Читать книгу Волчья любовь - Angel Soul - Страница 3

Утро летнего дня было солнечным и ясным. Птицы щебетали, листва колыхалась на ветру. Амелия Петровна встала с постели, сладко потянулась и отправилась на кухню для приготовления обещанных блинчиков. Она старалась делать все осторожно, чтобы не тревожить Амелию. «Она, наверно, сильно устала после ночного празднования!» – думала бабуля и с любовью заварила чаю с мятой и смородиной. Блины с пылу с жару, чай остывает, а Амелия все еще не встает, Амелия Петровна решила разбудить свою спящую принцессу. Войдя в комнату, бабуля поняла, что своей девочки она не обнаружила, что ее нет и не будет, почувствовало старческое опытное сердце, кольнуло острой иглой, и повалилась Амелия Петровна камнем на пол. Последнее дыхание, и последние слова:

– Амелия, доченька, я с тобой!

* * *

Густой зеленый лес проснулся с первыми лучами солнца, и жизнь в нем закипела новой волной. На дне земляного глубокого рва лежала изуродованная и окровавленная Амелия. Немного приоткрыв глаза и от сладкого предвкушения увидеть доброе морщинистое лицо бабули и нежный поцелуй стареньких губ, она хотела растянуться на своей небольшой, но удобной кровати и крикнуть: «Бабуля, я проснулась!» Но внезапная боль сковала ее тело, от сильной боли ее глаза расширились, и она увидела над собой небо, которое казалось маленьким светлым пятнышком на темном фоне леса. Подняв грязные руки кверху, она попыталась вспомнить вчерашнее. Отрывая свои рыжие волосы в запекшей крови от лица, Амелия попробовала пошевелить ногами, но боль сжала в своих тисках. Немного осознав, что произошло, она с ужасом схватила себя за голову и душераздирающим криком пронзила лесную тишь. Огромные горячие горошины слез стекали по грязным щекам и смачивали застывшую кровь от удара, полученного в нос.

– Боже!.. Эхо…

– Боже!.. Эхо…

Сквозь пелену соленых слез она смотрела ввысь, там, где все плыло и порхало над ней, вокруг нее жизнь.

– Что со мной?! За что ты меня так наказал? – не переставал крик из глубины души, он прорезал и прорезал тишь и спокойствие дикого леса.

Приподнявшись на локти, она оглядела себя. Ноги ее были раскинуты в разные стороны, в левую ногу воткнулся штырь, остро выстроганный из плотного дерева, как кинжал, он просверлил ногу насквозь, алая кровь продолжала сочиться из раны, запах крови сворачивал дыхание, комок подошел к горлу и вылетел наружу. Отрыгнув весь вчерашний ужин, увидев на своих руках переваренную картошку, желтевшую среди нее кукурузу, разбавленную шампанским, ей вспомнился школьный бал. Лия в своем очаровательном платье с красивой прической и бокалом шампанского в руках, танцы, поздравления, все ее одноклассники и ее ссора с подругой. Обратный путь домой, и наконец лица парней, которые предложили подвезти ее домой. Волна слез накрыла ее.

Громкое рыдание содрогалось над ней, унося ее возгласы к самому небу.

– О! Нет! За что? – Опрокинувшись на спину, закрывая свое лицо от стыда и грязи, она не могла на себя смотреть, ей было противно, она была себе омерзительна. На миг представилась картина, как четверо подонков разговлялись над ее телом, что они делали?

Пронесся вопрос в ее голове. Душевная боль окутала нервные окончания. Устав бороться, Амелия отключилась. Лесная жизнь протекала своим чередом. Пчелки торопливо перелетали от одного цветка к другому, наполняя свои сумки с нектарами, птицы щебетали свои прекрасные песни над головами лесных жителей, которые были заняты своими пушистыми делами, не подозревая, что где-то недалеко от их дома лежит и умирает добрая и невинная девушка. Солнце спрятало свои горячие лучи за холодные холмы, и на смену им пришел прохладный ветерок, спрятав всех жучков и паучков, прекрасных крыльев бабочек, заменив устрашающей тишиной и покоем елового старого леса.

Кошмар вырвался наружу, Амелия распахнула глаза, небо над ее головой стало серым, и уже появился молодой месяц с острыми концами с двух сторон.

– Я жива? – Пробормотав еле слышно, девушка минут двадцать лежала не шевелясь и прокручивала снова и снова картину, начиная с ссоры с Лией, каждое слово врезалось ей в память, а потом дорога домой, и опять лица парней, особенно тот черноволосый, который назвался Иванко, он почему-то вцепился в ее воспоминания сильнее всего; ухмылка, его неуворотливый взгляд, его руки, его запах. Рвота подкатила к горлу, и полупрозрачная жидкость выскочила на ее и так грязное розовое платье, которое сложно и назвать платьем, вернее, лохмотья, окровавленные и почерневшие от грязи. Придя немного в себя, девушка набралась смелости и сил еще раз осмотреть себя, но сначала она окинула взглядом ту яму, в которую угодила, вокруг обломки сухих веток, острые деревянные копья по периметру всей неровной круглой ямы торчат горизонтально земле. Невзначай в голове вспыхнуло: капкан для крупного зверя, может, для медведя или волка? Я в капкане! В западне! Оглядев ту мягкую подушку из еловых сухих иголок, она поняла, что очень удачно приземлилась на дно, откуда с десяток острых зазубрин торчали вверх, ее тело лежало между ними, и только левая нога угодила на одну из них, проткнув ее насквозь.

