Читать книгу Зверобой - Алёна Берндт - Страница 15

То место, о котором сказал старый пастух, он нашёл быстро. Миновал опушку, где небольшое деревенское стадо толпилось без пастуха, животные жались друг к другу, испуганно озираясь и крича.

Михаил вошёл в лес, всё его тело напряглось, чувствуя опасность. Боли в ноге, ставшей уже привычной, он сейчас не ощущал, и к сумеркам, уже окутывающим лес, глаза его на удивление быстро приспособились.

Он видел всё. И примятую траву, пастух прав был – здесь кого-то тащили, и вырванные пучки травы, и едва заметные капельки крови, разбрызганные по осоке. Словно гончая он чуял след, только это был не запах, то, что Михаил улавливал в сгустившемся вечернем воздухе – это была опасность.

Он ступал осторожно и мягко, достав из ножен тесак, он пробирался через кусты, и вскоре понял, куда направляется. Эти места он знал хорошо, здесь он вырос, каждый овражек был им здесь исхожен, вместе с деревенскими товарищами.

Дальше, за небольшим ельником, начинается низина. Раньше это было большое топкое болото, но с временем обмелело, ушло дальше, ниже. Топь была большая, далеко в лес простиралась, из-за неё даже дорогу построили в объезд, хотя сперва собирались топь эту осушить. Но экологи забили тревогу – осушать нельзя, болото питает местные речушки, а те, в свою очередь, и большую реку, с несколькими водозаборами.

Местные ходили сюда за клюквой, ягоды по осени бывало много, когда сырой год. А в сухой – болото мелело, обнажались кочки, появлялись какие-то тропинки, ведшие вглубь болот. Ходили по ним кто-то, бывало, из любителей исследовать всякое «паранормальное», да только никуда тропки не выводили, в топи терялись. Сколь-то людей пропали по своей глупости, «исследователей» этих, поиски результата не дали, и все решили, что те потонули в болоте.

Народ напридумывал всякого, сейчас это модно стало – кто про леших, водяных и кикимор сочинял, по старинке, так сказать, а кто по нынешней моде – про инопланетян, всяких йети и так далее. Но Михаил знал, кто тащил Никитку! Знать бы ещё – куда.

Шёл Михаил уже долго, тревога росла внутри, по спине то и дело пробегал холодок… значит уже близко, понял он. И в самом деле след вскоре вывел его на край топи, серая болотная вода источала тяжёлый запах прелой травы.

Год выдался очень сухой, Клавдия Петровна не раз уже жаловалась Михаилу, что сенокос был плохой в этот год, а пастух вынужден стадо гонять далеко, где трава в низинах сочнее и гуще. Да, сухой год… вон как болото обмелело, тут и там видны тропки и высокие кочки.

На одной такой кочке, довольно далеко от берега Михаил и увидал Никитку. Тот сидел, трясясь и держась за бок, вторая рука его висела плетью – видимо вывихнул, пока его волокли.

– Эй! – окликнул парня Михаил, осторожно оглядевшись, – Эй, Никита!

Парень вздрогнул, обернулся и стал озираться, потом громко зашептал Михаилу:

– Прячься! Он сейчас вернётся! Помоги мне! Вызови помощь!

– Я и есть помощь, – ответил Михаил и стал вязать верёвку к стволу росшей у топи осины.

– Быстрее, быстрее, – задыхаясь шептал Никитка, беспокойно озираясь и оглядываясь на тропу, уходившую в глубь топи, – Он сейчас придёт!

– Кто придёт? – спросил Михаил, он подобрал длинную кривую палку и держась за верёвку вошёл в болотную воду.

– Монстр! – прохрипел Никитка и стал ползти по кочке в сторону Михаила.

Михаил и сам чуял… опасность витала в воздухе, сердце стучало часто и гулко, тело горело огнём. Он ощупывал ногами дно, болото здесь не было топким, в низине собиралась вода, но твердь под ногами ещё можно было нащупать. Михаил торопился, двигался от кочки к кочке, накидывая на них тянущуюся за ним верёвку, наконец добрался до парня

– Ох,– Никиткино лицо исказила гримаса боли, когда Михаил потянул его на себя, – У меня плечо… и нога порвана, он меня за неё тащил, когтями… Это… это… монстр какой-то…

– Тихо! – приказал Михаил, – Молчи и держись за меня как можно крепче!

