Читать книгу Оясуми насай! Спокойной ночи, любимый! - Алиса Елисеева - Страница 16

Я проиграла. Обидела такого хорошего человека, подарила ему испанский танец, поцелуй и сказала «Ненавижу!» Но зато у меня есть брат. Пусть сейчас он и не рядом – и слава Богу, не хватает только, чтобы брат узнал, что я натворила, – всхлипывала Настя, – Он же меня на эту работу устроил по знакомству… Брат у меня есть, Даня с Алёнкой тоже есть, и баба Клава. И мама с папой …

Настя осторожно выглянула в окно. Там на лавочке проходило заседание: Даня в красках рассказывал, как он забавлялся, гавкал и хрюкал на весь офис через супер устройство для контроля за поведением сотрудников. Она снова вздохнула и вслух пожалела Андрея Владимировича: «Как он после ТАКОГО придёт на работу?»

Постепенно её желание тоже пойти на работу и посмотреть на его пристыженное лицо стало преобладающим, всхлипывания стихли. Настя решила с помощью Алёны, которая тоже завтра пойдёт на работу туда проникнуть в виде клиента и заказать у них перевод с Китайского на Японский. Она прыснула от своих шальных идей и опять зарыдала, только от смеха.

Даня, тем временем, допрашивал соседку:

– Бабушка Клава, а вам нравится быть бабушкой? Ходи себе… гуляй целый день…

– Ты похож на лентяя, милок. Ходи, гуляй целый день. Почему не трудишься?

– А мы больничный взяли, – Данила обнял Алёну за плечи, и та покраснела от счастья, – Первый раз в жизни! Бабушка Клава, а в какие игры на телефоне вы играли в детстве?

– В какие игры? Ох, в хулиганские. Находили в телефонной книжке фамилию Красношапко, звонили и спрашивали Сероволко… А еще мы наряжались в бабушек… Звонили смешными голосами. В детстве.

– В этом есть что-то интересное, – сказала Алёна. – Я хочу, чтобы Настя осталась с нами работать, она конфеты приносила, никогда не забывала поздороваться, она …. Она может явиться к нам завтра, если прилично оденется!

– Как бабушка? Аля баба Дуня? – спросил Даня, задрав футболку и почесав кубики на животе. – Алёнка, а может я? – он захохотал.

– Ты будешь крупной бабушкой. И наглой. – Баба Клава покачала головой и погрозила пальцем.

– Я знаю, но во мне есть какой-то… шарм. Могу нацепить очки и платок. Мне хотелось бы рассмотреть это чудило как можно ближе. А то я так и не понял, влюбилась она что ли или нет. Алён… Я хочу прикинуться чертовой бабушкой. И навалять ему на глазах у всех! Прикинь, как это смешно, когда вашего Попольского бабуська на обе лопатки и на! На!!! – Даня продемонстрировал удары, радостно улыбаясь.

– Да, Даня. Это было бы смешно, – с ужасом в глазах покивала головой Алёна и с надеждой посмотрела на бабу Клаву, чтобы та его отговорила.

–У моей бабушки много шмоток, кофт, халатов, – продолжал улыбаться Данила, – Я представлюсь его двоюродной бабушкой. А Настька будет моим дедушкой! Так мы проникнем в логово врага, ты поможешь, Алёнка? Ты поможешь!

– Она будет дедушкой с глазами дикой косули! Нет, Опольский её узнает.

Они еще немного посовещались и стали через домофон требовать у Насти, чтобы она срочно открыла. Настя открыла с хищным выражением лица, на волосах у неё была розовая полиэтиленовая шапочка, а брови густо намазаны черным.

– Настюха, это чё за маскарад? – спросил Даня, снова почесав живот.

– Это еще не маскарад, но будет. Алён… Я хочу на работу.

– Я тоже хочу! – Радостно согласилась Алёнка и закивала. – И Даня тоже хочет.

– Даня никогда не хочет на работу.

– Он на твою хочет, то есть на нашу. Даня … скажи ей сам.

– Не-е-е… Настюха, не должна увидеть меня в таком виде. Алёнка, молчи.

