Читать книгу Весы Правосудия Божиего. Книга вторая - Андрис Юрьевич Лочмелис - Страница 14

В ту же ночь он выехал домой, газеты кончились, и конец месяца как раз подошел, время отчета и получения дивидендов, нового груза да сдачи на редакцию тех пары строк, что удалось накропать по пути, рассекая дорогами Соединенного Королевства за прошлых пару недель, нет, не недель, а за пару минут, они вдруг просто пришли в голову по дороге к Лондону, и не удивительно, ведь после того, как познал новые чувства любви, конечно же, его душа буквально вырвалась из клетки.

Душа его пела, дела шли не плохо, и даже денежки, пусть не очень большие, но водились, так что было все как бы на мази.

Вот только с бумагами ну попросту не порядок, и всякий момент он имел возможность быть проверенным полицией, ну а тогда… тогда уж точно прямая дорожка в Россию, где судьба его уже давненько как была предрешена.

Вон та же Шарон, что хотела с ним остаться навеки… но какое право имел он, мистер никто, морочить женщине голову.

Да и вообще в целях личной безопасности было разумно иметь паспорт какой-либо европейской страны, чтобы подтвердить свою личность, помимо водительских прав, еще и другим документом, удостоверяющим его идентификацию.

Дело в том, что под конец девяностых Англию попросту форсировало уже несметное количество переселенцев из Восточной Европы, бывшего СССР и его сателлитов, уж не считая китайцев, африканцев, индусов, пакистанцев, да и вообще ведь всякий божий день вереницами плыли, летели, одним словом, добирались как только могли «беженцы» со всех сторон света. Ну вот и начался более строгий контроль, хотя пока что полицейские на улицах документы не требовали, но среди приезжих уже бродил слушок о том, что бывали случаи арестов и даже депортаций таких персон, кто по каким-то причинам попадались-таки под руку правоохранительных органов.

Например, хотя бы его же работа, что постоянно связана с риском попасть в автоаварию, не дай бог, так в таком случае проверочки на вшивость уж было бы не избежать, а значит, надо задуматься о документах, и чем раньше, тем лучше.

Навязчивой ставшая идея, однажды пришедшая на ум, не давала больше покоя, и он решил поискать связей с уголовным миром, а уж как это сделать, Бронька Климов, и он же Гарри Блейд, знал лучше, чем сам Пифагор Самосский свою теорему.

Люди такого сорта встречаются в злачных местах – ну конечно. Дорогие рестораны, ночные клубы, казино, снукер-клубы – словом, те теневые заведения, где уголовный мир, «отдыхая» от непосильного труда деньского, тратит «свои» денежки шальные на роскошных дам сомнительной репутации, и не только там тяжелые наркотики и быстрые автомобили, астрономические ставки небрежно бросаются на сукно карточных столов, рулетку, лошадей и прочих всевозможных дух будоражащих развлечений, там ночи и дни пролетают запросто, как пробки из-под шампанского, на скорости за двести по нескончаемой магистрали кокаиновых линий… это мир фартовых, где учитываются только два варианта, а то есть все или ничего… программа максимум…

Выбор тех, кто идет против течения, купаясь в приятном, но очень опасном потоке адреналина, в котором не прощается не то малейшая ошибка, а риск – это болезнь, что, к сожалению, неизлечима…

Следующим рейсом выезжать ему предстояло только через три дня, а значит, выходные, и поскольку наше время имеет свойство порою лететь стрелою, то вот чтобы его не терять понапрасну, надо пытаться использовать всякий свободный от основного занятия момент, «с максимальной отдачей глядя в светлое будущее…»

Выведя для себя такой или приблизительно схожий с этим бодрящий, чуть ли не коммунистический призыв к действию, вечером прилично приодевшись, он вышел на улицы Лондона с целью отправиться прям в казино, но, к удивлению и сожалению, попасть туда с ходу ему не удалось, а может, и к лучшему, ведь нам надо быть в нужном месте именно в нужное время, так что, мой уважаемый читатель, не печалься, если куда-то опоздал или не успел, видимо, так оно должно было быть…

Пришлось записаться на официальную регистрацию в получении доступа к игре и даже сдать фотографию, благо карточки шоферских прав вполне хватало, так вот, через двадцать четыре часа Гарри Блейд успешно прошел во святая святых игорного заведения, получив пластиковую карту аж с фотографией, удостоверяющую личность члена, весьма престижного в определенных кругах общества, всемирной сети клуба-казино «Бонапарт».

О да, там уж и вправду была совершенно другая публика, нежели та, что слоняется по улицам и обычным, для простого обывателя ночным заведениям.

Лоск одежд и мерцание на самом деле драгоценных украшений с непривычки поначалу кружили вечными страданиями переутомленную голову бедного бродяги.

Он уселся в углу зала и, закурив сигару среднего класса, что привлекла его внимание своим названием Independence – «независимость», стал аккуратно присматриваться к гостям этого почти сказочного для него заведения.

