Читать книгу Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот - Страница 35

«Маленький человек может управлять большим, но выше от этого не станет».

Первый же рабочий день Алика после отпуска омрачил телефонный звонок Квашнякова, редактора газеты маленького нефтяного города. Его голос сиял любовью и добропорядочностью.

Сердечные интонации в голосе Квашнякова появлялись лишь тогда, когда он либо хотел от собеседника что-то получить, либо собирался сделать собеседнику немалую гадость, а, может, и уже сделал. А если прибавить к сказанному то, что и интересовался Квашняков такими вещами, которые ему и в голову никогда не приходили, тут и вовсе требовалось держаться настороже.

– Алик, здравствуй, как провел отпуск? – сопереживательно прожурчал Квашняков, и у Алика перехватило дыхание. Ему всегда казалось, что должны существовать границы изощренности, но нет…

– Хорошо, Александр Васильевич, вашими молитвами, в Турции, великолепно, – с иронией ответил Алик.

Но смог бы Алик так любезно ответить, если бы знал, что пока он был в отпуске, Квашняков снял его фотографию с редакционной Доски почета? – Это большой вопрос. К своему лику на Доске почета Алик относился ревностно, потому что в маленьком нефтяном городе он имел наибольшее количество журналистских наград и был горд, что завоевал их в условиях многочисленных провокаций со стороны Квашнякова.

– Приятно слышать, – удержал сопереживательный тон Квашняков. – У нас к тебе есть одно дельце. Зайди к Главе как-нибудь.

– На днях – обязательно, – ответил Алик.

***

Тайна управления

«В администрациях, как в церквях, чем усерднее прихожанин, тем больше ему воздается»

Тандем Хамовский-Квашняков прогрессировал год от года. Глава города и редактор газеты сошлись настолько, что порой было непонятно, кто управляет городом. Они демонстрировали совершенное вальсирование, где для посторонней публики, несомненно, Хамовский танцевал даму, в качестве которой выступал Квашняков, но мало кто видел, что крутил вальсовые круги Хамовский только в ту сторону, куда его увлекал редактор газеты.

– Семен Петрович, я с вами давно работаю, вроде хорошо, мне бы хотелось джип, – попросил как-то Квашняков, когда Хамовский пребывал в хорошем настроении. – Свою «Татру» я разбил под Тюменью, теперь – только продавать.

– Ты же две квартиры получил от бюджета, – напомнил Хамовский. – Премии имеешь.

– Одну квартиру жене отдал, а родные все деньги вытягивают, – жалобно посетовал на судьбу Квашняков.

Все заработки и накопления Квашняков вкладывал в строительство своего дома на Украине, здоровье напоминало о том, что скоро пора уходить на пенсию, а на пенсию много не купишь. Денежные бумаги, к обилию которых часто привыкает душа, настолько прирастают к ней, что душа превращается в мумию. Душа Квашнякова уже давно стала мумией, и даже поэтические приступы от удара сковородой все меньше его тревожили.

– Я не против джипа, – уклонился от прямого ответа Хамовский. – Но город не поймет, и депутаты побоятся поддержать.

– Этот вопрос я продумал, – облегченно выдохнул Квашняков. – Мы к Думе подготовим просьбу о выделении редакции газеты полутора миллионов на покупку новых компьютеров взамен устаревших. На заседании Думы я доложу о том, что журналистам не на чем работать. Если вы поможете убедить депутатов, то они проголосуют, вы же Думой рулите, как велосипедом. А когда нам выделят деньги, то вместо компьютеров мы приобретем джип, а через некоторое время – на списание.

– Хорошо, – согласился Хамовский. – Разговоры, конечно, пойдут…

– Поговорят, да перестанут, – рассмеялся Квашняков. – Важно, чтобы Алик не вынес в эфир.

В первый день выхода из отпуска Алик не знал об этом разговоре и не знал, что Квашняков уже катается на новеньком джипе, его волновало иное. Возвращаясь из отпуска на «Соболе» телерадиокомпании он привез в маленький нефтяной город тираж новой книги, той самой над которой он работал.

***

Обмен информацией

«Раздавая свое бесплатно, надо быть готовым к тому, что оставшееся отберут по привычке».

Каждая книга была равносильна собственному весу в тротиловом эквиваленте, подложенному под тело автора. Многие вполне живые держатели власти и властных должностей маленького нефтяного города, включая главу города, были показаны в ней забавно и нелепо в ряде нелицеприятных ситуаций, кроме того, они обрели фамилии, с явными указками на доминирующую черту характера или доминирующую привычку, что делало их и вовсе потешными.

