Читать книгу Сон разума - Андрей Третьяков - Страница 16

– Это не смешно! – Руки Наташки дрожали так, что зеркальце ходило ходуном, размывая отражаемые в нем объекты.

Мы стояли молча, сбитые с толку и немного напуганные. Темнота как всегда лишь усугубляла обстановку, подначивая воображение рисовать несуществующие картины, слышать звуки, которые никогда не порождал этот мир. Казалось, что оранжевый круг тусклого света одинокого торшера съежился, сжался до размеров потерянного воздушного шарика, прибитого воздушными потоками между стеной и креслом. Безбожно чадящая свеча трепыхалась словно на ветру, устроив по стенам безудержный танец теней, рожденных нашими собственными телами.

– Ребята, это не смешно, – нервно повторила Наташка. – Кто это сделал?

– Наташ, ты же знаешь, – медленно начал я, ища взглядом поддержки у брата.

– Никто к нему не подходил, – пришел мне на выручку Саня.

– Зеркало лежало в центре стола, – трясущимся пальцем Серега указывал в промежуток между оливье и тарелкой под горячее. – Прямо в этом сраном центре. Все время на виду.

– Тогда как это…

Девушка не смогла договорить: она перевернула зеркало и взглянула в него. В то же самое время ее отчаянный, полный страха вопль, разорвал тишину в квартире, и зеркало полетело на пол. Казалось, только чудо не дало ему разлететься на мелкие осколки. Ударившись о край стола и подлокотник кресла, оно со звоном упало на пол.

Я наклонился, чтобы поднять его. Зеркальце было холодным, словно его только что достали из холодильника. Поверхность была целой, ни скола, ни трещины. Но кое-что в нем все же изменилось.

– Какого?! – выругался я, поднося зеркальце ближе к глазам.

– Ч… что там? – прошептала перепуганная Наташка.

– Его нет, – ответил я. – Черта на ступенях нет.

Я повернул зеркало так, чтобы все могли его хорошо видеть. Лестница оставалась на месте, ее вершину венчала дверь, но черта, который минуту назад стоял на лестнице, нигде не было видно.

– Значит она уже здесь, – с хрипом выдохнул Стас.

И в этот момент часы пробили двенадцать. Однако не успели они досчитать и до трех, как нас накрыло глухим непроницаемым куполом. Все звуки отрезало от реального мира, и тишина ударила нам по вискам. Уши заполнил пронзительный высокочастотный звон, словно где-то в комнате сбоила техника. Ноги подогнулись сами по себе, и нам пришлось схватиться, кто за что успел, чтобы не повалиться на пол.

Первой опомнилась Наташка. Девушка сорвалась с места с такой скоростью, что я смог разобрать только черное смазанное пятно. В следующую секунду в комнате вспыхнул яркий свет энергосберегающих ламп. Но на этом девушка не успокоилась, прижавшись к стене, она высунула руку в коридор и, нащупав на стене выключатель, щелкнула им, осветив заодно и длинный коридор. С этого места больше ни до чего она дотянуться не могла и потому мышкой вернулась обратно, прибившись между мной и моим братом.

– Я знал, что это было плохой идеей, – злобно прошипел Серега.

– Да? – иронично усмехнулся я. – И где же ты был, когда мы только начинали ритуал.

– Да замолчите вы! – вспылила Наташка. – Какой смысл сейчас нападать друг на друга. Мы все хороши. Лучше видите себя тиши и смотрите в оба.

– Верно, – кивнул Саня. – Если она здесь, лучше будет, если мы увидим ее первой.

От этих слов Наташка сжалась еще сильнее и, ухватив под руку моего брата, затряслась всем телом.

Мы с Серегой виновато переглянулись. Иногда мы просто вели себя как дети, которыми собственно и являлись. Признав наши ошибки взаимным кивком головы, мы принялись осматривать квартиру.

Перед тем как решить провести ритуал, я вычитал в книгах все, что смог найти о ритуале призыва Пиковой Дамы, благо книг у меня было выше крыши: полочки буквально ломились от мистической литературы, как художественной, так и документальной. Проблема была лишь в том, что в этот момент голова была девственно чиста, все мысли вымыл громкий удар часов.

– С Новым Годом, кстати, – невпопад проронил я. Ответом мне был чей-то ироничный смешок.

Попытавшись заставить голову работать, я крепко зажмурился и сосредоточился лишь на одной мысли: моя комната, одинокий свет настольной лампы, раскрытая книга на столе. Я сижу, подперев виски руками, и всматриваюсь в плывущие перед газами буквы. Пытаюсь их остановить, заставить прекратить безумный пляс, подчиниться мне, но стол начинает удаляться. Свет лампы сужается до маленького пятна, в котором видна лишь сгорбившаяся над столом фигура. Я смотрю на все сверху.

Резкий толчок и картинка исчезает. Сцена меняется и теперь я снова в своем теле, болтаюсь в темноте как в водах бесконечного океана. Разум путается, я не чувствую своего тела, не слышу своих мыслей. Напротив меня висит зеркало во весь рост. Я вижу на нем блики, но не вижу отражения. Огромное гладкое полотно заполняет чернота.