Сам он был одет вовсе не плохо, поскольку на днях прикупил серый костюмчик от Пьера Кардена, черную водолазку и итальянского мастера туфли приятно коричневого цвета, хоть и не самые сверхдорогие, но ажурно гармонировали с темно-серым шелковым отворотом смокинга цвета золы, что посоветовала ему проворная, хотя и весьма пожилая леди-хозяйка французского бутика на Пикадилли.

Вот, мол, именно это и есть то, что подходит к вашим печальным глазам цвета морской волны, юный джентльмен, и если это не так, то мой две четверти века копленный опыт не годится ни к черту.

Конечно, он верил выбору опытной костюмерши, и та на самом деле одела его весьма и весьма достойно, так что с первого взгляда по нему никто бы не сказал, что, мол, вот он, газетный извозчик и почти что бездомный бродяга.

Да уж, ведь кого ни попадя туда и вовсе не подпускали, как нам это уже стало известно заранее. Теперь, судя по внешнему виду, глазом специалиста не затрудняясь было возможно разглядеть несомненную тенденцию авантюриста в этом колоритном, рослом и спортивного телосложения мужчине в расцвете своих физических сил, и как же могло быть иначе, если он и был как раз тот, кто волею судеб видал уже виды, разумеется, оставившие след в его душе и также во взгляде, да, походу, сей джентльмен был готов ко всему, к тому же, будучи в том самом прекрасном возрасте для мужчины, когда юность уже за плечами, а ноша годов еще не давит на них, он был всего парой лет старше возраста Христова.

Разумеется, что от глаза завсегдатаев не скрылось присутствие новичка, так что сидеть на месте, выставляя себя напоказ весь вечер, он просто не смел и, поставив на зеро, проиграл двадцать фунтов сначала на рулетке, имиджа ради поиграл полчаса в блек-джек с переменным успехом, откланявшись партнерам по столу и крупье, джентльмену в годах и уж очень серьезного вида, пошел в другие залы, ведомый любопытством и, конечно же, поставленной перед собою задачей.

Не спеша прогуливаясь между игровыми столами, можно было изрядно насмотреться на игроков разных сортов и мастей.

Некоторые и на самом деле больны, фанатически играя, спускают баснословные для простого обывателя суммы денег, при этом аж потея от испытуемых эмоций, увлекшись, забывают про всякий этикет и, прям ладонью стерев с лысины капли испарины, ставят новые фишки на загаданный, «теперь уж точно выигрышный номер рулетки»…

Есть сорт чудаков, кто однажды, может быть, и выиграв насколько-то значительную сумму и на этой почве окончательно сдвинувшись рассудком, теперь приходят в казино, по-видимому, как на работу, ну или вроде того, основное время вовсе не играют по причине отсутствия лишних денег, а занимаются тем, что стоя за столом рулетки, кто вслух, кто про себя делают ставки, при этом не играя, а после того как выпадает очередная цифра, ну хотя бы, скажем, двадцать восемь, тут же записывают или вслух что-то анализируют сами с собой, при этом делая мимику ну как минимум эксперта, если не доктора игорных наук.

Упаси Господь, если обратишь на такого хоть малейшее внимание, то это беда, он станет тебе рассказывать о своих весьма успешных методах дедукции на игорном поприще, которому на полном серьезе посвятил чуть ли не четверть своей ну исключительно интересной жизни…

Ради уважения к безумцу приходится выслушать его излияния, но терпение есть у всякого из нас, и посему надо не посылать бедолагу туда, куда на самом деле хотелось бы, а тонко подобрать момент, чтобы, не сыскав дурной славы сноба, откланяться от назойливого нарратора.

Другие пришли сюда совсем с иной целью: убить скуку и по случаю познакомиться с очередной жертвой, вот вроде той дамы в красном, буквально кричащем платье со смелым декольте и оголенной спиной аж до половины ягодиц, явно дающим понять, что эта особа ходит безо всякого намека на нижнее белье.

Такая вот женщина-вамп, ну, несомненно, присутствует здесь, словно на охоте за очередным мужчиной, чисто ради подъема настроения путем усмирения своих сексуальных фантазий.

Молодой араб с энергией, которой было бы достаточно и половины того, что он выплескивал. Чрезмерно высокого мнения о себе, хотя ростом-то не вышел, но, похоже, довольно высокого ранга хулиган, и скорей всего, что международного класса.

Они встретились у бара, где Гарри, оторвавшись от сумасшедшего анализатора рулетки и заказав себе виски, присел, обдумывая завтрашний день.

А он обещал быть той же рутиной, то есть бесконечной поездкой по острову Ее Высочества, что он уже исколесил и вдоль, и поперек.

Не так все было плохо или неинтересно, даже прекрасно казалось после встречи с Шарон, кто на самом деле была великолепной партнершей с первого взгляда… но что он мог ей предложить в перспективе…

Другой был бы доволен, он даже не мечтал бы о лучшем положении дел для его уровня и реальных возможностей, но понимая все это, ему все же хотелось чего-то другого, а как найти себя, не располагая даже свободой действий, что дает заветный документ под названием паспорт, легальность.

