Читать книгу Азы билингвизма. Как сохранить у детей в иммиграции родной язык и культуру - Алла Баркан - Страница 28

Понятие бытового билингвизма тесно связано с миграцией людей, в результате которой невольно происходит смешение языков. Это явление известно с незапамятных времен и было всегда. Однако в последнее время бытовой билингвизм, особенно в русском языке, стал более распространенным. Это видно хотя бы по количеству англицизмов и американизмов в речи современных русскоязычных людей и особенно молодежи.

Знать англо-американизмы стало престижно, да к тому же они и в самом деле уже прочно вошли в нашу жизнь.

Разве можно представить себе разговор россиян без слов:

 принтер, браузер, сканер, ноутбук, да и сам Интернет, когда говорят о компьютерах;

 тостер и миксер, джемпер, драйв, макияж, сэндвич… когда говорят о своем быте и образе жизни;

 боулинг, спринтер… если речь вдруг заходит о спорте;

 брокер, продюсер, провайдер… когда речь идет о профессии;

 джаз, хит, ремейк, топ-модель, имидж, лук, аутфит… если речь вдруг заходит о массовой культуре;

 к уже давно употребляющимся тинейджер и бебик добавились ньюборн, инфант, тоддлер… в разговорах о детях;

 спикать, лайкать, шерить, постить, чатиться, чекать и даже буллить… если нужно обозначить какое-то действие.

Помимо англо-американизмов, в речи россиян изобилуют германизмы, о которых многие даже не догадываются, считая их исконно-русскими словами.

В словаре любого грамотного русскоязычного человека есть слова: рюкзак, дуршлаг, галстук, фейерверк, шрифт, шприц, бутерброд, капитан, боцман, яхта… А ведь все эти слова – германизмы.

А сколько в русском языке заимствований и кáлек с французского, называемых галлицизмами…

Капитализм, буржуазия, бюджет, комильфо…

Грецизмы, итальянизмы… вошли прочно в русский язык, породнившись с ним. А русскоязычных людей невольно превратили в бытовых полиглотов.

Однако, несмотря на то что все подобные заимствования и кальки обогащают язык говорящего, есть и оборотная сторона медали.

К сожалению, такие заимствования в современном русском языке достигли уже своеобразной «критической массы» и даже превысили ее, потому что, по данным ученых, разные заимствования в любом языке, для того чтобы не исчезла его самобытность, не должны превышать трех процентов. А на сегодняшний день в русском языке они превышают уже десять процентов.

В то же время в условиях эмиграции любое слово нового социального языка, употребляемое в России, для человека, еще не выучившего этот язык, весьма весомо, и бытовой билингвизм в данном случае оказывает ему лишь добрые услуги.

Я помню, как мне рассказывали в Хорватии об одной пожилой женщине из Венгрии, приехавшей отдыхать на море и не знавшей ни одного иностранного языка. На все вопросы, обращенные к ней, она отвечала лишь одним словом – «катастрофа». Причем «катастрофа» звучало как в ответ на вопрос о ее самочувствии, так и в ответ на вопрос о погоде.

Эту женщину между собой отдыхающие уже даже начали называть «мадам Катастрофа». А когда в конце отдыха за ней приехала дочь отвезти ее в Венгрию, говорившая, в отличие от своей матери, кроме венгерского, и на немецком языке, все узнали, что пожилая венгерка перед поездкой в чужую страну выучила лишь только одно иностранное слово. Языки ей уже не давались…

А так как в Венгрии в те времена стало жить людям хуже, чем прежде, и звучало вокруг «катастрофа», она тут же решила, что этого слова ей достаточно, чтобы объясниться с иностранцами в другой стране. И она… объяснялась…