз бегать после тяжелого трудового дня – не самое приятное занятие.

Культурная столица потихонечку зверела. Не вся, конечно. Но значительная ее часть.

А тут еще и юбилей замечательный на носу. Трехсотлетие любимого города. Что предпринять? Ведь опять же простой человек власть ругать начнет. Ему разве интересно, что горадминистрация зыбкими невскими почвами не командует? Должна командовать. Если она об избирателе искреннюю заботу проявляет. Иначе избиратель и пересмотреть может свое мнение. В пользу, скажем, недружественных конкурентов.

Да… Нервная тогда была обстановка в определенных структурах. Злосчастный разрыв, конечно, не единственная проблема. Но одна из основных. Это точно.

И если б не нашелся в каком-то приближенном к власти учреждении умник со свежим решением, все. Пиши – пропало.

Решение, справедливости ради сказать, не таким уж было и свежим. А именно – обратить свой взор на подзабытый в лихое время строительство капиталистической экономики человеческий фактор. Мол, зачем изобретать велосипеды, разбирать по косточкам всякие научно-технические ноу-хау от дорогих заграничных контор, когда есть же свои метростроевцы? Запустить их под землю месяца на три-четыре, пообещать каждому участнику трудовой экспедиции улучшения жилищных условий и выписать такие командировочные, как на Марс, к примеру. Загрузить вагон лопат, дать еще один вагон – водки, пару компасов, чтоб в правильном направлении работали, и, вот увидите, проблема будет решена в кратчайший срок и с надлежащим качеством. Если ж несчастный случай произойдет, пообещать посмертную пенсию ближайшим родственникам. Ха, думаете, добровольцев не найдется на такие условия? Напрасно. Найдутся. Еще и в очередь выстроятся.

Почесали плешивые затылки ответственные лица, прикинули затраты на бухгалтерских калькуляторах, потрясли за лацканы модные пиджаки юридических служб и решили, что предложение умника хоть и недодумано, но рациональное зерно в нем точно есть. Человеческий фактор – страшная сила.

Технологию, естественно, метростроевские инженеры немножко доработали. Вместо лопат предложили уже имеющуюся – неизвестно откуда появившуюся в ангаре – землеройную машину, вагон водки вычеркнули, сократив его до пятитонного контейнера, командировочные деньги с размеров «на Марс» урезали до уровня «в Норильск». Прочее приняли с незначительными оговорками, о чем и был составлен двусторонний документ типа акт. С горадминстрацией, естественно. С кем же еще?

Оставалось решить последний вопрос – кого из рабочих на столь ответственное задание направить? Желающих, как и предполагалось, пруд пруди. Но добровольцы – не вариант. Нужны такие профессионалы, которые, как говорится, всем профессионалам профессионалы. Тут-то про шестнадцатую бригаду и вспомнили. Про «первопроходчиков» Кудесникова. А что? Лучшее подразделение во всем управлении. И бригадир хоть пожилой, зато самый опытный на всем постсоветском пространстве.

Таким образом, вопросы были улажены. И материальные, и моральные, и технические. Требовалось последнее: прорыть тоннель, укрепить его должным образом и запустить аккурат к юбилею северной столицы первый поезд, набитый под крышку счастливыми пассажирами.

Шестнадцатую бригаду метростроевцев доукомплектовали машинистом и поваром, и, торжественно проводив на задание, запустили в начатый кем-то из давно отступившихся подрядчиков заброшенный тоннель. И – о, чудо! – все приборы, с которыми инженеры на поверхности земли обследовали маршрут будущего объекта, показали, что на этот раз никаких неожиданных плывунов на пути строителей не предвидится. Так что дело должно выгореть. Главное, в сроки уложиться.

Но без накладок, как известно, никогда не обходится. Не обошлось и сейчас.

Землеройную машину в свое время – еще при социализме, должно быть – доставили из-за границы. Откуда-то с востока. Ну и паспорт, – а был он толщиной с белый силикатный кирпич, – перевести забыли. Или поленились. Но тот же умник, что про страшную силу человеческого фактора в свое время вспомнил, ответственных лиц успокоил. Мол, все равно читать под землей никто ничего не станет. У нас в стране всегда лишь на собственном опыте учатся. И тут разберутся. Картинок хватает, кнопок не так много. Чай, не центр управления полетом космическими объектами. Машинист, вон, с высшим профильным образование. С него, если что, и спросим. Чем Лодочник не стрелочник? Вон, даже фамилия в рифму…

Родственников рабочим настоятельно порекомендовали в тонкости и детали предстоящей командировки не посвящать. А еще лучше, сочинить коллективную легенду. Мол, всей бригадой отбываем в долгосрочную командировку по обмену опытом. Лучше, за границу. Например, в Корейскую Народно-Демократическую Республику. Почему ж именно туда? Так с этой замечательной страной не знаешь, как связываться. Сотовые телефоны там не в чести, Интернета в свободном доступе нет… Чтоб соблазна не было сболтнуть лишнее. Дело-то еще не закончено. Нечего воздух почем зря сотрясать…