– Я приду, но Опольский меня не узнает. – Важно сказала Настя, – Закажу у вас перевод! Хотя … не думаю, что завтра он явится.

– Он никогда не опаздывает, и не уходит раньше… – Алёна с подозрением посмотрела на ухмыляющегося Данилу, – Мы пришли тебя поддержать и пригласить в клуб потанцевать.

– А кто сказал, что я вчера всю ночь танцевала … Опольскому?

– Ну… Слава, – растерянно прошептала Алёна. – Слива подумала, что мы вместе с тобой были, только я умная, заболела и откосила, а ты пришла… Всю ночь колбасилась, еще и пыхнула там… У Славки брат любитель клубных вечеринок, она сказала, что такой же приходит и дома продолжает утром танцевать…

– Но я дома спала, а перед этим с детьми в бассейне плавала. Я не хожу в клубы… Что он обо мне подумал?

Глаза у Насти стали такими несчастными, что Данила вспыхнул и заиграл мышцами, сжав кулаки.

– Вашему Опольскому надо дать в нюх, или сломать ему важную правую руку! Что он о тебе подумал? … Насть, ты что?… Ты что???

– Что?

– Влюбилась???

– Я??? Нет, конечно. Я сказала, что его ненавижу

– Тогда выходи за меня замуж!!!

– Дань, отстань!

– Ты должна отвечать … по-другому!

– Да, Даня! Я должна по-другому, но отвечаю – отстань!

– Опольский… считает, что желание жениться – это стремление к разрушению, – взволнованно воскликнула Алёна и многозначительно посмотрела на Данила, который смотрел на них, как барсук, которого вытащили из норы и разозлили, глаза его метались между Настей и Алёной. – Женщина – это разрушитель. Дружбы, спокойствия … и дома от неё всё разрушается. Она разрушает отношения точно так же, как вещи. Поэтому у нас работает всего четыре женщины разных стихий: земля, вода, огонь и воздух. Я – воздух… А ты? Ты… была …. пятой! – Алёна округлила глаза, – Насть, ты была пятой! Я только сейчас поняла!

– Он просто подавляет в себе желание каждый день целоваться с женщиной и так далее, – вдруг выдала Настя, потому, что думала о своём и почти не слушала Алёну.

– Насть, ты что, не понимаешь? Ты – пятая!

– У него??? До меня у него было целых четыре женщины??? – воскликнула Настя.

– Я что-то не понял, – сквозь сжатые зубы проговорил Данил, – Ты что, уже считаешь себя его ЖЕНЩИНОЙ?

– Я ничего не считаю! … А что, я так сказала? … Случайно. Дань, я считаю себя собой, а тебя – тобой. Алёну – Алёной, и вас – замечательной парой. Отстань, руки убери не щупай мне лоб! Нет у меня температуры!

– Настя…. Насть… – проговорила тонким голосом Алёна и потрясла её за грудки, – Ты – пятый элемент.

– Нет, – быстро ответила Настя. – Если я пятая, тогда я боюсь. Я никогда не представляла себя с мужчиной, у которого было целых пять женщин. … О, боже. Я же могу влипнуть по полной программе!

Даня притих, стушевался и сел на диванчик с краюшку. Он пытался мысленно подсчитать и прикинуть, может ли Настя узнать о его похождениях. Потом подумал, и решил, что никак не может.

Настя ушла в душ, а Алёна прижалась к нему и вздохнула:

– У неё так хорошо дома. Столько игрушек… мягких… сувенирчиков… цветы в горшках.

– Это я дарил. Все пять лет.

– Число пять роковое, да, Даня?

– Алён, скажи мне честно, она в него что, влюбилась?

– Она не знаю, а вот он, ведет себя очень странно, – пробормотала Алёна, отводя хитрые глаза.

– Я переоденусь бабкой! Решено!

– Не надо, Дань. Давай лучше сходим, потанцуем.

– Вот переоденусь… и потанцуем.

– А можно я с тобой переночую? И вместе пойдём? Дань, ну что ты…

– Она с ним не будет встречаться, если будет у него работать, так? Так ты мне сказала?

