Читать книгу Сон разума - Андрей Третьяков - Страница 15

Я с интересом наблюдал за их реакцией. Не скажу, что сам мог пить виски так же хладнокровно в те годы, как я это делаю сейчас – не поведя и бровью – но все же их реакция сильно отличалась от моей.

Хуже всех было Наташке. Бедная девочка глотала сок прямиком из графина, а его маленькие капельки падали на безупречно черное платье. Стас сидел, надувшись как рыба-еж, с красными глазами, которые с упреком смотрели на меня. Серега силился не показывать нам своей реакции, но получалось это весьма плохо. От натуги его глаза слезились, и прозрачная капелька вытекла из носа.

И только Саня сидел, сдвинув брови и открыв рот в виде буквы «о». Мой брат был крепче, чем остальные, только по одной причине: мы были готовы к такому повороту событий. Пару лет назад, мы остались дома одни и весьма надолго. Потому, особо не размышляя, мы заглянули в дедушкин бар и нашли там много всего интересного от вина, до дорогого коньяка. А вот открытой оказалась только бутылка водки. Ее мы и решили опробовать, так как открывать другие бутылки было весьма рискованно, ведь вряд ли их хозяин был настолько забывчив, что не заметил бы сорванной крышки.

Вытянув и хорошенько промыв две стопочки – удивительно, в те годы мы боялись заразы от пыли и грязи, но нисколько не алкогольного отравления! – отправились с ними к бару. Открутив крышку, я тогда впервые увидел бутылку с дозатором алкоголя. Около минуты у нас ушло на то, чтобы научиться правильно наливать напиток. Как оказалось, чем быстрее и резче ты запрокинешь бутылку, тем больше алкоголя поступит через дозатор и тем ровнее будет струя, как бы забавно это не звучало.

Справившись с бутылкой, мы наполнили две стопочки на треть и, глядя друг другу в глаза, опрокинули их внутрь трясущимися руками. Чего там говорить, тряслись не только руки, но и ноги и вообще все тело. Желудок жалобно сжимался, прося пощады, а сердце билось так, что алкоголь впитывался еще на подступах к желудку.

Ощутив непередаваемое жжение внутри, мы кинулись в ванную комнату и долго глотали воду из-под крана, не озаботившись даже кружками: припадали к струе как неделю бродившие по пустыни люди. И знаете, что мы сказали, когда уняли пожар внутри? Еще по стопочке?

Сейчас я думаю о том, что единственной целью детства было сокращение общего срока нашей жизни. Уверен, что я не далек от истины в своих размышлениях.

Вот потому-то мой брат и проявил завидную стойкость, выпив стопку хорошего виски. Мы улыбнулись друг другу, видимо подумав об одном и том же, и со стуком опустили стопки на стол.

Я первым потянулся к сигарете, затем мой брат, остальные же выхватывали ложками салаты или соленья со стола, пытаясь обуздать тот пожар, что мы с братом давно уже подчинили и заставили служить нам во благо.

Во благо ли?

Я глубоко затянулся и облегченно выпустил облако дыма. Сигареты всегда помогали мне справиться с крепостью алкоголя. Я знал об их разрушительно силе в тандеме, но разве меня можно было тогда остановить? Ах, какую силу я тогда испытывал, каким невероятно крутым себя чувствовал, выпуская дым и глядя на всех сверху вниз. Несмотря на то, каким взрослым я себе тогда казался, все мои поступки вопили об обратном. Я был ребенком, и многое спускал на тормозах. Однако не думаю, что с тех пор мне удалось повзрослеть хоть на пару лет.

Глядя на то, как Наташка стойко сдерживает подступившие слезы, я моментально вспомнил другую девушку. Вспомнил ее сморщенный носик, сдвинутые брови, раскрытый рот, маленький острый язычок и пронзительные зеленые глаза, что жалобно смотрели на меня сквозь спутанные кудри рыжих волос.

Мне пришлось на секунду закрыть глаза и дать видению полностью захватить меня, чтобы резким движением головы, загнать его обратно, туда, где хранятся все мучительные воспоминания – в самую бездну моего разума.

Когда общее состояния обжорства улеглось, и мои друзья наконец-то побросали столовые приборы, я спросил:

– Ну как, лучше?

– Нормально, – поспешил ответить Серега, размахивая руками. – Нормально.

– Повторим?

Мое предложение вызвало смешанную и в целом негативную реакцию.

– Может, позже? – с сомнением отозвался Стас, мечтательно разглядывая стоящие на балконе бутылки шампанского.

– Да, – поспешил поддержать друга Серега. – А то выхлебаем все до Нового Года.

