Читать книгу Русский излом. Роман в трех частях - Алона Китта - Страница 28

Лето1913.

Ах, как же ошибалась Маруся, видя причину смущения Михаила в том, что он вынужден поцеловать некрасивую соседку! В настоящий момент Миша Таланов, cидя в вагоне первого класса мариупольского поезда, смотрел в окно и тоже вспоминал этот эпизод. Глаза его следили за переменой неброских российских пейзажей, а сердце уже летело в Большие Дубы. Он не переставал думать о Марусе и боялся только одного: ее равнодушия.

Родион и Вера сидели напротив, сцепив руки в кольцо, и не сводили глаз друг с друга. Они не мешали Мише, и он всласть размечтался о новой встрече с Марусей. А молодая пара была настолько поглощена в свои переживания, что даже начинающий вагонный вор мог, не таясь, «позаимствовать"их чемоданы – боюсь, они нескоро обнаружили бы пропажу.

А Миша думал о том, как неловко он повел себя на Пасху. Всему причиной – неожиданно распустившаяся весенним цветком редкая красота Маруси Астафьевой. Она выросла и изменилась настолько, что невозможно было по-прежнему относиться к ней, как к подруге младшей сестры.

Тогда, сразу же по приезде, он бросился в Большие Дубы, привез ей книги, и не потому, что она просила. Он знал, что Маруся любит стихи и хотел сделать ей приятное. В домашней обстановке, в знакомом платье она выглядела обыкновенной – милой, доброй младшей подружкой, с которой можно было делиться всем, как с родной сестрой. И тут же Миша отрицательно покачал головой, опровергая самого себя: как раз с родными сестрами, Надей и Раей, он никогда не откровенничал.

Отсутствия Маруси вечером, во время крестного хода, он, не то, чтобы не заметил, а не придал значения, да и вечер на исходе Великой Субботы был сам по себе торжественен и драматичен, к тому же с Мишей спешили поздороваться многие знакомые и друзья.

Воскресным утром Талановы отправились в церковь. Они немного опоздали: Астафьевы уже стояли впереди со свечами в руках. Петр Андреевич спешно пересчитал по головам всех домочадцев и выдал каждому по свечке. Они протиснулись вперёд, к Астафьевым, по пути произнося приветствия.

Аня Астафьева дернула Мишу за рукав и показала на место рядом с собой. Юноша покорился, надеясь на то, что во время службы Анна постесняется болтать.

Надо заметить, она ему совершенно не докучала – очевидно, ей было достаточно его молчаливого присутствия.

Он обратил внимание, что Рая мелкими шажками перебежала на сторону соседей и встала рядом с Марусей, и, хотя это произошло чуть ли не перед носом священника, тот сделал вид, что ничего не видел. Понятно, не хочет ссориться с богатыми прихожанами.

Раечкин маневр привлек к себе всеобщее внимание, в том числе Михаила. Он обернулся в их сторону и… до конца службы не отводил восторженных глаз от Маруси..

Лицо девочки, освещённое трепетным огоньком свечи, казалось одухотворенным и необыкновенно красивым. Ее взор скользнул по лицу Михаила и пропал под опущенными ресницами.

Секундного взмаха ресниц было достаточно для того, чтобы сердце молодого человека забилось чаще.

– Ангел мой, Машенька, -еле слышно прошептал он.

В памяти всплыл недавно прочитанные строчки:

«Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В сиянии красных лампад…»

Миша, Миша, что же случилось с тобой и твоим сердцем, если тебе вдруг до боли стали понятны стихи Поэта с мятущейся душой, да так, что их магия захватила тебя?

Маруся, Маша, Мария – именно она должна быть его Вечной Возлюбленной. Именно ее Господь создал, приближенной к идеалу, наградил неземной красотой и женственным обаянием. Ни кисть художника, ни объектив фотоаппарата не передавали и в половину ее прелести. Ни грана пошлости в ней не было – грубые слова никогда не срывались с ее уст, а милые деревенские обмолвки нисколько её не портили.

– Ангел мой, Машенька, – повторил он, чувствуя себя

влюблённым и дураком, или влюблённым дураком, что в принципе одно и тоже.

Он любовался каждой черточкой ее лица, стараясь запечатлеть в памяти до следующего приезда – и нежную кожу щек, и соболиные брови, и пронзительно-голубые глаза.

Темно-русые волосы девушки были гладко зачесаны назад и заплетены в тугую косу, украшенную на затылке атласной лентой. На голове красовалась маленькая шляпка, заколотая с двух сторон гранатовыми булавками.

Ангел ли послал на Мишу озарение, но юноша вдруг ясно осознал, что все его планы на будущее – полная ерунда, если рядом не окажется Маруси. Имеет ли смысл совершать открытия, заниматься наукой, разыскивать в далёких странах экзотические растения, если Маша не узнает об этом? Не узнает или не оценит, что для него было намного ужаснее.

Он нагнал Марусю и других Астафьевых уже за оградой церкви. Руки его дрожали, но не от холода, а от волнения: он во что бы то ни стало решился сказать ей…

Впрочем, сказать он ещё успеет, а поцеловать… Молодому человеку казалось, что пасхальное утро – самое подходящее время для этого. И тут наступило замешательство! Он приблизил свои губы к Марусиным, до конца не понимая, кому предназначался поцелуй – соседской девочке или Прекрасной Даме?

Вероятно, Маруся тоже чувствовала неловкость: по лицу девочки промелькнула тень удивления, но Михаил взял себя в руки и поцеловал ее.

Зардевшись, словно маков цвет, Маруся спряталась за спинами родителей.

На протяжении каникул они виделись несколько раз, но никогда не заговаривали об этом странном поцелуе. Обоим стало ясно, что их отношения изменились, и никогда не вернется доверительность, а вместо этого появятся недомолвки и скрытность.

Поезд приближался к станции Вязовка, и проводник уже предупредил о короткой стоянке. Родион и Вера переглянулись и стали готовиться к выходу, а Миша так и сидел у окна, не двигаясь с места. Он поймал себя на мысли, что боится встречи с Марусей, и в то же время надеется на эту встречу.

Нельзя сказать, что в Петербурге его не окружали девушки: и знакомые курсистки, и сестры товарищей по учебе, и просто разные эмансипе, неизвестно, каким образом попадающие в студенческую компанию. Они были разные и в то же время чем-то неуловимо похожи, во всяком случае, ни одну из них Миша не мог бы назвать Прекрасной Дамой.

– Кажется, эта вакансия занята вплоть до нового века -сказал он вслух, а Родион с Верочкой переглянулись.

Тем временем поезд замедлил ход: приближалась станция Вязовка.