Читать книгу Бьянколелла. Вино любви - Ана Менска - Страница 12

Во сне Бьянке привиделось, как то ли святая Маргарита, то ли сама она в обличии великомученицы находится в каком-то сыром, мрачном подземелье. Ей страшно и тревожно. Вдруг из небытия возникло чудовище огненно-рыжей окраски, обликом своим схожее со змием[56]. Из пасти его извергалось пламя, из ноздрей клубами валил густой, едкий дым. Чудище лязгало во мраке острыми зубами, с языка на землю слетали кровавые капли. Змий кружил вокруг нее и шипел, наполняя подземелье адским зловонием.

Девушка в ужасе встала на колени и обратилась к Создателю: «Отец наш небесный, ты взглядом одним можешь иссушить море и сравнять горы. Ты оградил бездну ада и открыл страждущим врата рая. Не допусти, Господи, одолеть меня смрадному чудищу. Помоги сразить аспида. Да снизойдет на меня сила и милость Святого Духа!»

Слова молитвы взбесили гада, он разинул пышущую огнем пасть и поглотил молящуюся целиком, как некогда кит Иону. Но и тогда девушка не смирилась: в мерзком, склизком чреве змия осенила себя крестным знамением. Утроба чудища разорвалась, адово порождение испустило дух, а узница вышла на свободу целой и невредимой.

В тот самый миг предстал перед ней сам сатана. Искривленное злобой лицо, лишившееся в наказание за грехи ангельской красоты, обезображено глубокими шрамами. Взгляд адских глаз черен и непрогляден, как сама ночь. На голове рога, а за спиной сложенные кожистые крылья, покрытые жесткими, как у ворона, перьями.

Мрачным голосом, от которого в жилах стыла кровь, сатана произнес:

– Это я подослал змия, чтобы он убил тебя, но ты молитвами своими повергла его. Смирись уже и прекрати со мной воевать.

Не переставая молиться, девушка схватила лежащий на земле острый камень и ударила им Люцифера по голове. Дьявол пал на землю, она же, сдавив руками его шею, произнесла:

– Открой мне, сатана, свои нечистые помыслы.

Сдавленным голосом князь тьмы ответил:

– Сжалься, дева! Я был изначально сотворён ангелом и поставлен во главе светлого войска. Но зло во мне процветало, и Вседержитель низвергнул меня в адову бездну. Я стал сатаной, противостоящим Богу, князем тьмы, предводителем бесов. Я бестелесен и могу принять любое обличье. Могу вселиться в тело близких тебе людей.

Я разжигаю в людях гнев, побуждаю их к беззаконию. Склоняю к злодеяниям и порокам. Смущаю сердца, вдыхаю в головы запретные мысли, а в тела постыдные желания. Ловлю в свои сети непорочных и чистых дев, склоняю их к блуду и нравственной погибели.

Ко многим святым подсылал я змия, но никто не сумел одолеть его – лишь тебе это оказалось по силам. Позор мне, ибо я попран и посрамлен юной и слабой по природе девой Христовой.

– Умолкни, – воскликнула девушка, – Я не дам тебе сладкими речами затуманить мозг.

Наложила на дьявола крестное знамение и воскликнула:

– Ступай в ад и ожидай Страшного Суда, ибо тебе предстоит ответить за все души, которые ты погубил.

Земля разверзлась и поглотила Люцифера. В то же время свод подземелья раскрылся, и необычайно-яркий свет воссиял среди ночи.

– Радуйся, дева, силой молитвы повергшая мерзкого змия! – прозвучал в тишине глас Божий. – Радуйся, дева, сохранившая чистоту тела и души. Радуйся, ибо тебе открыты врата рая. С тобою навеки милость моя!

* * *

Сердце Бьянки преисполнилось ликующего блаженства, однако в тот же самый миг, то ли во сне, то ли наяву, девушка ощутила грубое и властное прикосновение к своему рту жадно-назойливых, пахнущих тяжелым винным перегаром губ. Одновременно сильная наглая рука больно сжала ей грудь, а острое колено дерзко и бесстыдно раздвинуло ноги.

С трудом вынырнув из дремотного забытья, Бьянка с большим усилием разлепила веки и увидела над собой искаженное похотью и какой-то инфернальной гримасой лицо виконта ди Бароцци. На мгновение девушка впала в ступор, пытаясь собрать в кучу осколки сонного сознания и осмыслить: то, что происходит, это сон или явь?

Безответные поцелуи становились чересчур настойчивыми и страстными. Виконт пытался жалящим, как у змия, языком раздвинуть губы и проникнуть в рот. Мерзкое ощущение окончательно вырвало Бьянку из сонного паралича, она изо всех сил попыталась спихнуть с себя тяжело навалившееся тело виконта.

Мужчина почувствовал сопротивление девушки, однако это еще больше раззадорило его. В нем забурлило глубинное, необузданное, животное бешенство. Глаза заполнила голодная бездна. Он, словно дикий волк, почувствовавший запах страха загнанной им дичи, стал покрывать лицо, шею, ключицы, грудь беспорядочными, жаркими и греховными поцелуями.