Вздрогнув как от удара, я открыл глаза.

– Зеркало!

Пацаны дернулись от моего внезапного выкрика, а Наташка тихо пискнула, прижимаясь крепче к Сане.

– Она приходит из зеркал! – уточнил я.

Не знаю от чего, но мысль о том, что что-то, чем бы оно ни было, может выйти из зеркала вызвала во мне неконтролируемую панику. Я чувствовал, как она растет во мне, поднимается все выше, сжимает горло, препятствуя поступлению воздуха. Тело бросило в холодный пот, руки затряслись. Взгляд носился по комнате, ни на чем конкретном не фокусируясь.

Господи, как много, думал я, как же много в этом доме стекла. Все, что я видел, имело отражающую поверхность: от экрана большого телевизора, до множества бокалов и стопок в серванте. И все они сверкали в свете десятка лампочек, и всех их заполняла чернота вызванная отражением наших тел.

Краем глаза, заметив движение, я обернулся к телевизору. В его темном выпуклом экране отражались удлиненные копии нас самих, стола, кресел и неровного выреза дверного проема. Мне казалось, что там, за нашими спинами что-то движется, подбирается ближе, меняя свои очертания. Я не мог сказать вижу ли я это на самом деле, или это всего-навсего плод моей фантазии, игра богатого воображения, подстегнутого страхом.

Я всматривался в экран с минуту, так ничего не заметив, а когда, наконец, расслабился, тишину в комнате нарушил громкий звук дверного звонка.

Вздрогнув как от удара, я налетел спиной на стоящее позади кресло. Раздался тихий скрежет его ножек по полу. Но никто не обратил на это внимания, все мои друзья пребывали на той же грани, что и я.

– Стой! Ты куда? – зашептала мне вслед Наташка.

Я и сам не успел понять, как ноги вынесли меня в коридор. Оглянувшись, я уставился на своих друзей, что собрались тесной кучкой, у дверного проема.

– Я просто подумал…

Я понятия не имел, что собирался сказать, слова бездумно слетали с моих губ. Но мне и не пришлось заканчивать свою речь, так как в дверь снова позвонили. На этот раз настойчивее.

Я был готов поклясться, что звук был, практически, не отличим от предыдущего, но вся проблема была как раз в этом «практически». Что-то в нем изменилось, изменилось на самой грани восприятия. Казалось, что человек по ту сторону двери был взбешен такой задержкой. Если это, конечно, был человек.

– Не ходи! – взмолилась Наташка.

Но я пошел, просто не мог не пойти. Ноги сами понесли меня вперед. Я сделал шаг, может два, как новый звонок в дверь нарушил тишину квартиры и заставил меня прирасти ступнями к полу.

Господи, этот коридор всегда был таким огромным?

Застыв как статуя, я смотрел на дверь. Ничем не примечательная, пережиток советского прошлого с дутой «под кожу» поверхностью, но с современной ручкой с поворотным механизмом замка, она казалась мне невероятно далекой. Было ощущение, что с каждым шагом, дверь только отдаляется от меня, а стены по боком расступаются, углубляясь в темноту комнат.

На мое плечо легла холодная рука, и мне потребовалось неимоверное количество усилий, чтобы не вздрогнуть, не закричать и не пуститься в бег, в попытке сохранить еще живущую во мне часть рассудка.

Я оглянулся.

– Мы с тобой, – прошептала Наташка, сжимая мое плечо.

Все они стояли за моей спиной тесной группкой, в которой царит ложное ощущение спокойствия.

– Может это просто колядовать пришли? – предположил Серега.

– Такое бывает на Новый Год? – спросил я.

– Ходят только на Рождество, – ответила Наташка.

Я кивнул и вновь повернулся к двери. Казалось, она затихла. Возможно, незваный гость убрался восвояси, так и не дождавшись ответа с той стороны. Это мог быть кто-то из знакомых Наташкиного отца, решивший навестить старого друга в праздник. Вот только звучало это крайне глупо. Кто ходит по гостям ровно в полночь, когда все нормальные люди в это время пьют шампанское и слушают президента по телевизору?

– Идем, – шепнул я и двинулся вперед короткими нерешительными шажками.

За дверью кто-то переступил с ноги на ногу. Я застыл, и Наташка за моей спиной прошептала:

– Он еще там.

– Кто он?

– Тот, кто звонит в дверь.

Именно так, «тот, кто звонит в дверь». И пока мы не знаем кто это, это может быть кто угодно, от незадачливого соседа, что не может попасть в квартиру, до чертовой Пиковой Дамы, что пришла, чтобы задушить нас. Чертов Звонарь Шредингера.

Зазвонил телефон. Маленькая красная коробочка на полке в двух шагах от меня.

– Твою мать, – чуть не плача, прохрипел Серега. Его всего трясло и только тот факт, что он держался за Наташку, позволял ему стоять на ногах.

– Не бери!