– Да, это нарушение правил, или она должна уволиться или … он не может уволиться, он главный.

– Настя поэтому заявление написала и требовала подписать? Чтобы встречаться???

***

Настя не выходила из ванной очень долго, а когда вышла увидела, что Алёна лежит с её игрушкой в виде большого мягкого динозавра в обнимку, а Даня смотрит сосредоточенно в окно.

– Салют, – осторожно сказала Настя, и они обернулись.

– Это что? Это кто? – спросила растерянно Алёна.

– Ну как?

– Брови огонь! А волосы!!! Настька!

– Это цвет – морозный каштан! Я все время хотела, но не решалась. Самое время.

Волосы её стали тёмные, они были завиты в блестящие крупные волны, на губах красная помада, а одета Настя была в свой халат в виде белой курочки, который подарил ей брат.

– Обалдеть! А что ты наденешь на работу? – Алёна вскочила с дивана и подошла рассматривать.

– Пока не знаю, но мне надо увеличить здесь, здесь и здесь! – показала на себе места для увеличения Настя, – Срочно!

– Что это ты так вырядилась, – сквозь зубы прошипел Даня, – А для кого это ты… покрасилась? Это, чтобы я отстал?

– Конечно. Ты же не любишь брюнеток!

– Обожаю! – вредно сказал Даня и отвернулся. – Алён, она не его, а меня ненавидит. Я ради неё в бабку готов нарядиться, а она не ценит вообще.

– Я ценю… А зачем? – удивилась Настя.

– Чтобы твоему Опольскому показать, кто есть кто.

– Не поняла… – Настя повернулась к Алёне и вежливо попросила, – объясни, пожалуйста… Когда Даня обижен, он вообще не соображает, только дуется и пыхтит, как ёж.

– Он хочет нарядиться и попытаться доказать Андрею Владимировичу, что с ним справится даже старая женщина, не то, что молодая…

– Не поняла… – Настя повернулась к Дане и еще вежливей попросила, – Данечка, объясни, пожалуйста! Когда Алёна говорит о директоре, она настолько запугана и напряжена, что без конфетки её мозг отказывается думать по-человечески, только по инструкции.

Они оба замолчали, поэтому Настя шумно выдохнула:

– Сумимасэн, простите, я должна переодеться. Ждите меня у подъезда… Можете поцеловаться, пока я одеваюсь. Нам надо съездить, забрать японскую книгу, я надену на неё другую обложку и попрошу перевести на заказ! Уже темнеет, нянечке я позвонила, мальчишки не спят до десяти. Ну… быстро, су-гу-ни!!! Завтра я к нему пойду в очень приличном виде!

Андрей поднялся, пошел в душ и долго фыркал там под горячей водой. Ехать к Насте он боялся. Если бы не сорвался и не побежал за ней, он мог бы поехать, извиниться, что отказался подписать заявление, попросить книгу с переводом назад, еще что-нибудь сказать деловым тоном. «Спросить-бы, не надо ли помочь после этой её ужасной гулянки… Всю ночь танцевала, но она такая неопытная, молодая, скорее всего её кто-то притащил и споил. Бедная. Я хотел её успокоить, но только напугал. При всех. Так хотелось остановить, когда она убегала! Но что у нас было? Если бы мы хоть некоторое время встречались… А так? Я смотрел на её ноги и наблюдал, а Настенька… У нас был всего лишь один дурацкий разговор в машине, когда она меня выследила, всего один вечер и одно утро. Может быть, для такой девушки, как Настя это вообще ничего не значит. Но почему ненавидит?»

Андрей вздохнул и понял, что Настя сочетает в себе фейерверк неожиданных действия, и в то же время она была желанной.

Он вышел и переодел рубашку, костюм, потом подумал и еще раз переоделся, в черный. И рубашку и костюм черный. Блестела только пряжка ремня и немного поблескивали пуговицы. И глаза. И мокрые волосы. Несмотря на Настину ненависть, Андрей был полон решимости повидаться с ней.

«Сегодня. Именно сегодня. Завтра будет поздно».

