Читать книгу Мегеры - Алена Половнева - Страница 8

Анника сидела на последней парте и вместо того, чтобы слушать историка, читала «Сердце хирурга». Она не посмотрела на год издания книги, когда стягивала ее с полки, подумав, что на страницах ее поджидают кровавые истории от известного торакального хирурга. Но воспоминания Углова о родителях окунули ее в скучнейшее повествование о коллективизации и изъятии излишков зерна у кулаков. Можно было с тем же успехом слушать историка. Даже баба Маня, санитарка из хирургии, рассказывала куда более интересные вещи. Например, как один утырок залил себе желудок монтажной пеной. Хотел с собой покончить, а потом передумал, и хирургам пришлось его потрошить. Брат матерился громче всех, вытаскивая пробку из окаменевшей пены из нижнего отдела пищевода.

Он, конечно, выглядел круто! И чувствовал себя крутым! Анника тоже хотела бы иметь столько же уверенности в себе, но это не так-то просто… Особенно, если она продолжит учиться в этой школе для умственно отсталых.

Мегерская средняя школа располагалась в очень красивом старинном здании с вычурной лепниной на потолках – это было единственное ее достоинство. Учиться тут… Здесь никто не напрягался, даже те, кто составлял расписание. Первые четыре урока – алгебра. Пятый – история. Потом можно отчаливать домой, практически без домашнего задания. Если она закончит девятый класс здесь, то в десятый в приличную школу ее попросту не возьмут!

Анника отложила книжку и принялась разглядывать одноклассников.

Пацанов было всего четверо. Один из них был здоровым туповатым быдлоганом, другой – быдлоганом поменьше, который слыл здесь красавчиком. Третий – тихий очкарик, но – внезапно! – авторитет. Четвертый ел мел. И листья с земли. Он и сейчас, глядя на историка, отрывал куски от тетрадного листа, клал в рот, меланхолично пережевывал и глотал. Анника прикинула, успеет ли он доесть всю тетрадку к концу урока или оставит чуть-чуть на обед.

Вон та сучка, что перемигивается с мелким быдлоганом, уже не девочка – об этом она оповестила общественность через инстаграм. Аня даже удивилась ажиотажу, поднявшемуся вокруг этой новости. Подумаешь…

Две подружки этой сучки постоянно дерутся, а когда дерутся, зачем-то хватают друг друга за сиськи.

Вон та мышь серая, на первой парте, смотрит влюбленными глазами на историка. Отличница, дает списывать, за что одноклассники иногда берут ее в свою стайку, чтобы сбегать покурить за школу. По дороге домой девица судорожно затирает прокуренные пальцы молодой хвоей, которую обрывает с елок возле школы.

Вон та, здоровая, с лошадиным лицом, получила от Анники порцию лимонного сока в глаза. Та больно схватила ее как-то на перемене за руку и тряхнула от души:

– Слышь, ты че, шлюха, так одеваться?

На Аннике была школьная форма. Как у всех. Просто на ее фигуре она смотрелась в сто раз лучше, чем на этой корове. Анника решила не отвечать, а просто ловко достала бутылочку с распылителем, в которой раньше был освежающий тоник для лица, а сейчас был налит сильно разведенный кулинарный концентрат. Четверть сока, три четверти воды, рецепт ее брата, простенькая защита от хулиганов, как и маленькая тоненькая иголка в крохотном деревянном футляре, которую собственноручно выточил ей папа. Иголкой можно эффективно причинить боль и не оставить никаких следов. Для всего остального на ее палец надето кольцо-передатчик, который, если Анника нажмет кнопку, пришлет сигнал SOS и ее GPS-координаты всем членам семьи и начальнику службы безопасности «Йоргесен и Брокк».

Короче, два пшика из распылителя в лицо корове – корова в слезы, ее подружки – в крик.

– Жди «огненную», тварь!

– Чего ждать? – не поняла Анника.

На следующей перемене парочка быдлоганов подошла заступаться за свою женщину.

– Слышь, – сказал мелкий. Он был за главного. – Ты это… Тут с тобой никто общаться не будет, поняла?

– И что? – удивилась Анника.

Мелкий замялся.

– Типа презирать будем, поняла? – попытался он разъяснить.

– И что? – Анника удивилась еще больше.

– Ты че? Тупая? – разозлился авторитетный переговорщик. – Че, не понимаешь, чем это грозит?

– Чем?

– Огненной!

– Чем?

– Точно тупая!