Терзаемый на разрыв тягой к распространению книги в маленьком нефтяном городе и тягой к спокойной сытой жизни на должности главного редактора телерадиокомпании, Алик провел много дней в раздумьях. Он понимал, что многим его книга не понравится, многим он испортит репутацию и многих выставит на смех. Он раздумывал о том – имел ли он право калечить судьбы людей, все-таки людей, как бы он ни относился к своим героям.

Квашняков непременно сляжет в больницу, Хамовский изойдет нецензурной бранью, Бредятин от своей фамилии засочится тихим ядом и при случае укусит из-под кустов, а Лизадков – лучше не предполагать… Все-таки книга, хотя и была основана на реальных событиях, но содержала, как и положено художественной литературе, вымысел, однако в маленьком нефтяном городе ее могут воспринять как полностью реальную историю, как чистую журналистику.

Глядя сквозь дракона, замершего на обложке, Алик сидел в своем кабинете.

«Уничтожая врага, учишься его приемам. Победивший дракона, сам станет драконом, и я уже не тот,…» – размышлял он.

– Привет! Можно? – дружески-подчиненно произнесла Пальчинкова, остановившись на пороге кабинета.

– Конечно, Вера, заходи, – обрадовался Алик своему временному союзнику. Он подкармливал Веру кусочками власти и премий, понимал, что она будет вынуждена, отстаивая кусочки своей власти, бороться с Валер.

– Работы без тебя было невпроворот,… – Пальчинкова любила выпячивать заслуги. – Хотела раньше зайти, да девчонки на радио говорят, главный уехал на телецентр, не скоро будет, там сегодня Косаченко дежурит.

Последнее предложение слетело с губ Пальчинковой с заметной обидой.

– При чем тут Косаченко? – удивился Алик.

– Так она по всей телерадиокомпании разнесла, что вы любовники, – не менее удивленно ответила Пальчинкова.

– Вот дает! – восхитился Алик. – Ну, пусть будем любовниками.

– Так у вас ничего? – повеселела Пальчинкова.

– Нет, конечно, – ответил Алик.

– Ну, Косаченко дает! – восхитилась Пальчинкова. – А тут еще твой друг Квашняков отмочил. Дума ему деньги на джип выделила.

– А зачем ему джип? – огорчился Алик, которого депутаты не баловали подобными подарками. – Весь город можно пешком за полчаса. Да и две машины есть у него.

– Так поинтересуйся, – предложила Пальчинкова. – Что за книга?

– Моя. Только привез, – с легким пренебрежением, как о пустяковине, отозвался Алик.

– Так, подари и подпиши, – требовательно попросила Пальчинкова.

– Я хочу ее продавать, – отказал Алик, потому что еще не решил, что делать с книгой. – Дареные книги не читают. По своему опыту знаю.

– Другим будешь продавать, – будто в шутку сказала Пальчинкова. – Я прочитаю, не беспокойся.

– Хорошо, но позднее. Мне надо со спонсорами переговорить, – первое, что пришло в голову, высказал Алик.

Катастрофа безобидна, если происходит в отдаленном мире, на экране телевизора. Пальчинкова могла ее приблизить, преждевременно рассказав.

– Кстати, заходи как-нибудь ко мне домой, чаю попьем, на кофейной гуще погадаю, – внезапно предложила она.

Если хорошо прислушаться, то даже мысли зазвучат. Тут прислушиваться не требовалось. Алик с интересом взглянул на Пальчинкову. Предпенсионный возраст, подрисованные брови и астматический аэрозоль, который она вдыхала время от времени, не избавили ее от ощущения собственной соблазнительности.

– Я помню, как ты гадала на кофейной гуще в редакции газеты, – сказал Алик, чтобы свести излишне личное предложение Пальчинковой к воспоминаниям.

– У меня грудь тоже ничего, – пояснила она…

«Тех, кто не соблюдает общественный ритуал, считают нечистыми и порочными, – Алик это понимал. – Собаки отплясывают, когда голодны, и рефлекторно дают слюну. Человек, откликающийся на рефлексы, уподобляется собаке, но если не откликаешься, то неизвестно что могут подумать»…

***

Следующая игра в выборы

«Только животное работает за поесть».

Мухи на паутине – желанные и учтенные гости для паука. Встреча с Хамовским, о которой говорил Квашняков, произошла сама собой, после очередной планерки в администрации маленького нефтяного города.

– Главные редактора зайдите ко мне, – доброжелательно приказал Хамовский, но тон его ни о чем не говорил. Так же доброжелательно он мог и уничтожить.