Мы с братом улыбнулись. Шансы на то, что мы смогли бы справиться с бутылкой менее чем за час, и так были близки к нулю, так еще и, судя по их реакции, мы в принципе бы не смогли этого сделать просиди мы тут хоть до утра. Думаю, все к лучшему.

– Так и что вы выяснили в больнице? – поспешил перевести тему Саня.

Я поднес сигарету к губам и задумался. Он спрашивал о нашем с Наташкой походе к маленькой девочке Ульяне, чьи отец и сестра лежали в странной коме, внезапно охватившей их практически в одни день. Мы не рассказали им этого тогда, решив, что особого смысла не было, и вновь эта тема всплыла только сегодня, когда мы обменивались историями, накрывая на стол.

– Что нас хорошенько так поимели, – ответил я.

Пацаны озадаченно переглянулись.

– Андрей хочет сказать, что мы не нашли ничего конкретного, – поспешила добавить Наташка.

– Нет, – рявкнул я. – Я хотел сказать именно то, что сказал: нас опрокинули вперед, стянули штаны и зашли по самое не балуйся, даже не постучавшись.

Комнату заполнил хорошенько сдобренный алкоголем смех. Я ничего смешного в этом не видел.

– Уля – девочка, что навещала свою сестру, сделала нам набросок напавшего на них чудовища.

И Наташка в общих чертах пересказала им историю нашего похода в больницу, не забыв и упомянуть мой рассказ об упавшем с неба осколке.

– Это я помню, – кивнул мне Саня задумчиво. – Ты рассказывал мне это и даже показывал осколок. Кажется, лет пять-шесть назад.

– Я тоже помню, – подтвердил Стас. – Мы какое-то время даже, ну, играли с ним. Там в агентов ФБР и, ну, все такое.

– А мне вы ничего не рассказывали, – Серега скривился и обиженно уставился на нас.

– Да-да, точно! – припомнил я. – Я был агентом Малдером, и сделал нам удостоверения, используя мамины старые корочки с работы, очень похожие на удостоверения агентов ФБР.

– Ага, – энергично закивал Стас. – Мы написали на картонках информацию, вклеили фотографии и вставили их в эти корочки. А где мы взяли жетоны?

– Эй, не игнорируйте меня! – громче потребовал Серега.

– Андрюха взял их из старых полицейских наборов, помнишь? – Саня пощелкал в воздухе пальцами, сосредоточенно хмурясь. – Такие, блин…

– Серебристые, из пластика, – подсказал Стас.

– Точно! Серебристые. Их как раз было три.

– Четыре, – поправил я брата. – Просто нас тогда было только трое.

– Да, трое. И мы играли очень долго.

– Пару лет, – Стас задумчиво почесал подбородок. – Ну, может больше. У нас даже помните, был мобильный телефон?

– Ага, только это был не телефон, а калькулятор в форме телефона. Где ты его достал?

– Купил у китайцев на рынке за сто рублей, – ответил я.

Серега переводил возмущенный взгляд с одного на другого и злился все больше. Наташка смотрела на нас с милой улыбкой, присущей скорее матери, нежели нашей подруге.

– Так, стоп! – взорвался Серега. – А где я был в этом время?

Мы переглянулись. Теперь это получалось намного лучше. Раньше это могли делать только я да Саня, теперь и Стас и даже Наташка проделывали это вместе с нами с такой точностью, словно сценку поставил сам Станиславский.

– Да не было тебя тогда, – растерянно отозвался Стас.

– Как это не было?

– Да вот так, ну, не было и все.

– Ты тогда еще с нами не общался, – сказал я.

Серега запустил руки в волосы и несколько раз встряхнул их, словно пытаясь вручную завести мозг.

– Мы тебя знали, но ты не был в нашей тусовке, – расставил все точки над «и» мой брат.

– А где же я тогда был?

Саня безразлично пожал плечами:

– Какое это имеет значение?

– Просто… просто мне кажется, что мы были вместе всю нашу жизнь.

Внезапное Серегино откровение тронуло нас и заставило наши лица расплыться идиотскими улыбками. Действительно, мы были так крепко связаны, что казалось, родились в один день в одном роддоме, да так с тех пор и стали дружить, как только наши крики впервые заполнили помещения этого старого здания.

– Эх, мальчики, это так мило. – Наташка прижала ладошки к щекам и просияла.

Серега моментально изменился в лице и принял свою извечную позу: взгляд сверху вниз из-под запрокинутой головы, несмотря на то, что ростом был ниже. Пронзительные серые глаза смотрели надменно.

Стас, Саня и я улыбнулись. Мы никогда не говорили Сереге об этой его особенности. Не говорили ранее, не стали этого делать и сейчас.