Пусть и не совсем легальность, ведь ее, заветной-то, не добьешься, имея фальшивый документ, так хотя бы относительное спокойствие при виде полицейского, ведь лучше уж показать хорошую подделку, нежели вообще ничего. На самом деле, с тех пор как сгорела харчевня иранца, где он чувствовался, наверно, вроде того паучка в самодельном хрупком, но все же защитном коконе, его жизнь радикально изменилась.

Те годы, стругая овощи, он и вправду позабыл об опасности, что ходила ему по пятам, ведь он практически не тусовался по улицам, за исключением тех ста метров ежедневно до работы и обратно, где шанс попасться на проверку документов был практически нулевым.

А теперь, когда он вынужден быть постоянно в пути, Броньке Климову с водительскими правами на имя Гарри Блейда в кармане жизнь представлялась все равно что будучи выпавшим за борт корабля посреди кишащего акулами бескрайнего океана. И сколько же могут вот так вот выдержать нервы человека, да будь он хоть трижды чемпионом мира по плаванью навстречу бурлящему потоку течения жизни…

«Держись, не все так плохо, ты еще молод и полон сил, Бронька Климов», – сказал он сам себе, то ли кто-то со стороны его поддержал, возвращая в красочную реальность, и она ему показалась вполне сносной.

Не матери ли это был голос, ровно как в тот раз, лет этак пять тому назад еще в России, когда он, уже зная о своем отъезде за границу, в глубоком раздумье лежал на плаще в парке под цветущей черемухой?

Странно, но точно такое же состояние души – не несет ли оно вести перемен, да, наверно, так ведь сам их ищешь этих перемен, не так ли, Гарри Блейд, не случайно же, а специально записался в казино в поиске новых знакомств, не так ли, Броня Климов, он же Гарри Блейд, мать твою так.

Кто-то пытался с ним заговорить.

Это молодой араб беспардонно стукнул его по плечу.

– Эй, приятель, что так раскис вдруг, черт побери. Меня зовут Шахин, и я вот, к примеру, хочу стать президентом Ирана.

– Ну да, ты молод и, похоже, вполне серьезен для такой высокой должности.

Гарри тут же утерял всякий интерес к чудаку с амбициями парламентария.

– А ты чем занимаешься? – юный кандидат в президенты не унялся, с восхищением глядя на дважды большего в размерах оппонента.

– Да так, просто живу свою жизнь, – безучастно ответил Гарри, не давая повода для продолжения диалога.

– Вон смотри, та супердама не сводит глаз с твоего тела, – Шахин не унимался, видимо, он искал себе друга вот таких вот внушительных физических данных.

– О да, об этом и я знаю, но, к сожалению, не за этим пришел в это эфирное заведение.

– Так что, ты пришел, чтобы выиграть в покер?

– Не совсем так, мой друг, я здесь с целью знакомства с серьезными людьми.

– Так именно со мной тогда и знакомься, тебе повезло.

Молодой араб смотрел на него с полными серьеза глазами, и пусть все то, что он говорил, казалось как-то по-детски, но тем не менее пацан этот, чем-то особенный, отличающийся от всей толпы по крайней мере, понравился Гарри, и он протянул ему руку для мужского знакомства.

А тот, на удивление сильно пожав его гигантскую, по сравнению со своей, ладонь, улыбаясь подмигнул в сторону дамы в красном платье и негромко добавил:

– Сегодня ты, судя по всему, будешь занят, а когда освободишься, то подходи к спортзалу «Грахамс», что на Ноттинг Хилл Гейтс, не пожалеешь, там встретишь много наших ребят.

В частности, я сам кикбоксингом занимаюсь, не поверишь, в Германии выиграл чемпионат в позапрошлом году среди юниоров. Так и родился там двадцать лет тому назад, но вот уже скоро год, как тут ошиваюсь из-за драки со скинхедами. Похоже, переборщил и кому-то челюсти поразламывал, но, шайтан их побери, ведь не я первый начал. Серьезное движение у этих демонов там развилось, нормальным людям жизни не дают, а как по голове получат, так в ментовку галопом бегут, а я-то пусть и гражданин Германии, но все равно эмигрантом остаюсь для них, как ты ни крути. Да ладно, мне и тут не плохо, кажется, что даже лучше, ты знаешь, спокойней. Представь, мой отец в молодости летчиком был, так вот, он военный самолет свернул с курса в Иране и в Германии приземлился, чемпион. Так я и появился на свет не у себя на родине, а там, где бритоголовые ходят с крестами на затылках.

– Да уж, тебе не повезло, надо же родиться не на родине, прям-таки метаморфоза.

– А это что значит?

– Это необъяснимое преобразование, ну вот ты, например, вроде иранец в душе, а по сути ты европеец, то есть превращенный в европейца, примерно так, что ли. Ну что, до встречи в спортзале, будущий король Ирана, носитель суперсмелого плана.

Шахин не обиделся на каламбур, а наоборот, как бы возгордился своим новым статусом.

Несомненно, странный пацан, но тем не менее интересный.