– Впереди выборы депутатов городской Думы и главы города, то есть мои, – подчеркнуто вежливо обратился Хамовский к Алику. – Ты пойдешь?

«Боится, что опять буду шуметь. Трус, – подумал Алик. – Большое благо, что в человеческом обществе по наружности не определишь, кто заяц, а кто волк. Тут, чем умнее заяц, тем лучше он сыграет волка».

– Нет, – не стал хитрить Алик.

Он уже был депутатом и разочаровался в выведенной советской властью породе людей, живших в маленьком нефтяном городе. Народ не проголосовал за него на перевыборах, хотя он обещал критиковать власть и выполнил это в своей газете «Дробинка». Народ проголосовал за какого-то начальника, лишив Алика депутатской защиты

к радости Хамовского и Квашнякова, что и заставило Алика искать компромисс с ними.

Люди голосовали за обман, люди любили обман, они даже не стремились развернуть упаковку, в которой им обман преподносили агитаторы, люди сами были обманом. Алик не хотел перед ними унижаться и заискивать. У него дома лежала книга – это было все, к чему он стремился последние годы.

– Так, – неуверенно протянул Хамовский. – Значит, ты не собираешься идти на выборы.

На выборы можно идти, но не ради народа. Только своя цель. В прошлый раз Алик баллотировался за деньги Хамовского.

«Может, Хамовский опять раскошелится, – подумал он. – Книга проскочит как агитация. Она скандальная, но известно, если я иду на выборы, то без скандала не обойдется. Все произойдет естественно и как мне нравится: и слава, и деньги».

– Ну, а если мы попросим? – спросил Хамовский и хитро переглянулся с Квашняковым. – Если потребуется твое участие?

Не ожидая ответа, Хамовский обратился к Квашнякову:

– Мы тут с Александром Васильевичем, думали о тебе, пока ты был в отпуске. Даже уволить тебя хотели. Но потом передумали.

Квашняков простенько улыбаясь, согласно покачивал головой. Алик удовлетворенно вздохнул. Даже находясь за тысячи километров от маленького нефтяного города, он чувствовал неприятности, поэтому, несмотря на телефонные просьбы Пальчинковой, возвращаться из отпуска не торопился.

– Ну что, поможешь нам? – спросил Хамовский.

– Конечно, помогу, – согласился Алик…

Его взволновало распространение книги во время избирательной кампании. Подобная афера, свершенная еще и с соблаговоления Хамовского, могла стать вполне приличной точкой в его карьере. Представьте себе: распространять книгу, высмеивающую главу города с приказа его самого. Алик чуть не задохнулся от веселья, в предчувствии анекдотичной ситуации.

– Я буду баллотироваться, если вам это необходимо, – добавил он после короткой паузы. – Для предвыборной агитации у меня есть недавно изданная книга. Других наработок нет.

– Ты уже выпустил книгу?! – удивился Хамовский. – А мне не дал почитать.

Квашняков направил на Алика взгляд трясины, жаждущей засосанных жертв. От него потекли испарения ревности и тревоги. Книга «Старый слон» была его единственная. Алик тоже имел одну книгу – «Странный случай». Теперь ничья между редакторами нарушилась.

– Вам принести книгу? – спросил Алик так весело, будто заглядывая в пропасть, имел на себе не менее двух парашютов: и основной, и страховочный.

– Принеси, посмотрю, а там и определимся по выборам, – коротко ответил Хамовский.

На том и расстались.

В этот же день Алик передал книгу Хамовскому, и этот день назывался пятница. У него, как он думал, оставалось всего два дня спокойной жизни, а раз так, и первая книга ушла к потенциальным инквизиторам, то требовалось распространять ее и как можно быстрее. Пятница еще только начиналась…

Алик начал со спонсоров. Почти все состояли в команде Хамовского, но любили узнать о главе нечто «горяченькое». Алик придвинулся к телефону.

Первая сотня книг в один день разлетелась по спонсорам как стая почтовых голубей.

«А что делать с простыми читателями? Раздаривать книги не хочу. Это умысел. Пришьют намеренное расшатывание кресла главы города, – рассуждал Алик. – Только за деньги, только за деньги. В конце концов, триста рублей не настолько великие деньги, чтобы житель маленького нефтяного города не смог бы их выложить за книгу».

Последняя мысль вызвала искренний смех нашего героя.

«Зачем здешним людям книга? – спросил он сам себя. – После работы им надо расслабиться, а не водить взгляд по строчкам. Телевидение им надо, хороший стол, да посплетничать».