Читать книгу Речитатив - Анатолий Постолов - Страница 4

Ресторан расположился метрах в пятидесяти от пересечения с основной дорогой. Это было покосившееся бунгало с узкой верандой, на которой стояли два крохотных столика и несколько плетеных крашеных стульев.

Юлиан подъехал почти вплотную к двери, и лицо его вытянулось от досады:

– Черт… неужели закрыто?

– Только что закрылись, – сказала Виола. – Сейчас пять минут четвертого.

– Ключик, – деловито произнес Юлиан, – дверь не на замке, ну-ка сбегай, загляни туда. Если этот Карлос еще не начал свою сиесту, может быть, он позаботится о двух умирающих от голода миссионерах…

– А вдруг это не Карлос, а Карлита?

– Поверь моему чутью – там Карлос, и только ты можешь перевесить чашу весов в нашу пользу. Давай, детка…

Он смотрел, как Виола подошла к двери и, приоткрыв ее, слегка наклонилась вперед, видно, с кем-то разговаривая. При этом она привстала на цыпочки и стала поглаживать стопой правой ноги рельефно напрягшуюся мышцу левой.

Юлиан улыбнулся. Она часто принимала эту позу, когда болтала по телефону с подружкой или где-нибудь на вечеринке, прислонившись к дверному косяку и потягивая вино из высокого бокала. В моторике ее жеста сразу появлялось что-то птичье, какая-то зябкая незащищенность и в тоже время бездна игривого изящества.

Однажды он ей сказал: «Ты этой позой очень напоминаешь скрипичный ключ. Возможно, тот, кто его придумал, нашел эти линии в фигуре своей любовницы. Я тебя буду теперь называть «Ключик». – «Хорошо, что не «Замочек»», – рассмеялась она. Ассоциация со скрипичным ключом оказалась вполне уместной. Виола жила в музыке. Она сама неплохо пела, увлеченно собирала диски с оперными ариями, а в минуты, когда хотелось забыться и погрустить, садилась за пианино, зажигала пахучие индийские палочки и, путая аккорды, пыталась наигрывать любимые мелодии, которые, словно птенцы, неуклюже выпархивали из-под ее тонких пальцев.

Неожиданно Виола громко рассмеялась, кивнула головой и, повернувшись вполоборота, крикнула:

– Кухня уже закрыта, но он может предложить нам по чашке кофе и туна-сэндвич.

– Туна? – Юлиан скривился и пожал плечами. – Ладно, пусть несет свою туну. Передай ему, что он разрушил мою мечту.

Они сели на веранде. Даже в тени одолевала духота. Над столом с монотонным жужжанием кружились мухи.

К ним подошел мужчина в старом застиранном фартуке с подносом в руках. Он совершенно не походил на мексиканца. Скорее нордический тип: белесые прямые волосы, узкие губы, светло-голубые навыкате глаза с красноватыми белками.

– Нет, это не Карлос, – сказал Юлиан, провожая официанта недовольным взглядом и подозрительно принюхиваясь к сэндвичу. – Это какой-нибудь Гуннард или Олаф.

– Его зовут Чак.

– О, ты успела с ним познакомиться?

– У него на фартуке вышито имя.

– Ах так, он и вышивкой занимается!

– Не дури, Жюль. Человек торчит в этой дыре, где кроме редких искателей приключений, вроде нас с тобой, да мексиканских забулдыг, наверно, никого не бывает…

– Поверь, я бы подумал о нем намного лучше, если бы он принес мне кусок жареного мяса… Я бы, возможно, стал называть его братом… А ты знаешь, в Техасе есть такой городок, называется Туна. Представляешь? Жизнь – как в консервной банке. Заходишь в дом – пахнет туной, открываешь холодильник – видишь туну, заглядываешь в спальню – и там туна.

– …Или тунец, – ехидно поправила Виола. – Ты уж соблюдай хоть какое-то равноправие полов…

К ним бесшумно подошел официант.

– Желаете еще чего-нибудь? – спросил он.

– Хорошо бы стейк…

– Кухня уже закрыта.

– Тогда принесите счет. – Он проводил глазами официанта и подмигнул Виоле: – Заметила?

– Что я должна была заметить?

– В продолжение нашего короткого разговора он ни разу не повернул голову в мою сторону, хотя я с ним разговаривал. Смотрел только на тебя.

– Ревнуешь?

– Ничуть. Он ведь гей.

– С чего ты взял?

– Моя профессия – собирать картинку по мозаичным кубикам взгляда, жеста, случайно оброненного слова…

– Ну и почему же он гей?

– Потому что он подчеркнуто был мил с тобой. Он смотрел на тебя и думал: «Как жаль, что она не мужик. А ведь она – окажись это он – совсем в моем вкусе».

– А ты в его вкусе?

– Нет. Я ведь с тобой. То есть в его глазах я как бы узурпировал тебя, хотя в действительности – это ты узурпировала меня. Но для него я – холостой выстрел. А ты при другом раскладе могла оказаться одиноким гомиком и постучаться в его конуру в безоблачный сентябрьский денек сего года…

– Вы неизлечимый фантазер, маэстро…

Официант принес счет и протянул его Юлиану, при этом он улыбнулся женщине какой-то жалкой измученной улыбкой.

– Долейте-ка мне еще кофе, – небрежно бросил Юлиан, глядя на Виолу и кривя губы в усмешке.