Читать книгу Победившие не вернутся - АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ ГОЛОВКОВ - Страница 3
ОглавлениеГлава 3. Парящий в небесах
«Совершенно секретно!
По прочтению уничтожить!
9 августа 1914 года,
Швейцария, Люцерн.
Италия, Ватикан. Папе Пию X.
Ваше Святейшество!
С тревогой обязан сообщить Вам, что месяц назад в результате предательства одного из бывших братьев нашего Ордена украдено сокровище – ларец из египетской бирюзы с тремя древними артефактами дохристианского происхождения, которые были завоеваны тамплиерами в результате Крестовых походов на Иерусалим. Вот уже несколько веков они являются собственностью Святой Католической Церкви.
Попытки нашего воинства найти ларец, пока ни к чему не привели.
В связи с начавшейся войной, в которую неизбежно будут втянуты многие страны, возникает опасность использования артефактов с целью достижения победы одной из сторон. В связи с этим испрашиваю Вашего благоволения к применению особых мер ради единства Святой Церкви и скорейшего наступления мира во всем мире.
С пожеланием спасения во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Генерал Ордена Иезуитов,
Йозеф Шорт».
В полдень Гардаш пристроился под навесом ресторанчика, чтобы перекусить и заодно обдумать свое положение. Ему принесли стейк и пиво.
Поскольку Катя увезла все свои вещи, пожитки Александра уместились все в том же саквояже, на дно которой он положил злосчастную шкатулку.
Гардаш не хотел задерживаться в Вене. Но не потому, что опасался паспортного контроля и полиции. За ним гнались и будут гнаться, не смотря на начавшуюся большую войну. Больше полиции он опасался иезуитов. Поэтому, прихлебывая пиво, Гардаш с тревогой озирался по сторонам.
Когда со стейком и пивом было покончено, он вспомнил про Моржа и направился по указанному в карточке адресу – в департамент пожарной охраны.
Здесь было все, как обычно, но вокруг здания толпились солдаты, а пожарных зачем-то вооружили карабинами.
– А я-то думал, вы с супругой уже по дороге Петербург! – воскликнул брандмейстер, встретив Гардаша. – Как поживаете?
– Вы не представляете, что мне пришлось пережить, когда мы расстались. Меня преследовали иезуиты.
– Чем же вы им не понравились? – добродушно спросил Морж. – Орден не охотится, за кем попало.
– Возможно, лицом, – пытался отшутиться Гардаш. – Что ни говори, а на австрийца или венгра я не очень похож.
– Согласен. Что же вы собираетесь делать?
– Пока не знаю. Жена выехала в Россию, еще не зная о войне, у нее заболела мать. А я застрял. Что бы вы в такой ситуации посоветовали?
– Я?
– Простите… Выходит, вчера при пожаре я воспринял ваше любезное предложение буквально!
– Мы переходим на военное положение. Будем вместе с полицией и солдатами патрулировать столицу. Круглые сутки.
– А мне бы хотелось наоборот, убраться из Вены куда подальше, – сказал Гардаш.
Морж задумался, покусывая усы.
– Может быть, в Баден? Но он точно уже кишит шпионами. Он и раньше кишел. В Зальцбург, на родину Моцарта? Но это слишком близко от Вены… Погодите, я знаю, что вам подойдет. Грац, земля Штирия. Город зеленый, тихий, почти за двести километров отсюда. У вас есть деньги?
– На первое время хватит.
– Тогда вам сам черт не страшен.
– Даже если это чеки?
– Христос с вами, Александр! Немедленно ступайте в банк и обналичьте! С этой войной инфляции не миновать. А потом садитесь в поезд, и часика через три будете на месте.
Морж написал адрес, сказав, что в полицейском участке Гардаш сможет найти майора Шлоссера. Это его друг детства. Он поможет Александру устроиться на новом месте.
– Я ваш должник! – воскликнул Гардаш, пряча листок в карман. – Чем я могу отблагодарить вас?
Брандмейстер ухмыльнулся.
– Если меня отправят на фронт, и я попаду в плен к русским…
– К русским? – перебил его Гардаш, встрепенувшись.