Гарри пересек зал, подходя к столу рулетки, где одной из игравших была та самая дама в красном.

Поставив на семь и на красное по двадцать, он выиграл с ходу на обоих ставках, этим вызвав повышенный интерес к своей персоне, но забрав фишки у любезного крупье, высыпал их в карман смокинга и, как бы собираясь уходить, легким движением головы попрощался с красавицей в суперсмелом платье.

По ее лицу скользнула тень сожаления, а заметив это, Гарри уже просто был бы полным бараном, чтобы вот так вот уйти, даже не попытавшись завести интригующее знакомство.

– А как вам везет в эту ночь, прекрасная леди в красном? – он особо не изыскивал варианты знакомства, раз уж дама смотрит на него целый вечер, то интеллигентный мужчина просто должен сам к ней подойти, пусть даже без особого повода.

– О да, не особо, но ваша, судя по всему, удалась, вам только что повезло с первого раза.

– Ну, не с первого, а со второго, и, впрочем, мне повезет еще больше, если дама в красном не откажется от предложения провести остаток этой удачной ночи в моей компании.

– Дерзости вам не занимать, – она сделала этот вывод, глядя ему прямо в глаза.

Женщина вовсе не оказалась из тех, кто на самом деле охотятся за свежими переживаниями сексуального плана, а вполне приличной дамой, пусть и в столь вызывающем туалете, но на самом деле из высшего общества.

– Я согласна, только это заведение давайте покинем.

– Ну, разумеется, может, поужинаем где-то на отшибе, если вам это угодно в сей час.

– Не поздно ли для ужина, хотя пару мест, куда можно заехать, мы должны найти и в это время, так что же, вперед, незнакомец.

И взяв его под локоть, она последовала за кавалером, как настоящей даме это и подобает, покидая злачное место.

– Так что, вызываем такси? – предложил Гарри, имея выигрыш свыше полутысячи фунтов в кармане. Не богат, но на ужин, ночлег и завтрак уж хватит.

– Зачем такси, я не употребляла пока что, вон тот «Мустанг» нам подойдет?

– «Мустанг» подойдет нам вполне.

– Ну тогда вот ключи, садись, поехали, – она передала вождение ему, что, разумеется, в корне меняло ситуацию, он все же не был везомый, а везущий, и то уже хорошо…

Машина завелась, и по гулу мотора он с легкостью определил, что не менее трехсот лошадей у этого «немолодого» кабриолета запрятано под капотом уж точно.

Не спеша выруливая из парковки, он бросил взгляд на партнершу, кто, присев боком так, чтобы формы ее бедер заставляли стыть кровь в жилах молодого мужчины, чуть ли не мурлыкала от удовольствия, сравнимого разве что с гордостью охотника, кто только что при большой толпе наблюдателей удачно подстрелил оленя с непомерно дорогими из-за своей редкой красоты рогами, и теперь готов чуть ли не вознестись на небо от испытываемого превосходства над всем миром.

– So, where are they going without any knowing the way?3

Гарри изрек цитату из песни, невольно переходя на стихотворную форму разговора.

– It is not important by now, let’s go just ahead without any care about the direction.4

– Ваши мысли совпадают с моими действиями, мадам, я как раз и еду без направления.

– Эвелин, так в нашем роду называли старших дочерей.

– А я, хоть и русский, но Гарри, так мой отец назвал меня в честь какого-то американского друга.

Что же, ему приходилось быть тем, кто он и был по документам, легенде, и на самом деле он уже давно свыкся со своей новой жизнью, так что даже случайно не прокололся бы, наверно, позови кто-либо его сейчас по настоящему имени, то вряд ли бы дрогнул и нерв.

Она гладила его левый бицепс и, придав голосу максимальную сексуальность, промурлыкала, что в сторону Оксфорда пока, а потом она с удовольствием укажет точный адрес места, где для них будет все, что только пожелают их души.

Гарри нажал педаль газа, и кони рванулись в галоп, «Мустанг» буквально вырывал из-под себя улицы пустынного Лондона, город задолго после полуночи воскресного дня крепко спал, собирая силы для близкого уже понедельника.

Они подъехали к старинными мастерами кованным воротам, что бесшумно отворились по сигналу пульта, и, прошуршав шинами о гравий односторонней грунтовой дорожки, не спеша подкатили к дому, граничащему с размерами замка, выстроенного явно пару веков тому назад из тесаного камня, похожего из-за своей точности чуть ли не на фабричные блоки.

Фундаментально, блин, Гарри успел заметить в умеренном освещении стен лучами бьющими из где-то в клумбах роз запрятанных сенсорных фонарей.

– Ну вот, выходи, приехали, это наш фамильный замочек, – она щебетала, открывая входную дверь. – Не поверишь, а живу тут одна, и нету даже прислуги, так что делать можем все что хотим.

Зал, куда они вошли, похоже, был заодно и жилой, судя по гигантскому камину, софам, коврам и массе других, несомненно, античных шедевров разных жанров и направлений искусств.