Глубоко вздохнув, девушка решилась освободить свою ногу, резким движением она попыталась сесть, но головокружение откинуло ее назад с таким же быстрым рывком, боль прошлась по всему телу.

– О! Боже! – Слезы с новой волной окатили щеки! Тонкие пальцы размазывали смешанную кровь с грязью по лицу. Немного успокоившись и собравшись с силами, она попыталась снова присесть, но ее трясущееся тело и окаменевшие руки не слушались, ночь надвигалась быстро. Амелию пробрал сильный озноб, ночь давала о себе знать.

Пульсирующая боль в ноге била по мозгам. Но руки медленно соскребали вокруг тела лесную подушку из сухих листьев и иголок, укрывая практически обнаженную девочку с головой. Запах сырости, крови и рвоты уволок во тьму.

* * *

Легкие, как перышко, руки разглаживают завитки рыжих локонов, напевая незамысловатый мотив песни.

Улыбка и добрые глаза бабули. Лежа на коленях у любимой бабули, маленькая рыжеволосая девочка стряхнула слезинку с пушистых ресниц с вопросом.

– Ты пела ее моей маме? – Детский голосок тронул пожилую женщину. Поцеловав в рыжую прядь волос, она тихо произнесла:

– Мне пела ее моя мама! Теперь я пою ее для тебя.

– А дальше? Спой всю!

– Обязательно, обязательно! А теперь давай-ка спать, моя рыжеволосая принцесска!

Детский смех…

Тишина… Где-то вдали поют птички, а где-то рядом стук дятла. Ветер облизывает листву нежно, нежно, чуть колыхая ее. С теплотой о воспоминаниях бабули Амелия открыла глаза, и первая мысль: я еще жива!

– Я жива! – вырвалось у нее из груди. Раскидав тепловую завесу со своего тела, ее взгляд упал на огромные листья лопуха, на которых поблескивала утренняя роса, скопившись за ночь на бархатно-зеленом ковре.

Вода! Как хочется пить! Жажда питья и устремленный взгляд на несколько капель росы преодолел немощь в теле, тупую боль в ноге. Стиснув зубы, она ухватилась за ногу, перевела дыхание и попыталась выдернуть ее из зазубрины. Адская боль оттолкнула ее назад. Нет, я должна, ради тебя, бабуля! Ухватив палку, запихнув ее в рот, сомкнув зубами еще раз, попытавшись выдернуть ногу из капкана, боль, слезы, и опять назад. Богородица! Благодатная мать! Прости меня! Помоги!

Продышавшись, взгляд на росу, она так и просит «выпей меня». Я смогу! Сунув палку в зубы и с пронзительным мычанием, она освободила ногу, из дыры в диаметр около пяти сантиметров хлынула густая кровь. О! Боже! Теперь я умру от потери крови, но сначала я глотну тебя! Тыкая взглядом на лопух. Эти полметра оказались мучительно долгими, но, добравшись до заветных листов, Амелия вылизала всю до единой росинки. Мозг отрезвел, мысли стали выстраиваться поочередно, взглянув на дырку, утопающую в крови чуть выше колена, вспомнив бабушкины уроки по медицине, так как она была знатным лекарем в их небольшом городке. Урок – как правильно бинтовать, так ясно вспоминается, что это происходит сейчас.

– А если вдруг под рукой не окажется бинтов? Что тогда? – Наивный детский голосок интересуется у бабули, которая внимательно и тщательно перебинтовывает тряпичной кукле ногу.

– Что тогда? Кукла захлебнется в крови? – не унимается голосок.

Улыбка на губах Амелии, и сосредоточившись, она вслух повторяет бабулины слова, отвечая на свой детский вопрос:

– Если вдруг такое случится, детка моя, нужно взять лоскут от одежды пострадавшего, ну, на всякий случай оторвать от своей одежды лоскут такой ширины и длины, как бинт, чтобы перевязать рану. Но, родная моя, запомни, нужно кровь остановить, если рана глубокая и из нее сочится кровь, то нужно поверх этой раны туго перевязать и только тогда укрыть рану в бинтах от грязи и пыли.

Произнося эти фразы, руки делали свое дело, вспоминая свою тряпичную куклу под именем Лола.

Правая нога в синих подтеках и, похоже, вывихнута но подвижна, нежели левая, по ощущениям и остроте боли, в ней пробита кость.