Бьянка не знала мужчин, не знала поцелуев, тем более не знала, что поцелуями можно сделать очень больно. Ими можно обидеть, оскорбить, отомстить, наказать. Девушка неосознанно ощущала: в поцелуях этого мужчины не было ни капли любви, в них были лишь боль, горечь, ненависть и обида. Богомерзкие поцелуи были своего рода карой, только за что?

Бьянка ничего не понимала и отчаянно сопротивлялась, пытаясь высвободиться из жутких тенет этого беспощадного дьявола. Однако силы были слишком не равны. Адольфо, хоть и был мертвецки пьян, крепко держал девушку в объятиях, не позволяя вырваться. Пригвоздив ее к кровати своим телом, одной рукой задрал подол сорочки, а другой шарил по бедрам, пытаясь добраться до самого сокровенного.

Увернувшись от очередного отвратного поцелуя, Бьянка отклонила голову вправо и заметила на кассоне[57] возле кровати тяжелый керамический кувшин, в котором, вероятно, еще были остатки молока. Не в силах больше противостоять пьяному похотливому натиску мужчины, поцелуи которого спускались ниже и ниже, девушка с трудом высвободила руку и, ухватившись за ручку кувшина, что есть мочи, ударила насильника по голове.

Адольфо, ослабив железные объятия, замер на мгновение, после чего его тело грузно распласталось на ней и застыло. Бьянка с трудом выбралась из-под обездвиженного тела виконта и, стряхнув себя глиняные осколки и капли молока, в ужасе от происходящего вскочила с кровати. Прогнав оторопь, сознание взорвала мысль: “Господи, неужели я его убила?!”

В эту самую минуту лежащий неподвижно на кровати Адольфо, не открывая глаз, застонал. Его рука пьяными некоординированными движениями пыталась добраться до места ушиба.

Трепеща от нервного потрясения, Бьянка испугалась еще больше. Ей показалось, что муж вот-вот очнется и возобновит свои поползновения. Недолго думая, она схватила дорожную накидку и, набросив ее на плечи прямо поверх сорочки, босиком выбежала из спальни.

В доме было тихо, все еще спали. Не ориентируясь в незнакомом помещении, она едва нашла выход и выбежала на улицу. Уже светало. Бьянка лихорадочно вдохнула посвежевший за ночь воздух. Пробежав по дорожкам парка, девушка с трудом открыла засов на воротах и выбежала наружу.

Там неожиданно наткнулась на стоящую посреди дороги легкую конную повозку с поднятым верхом. В нее была запряжена, как показалось, знакомая неаполитанская лошадка пегой масти с горбоносым профилем. Бьянка на цыпочках подобралась ближе и осторожно заглянула в коляску. К неописуемой радости и не меньшему удивлению, увидела там мирно дремлющего падре Донато.

Девушка буквально вспорхнула в коляску и бросилась на грудь разбуженному и растерявшемуся от непонимания происходящего священнику.

– Падре, какое счастье, что вы здесь! Господь Всемогущий, спасибо, что услышал мои молитвы! – Бьянка, заливаясь слезами, нежно обвивала руками старика за шею.

– Девочка моя, голубка моя, Господь с тобой! Да что случилось? Ну же, успокойся, родная, не плачь! – потрясенный слезами девушки, священник пытался унять истеричные рыдания, ласково гладя ее по голове.

– Как? Каким образом вы оказались здесь? – сквозь слезы пыталась расспрашивать Бьянка.

– Я приехал, как мы договаривались, забрать тебя, но в палаццо Сартори мне сказали нечто невероятное. Неужели тебя и вправду выдали замуж за виконта ди Бароцци?!

Я не поверил и поехал в замок Кватро Торри ди Бароцци, а уже оттуда меня направили сюда, на эту виллу. Так что же все-таки произошло? Почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел? Почему ты в таком странном виде? Говори же, дитя, что с тобой приключилось?

– Позже, падре. Я все расскажу, но позже. А теперь заберите меня отсюда. Увезите домой, в монастырь. Заклинаю вас, падре, не мешкайте! Поедем, поедем скорее! – умоляя старика, Бьянка припала губами к его морщинистой руке.

Когда священник наконец-таки дернул поводья, девушка исступленно зашептала:

– Благодарю вас, благодарю вас, падре! Да хранит вас Господь и святая дева Мария! Да продлятся дни ваши на этой земле!

Испуганный и ошеломленный странным поведением девушки, падре Донато нежно, по-отечески приобнял ее свободной рукой и легонько прижал к своей груди. Старческий взгляд затуманили слезы искреннего сочувствия.

Размеренно бегущая неторопливой рысцой лошадка увозила коляску с седоками по пыльной дороге в сторону деревушки Конка-дей-Марини на Амальфитанском побережье Тирренского моря.