Я злобно оглянулся. «Стой», «не ходи», «не бери» – с таким подходом Наташке стоит попросту засунуть голову в песок, чтобы отгородиться от мира. Возможно ответ как раз в этом звонке. Может это и правда сосед, который увидел свет в окнах и решил узнать, не дома ли хозяин, чтобы предложить встретить праздник вместе.

Я поднял трубку и поднес ее к уху.

– Алло.

Тишина в трубке сопровождалась далекими механическими скрипами.

– Алло! – настойчивее повторил я.

И снова тишина. Я прислушивался к ней с минуту, пытаясь разобраться хоть что-то за шумом статических помех, и когда совсем отчаялся, мне показалось, что я услышал дыхание. Кто бы это ни был, но тоже слушал. Слушал и дышал в трубку.

– Что там? – спросил Саня.

Я мотнул головой, и звонок в дверь повторился. Вздрогнув, я отнял трубку от лица и уставился на нее.

– Что? Что такое? – Стас тряхнул меня за плечо. – Что ты услышал?

Я услышал. Дверной звонок. В трубке.

Тот, кто нам звонил по телефону, был тем же человеком, что стоял за дверью. Но как такое возможно? Паника вновь сковала мое горло, и я тихо захрипел.

Мобильник, ну, конечно же. Это все объясняет. Да. Мобильник. И плевать, что сейчас их от силы сотня на двадцать тысяч населения, может быть за дверью один из этой сотни. Но тогда почему он молчит?

Еще звонок. За ним еще один. И еще. Пять громких настойчивых звонков с разными интервалами. Они продублировались из трубки и я бросил ее на базу. Трубка протестующе звякнула.

– Все, с меня хватит, – рявкнул я, и пошел к двери, утягивая за собой весь дружеский табор.

В дверь размашисто ударили. Ударили так, что с потолка посыпалась штукатурка. Наташка пронзительно вскрикнула, и целая серия оглушительных ударов последовала за этим, сопровождаемая надрывной трелью звонка. Дверь с такой силой шаталась в петлях, что могла буквально влететь в комнату, если бы все продолжалось еще хотя бы минуту.

Но стук прекратился. Квартира вновь погрузилась в звенящую тишину. Мы простояли минут пять, не двигаясь, и прислушиваясь к звукам снаружи, но все было тихо. Незваный гость убрался восвояси, так и не добившись желаемого.

Уже увереннее я подошел к двери и, старясь не шуметь, взглянул в дверной глазок. Мне были хорошо видны еще две двери подъезда: дверь справа и дверь напротив, с тускло светящей лампочкой накаливания над ней, и часть лестничного пролета, что вела наверх и терялась в темноте. Видимо кто-то забыл ввернуть лампочку. Или просто ее пожалел.

– Что там?

Я не разобрал, чей это был голос, перепуганный до смерти и сосредоточенный до предела, я мог и брата не узнать, окажись он по ту сторону двери.

Но брата там естественно не было. Однако, то ли это игра воображения, то ли просто эффект глазка «рыбий глаз», но мне казалось, что в темноте пролета кто-то стоит. Очертания фигуры, но не совсем обычной, с куполом вместо ног. И оно шевелились.

Я вытер рукой пересохшие губы, раздирая их еще больше, и оглянулся на друзей.

– Ну? – настойчиво повторил Саня. Видимо он и задал тот вопрос мгновением ранее.

– Не уверен, – ответил я. – Кажется, там что-то есть. На лестничном пролете.

Я повернулся к Наташке:

– У вас не принято самим вкручивать лампочки в подъезде?

– О чем ты? – удивилась она.

– Свет этажом выше не горит и потому сам пролет не видно. Да и на вашем этажа работает только одна лампочка над дверью напротив.

– У нас нет лампочек над дверьми, – ответила девушка. – У нас лампы дневного освещения под потолком. И свет везде горел, когда мы пришли.

– Но как же…

Я помассировал виски и потер пальцами глаза. Я ведь только что видел, что света в коридоре практически не было. Он горел лишь над одной дверью. Что же за черт?

Я вновь взглянул в глазок, но на этот раз не увидел ничего. Сплошная чернота.

– Черт, – прошипел я.

– Что?

– Кто-то закрыл глазок.

Общий вздох за спиной оповестил меня о том, что все, так же как и я надеялись, что кто бы там ни был, он уже ушел. И будь то хоть местный алкаш, у которого горят трубы, хоть покойник из подвала, но больше он нас не потревожит.

– Хотя, – прошептал я, присматриваясь.

– Хотя что?

Чернота не была абсолютной. Я видел два светлых пятна по бокам, которые стали расти, все увеличиваясь в размерах. Просветы, понял я. Это просветы, сквозь которые угадываются очертания подъезда. Но что же тогда это?

Я прижался к двери сильнее. Просветы еще чуть увеличились, и я заметил странные блики на черноте. Она обладала объемом. И она отдалялась. Я смотрел до тех пор, пока не понял. Это был глаз. И он смотрел на меня. Глаз и сморщенное лицо.

Я рванул от двери, и спина не ощутила ожидаемого препятствия. Оглянувшись, я застал коридор пустым. Мои друзья куда-то пропали.