– Ну, так и что вам там дали? – спросил Стас.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что именно он имеет в виду.

– Рисунок.

– Рисунок? – переспросил он.

– Рисунок, – ответил я.

– Рисунок? – удивилась Наташка.

– Рисунок, – кивнул я.

– Рису-у-унок? – изогнул брови Саня.

– Рис… да мать вашу, завязывайте! – взорвался я. – Я же сказал – рисунок. Рисунок, мать вашу, самый обычный гребанный рисунок. – Я перевел взгляд на Наташку. – И ты, Брут?

Девушка только с улыбкой развела руки.

– Э… эй! – Серега ошарашенно хлопал глазами. – А как же я! Я всегда был вторым!

– В большой семье, друг мой, хлебалом не щелкают. – Я перегнулся через стол и несколько раз иронично похлопал его по плечу.

– Ура-ура, – радовалась Наташка. – Я снова вклинилась в вашу фишку.

– Точно, – согласился Саня. – И не пришлось придумывать тебе свою фразу.

– Так проще, – поддержал их Стас.

– Э-э-э, а как же я! – не унимался Серега.

– Ну, ниче, будет и на твоей улице праздник, – успокоил я его.

– Так, ну это, рисунок, – напомнил Стас.

– Да, рисунок, – я постучал пальцами по подбородку. – Рисунок. Рисунок. В общем, чушь это, а не рисунок.

Я оттолкнулся от спинки кресла и навис над столом.

– Поймите меня правильно, нарисовано все очень круто, для маленькой девочки. Я в ее возрасте так не мог. Но сам рисунок – это нечто. Сборная солянка из Чужого, Хищника, Протасов и бог знает чего еще.

– Подделка? – спросил Серега.

– Да какая там подделка, – махнул я рукой. – Тут два варианта: либо и Чужой и Хищник и Протосы имели за собой реальный прототип пришельцев и это именно наш парень, а их создатели кое-что скрывают, либо все это туфта и простое желание привлечь к себе внимание.

– У Ульяны половина семьи в коме, – обижено сказала Наташка.

– И я ей очень соболезную в этом плане, правда, – ответил я, не без доли яда в голосе. – Но это не повод привлекать к себе внимание глупыми выдумками о страшных тварях в ночи. Это только отвлекает внимание врачей от работы и добавляет им разумную долю скептицизма, что может им позволить сделать неверные выводы, например в сторону какой-либо психологической болезни. А с тварями лучше вообще не шутить, ведь они шутить не любят. – Я осмотрел сосредоточенные лица друзей. – Нам ли этого не знать?

Наташка стушевалась от моих слов и опустила голову. Саня кивнул с серьезным видом:

– Тут я согласен. Шансы на то, что девочка видела именно такое существо – ничтожно малы. Ведь вряд ли иные цивилизации могут выглядеть как плод фантазии людей.

– Верно, – подхватил я, ударив ладонью по столу. – Если во вселенной и есть другая жизнь, в чем я ни капли не сомневаюсь, то вряд ли она будет похожа на нас. Или привычна нам. Она может выглядеть как угодно. Понимаете меня? Как угодно?

Все как-то неразборчиво и неуверенно кивнули.

– Ну, например она может существовать в форме газа, – предположил я. – Или в форме какого-то разума, что мы не можем постичь. Да, Боже, они уже могут быть среди нас, просто мы этого не можем понять, потому что мы не можем понять того, чего не может постичь наш разум. Мы ведь мыслим образами из нашего прошлого опыта, образами прошлого всего человечества. Мы не можем себе представить что-то, чего мы никогда не видели. А если и сможем, то это представление будет основано на пережитом нами опыте. Что если прямо сейчас в этой комнате, рядом с нами существую и иные формы жизни? Просто мы не можем этого постичь?

В комнате повисла тишина. Ребята только мельком переглядывались, чтобы понять, заметил ли кто-нибудь эту самую «жизнь» или нет.

– Но как это возможно? – нарушил тишину Серега.

– Может они движутся так медленно для нас, что у нас проходят сотни лет, а они только начинают движение? Вдруг они воспринимают время совсем по-другому? Или, нет, вдруг они движутся так быстро, что мы их попросту не видим. Или они живут в ином, квантовом мире.

– А возможно, – разгорячился я, как всегда вплывая в привычные для меня воды, – мы их просто не можем увидеть. Ведь человеческий глаз различает только семь основных цветов светового спектра. А что если их намного больше, но мы просто не можем увидеть их, в силу ограниченности нашего глаза? Вот вы можете придумать новый цвет?

– Ну-у-у, – задумался Саня.