От штативных канделябров неопределимого на первый взгляд века до картин со строгими лицами предков, безучастно глядящих из увесистых рам в стиле рококо, наделенных несомненным изяществом лепнины начала восемнадцатого века.

– Виски, – она пошла к шикарному бару, встроенному в противоположной камину стене.

– Конечно, почему бы и нет, – он последовал за ней, с трепетом обнял за талию уже давно готовую к половому акту женщину, с тела которой, словно само собой, соскользнуло вечернее платье, и это началось.

Они имели друг друга везде и всюду, начиная с ковра и заканчивая софами возле камина.

Благодаря Шарон его пробужденная сексуальная энергия фонтанировала с феерической силой, вот что в нем безошибочно заметил опытный глаз одинокой женщины.

Тут ее не стоит обвинять в распутстве, просто у каждого из нас есть право на жизнь, а секс включается в норму здорового образа ее ведения.

Коитус заканчивали в позе латинской буквы Z, вот тут-то она и получила полное наслаждение, когда он дал ей почувствовать максимальную скорость и силу движений навстречу триумфу обоих начал, который вырвался из глубин его организма заодно со звериным рыком, что женщину заново бросило в жар длительного оргазма.

– Ты ошеломительна, – он смог изречь через пару минут, что потребовались на восстановление дыхания после секс-марафона.

– А ты вообще неописуем.

Она встала, чтобы пройти в душ, а когда вернулась, то Гарри уже дегустировал тот самый нетронутый виски.

– Что это за чудо-напиток в графине, ничего подобного я пока еще не пробовал, – он взял еще один глоток для пущей уверенности во вкусовых качествах обжигающей, но, несомненно, достойной восхищения жидкости.

– Это неразбавленный бурбон, там восемьдесят процентов алкоголя, вот что значит русский медведь, может пить даже огонь, мы обязательно разбавляем содовой или же льдом, – она достала из-под бара глыбу льда, что хранилась в специальном ящике-морозилке, и, вооружившись кинжалом, отколола себе кусочки льда.

– Говорят, что из айсберга тысячелетней давности, даже не знаю, стоит ли в это верить.

«Прям как в кино», – Гарри подумал про себя.

– Но все же хорош напиточек, нечего сказать.

– Наверняка хорош, ведь возраст его перестали считать уже давненько, когда умер тот, кто унаследовал этот дом вместе с винными бочками в подвалах, тот человек был моим дедом, а то есть сотни две с половиной лет, не меньше.

– Ну надо же, и как получилось, что ты теперь живешь тут одна, в этом доме-замке?

– Как случилось, уже четыре года, с тех пор как погиб мой муж в автокатастрофе, и я была с ним в той несчастной машине, была беременна, но врачи преимущество жить дали мне, нежели плоду, с тех пор вот так и живу одна сама. Есть у меня конный завод в Новой Зеландии, но там управляют люди по найму, тренера, ветврачи, в общем, бизнес процветает, только я вот до сегодняшней ночи находилась в каком-то состоянии, ну вроде пустоты душевной или нечто в этом роде. Уже несколько поколений, как наша семья страдает от напасти раковых заболеваний, гибели в автокатастрофах, бесплодия вроде сестры моей матери, так что, в случае если я не оставляю наследника, то все наше фамильное древо можно будет считать вымершим, печально, но факт. Этой ночью я в первый раз после той аварии решила выйти в люди и вот вернулась уже не одна.

Она целовала его со страстью влюбленной женщины, это было ясно, яснее ясного, она была уверена в том, что нашла себе партнера для дальнейшей жизни.

– А чем ты занимаешься? – она спросила, на секунду оторвавшись от разглядывания его тела.

– Не поверишь, пишу стишочки для русской газеты и сам же эту газету распространяю по всему острову, вот, например, сегодня мне надо бы выезжать, а я все еще у тебя, хотя уже шестой час утра на дворе.

– О, я виновата перед тобой.

– Да, ты виновата, но я прощаю, поскольку мое рабочее время не нормировано, твой партнер свободен как птица, так что любой себя мало-мальски уважающий поэт будет завидовать мне до нервного срыва.

– А как, на чем ты ездишь со своими газетами, можно и я отправлюсь с тобой? Хочу попутешествовать вместе с моим поэтом, это наверняка было бы здорово.

– Как хочешь, можем отправиться хоть сегодня, только моя машинка твоему «Мустангу» не ровня, так что особой скорости и комфорта не смею обещать.

– Да не важны мне ни скорость, ни комфорт.

– Ну тогда мы уже в пути, – он поднял ее на руки, осведомился о направлении в спальню, и опять начался теперь уже нескоротечный половой акт…

Проснулись к полудню, весенний дождь барабанил по крышам, что вовсе не редкость для Лондона да и вообще свей Англии с ее вроде умеренным, но уж точно сырым климатом.

Можно было бы затопить камин и валяться напротив огня, целый день занимаясь любовью, но план был сделан еще ночью, так что, быстро собравшись, они сели в «Мустанг» и поспешили на завтрак в ближайшее кафе.