– А что вас удивляет? Николай не упустит случая ввязаться и в эту войну. Мы же, кажется, обидели ваших братьев-сербов? Так вот попросите своих русских, чтобы меня в плену не били по спине. Радикулит. Из-за лишнего веса. – Морж расхохотался и хлопнул Гардаша по плечу так сильно, что он едва не присел.
В тот же день вечером Шлоссер привел Гардаша на окраину Граца, где на отшибе стоял мрачноватый дом. Рекомендация Моржа сыграла решающую роль. Он пристроил гостя в дом своей тетушки, который после ее смерти пустовал.
Гардашу показалось, что в комнатах сыровато, но Шлоссер объяснил, что в сарае запас дров и угля, в гостиной есть камин, а на кухне печка. И он попросит, чтобы Гардашу каждое утро приносили свежее молоко и яйца.
И покатились дни, похожие один на другой. Жаркое лето сменили умеренные декады августа, настал сентябрь, а за ним прозрачный октябрь.
Днем Гардаш возился в саду, пытаясь расчистить его от лопухов и прочей растительности, валялся в гамаке, надвинув на глаза шляпу. Вечерами, роясь в книгах, отыскивал в библиотеке авантюрный роман, отпечатанный готическим шрифтом, читал до полуночи под зеленым абажуром.
Его родина сражалась со страной, в которой он укрылся. О новостях с фронтов Гардаш узнавал из газеты, которую всякое утро бросал на крыльцо мальчишка-велосипедист.
В погребе тетушки он нашел не меньше сотни бутылок вина. Крестьяне дешево продавали еду. Все было хорошо, кроме одного: рядом не было Кати.
В Граце до него никому не было дела. Но из-за венских приключений Гардаш предпочитал жить скрытно и лишний раз в городе не показывался. Только иногда ходил на почту, где получал от Кати письма.
Письма казались контрастом по сравнению с жизнью Гардаша. Матери не помогло лечение в Ялте, она скончалась, и Катя жила с отцом. В Петербурге патриотизм народа, который горячо откликнулся на призывы государя раздавить врага, сменился унынием: с фронта приходили неважные новости, госпитали наполнились ранеными, ощущалась нехватка продуктов, Петербург из-за тотальной ненависти к немцам переименовали в Петроград.
Катя рвалась к Гардашу, строила планы один смелее другого, но поездка была рискованной, и отец удерживал ее. Пробираться к мужу с русским паспортом через враждебные страны – нечего было и думать. У Кати созрела идея отправиться по поддельному паспорту гражданки Швейцарии. В те годы в Петрограде можно было купить любой документ. Эта идея показалась Гардашу реальной, и он ждал условной телеграммы.
Морж оказался прав, на самом деле, в Штирии было спокойно, безмятежно, как внутри сказки, и не верилось, что на полях Европы шла война.
К заветной шкатулке, спрятанной в доме тетушки, Гардаш не прикасался, чтобы не навлечь на себя новые беды. Его будило тарахтение, которое напоминало сенокосилку. Александр чертыхался, накрывал голову подушкой и снова пытался заснуть.
Однажды затарахтело над головой.
Гардаш выскочил в одном исподнем и увидел, как над домом медленно пролетает аэроплан ядовито-желтого цвета. В кабине гордо сидел пилот в шлеме и во всем кожаном, в зубах торчала сигара. Он приветливо помахал Гардашу рукой в перчатке. Александр в ответ хотел пригрозить кулаком, но раздумал и тоже помахал.
Едва аэроплан скрылся за деревьями, раздался громкий треск.
– Проклятье! – воскликнул Гардаш и побежал в заросли.
На траве валялись отвалившиеся крылья, чуть поодаль в кустах лежал корпус аэроплана, а шагах в двадцати висел на дереве летчик, который зацепился за сук. Он попросил Александра снять его, и Гардаш стал прикидывать, с какой стороны лучше забраться на дерево.
Сук обломился, и пилот рухнул.
– Позвольте представиться, – весело сказал он Гардашу, – барон Бруно фон Вебер. – И потерял сознание.