– Поедешь с нами на вылазку? – вдруг спросил здоровый быдлоган, глядя Аннике на грудь. – Мы там типа бухнуть собираемся, хуё-моё…

У здорового оказался противный ломающийся голос. Он старался подтянуть его до баса, но то и дело его горло выдавало тоненько.

– Нет, – отрезала Анника, крутанулась на каблучках и ушла прочь.

Она так и не поняла, что за расправа ей грозит. Что такое «огненная»? Типа «темная», но средь бела дня? Или ее сожгут как ведьму? Чуть позже она вспомнила, что «огненной» они называют свою ритуальную беготню с факелами. Ну и что? Ну, придут они к дому, получат люлей от «эсбэ» и уйдут восвояси. Подумаешь!

Придирчиво осмотрев одноклассников, Анника уставилась на историка. Он расхаживал у доски, сунув левую руку в карман брюк, и наслаждался звуком собственного голоса. Иногда он прерывал свою скучную речь и обращался к кому-нибудь из класса с безобидной подколкой. Иногда замирал и, словно забывшись, любовался своим отражением в оконном стекле, то и дело смахивая с лацкана пиджака несуществующую пылинку.

На прошлой неделе Степан Ефимович Майер вызвал Аннику к доске, гонял по домашнему параграфу, а после – по двум соседним, и поставил три с минусом за идеальный ответ. Анника разозлилась и после уроков отправилась к завучу – классической школьной тетке с пончиком на голове, преподающей литру – и потребовала справедливости. Завуч поджала губы, взглянула на нахальную девятиклассницу и нехотя пригласила историка на очную ставку. Тот пришел не сразу, промариновав их всю большую перемену.

Следующие пару часов Анника отвечала на разнообразные вопросы по истории. Наконец и тетка-завуч, и историк выбились из сил и вынуждены были признать, что Анника, как они выразились, «владеет материалом».

– Наверно, перечитала по пути сюда, правда? – улыбнулся историк.

Анника с отвращением посмотрела на него. Уж он-то не мог не знать, что столько невозможно выучить за пять минут на подоконнике.

На следующий день она узнала, что завуч, Людмила Аароновна – жена историка.

Оценку ей исправили, за что Анника получила град тычков и насмешек. Самое мягкое, что она услышала – «шлюха». Пошел слух, и Анника окончательно поняла, что друзей ей здесь не завести. Надо скорее сваливать из Мегер!

Только мать жалко, она тут одна останется.

Прозвенел звонок, прервав Анины размышления, и девятиклассники ломанулись вон.

– Анника, останьтесь, – попросил историк с улыбкой.

Он присел на краешек стола так, что мимо него нельзя было пройти, не потеревшись бедром о его коленку. Аннике стало неуютно. Она стояла перед ним, прижимая к груди «Сердце хирурга» словно талисман.

– Анника, я хотел бы поговорить с вами о вашем отношении к моему предмету.

Историк, похоже, принял настороженное отвращение за смущение и притянул ее одной рукой к себе за локоток. Его вторая рука аккуратно коснулась бедра в тонком чулке и заскользила вверх по ноге.

– Вы чего это меня щупаете? – возмутилась Анника, отшатнувшись.

Она вдруг увидела своего учителя без прикрас: ухмыляющийся хмырь с мясистым носом, сальными глазками и липкими ладонями.

Анника вырвала свой локоть и, секунду помедлив, размахнулась и ударила историка по лицу «Сердцем хирурга». Историк вскрикнул, пошатнулся, и из рассеченной брови потекла струйка крови.

– Что вы себе позволяете? – в дверях вдруг появилась Аароновна.

Она подскочила к Аннике, схватила ее за плечо и решительно выволокла из класса. Была перемена, в коридоре – полно народу. Унизительно.

– То есть его бить нельзя, а меня за коленки можно хватать? – поинтересовалась Анника вслух, когда Аароновна затолкала ее в кабинет директрисы.

Директриса, однако, не спешила ни отчитывать, ни даже расспрашивать Аннику. Она сидела, понурив плечи, будто смертельно устала.

– Уверена, все было не так! – заявила Ааровновна уверенно, глядя то на Аннику, то на начальницу.

Никто не спешил спорить. И проштрафившаяся ученица, и директор сидели молча и смотрели кто куда: Аня – в окно, директриса – прямо перед собой.

– Все было именно так, как я говорю, – упрямо повторила Анника.

– Я вынуждена вызвать твоих родителей, – голос Аароновны уже не звучал так уверенно.