Окрыленная Эвелина порхала бабочкой, и глядя на нее, он также находился в приподнятом настроении.

Они, словно давние коллеги, дружно перегрузили газеты в «Мустанг» и, налив полный бак, отправились вверх, прямо по главной магистрали Великобритании с номером М-1, что пересекает всю страну аж до самого Эдинбурга.

– Если бы ты знал, как я счастлива, – она, не сдержав эмоций, буквально прильнула к его плечу.

Он промолчал, лишь щетиной погладив ее светлые волосы.

Эх, девчонки, как я был бы рад остановиться с любой из вас, мои дорогие, но ведь не судьба, я бродяга, и с этим, похоже, не покончить, пока не восстановлю один день свое настоящее имя, о счастье в покое могу лишь мечтать.

А теперь Гарри Блейд живет сегодняшним днем, излишне не печалясь о прошлом и не задумываясь особо о будущем. Он вел машину на максимально допустимой законом скорости, но не нарушая, поскольку вся Англия под камерами ходила уже и тогда, так что стоило всего-то нажать на гашетку, как тут же был бы зафиксирован объективом радара, и наказания в виде немалого штрафа не избежать.

– Получается, что ты знаешь Соединенное Королевство от А до Z, и как давно катаешься по этим дорогам?

– Да не так уж и давно, дело случая, а до этого четыре с лишним года на дверях клуба малость постоял, потом поваром трудился, да что там обо мне, ничего интересного, сбежал из России, вот и весь сказ, а теперь вон выживаю как могу, там двое детей остались, жена и так далее, все было, но прошло благодаря голове отбитой, то ли судьбе моей ненастной.

– Ты винишь судьбу?

– Да нет, как можно, каждый ведь сам себе счастье кует, не такой ли гипотезы придерживаются те, кто были успешны в этой жизни, а те, кто неудачники, по каким-то причинам все сваливают на плечи судьбы, тут, милая, спорить можно до бесконечности, а истинную связь между мистическим словом «судьба» и физической жизнью ведь не доказать.

Тут все зависит от убеждений, например я сам верю в предписанную линию жизни и уверен, что являюсь всего-то физическим исполнителем своей строго определенной роли, ну и с Божией милостью имею свободу действия в духовном аспекте, ведь думать мы можем независимо от действия, и это великолепно, хотя бы в мыслях мы можем оставаться свободны, то есть не ограничены в плане духовного роста. Ну а уж если человек имеет тенденцию аккумулировать духовные ценности, то значит, по мере наращивания уровня спиритического, соответственно, должны ведь параллельно расти и другие его качества вроде физических действий, как созидание, творчество, несомненно, должен расти и интеллект.

Не знаю, как ты, а я, всякий раз анализируя свои поступки, нахожу в них массу ошибок, и вот таким путем у меня получается очистить себя от них, чтобы в дальнейшем уже не наступать на те же самые грабли, ведь идеального нету никого на этом свете, но стремиться стать лучше, безусловно, надо, и в первую очередь начиная именно с себя самого, с доброй мысли к делу, согласись, ведь так это просто.

Гарри, забывшись, говорил сам с собой, а она молча слушала, пока он и не исчерпал свою мысль, а потом оба долго молчали, пока и не показалась в поле их зрения кривая церковная башня города Честерфилда.

– Вон смотри, ты знаешь, почему верхушка этой башни вот так вот искривилась и к тому даже повернулась вокруг соей оси, дав отклонение на целых три метра?

– Да башня, на самом деле, тут особая, аналогов уж точно нет, хотя и не Пиза, но все же, надо сказать, любопытное творение мастеров, даже странно, как она стоит аж с четырнадцатого века.

– Вижу, ты не просто так газетки возишь по Англии, раз знаешь даже такие мало кого интересующие факты, как возраст Честерфилдского чуда. Про эту катедраль в народе ходят разные легенды и эпосы, то про местным кузнецом подкованного черта, то про невесту-девственницу и ее трагическую судьбу.

– Да уж, а на самом деле никто не знает, по какой такой странной причине архитектор сделал ошибку в расчетах, что башня дала сдвиг, и каким чудом до сих пор стоит, но однозначно то, что специально даже при всем желании не построишь, каким бы мастером ты ни был.

– Судя по твоим монологам, Гарри, ты философ, романтик и, на самом деле, похоже, немало учился или по крайней мере интересовался, раз уж имеешь склонность к рассуждениям.

– Дорогая Эвелина, я все еще учусь, и знаешь, в котором университете? Не гадай, мой вуз называется жизнь, вот тут-то и есть самый обширный спектр возможностей изучения самых разных направлений действительности и получения объективных знаний о ней. Срок обучения не ограничен, и науки можешь выбирать любые, по личным интересам и наклонностям, а бывает, и выбирать-то не приходится, поскольку выбора-то практически не остается…

Сами собой встают на пути задачи, да такие, что даже и не желал бы познать их решения, но приходится их искать, ибо не ответив на поставленные вопросы, дальше ты попросту не заглянешь, а хочется продолжить эту жизнь и учебу в ней одновременно, вот это и есть оно, то, что вынуждает идти на все ради решения вопроса, в поисках ответа на который доводится даже страдать, и не только тебе самому, а и многим другим, дабы всем вместе честно заработать удовлетворительную оценку труда да опять же получить новую, более сложную задачу, и так без конца, до самого конца, о котором нам знать не дано, вот что остается неразгаданной, вечной интригой для человека, ну а интрига и есть то, что побуждает к новым горизонтам познаний.