Бруно очнулся на кушетке у Александра, куда тот принес на плече, как жертвенного барана. От него разило спиртным. Гардаш едва успел стащить с Вебера сапоги, левая нога распухала на глазах, – то ли вывих, то ли трещина, то ли перелом. Гардаш привязал дощечку, чтобы зафиксировать голень, и побежал за врачом.
На этом, как ему думалось, воздушные приключения закончились.
Однако не прошло и двух недель, как под окнами раздалось кваканье автомобильной груши. Сначала из машины вынесли на руках самого Вебера, пересадив в инвалидное кресло, затем выгрузили пару корзин для пикника, накрытых крахмальными салфетками, и ящик. Автомобиль укатил, оставляя за собой тучи пыли.
– Приветствую вас, мой друг! – закричал из кресла Бруно в своей манере орать по каждому поводу. Он подкатился к крыльцу. – Не ожидали? Сюрприз, сюрприз!
В корзинах лежали деликатесы – от нежнейшей ветчины и слезных сыров до грудинки и копченых колбас, салаты, приправленные тыквенным маслом, гордостью Штирии, теплые булочки с маком и тмином. А в ящике – дюжина превосходного «Шильхервейна», черного вина от редкого винограда Блауер Вильдбахер с горьковатым и пряным вкусом.
После третьей бутылки они насытились и пили кофе – приготовленный бароном венский меланж.
Отцу Бруно принадлежало много местных земель, пошивочные мастерские, винокурня и сыродельня. Он пытался и сына приобщить к бизнесу, но Бруно был равнодушен к добыче денег, он предпочитал их тратить. Главным образом, на авиацию.
Сначала клеил модели дирижаблей и воздушных шаров, потом увлекся самолетами, имея лишь самые общие представления об аэродинамике и механике.
И поэтому когда очередной его аэроплан появлялся над холмами Граца, пастухи угоняли животных, матери прятали детей, кошки и собаки разбегались сами, даже муравьи поднимали панику. Крылатое сооружение барона могло рухнуть где угодно, когда угодно и на кого угодно. И периодически оно падало. То на коровник, то на чужой огород, то, в лучшем случае, на стог сена.
Последняя авария над домом тетушки Шлоссера огорчила барона. Не столько потому, что он сломал голень, а потому что не мог понять причины внезапного отказа рулей.
Тут подвыпивший Гардаш признался, что он инженер, правда, инженер по аэропланам, а по морским минам, но это не остановило Вебера. Он упросил его сходить на место аварии и посмотреть, что, по его мнению, могло случиться.
Гардаш поплелся в сад, откуда вскоре вернулся с бутылкой из-под вина.
– Бруно, сколько вы в тот день выпили? Эту бутылку я нашел в кабине под педалью. Вот почему заклинило рули.
Но молодого барона этот диагноз не успокоил. На следующий день его снова привезли его к Гардашу. Бруно, катясь к дому на своей коляске, выставив вперед гипсовую ногу, как орудие, размахивал ватманскими листами.
– Алекс! – кричал он издали. – Я вас очень прошу, как друга! Посмотрите на мои расчеты и скажите, что я делаю не так!
Гардаш рассмотрел чертежи.
– Вы большой чудак, барон. Зачем вам эта самодеятельность? К чему конструировать самолеты, если вы можете купить целую эскадрилью!
– Так я знал, вы посмеетесь, – грустно отвечал барон, – многие смеются. Значит, у вас тоже нет сердца, мой друг. А если в будущем вы услышите про аэроплан Вебера?
Гардаш догадался, как заставить летать машину Вебера с любым мотором и любыми крыльями, чтобы она никогда не упала. Он соорудил небольшой металлический треугольник с отверстиями для винтов и на вершинах, а в центр установил один из трех артефактов, который преодолевает гравитацию.
К рухнувшему аэроплану барона «Gelber Fisch» («Желтая Рыба») который валялся среди крапивы, приделали крылья и вывезли в чисто поле. Гардаш снял кожух с мотора, привинтил свой треугольник, усадив барона в кабине, чтобы он не видел. Они запустили мотор, и аэроплан без разбега стал подниматься в воздух.
– Невероятно! – кричал барон на ухо Гардашу, тараща глаза из-под летных очков. – Как вам это удалось?
– Не отвлекайтесь! Просто управляйте рулями, и он полетит, куда надо!