– Вызывайте, – Анника протянула ей свой смартфон, – я вам даже номер набрала…

Завуч двумя короткими фразами – «Ваша дочь напала на учителя!» и «В кабинете директора, третий этаж направо…» – оповестила Азию Брокк, куда и по какой причине ей надлежит прибыть как можно скорее.

Анника принялась воображать, как мать сходу осадит этих мегер. Азия терпеть не могла, когда кто-то разбазаривал ее время. Но пятнадцать минут спустя, пока в гнетущей тишине Анника гоняла на смартфоне мультяшных птиц и свиней, уверенности в ней поубавилось. Мать – человек непредсказуемый, ей ничего не стоит понять все по-своему.

Азия вошла в кабинет ровно через семнадцать минут после звонка.

– Я вас слушаю, – спокойно сказала она.

Мать уселась рядом с Анникой – та почувствовала ее теплый бок – обхватила руками колено и уставилась на директора. Она вела себя так, будто бы это ее кабинет и это она вызвала двух своих нашкодивших администраторов на ковер.

– Ваша дочь ударила учителя! – сказала Ааровновна резко.

Азия медленно повернула голову и уставилась на завуча. Та выдержала пронизывающий взгляд. Аннике вдруг показалось, что в отличие от директрисы, мысленно выбросившей белый флаг, завуч кинулась в свой последний бой.

Азия усмехнулась. Анника вдруг вспомнила, как она шпыняла брата за то, что за его школьные годы провела в кабинетах завучей и директоров больше времени, чем в своем любимом кресле.

– Ничего нового. И что он ей сделал?

– Под юбку полез, – вставила Анника, – после урока оставил и…

– Это неправда, – взорвалась завуч, – вы знаете, что в нашей школе принят Меморандум, запрещающий диффамацию учителей?

– Я что-то слышала об этом вашем документе, – Азия изогнула бровь и снова усмехнулась, – он определяет некие абстрактные нравственные нормы и позволяет выгнать из школы любого ученика, позволившего себе нелестно отозваться об учителе.

Преподаватели отреагировали очень странно. Словно они не ждали такой гладкой речи, такой осведомленности о делах школы, такой спокойной лощенной дамочки, которая будет игнорировать возмущенные слюни в уголках их ртов и требовать фактов. Аннике показалось, что администрация Мегерской школы привыкла решать такие дела с наскока, с эмоцией, со скандалом. Драть глотку и выводить родителей из себя – вот секрет их успеха.

Но мать так просто не пронять! Она с нуля разработала и внедрила какую-то уникальную систему управления больницей, и в больнице, работающей по этой системе, специально обученные администраторы служили буфером между пациентами и их родственниками и врачами: они успокаивали первых, объясняя им процесс лечения во всех тонкостях, и защищали вторых, значительно экономя им время и нервы. Пока мать отлаживала эту систему, ей приходилось самой служить такой заглушкой, суперадминистратором, который умеет отделять факты от эмоций. Факты – врачам, эмоции – переработать и вернуть пациентам в утешение.

Анника наблюдала за матерью, пока они вместе кочевали из страны в страну, из больницы в больницу, и видела, как она обрастает железным панцирем. Ее не сломить каким-то двум идиоткам, которые всю жизнь торчат в этой школе для дебилов!

– Мы готовы хоть сейчас забрать документы, – сказала Азия. – Только вот… Мы имеем право встретиться со своим обвинителем. Можно поговорить с учителем? Почему его здесь нет?

Азия оглянулась по сторонам, желая убедиться, что учитель истории не спрятался где-нибудь под столом или под юбкой у жены.

– У него урок, – растерялась Аароновна, но тут же снова нащупала свой самоуверенный тон. – Это клевета! Кто только не пытался опорочить Степоньку…

– И кто эти «кто»? Много их? – Азия испытующе посмотрела на завуча.

Аароновна осеклась, поняв, что ляпнула лишнего.

– Я жду, – резко сказала Азия директрисе, – вызовите сюда вашего преподавателя, и мы поговорим. И побыстрее! Мое время, в отличие от вашего, дорого стоит.

Теперь и Аароновна растеряла весь свой пыл. Молчащая директриса и вовсе скукожилась на своем стульчике, словно пыталась занимать поменьше места. Теток будто застукали на месте преступления, и теперь они, смиренно склонив голову, ждали кары. И жизни им осталось – сотня нетвердых шагов до двести шестого кабинета.

– Людмила Аароновна, пригласите, пожалуйста, Степана Ефимовича, – просипела наконец директриса.