Он развернулся и стал тянуть верёвку, подтягивая себя к берегу, Никитка уцепился за него и сжав зубы тихо постанывал от боли. Обратная дорога показалась легче, несмотря на ношу на плечах, вскоре Михаил выбрался на сухое место и осторожно подтянул Никитку.

– Идти можешь? – спросил он, – Сейчас закрепим руку, но это пока всё, надо уходить, иначе сдохнем тут оба!

По побелевшему лицу парня, который смотрел куда-то на топь, Михаил понял… Развернулся всем телом, готовый принять удар, и замер.

На той кочке, где только что лежал Никитка, стояло странное существо. Чем-то оно напоминало героев египетского эпоса – поджарое тело, походившее на человека, только вот ноги были наподобие собачьих. Тело было покрыто шерстью, негустой, клочкастой и грязной, руки оканчивались когтистыми скрюченными пальцами. Голова тоже напоминала человечью, но вместо рта была пасть, как у шакала.

– Ты! – существо раскрыло пасть и из неё вырвался голос, больше похожий на звериный рык, – Ты, Зверобой! Оставь его, он мой!

– Ты убил Пинепу! – крикнул Михаил, и достал свой тесак, – А я убью тебя!

– Добыча, он – моя добыча! Ты украл у меня маленького человека, ты виноват, Зверобой! Ты отдашь мне этого! Он – мой!

Рык становился злее, яростнее, сидевший на земле Никитка, прижимавший к себе висевшую плетью руку, кое-как поднялся и встал рядом с Михаилом. Зверь оскалился, встал на четвереньки и ринулся вперед, широкими прыжками перемахивая с кочки на кочку.

Михаил поднял тесак, но губы его вдруг сами собой начали шевелиться, он говорил слова, которых никогда в своей жизни не слышал и не знал. И вот теперь они слетали с его губ легко и просто, голос креп и становился всё громче.

Каян остановился, тело его пошло судорогой, руки стало крючить и он, взвыв от боли, рухнул в болотную воду. Михаил уже кричал, он понял, что в этом их спасение и понятия не имел, что это за заклинание такое, но оно помогало!

Сунув тесак в ножны, Михаил подхватил Никитку, перекинул его руку через плечо, и они побежали, если можно было назвать бегом это странное движение, когда их мотало из стороны в сторону, один из бегущих орал изо всех сил странные, гулкими хлопка́ми загорающиеся в воздухе слова, а второй рычал от боли, сжав зубы.

Как-то умудрившись обернуться на бегу, Михаил увидел, что Каян выбрался из воды на кочку и скалясь смотрел им вслед, жуткий вой раздался над топью…

Поняв, что погони нет, Михаил кое-как дотянул до опушки и остановился, Никитка рухнул рядом без сил, одна штанина пропиталась кровью, но они были живы… Живы!

– К… к… кто эт-т-то… б… был, – Никитка не спрашивал, словно сам с собой разговаривал, озираясь по сторонам.

Михаил тяжело дышал, нога снова начала ныть, он тоже огляделся и увидел, что уже начинает темнеть, от леса наползает тень и болотная сырость, а к ним через ложок спешит старый пастух с перекошенным от страха лицом.

– Ох, робятки! Этакого страху я в жизни не знал! – глядя на мокрых и грязных Михаила и Никиту, проговорил Васильев, – Это… кто же вас так? А выл кто? Это же… не … волки?! Не похоже на волка-то…. Ох ты, Боже мой, Господь Милосердный! Никитка, чего у тебя нога-то?

– Да ладно что вообще жив остался, – криво усмехнулся Никита, сидя на мокрой от вечерней росы траве.

Кое-как поднявшись, Михаил снова взялся за Никитку, и они поковыляли в деревню. За ними, крестясь и в голос читая «Отче наш», шёл старый пастух, погонять стадо ему не пришлось – животные сами спешили домой, испуганно озираясь на сгущающуюся позади лесную темень.