– Например, – Наташка вскинула палец в воздух.

– Не смесь знакомых цветов, а абсолютно новый цвет, – опередил я девушку и ее палец медленно опустился.

– Кто-нибудь? – я перевел взгляд с Сереги на Стаса, прекрасно понимая, что ответ на мой вопрос может быть только один.

– Нет, – наконец прервал я общее размышление. – Мы не можем себе представить того, чего не существует. То, чего мы раньше не видели, о чем у нас нет никакой информации. Так почему бы нам не представить, что и иные формы жизни мы не сможем узнать, даже если увидим, потому что попросту не можем их постичь. Наши способности крайне ограниченны, чтобы там не говорили ученные, и только бесконечное человеческое самолюбие и завышенное самомнение позволяет нам считать, что мы знаем все и можем все.

– Огнетушитель? – предложил Саня.

– Да пошел ты, – рявкнул я.

Ребята рассмеялись. Даже Наташка их поддержала, так как уже успела привыкнуть к моим воспламеняющим самого себя речам.

– Да что с вас взять – варвары, – отмахнулся я. – Читайте книжки. Научную литературу, учебники по физике для высших учебных заведений, а в перерывах хорошую художественную литературу. Не для того, чтобы получить огромный багаж знаний – для многих это непосильная задача. – Я заметил ироничный взгляд Наташки и, сморщившись, продолжил: – В том числе и для меня, да. И нечего скалиться, Полторашка, я все вижу. Я не имел в виду получения степеней и банального бесящего всех всезнайства, а для простого поднятия уровня общего образования, никак не связанного с аттестатами и дипломами.

– Я лишь хочу, чтобы люди научились думать, анализировать услышанное, а не просто переваривать и выблевывать в мир бесформенной кучей испражнений, – продолжил я после короткой паузы, необходимой чтобы перевески дыхание. – Каждая прочитанная вами книжка, каждая изученная вами статья, которая позволит вам некоторое время обдумывать написанное, мыслить критически, поможет вам продвинуться по цепочке выстроенной Дарвином чуть дальше от неандертальца.

– У, у, а-а, – подсказал мне Саня.

– Да, спасибо за наглядный пример. – Я театрально поднял руки к потолку. – Мой брат, кто бы мог подумать. Моя кровь, моя…

– Не занудствуй, – остановила меня с улыбкой Наташка.

– Ладно, – сдался я. – Вы поняли, что я хотел сказать. – Осмотрев лица друзей, я подумал, что возможно поспешил с выводами. – В общем, все выше сказанное было необходимо для того, чтобы вы поняли, почему я не верю в этот рисунок. Ну, слишком все очевидно для меня. Либо так, либо я просто чего-то не понимаю.

– Думаю, наш всезнайка согласится, что даже он может чего-то не понимать, – сказал Саня, обращаясь ко всем и ко мне в частности.

– О, вы смотрите, – зааплодировал я. – Кто-то научился мыслить. Моя речь не была напрасной. Верно, – я кивнул. – Я мог быть и неправ. Могу чего-то не понимать. Но тут нас рассудит только время.

На тот момент я еще не знал, что время как раз играло решающую роль в этой истории. Паутина событий уже плелась за нашими спинами пока мы сидели и попросту бросали слова на ветер. Знай мы, на тот момент то, что знаем сейчас, сидели бы мы так же за столом и потягивали виски, или оторвали задницы от кресел и попытались хоть что-нибудь сделать? Боюсь, ответа на этот вопрос уже не найти. Тут нас сможет рассудить лишь история.

– Ладно, давайте выпьем, – предложил я, перехватывая бутылку за горлышко.

– Очень смешно.

Сначала я не понял, к кому конкретно обращалась Наташка. Это мое предложение показалось ей смешным? После того как они отреагировали на первую порцию виски, это было вполне возможным. Или она обращалась к одному из пацанов, которые в это время корчили рожи или пародировали меня? А может быть, показывали одну из бесчисленного множества сальных сценок из нашего арсенала.

Мне пришлось поставить бутылку, потому что ее вес оттягивал мне руку, и повернуться к Наташке. С непонятной, слегка напуганной улыбкой на лице, девушка демонстрировала нам зеркальце.

У меня ушла добрая минута времени, чтобы понять, что именно она показывает и вспомнить, откуда вообще тут взялось это зеркальце. И только когда я вспомнил, чем конкретно мы занимались буквально час назад, я присмотрелся внимательнее.

Нарисованная черной помадой дверь была распахнута, а несколькими ступенями ниже стоял черт.

В этот момент горевшая до сих пор свеча притухла и засмолила черным непроглядным дымом, что поднимался отвесно к потолку.