Ты знаешь, я полагаю, что заключительный экзамен и аттестат зрелости мы получаем посмертно там, стоя перед Весами Правосудия Божиего, нам всем дадут по заслугам… вот во что я непоколебимо верю.

– Даже приблизительно такого, как ты, я и мечтать не могла встретить, Гарри, должно быть, ты сам не знаешь, кто ты такой.

– Согласен, наверно, уж редкий человек смог бы сам себя оценить, но раз уж задан вопрос, насколько я понимаю, то попытаюсь ответить стихами.

– Так вот как, вопросов ты не задавал.

– Ну а что их задавать, раз человек захочет, то сам расскажет искренне. Представь, я спрашиваю тебя о чем-либо, малознакомый притом оппонент. Полученный вопрос тебя озадачивает, это во-первых, а потом тебе надо либо говорить правду, либо лгать, мне отвечая. Скажешь правду, потом будешь мучиться в сомнениях, а не использует ли он то, что знает, в каких-то своих целях, ведь мало ли, не обдумав, выдашь некую информацию, что не стоило бы открывать чужаку, ведь у всякого из нас есть хоть какой-нибудь да секрет, ну не святые же мы. Налжешь – так опять-таки будешь озадачена тем, что наврала, и будешь истязать себя потом за это, ну, конечно, если у тебя еще есть хоть какая-то совесть. Вот, собственно, поэтому я предпочитаю личных вопросов не задавать.

– Ну, кажется, ясно, тогда давайте говорить о чем-то нейтральном, расскажи мне о России, много разного было слыхано о коммунистическом безумии, но сталкиваться не случалось, ты вообще первый русский, кого я узнала в своей жизни.

– Ну и как, впечатляет?

– Вполне, но не все же вы там такие интеллектуалы, красавцы и так далее.

– Это надо рассчитывать как личный комплимент?

– Да, и как вопрос одновременно.

– О России можно говорить, наверно, годами, а в общем да, интеллектуалов там хватает и почище меня, да я себя к таким и не отношу, куда там мне, самоучке, бродяге и… да неважно. Сколько классиков дала Россия, ученых, художников, музыкантов…

Это великая страна, разумеется, вот только по какой-то чудовищной каре именно она попала под коммунистическое иго – так, наверно, надо сказать, и то, что там творилось, в двух словах не изложишь, а знаешь, давай об этом я тебе расскажу как-нибудь вечером у камина, а еще лучше вечерами, во всяком случае мы с тобой теперь в Англии, а не наоборот, вот и делай выводы. Теперь, когда произошел коллапс красного монстра, России нужны долгие годы, чтобы встать на ноги, да, надо подняться с колен, а то и вообще из грязи.

Кто знает, а возможно, это и хорошо, что пришлось пережить народам Советского Союза за время существования коммунистического лагеря, ведь это ни с одной другой страной мира не сравнимый опыт, тут можно анализировать без конца.

Эвелина, это богатейшая страна в мире, обладающая восхитительным интеллектуальным потенциалом и практически неисчерпаемым материальным ресурсом, по крайней мере на несколько веков вперед, но потеряно более полувека времени в развитии, ведь партия коммунистов, что безраздельно властвовала все это время, на самом деле бездействовала или действовала, но безрассудно, поверь, самые сильные аналитики, наверно, не в силах разобраться в том, что осталось после их хозяйствования.

Да ну, не для этого мы тут собрались, чтобы вести вот такие беседы, давай-ка сменим тему, а то я расплачусь, – он грустно посмеялся над своими словами, сворачивая с автобана в сторону Йорка.

Целую неделю они провели в путешествии, исколесив полкоролевства, объединяя приятное с необходимым, ночуя в недорогих придорожных мотелях.

Поездка удалась, и когда «Мустанг» их донес до двери дома Эвелины, им и мысль о расставании в голову не могла прийти.

Гарри растопил камин, и когда она, переодевшись, вышла к нему, сменив дорожные джинсы на домашний халат, неся шампанское в хрустальных бокалах, это ему показалось как минимум сказкой, что, не веря своим глазам, он просматривает в кинотеатре.

Небольшой замок, в зале пылает камин, напротив которого в кресле восседает он сам, и королева в воздушном платье опускается на тигровую шкуру у его кресла, подавая бокал с искрящим напитком, реальность ли это или же сон… наверно, именно так и травили монархов?

В полном молчании, как под воздействием волшебства, они ласкали друг друга перед открытым огнем, не зажигая других источников света, есть ли предел и что может быть красивее любви, когда чувства пылают заодно с натуральным огнем.