Хотя «Желтая Рыба» пугала жителей Граца, друзья в последующие дни совершили десяток или больше воздушных прогулок, настолько безопасных и плавных, что люди стали им доверять катание детей.
Одним из первых интерес к аэроплану стал проявлять Шлоссер. «Желтая Рыба» иногда курсировала мимо окон полицейского комиссариата. Заискивая перед бароном, Шлоссер даже предлагал созвать журналистов, добиться патента, а может даже запустить машину в промышленную серию.
Но тут Бруно призвали в армию.
Когда он предстал перед Гардашом в мундире и лаковых сапогах, похожий на какаду, при аксельбантах и сабле, Гардаша удивила не имперская офицерская форма оберлейтенанта, в которой хорошо маскироваться в джунглях. Его удивило, что Бруно, вообще, призвали – ведь Веберам ничего не стоило откупить сына. Но Бруно не терпелось испытать себя в воздушных сражениях. К тому же его желание совпало с политикой государства: империя нуждалась в летчиках.
У Гардаша были ключи от ангара, точнее сарая, где «Желтая Рыба» дожидалась возвращения с фронта хозяина. С нее сняли крылья, так как в сборе аэроплан не помещался. Александр со дня на день собирался демонтировать треугольник с артефактом, третьим минералом, который он назвал гардаритом.
Однажды Гардаш проснулся, услышав звон разбитого стекла на первом этаже. Неужели в дом пробрались воры?
Прихватив фонарик и кочергу, он спустился вниз, и на фоне кухонного окна увидел силуэт. Судя по чавканью, непрошеный гость что-то ел. И действительно, подобравшись поближе, Александр увидел мужчину в длинном плаще, который жадно хлебал жаркое прямо из жаровни. Время было военное, и Гардаш подумал, что в доме бродяга. А вдруг он вооружен? Гардаш подкрался ближе, замахнулся кочергой, но вор резко обернулся и воскликнул:
– Не надо, прошу вас! Я вам все объясню!
– Что вас угодно? – заорал Александр, занеся над головой кочергу.
– Успокойтесь, господин Гардаш! – сказал пришелец, закрывая руками голову.
– Откуда вам известно мое имя? – Александр встревожился. – Не шевелитесь! Я вызываю полицию!
– Не надо, умоляю! Вы сделаете хуже не только мне, но и себе!
Гардаш осветил фонариком обросшее бородой лицо, и едва узнал антиквара из Венской лавки.
– Вагнер?! – произнес Гардаш потрясенно. – Так вы живы? Вы же Отто Вагнер?
– Погодите, нет, не совсем, – возразил пришелец, утирая бороду, испачканную соусом. – Отто погиб.
Гардаш включил свет. При свете лампы пришелец выглядел еще более жалко.
– В таком случае, кто вы, сударь? Если вы не Вагнер, то кто же сгорел в магазине на Бауэрштрассе? Объяснитесь!
– Конечно. Только уберите, пожалуйста, кочергу. Я не опасен. – Гардаш, поколебавшись, бросил железку, и она покатилась по кафелю со звоном. – Но прежде, ради всего святого, скажите, шкатулка при вас?
Гардаш мрачно кивнул. Гость с облегчением и шумно выдохнул.
– Слава Богу!
– Но вещь не ваша!
Пришелец перекрестился и присел на табурет, подобрав полы плаща.
– Слава тебе, Пресвятая Дева! Она цела!
– Дева, что ли? Сомневаюсь.
– Шкатулка!
Гардаш присел, закурив папиросу.
– Продолжайте!
– Меня зовут Феликс Вагнер, я родной брат Отто. Только я не антиквар. Я монах.
– Отлично. Ваши молчаливые братья чуть не прикончили меня в Вене.
– Это уже не мои братья. Пожалуйста, герр Гардаш, скоро вы все поймете.
И Феликс поведал историю, которая не только поразила Гардаша, но и многое объяснила.
В тот день, когда они с Катей торговались насчет шкатулки, Отто потом поехал по деревням скупать древности, а брата оставил присмотреть за магазином. Феликс сбежал из монастыря. Знал, что это наказуемо. Что братья не оставят его в покое. И он пользовался тем, что внешне был очень сильно поход на Отто.
