Читать книгу Приключение русских в Иностранном легионе и на Лазурных берегах - Andre Lwow - Страница 35

По окончании марша в полночь при свете факелов личный состав, как в религиозном экстазе, хором прочитал присягу «Кодекс легионера» и надел на себя эти самые заветные Белые Кепки и на утро был перемещён в расположение учебного полка, где впервые был представлен своему командиру роты. Вместе с этим строгий режим воспитания стал слегка умеренным, т. е. в свободные минуты новоиспечённые легионеры могли учить песни, не стоя около кровати, а просто сидя на табуретках, и по ночам стало поменьше ночных тревог. Но зато боевая подготовка только усилилась, и, помимо ежедневных забегов с рюкзаком или без него, добавилось преодоление полосы препятствия, которое само по себе было не из лёгких. Естественно, что сержант Моди Садик каждый раз проявлял себя, устраивая всякого рода хохмы в виде демонстрации приёмов боевого единоборства типа самбо с отработкой их на своих подчинённых, но самой любимой его забавой была яма на полосе препятствий. Эта самая яма со стенками из бетона была восемь метров длиной, три шириной и около двух глубиной, в которую боец, проходящий полосу препятствий, должен был с разбега прыгнуть и, разогнавшись внутри ямы, с подскока вылезти наружу. Моди Садик по привычке загонял в яму одновременно весь взвод, а потом объявлял построение наверху. Со стороны это зрелище напоминало средневековое изображение огромного котла, из которого выпрыгивали ошпаренные грешники, а чёрт их загонял туда-обратно снова и снова. И вот когда уже силы у всех были точно на нуле, и измотанные по самое не могу люди чуть ли не молили о пощаде, звучала очередная команда на построение, и вот тогда каждый был сам за себя, пытаясь выбраться наверх буквально по головам своих товарищей. Скорее всего, все эти методики были занесены в легион ещё в далёкие послевоенные годы, когда большая часть легионеров состояла из недобитых эсэсовцев, что не успели бежать в Латинскую Америку и прятались здесь от Нюрнбергского трибунала, и их как пушечное мясо использовали для подавления освободительного движения в Индокитае. Однажды на главный праздник легиона «Камерун» привезли из Германии несколько полных автобусов холёных недобитых фашистов, с которыми надо было пить пиво и петь эсэсовские марши. Один из этих недобитых фашистов сказал тогда: «Эти русские очень странные люди. Они прошли войну, концлагеря и уже во Вьетнаме по вечерам грустно пели свои печальные песни, а под утро… стрелялись». Справедливости ради стоит сказать, что наряду с нацистскими маршами в легионе исполнялся на французском языке наш русский «Казачок» как наследие от 1-го Кавалерийского полка иностранного легиона (1er REG), сформированного белоказаками в начале 20-х годов прошлого века. По сведениям легионера Е. Недзельского, «большой популярностью в Бейруте пользовалась и гарнизонная музыкальная команда, состоявшая в основном из русских легионеров. Русские песни звучали в домах местной знати, на различных торжественных мероприятиях, вызывая понимание и сочувствие к людям, потерявшим свою родину. Впоследствии хористы команды были откомандированы в распоряжение городского капельмейстера и стали гордостью и достопримечательностью Бейрута».

В принципе ничего такого особенного в военной подготовке Иностранного легиона вообще не наблюдалось, и всё сводилось лишь к выработке у подчинённых страха перед начальством и к бегу на выносливость. Хотя, быть может, в этом отцы-командиры были и правы. Каждый день, как заклятье, произносилось: «Никакой инициативы! Если нет приказа, то стой и ничего не делай. Жди сержанта!» Худо ли бедно, но уже на четвёртом месяце, благодаря их зверской методике обучения, Борис уже хорошо понимал французскую речь и даже мог кое-что и сам сказать по-ихнему. Ваньке повезло больше, так как он пришёл в Кастельнодари двумя неделями позже, другим этапом, и в его взводе командование было не из парашютистов, и потому воспитание было куда либеральнее, без всяких садистских методик. Стоит сказать, что новобранцам в течение четырёх месяцев обучения была категорически запрещена любая связь с родными и близкими. И только благодаря какому-то бравому эстонцу, который, будучи легионером, работал как врач-дантист в медпункте учебного полка, Борису удалось передать весточку для матери, а то она, сердечная, чуть было с горя умом не тронулась, посещая даже ясновидящих и прочих шарлатанов, пытаясь выведать у них новости о сыне.