Почему завтра будет поздно, Андрей себе объяснить не мог, но подумал, что надо убедиться. Еще раз.

Впечатление обо мне должно быть на трезвую голову. – думал он. – Настя была в таком состоянии, что могла видеть галлюцинации, поэтому я показался ей серийным маньяком, поэтому она начала кричать, что я её… Зачем я её кусал? И откуда вообще это дикое желание покусать её шею? Надо идти, сегодня вечером. Иначе она опять уйдет на гулянку. Поэтому она так часто по утрам поёт на китайском языке!»

Он давно уже сохранил к себе Настин телефон и адрес. Немного посушил волосы, побрызгался двумя видами туалетной воды сладким и свежим, потому, что не знал, какой ей больше нравится, застегнул любимые часы, выпил полстакана воды, почистил зубы два раза и вышел из дома.

Ему хотелось, чтобы Настя оказалась дома, и желательно, одна. Ведь завтра будет поздно. Она может не прийти больше на работу…. К тому же он по глупости позвонил Серёге и сказал, чтобы забирал свою Настю, что заявление подпишет… После этих соображений решиться поехать к Насте домой и поговорить стало еще труднее.

Возле подъезда Насти стояли три бабушки, они ссорились. Одна из них тонко обиженно пищала. Она была в старомодном цветастом платье и шляпе, а вторая была крупная, как лось, в широком халате и в странных молодёжных кроссовках.

«Наверное, внук подарил» – подумал Андрей.

– Ну, ты чего, а? – нудила тонким голосом маленькая бабуська. – Чего я такого сделала? Ну чаво, скажи?

– Баба Клава, а она сама не понимает? – басила огромная бабуленция, которая держала дверь подъезда.

– А кто из вас назвал меня старой каргой?! – возмущалась третья дребезжащим тенором.

– А вы и есть старая кар… То есть вы первая начали обзываться, баба Клава. – пробасила огромная

– Ну, ладно, ну перестань сердиться… – пищала мелкая.

– Я не карга, – продолжала возмущаться та, которую назвали Клава. – И пока вы не воспитаете в себе уважение к пожилым людям, помогать не буду. Снимай мою шляпку!

– Вам бы только паясничать. – басом ворчала крупная баба в очках и платке.– А для этой – она показала на открытую дверь подъезда, – вообще вся жизнь – один большой прикол.

– Женщины, пустите, я пройду. – вежливо сказал Андрей и проскочил мимо.

Очутившись перед незнакомой дверью, он почувствовал дрожь во всём теле. На площадке перед лифтом было сумрачно и тихо, через открытое окно подъезда ворвался лёгкий ветерок.

Из-за двери с номером квартиры Насти была слышна ритмичная музыка, что его совсем не удивило. Андрей сунул руки в карманы, но сразу вынул и потёр друг о друга. Потом подумал, что так и делают маньяки, когда идут на дело, и Настя была права, он похож.

Чтобы решиться, Андрей сказал «раз, два, три…», глубоко вдохнул и не выдохнул. Потом прижал руку к груди, где глухо билось сердце, и наклонился вперед на выдохе, как в спортзале.

– Мне надо её пригласить немного прогуляться, – сказал он себе вслух для надёжности. – Я управляю организацией, и не должен вести себя, как щенок, просящий корма. Что бы она ни сказала, я не буду набрасываться. Я не маньяк, я только хотел её остановить. Не собираюсь я её кусать. Просто заехал её …поговорить!

– Кхм-кхм, – сказали ему со спины. Андрей замер и медленно обернулся.

Вплотную к нему стояла та здоровая старуха в черепаховых очках и платке. У неё был подбородок, как у Джона Траволты только без ямочки. Маленькие злые глаза за очками смотрели на Андрея с подозрением и жестокостью. Шея и плечи была закрыты серой шалью, несмотря на летний вечер, но от этого ощущенье угрозы только усилилось.

Двери лифта открылись и на этаж выбрались еще две. Согнутая и безустанно фыркающая «цветастая» и Клава, которая искренне ухмылялась. Та, которая была помельче, и самая худощавая поковыляла к лестнице и спустилась на пару ступенек.