Главе Ордена генералу Йозефу Шорту стало известно, что реликвия, завещанная тамплиерами, составная. И другие пять частей разбросаны по свету.
– Вам удалось прочесть надписи на камнях? – спросил Феликс.
– Мне не знаком этот язык. Я даже не пытался. Здесь нужен востоковед.
Надписи, считает Феликс, были расшифрованы еще жрецами Рамсеса Великого, первого владельца артефактов. А все вместе они были посланы на Землю много тысяч лет назад. Далекими предками египтян. Потом заключены в гробницу фараона вместе с папирусом. Много раз краденые и найденные, они не исчезли. Они не могут исчезнуть. Они есть всегда. А папирус хранится у генерала Шорта.
– Невероятно! – воскликнул Гардаш. – Вот почему ваш братец не хотел продавать шкатулку!
– Конечно, – согласился Феликс, – я его понимаю. Даже не полную.
Потому что там, объяснил он, находились только три элемента из пяти. Те камни, которые тамплиеры отбили у неверных. Они называются по имени стихий – «Воздух», «Вода» и «Земля». Камень «Огонь», хранится где-то в мечети у талибов Афганистана. «Космос» попал в Тибет.
Собранные вместе, эти элементы составляют звезду. Звезда из небес обладает невероятными и почти не изученными свойствами. Она способна дать миру равновесие, а своему обладателю – беспредельную власть.
– Вы хотите сказать, – вмешался Гардаш, – что если бы до убийства эрцгерцога в Сараево кто-то собрал звезду, то не началась бы война?
– Не сомневаюсь, – убежденно ответил бывший монах. – А вы превращаете бесценные сокровища в игрушки.
– Это не игрушки! Я помог Веберу создать аэроплан с вечным двигателем! – гордо возразил Гардаш. – Разве ради этого не стоило рискнуть?
Феликс посмотрел на Гардаша, как на ребенка.
Шкатулка выкрадена из монастыря не для забавы или корысти. Иезуиты мечтают о контроле над миром. А Гардаш – о своем величии. Это смешно. Подумаешь, летающая «Желтая Рыба»! Это все равно, как если бы они с бароном построили газонокосилку из золота.
Гардаш не обиделся. Он поднес пламя спички к погасшей папиросе, выпустил дым и сказал, что шкатулка куплена. За Катины деньги. И пока раритет принадлежит ему, и он его никому не отдаст.
– Я это предвидел, – сказал Феликс. – И не обижаюсь. Вы еще не доросли до понимания высоких начал вселенной.
По мере беседы Александр заметил, что Вагнер напоминает ему одного сумасшедшего профессора из Калуги. Как его… Фамилия странная, явно польская… Педаховский?.. Новиковский?.. Циолковский! Точно, Циолковский! Вселенная, космос, это просто громкие слова, сказал он Феликсу Вагнеру. А если спуститься на землю и посмотреть на ситуацию со стороны? Чужак пробрался в дом, как вор. А потом принялся убеждать Гардаша, что он тупой болван, который не хочет вернуть купленный товар.
Гардаш ожидал, что Феликс после таких слов обидится. Или захочет забрать шкатулку силой.
Но брат антиквара сник, съежился, втянул голову в плечи. И оттого еще, что под глазами у него были темные круги хронического почечника, вид его сделался настолько жалким, что Гардаш пожалел о сказанном.
Какое-то время бывший монах сидел молча, собирая со стола крошки хлеба и в глубоком раздумье. А потом стал собираться.
Он протянул ладонь Гардашу, но Гардаш не ответил на рукопожатие. У двери Феликс обернулся и добавил, что эгоизм Гардаша не решит проблем. Шкатулка уже доставила ему неприятности с молодой женой. Он застрял в стране, которая воюет с Россией. А дома за дезертирство его поджидает трибунал. Он разлучен с женой. И пока не образумится, Орден не оставит его в покое.
После чего брат антиквара растворился в осенней тьме.
Еще через пару-тройку дней Гардаш увидел в газете заметку, что неизвестного человека, который был опознан как иезуит Вагнер из Швейцарии, нашли на рельсах между Веной и Грацем.
