Читать книгу Приключение русских в Иностранном легионе и на Лазурных берегах - Andre Lwow - Страница 26

Через несколько километров его взгляд упал на какое-то итальянское поле, и, присмотревшись лучше, он увидел настоящие дыни! Да, это была бескрайняя бахча, и он ринулся в неё сломя голову! Благо ранее съеденные персики уже умялись в его желудке, и, не задумываясь, он сходу вкусил несколько дынь с невиданной им доселе оранжевой мякотью. И когда его желудок уже не смог поглощать эти чудесные плоды, то наполненный ими под завязку рюкзак стал гарантом его сытой жизни на ближайшие дни. Внезапно появился дорожный указатель на Венецию, и вскоре наш путник, сытый и довольный собой, въехал в этот славный город, известный ему по фильму «Игра в четыре руки», где сам Бельмондо предлагал своей спутнице «заняться любовью, стоя в гамаке или на лыжах в Альпах». В общем, «Виват Италия!». Состояние очередной эйфории охватило его, и эта фраза засела в его мозгу, словно заноза, и он, не уставая, повторял её, как молитву. Наконец-то где-то там, за горой, остались эти картофельные и луковые края с их ужасными горами, дождями, которые не приносили радости ни душе его, ни телу. Милая его сердцу Италия запомнится дынными и арбузными полями, фруктовыми деревьями, солнечная погодой, зычным пением цикад, своими стройными кипарисами и, казалось бы, бескрайним синим морем.

Прошло чуть больше месяца с тех пор, как был покинут материнский дом, а теперь он с полным брюхом, весь вкованный в «фирму», да ещё и на новом велосипеде едет по улицам Венеции. Ему жутко захотелось курить, да и майка, что была на нём, уже давно потеряла свой первоначальный вид, и чешские сандалии уже совсем развалились. Сказано – сделано. Словно в сказке, на площади имени Святого Марко он наткнулся на скромную церквушку с бронзовыми лошадьми над главным входом и, лихо подрулив к этому художественному произведению средневекового искусства и никому не доверяя, вкатил свой велосипед внутрь здания и тактично постучал в первую попавшуюся дубовую дверь. В глубине просторного помещения, за шикарным письменным столом эпохи Леонардо да Винчи, восседал служитель культа, как две капли воды похожий на певца Вильяма Токарева. В левой руке у него была сигара, а в правой он держал красивый фужер с жидкостью янтарного цвета. Видя, что падре находится в хорошем настроении, незваный гость, не дожидаясь вопроса, выпалил: «Проблем!» На что падре ещё шире улыбнулся и налил блудному сыну до краёв внушительную по размеру рюмку коньяка и предложил выпить за скорейшее разрешение всех проблем! Выпив почти залпом благородный напиток, и даже не поморщившись, блудный сын бросил свой взгляд на деревянную коробку с шикарными сигарами, но святой пастырь бросил своему заблудшему чаду слегка початую пачку «Мальборо», что в целом устраивало обе стороны. Путник, вежливо взяв только одну сигарету, как бы невзначай, по школьной привычке, отправил всё остальное в карман своих штанов. Падре, налив себе ещё одну рюмку коньяка и уже не предлагая своему гостю второй порции, небрежно бросил на стол денежную ассигнацию с четырьмя нулями и величественным жестом указал рабу божьему на дверь. Уходя, непрошеный гость поминал по дороге этого святого человека добрым словом. Из опыта он знал, что на Западе множество нулей на денежной купюре может не означать ничего конкретного. Например, в Польше на десять тысяч злотых можно было позволить себе три пачки плохих сигарет без фильтра под названием «Популярные». Интересно было узнать мощь местных пятидесяти тысяч лир, и наш герой сразу же приобрёл три пачки сигарет «Кент», а в кармане у него осталось ещё целых сорок тысяч разноцветными бумажками! Естественно, было грешно так просто покинуть эту божественную Венецию, не испив на дорогу бутылочку местного вина да не закусив хотя бы приличным бутербродом. Слава богу, у него хватило ума не завалиться в местный ресторанчик, а всё необходимое прикупить в бакалейной лавке. И вот он, сытый и пьяный, на песчаном берегу Адриатики!

С этого момента, подруливая к очередному населённому пункту, блудный сын первым делом шёл каяться во все культовые сооружения, имевшим место там быть. Попы – это тоже люди, и среди них попадались разные особи, и можно было легко определить разницу духовного развития между этими представителями местного духовенства. Если падре автоматически врубали «тупого» и на пароль «Проблем!» начинали гнусавить себе под нос и открещиваться, то они просто вынуждали производить экспроприацию всего съестного, что бравые католики приносили к алтарю их храма господня. Настоящие священники не были такими же щедрыми, как тот брат-близнец Вили Токарева, но пятитысячную купюру они отстёгивали легко, и не задумываясь. На пять тысяч можно было приобрести пару кило спагетти или булочку хлеба с пачкой сыра в придачу. Оставалось разрешить вопрос с одеждой, так как в местных бутиках, что встречались ему на пути, цены были просто заоблачные! Однажды столкнувшись в очередной церквушке с каким-то очень стареньким падре, у нашего грешника защемило в груди чувство совести, и не хватило сил произнести привычное «Проблем!», и он, на время потеряв дар речи, жестом показал на свою видавшую виды и потерявшую цвет майку. На что падре так же молча отвёл своего гостя в помещение, где этих маек в целлофановых пакетиках было хоть пруд пруди. Поначалу даже и не поверилось, но полностью переодевшись во всё новое, он стал себя чувствовать очень хорошо.

На дорогу этот старенький дедушка дал ему лист бумаги и конверт с почтовой маркой, многозначительно произнеся одно слово: «Мама». Недолго думая, Борис честно написал письмо на имя посла Советского Союза в Риме, изложив по существу свою историю, и попросил этого ответственного товарища сообщить по телефону гражданке СССР о том, что её сын жив-здоров и даже ни в чём не нуждается. Как потом выяснилось, в Советском посольстве не стали звонить в Хабаровск, а честно переправили дипломатической почтой письмо блудного сына его матери, с припиской: «Если вам, гражданка, имея такого сына, понадобятся таблетки для лечения вашего материнского сердца, то смело обращайтесь к нам. Вышлем в самые кратчайшие сроки!» Так, благодаря советскому послу, сердце матери немного успокоилось. Был соблазн смотаться в вечный город Рим, куда вели все дороги мира, но этого не случилось.