Ну да, наверно, с полетом, поскольку человек, хоть и мечтал об этом во все времена, но все же не может летать, ну кроме как во сне или при высших достижениях йоги, в глубокой медитации, когда он достигает ни с чем не сравнимого уровня состояния души, и в итоге ему открываются нормально запретные для него астральные измерения.

– Гарри, я хочу, чтобы у нас с тобой был ребенок и мы остались вдвоем заодно навсегда.

Эти слова прозвучали как орган, музыка, какую еще не написал ни один композитор.

Забывшись, они в объятиях друг друга черпали счастье из времени, что им было щедро дано.

Уж наверняка, что в такие минуты у человека должна быть сильнейшая связь с теми другими мирами, откуда и приходят души вновь зачатых детей, иначе как можно объяснить то состояние, в котором находились те двое в ту ночь.

Утром они нашли себя на той же тигровой шкуре, напротив догорающего камина, среди подушек и пледов, чем накрылись перед рассветом, когда улеглись страсти любви заодно с жаром огня, а значит, все это было не сон.

Их счастью не было края, она на самом деле сияла, потягиваясь с ним рядом теплая и нежная, ласковая и безумно секси, такая, что вместо завтрака они по новой занялись любовью, конечно же, переходящей в то, что непременно приводит к оргазму, а после к водным процедурам и кухне.

– Ну что, похоже, пора и меру знать, дорогая, твое гостеприимство не знает границ, но однажды ведь надо нам отдохнуть, одуматься малость.

– Почему одуматься, я и не думаю останавливать свои чувства к тебе, даже и не помышляла, но если тебе надо побыть одному, то без проблем, надеюсь, не пропадешь насовсем.

– Так что ты, я бы остался у тебя навсегда, но есть ведь лимиты, честь мужчины и так далее, в конце концов, мне ведь надо работать, чтобы жить, не станешь же ты возиться, со мной вместе распространяя газеты.

– Ну, если это было бы необходимо, то возила бы и газеты, но нужды такой не имеется, так что одного круиза по Королевству с меня вполне достаточно, а ты тоже подумай, надо ли тебе тратить свое время на это занятие.

– Звучит, конечно, великолепно, но, дорогая, я из тех, кто обречены трудиться физически, и от этого уже не отмахнуться.

– Ладно, отчасти ты прав, поезжай, но знай, что я тебя жду уже сегодня.

– Ну сегодня-то не обещаю, давай в конце недели встретимся и займемся тем, что у нас так здорово получается, а время покажет, разложит все по полкам, как у нас говорят.

– Да уж, пословиц у тебя хватает, это точно.

– Они не мои – народные.

– Интересный вы народ, хотела бы я попутешествовать по России.

– Так без проблем, покупаешь тур – и вперед, но теперь не советую, в России пока что царит что-то вроде хаоса, надо подождать, лет через десять, в году этак две тысячи десятом-пятнадцатом можно будет задуматься о таком предприятии, кстати, у меня там тоже есть кое-какие делишки в незаконченном виде, а теперь Россия встает из положения разрухи, надо подождать.

Он вспомнил о детях, кто наверняка уже подросли, о сумке алмазов, оставленной им за Уралом, обо всех, кто уже годами о нем знать ничего не знали.

Ком к горлу подкатил не на шутку, он как-то вдруг отключился, ушел туда, где осталась часть, большая часть его жизни, Родина, в конце-то концов, даже не слышал, о чем щебетала Эвелин.

– Хелло, Гарри, ты куда опять улетел в своих мыслях?

Она махала кистью руки ему перед носом.

– Да, блин, и вправду улетел, прости, есть у меня недостатки, как видишь, что делать, прошлое не отпускает.

– Ну, прошлое есть у каждого из нас, я имею в виду всех на планете, так что ничего тут удивительного нет, мне даже нравится на тебя смотреть, когда ты в таком улетевшем состоянии. Особенный такой, из тебя получился бы неплохой артист кино, да тебе и играть-то не надо.

– Женщина, ты попросту влюблена, вот и смотришь на меня как на кумира, это пройдет.

– Влюблена, конечно, а то как же, но пройдет ли это, не знаю, я бы желала надолго остаться в таком состоянии духа, в конце-то концов, у меня есть любовь, я счастлива, Гарри, а теперь поезжай, побудем эту неделю наедине, подумаем, а потом и решим, чего же мы хотим на самом деле.

– Золотые слова, Эвелин, и я, кажется, влюблен, но давай-ка посмотрим, что из этого получится.

Они расставались с уверенностью, что это ненадолго, ну по крайней мере она была в таком состоянии духа, чего о Гарри сказать было бы нельзя.

Ему хотелось сбежать от этого патового состояния. Поскольку он со своей стороны предложить этой чудо-женщине ну ничего не мог, что может предложить человек без имени, а значит, еще и без документов – тотальный нелегал, пройдоха и так далее до бесконечности.

«И настанет время, когда тот, кто будет без номера…»

«О Господи, на что я себя обрек», – он в полной тишине в мыслях уж который раз обращался к Богу.