Завуч хотела было возразить, но Азия Брокк вопросительно вскинула брови. Аароновне пришлось выйти. Воцарилась отнюдь не благостная тишина. Директриса, напряженно поджав губы, делала вид, что копается в бумагах, мать раздраженно постукивала каблуком, разглядывая маникюр. Никто не спешил завести светскую беседу. Аннике даже ее дыхание казалось слишком громким.

– Его нигде нет.

Людмила Аароновна вернулась, запыхавшись.

– Сбежал? – ехидно поинтересовалась Азия. – А вы тут разнервничались… Кстати, новая информация – в цивилизованном мире нынче детей за коленки не хватают. Вы здесь, на своем полуострове, совсем одичали…

Азия обожала цеплять местных за их чувства к малой родине. Она просекла, что если сказать мегерцу, что он – леший из дремучей чащи, то он, скорее всего, взбесится. Мать иногда потихоньку троллила их в своих интересах.

– Ладно, зато здесь красиво, – Азия смирилась с тем, что ответа не дождется, и кивком велела Аннике следовать за ней. На пороге обернулась: и директор, и завуч были побеждены. Хотя, общем-то, ничего не произошло. Подумаешь, Майер сбежал…

Через школьный двор шли молча. Анника чувствовала, что на них из окон смотрит вся школа.

– Мам…

Азия не отвечала.

– Мам…

– Садись в машину, – велела мать.

Анника съежилась. Она покорно плюхнулась на переднее сиденье, пристегнула ремень, как примерная девочка, и скрестила руки на груди.

Ехали молча.

– Как думаешь, ты первая, к кому он приставал, или он – рецидивист?

Тепло разлилось у Анники внутри. Мать ей верит! Это значит, что все остальное – ерунда. При таких мощных союзниках!.. Она даже расслабилась и опустила руки на колени.

– Не знаю, – сказала Анника.

– А про этот Меморандум что-нибудь знаешь? – коротко спросила Азия.

Аня видела, что мать очень зла, несмотря на внешнее спокойствие.

– Не знаю, – снова сказала Анника.

– Ясно, – нахмурилась Азия, – Ань, это какая-то очень ублюдская школа!

Анника была согласна на все сто процентов. Она достала из бардачка планшет с логотипом «Йоргесен и Брокк» и открыла поисковик. Она не знала, что именно хотела найти, поэтому она несколько минут посмотрела на строку поиска, вздохнула, спрятала планшет обратно и уставилась в окно.

Нижние Мегеры – красивый район. Верхние были застроены панельными многоэтажками, чье уродство оттенялось стеклом и бетоном офисным зданий и недостроенных торговых центров, а на улицах Нижних теснились старинные домики, каждый – уникальный, ни одного похожего. Раньше в них были кофейни и магазинчики, жили состоятельные люди, но теперь вид у большинства из них был заброшенный.

– Ты правильно мыслишь, – заметила мать, выворачивая руль, – если где-то и остались какие-то следы, то в соцсетях. Где-нибудь в веб-кэше есть старые, времен принятия Меморандума, посты с какими-нибудь намеками. Может, городской форум… Что-то похожее на «Плотину» может было, Демид же тоже эту школу заканчивал…

Они вышли из машины, одновременно хлопнув дверцами, и направились крыльцу. Кое-что на крыльце привлекло их внимание и заставило ускорить шаг.

На пороге дома, скрючившись, лежала стройная рыжеволосая девушка. Из одежды на ней были только порванные тонкие колготки, надетые на голое тело. Ноги и руки были в кровоподтеках и ссадинах, на спине отпечатался след ботинка.

– Саша!!! – Анника кинулась к девушке.

– Это не Саша, – остановила ее мать.

Азия быстро достала смартфон и вызвала «скорую» одним нажатием кнопки.

Лица девушки невозможно было рассмотреть. Наполовину скрытое длинными медными прядями, оно представляло собой сплошное кровавое месиво. И она что-то шептала разбитыми губами.

– Помощь скоро будет, – Анника склонилась над ней и аккуратно погладила по руке. Девушка отшатнулась от нее, закрыв голову руками, и тоненько завыла.

– Не пугай ее, – строго попросила мать.

Вдали уже слышалась сирена.

Анника сняла с себя куртку и накинула на девушку. Ее тоненький вой снова перешел в шепот.

– Отрежь их, отрежь, – шептала она, – срежь эти волосы…

Анника наклонилась к ней еще ниже.

– Эй, ты меня видишь? Слышишь? Кто это сделал?

– Саша, – прошептала девушка и потеряла сознание.