– Теперь я одна, нужно взрослеть, девочка моя! – обратилась к себе Амелия, собравшись с силами, она начала свой путь наверх. Руки ухватились за копья, они установлены достаточно глубоко, чтобы выдержать сорокапятикилограммовую девушку, в шахматном порядке до самого верха откуда свисает длинная зеленая трава, слизывая земляную грань ямы. Острая боль в ногах отдает искрами в виски, трясучие руки не хотят держаться и тянуть обезвоженное тело, которое то и дело заваливается в разные стороны.

От порыва выбраться наверх накрыло с головой, мысли стали путаться в голове, расслабившись и облокотившись о сырую стену ямы, девушка отключилась.

– Урок – польза растений. Детка, взгляни на эти бархатные листья, потрогай, какие они приятные на ощупь, мягкие, так и хочется прикоснуться к ним. Это лопух!

– Лопух! Какое смешное слово! У нас в школе учительница так называет одного мальчика, когда он балуется или не слушается!

Улыбка на бабушкином лице, и приятный голос продолжает литься из ее уст.

– Милая моя, ваша учительница не знает, что за растение такое, лопух. Его листья прикладывают к больным местам, они лечат суставы, вытягивают гной из сложных ран. Они затягивают глубокие порезы, а сок корешков очень сладок, как мед, он обладает противовоспалительными действиями, выводит из организма все плохое и делает человеку лучше, а также листья лопуха, если разжевать, на вкус он вязкий и горьковат, приложить кашицу к больному месту, то это место перестанет болеть. Это растение – клад для диких хозяек и лекарей. Значит, ваш мальчик настоящий клад для вашей учительницы, вот как можно по-другому назвать твоего одноклассника.

Бабуля наклонилась к листьям лопуха и плавно вытащила его из земли с длинными желтыми корешками, отряхнув от грязи, она отгрызла острый наконечник, причмокивая от удовольствия, протянула оставшуюся часть мне.

Пробудившись, день был в разгаре, солнечные лучи скользили по верхушкам листвы, играя солнечными зайчиками на дне глубокой ямы. Амелия сразу же бросила взгляд на лопух, он прекрасен среди черной густой земли, над которой возвышаются огромными шляпами бархатно-изумрудные зеленые листья. Вот оно! Мысли ласкали сознание о том, что бабуля рядом и не даст ей умереть! Соскользнув с кинжалов, она снова докарабкалась до заветного куста. Выдернув его из земли, отломив коренья, она запустила их в рот. Да! Они сладки! Сочны! Ох, бабуля! Сняв пропитанную розовую шелковую ткань в крови, девушка стала закладывать дрожащими руками прожеванную кашицу в знойно-болящую рану, тут же вспыхнули воспоминания про урок перелома.

Конечно! Фиксация! Мысли продолжали двигаться в правильном направлении, с перекошенным лицом от боли Амелия перевязала ногу с прочными прутами. На какой-то миг боль отошла. Немного закружилась голова, вокруг все заплясало, невероятно, но яма, в которой она еще сидит, показалась необъятным широким полем! Прилетели бабочки, их так много, что они вот-вот вытеснят ее из ямы, Амелия стала отмахиваться от их щекотливых крыльев, но они вдруг превратились в обозленных ос. Которые беспощадно налетели на ее больные места и стали жалить, боль вернулась с невероятной силой, и казалось, что осы вот-вот съедят ее, их жала сверлили, вспышки в глазах, вздох и мрак.

Сумерки. Теплый день сменился прохладой. Немного озябнув, Амелия пришла в себя, оглядевшись вокруг, ее мысли привели к тому же, от чего она пытается уйти, она в капкане, но боль в ноге поутихла и теперь правая нога взяла на себя оставшуюся боль, ближе к лодыжке выпирающая кость разбарабанилась до немыслимых размеров и, кажется, вот-вот взорвется. Попытавшись опереться на ногу, чтобы ухватиться за кинжалы, выпирающие из земли, боль только разыгралась еще сильнее, нога подвижна, а значит, не сломана – это главное, мысли настораживают, оглядев свое временное убежище в поисках лопуха, но под покровом ночи уже не разглядеть волшебных листьев, нужно выкарабкаться! Нужно ползти, нужно тянуться, пока боль поутихла в левой ноге, нужно раздобыть еще лопуха, я смогу, я сильная! Мысленно успокаивала себя Амелия! Резким движением перевернувшись на живот, она стала карабкаться по земляному рву, хватаясь за ветки обломанных деревьев, за траву и холодную и влажную землю, так как она не могла просохнуть от густоты веток деревьев, создававших препятствие для солнечных лучей. Борьба за жизнь дала результат, и вот она на поверхности с тяжелым грузом в ногах, которые тянули вниз, вниз. Яма позади. От дикой усталости прильнув щекой к земле, заливая ее слезами то ли от боли, то ли от радости, что она смогла преодолеть такой непростой путь. Отдышавшись, она повернула голову в сторону леса, где мрак съедал все видимое и невидимое. Ощущение ничтожной ползучей твари, которая ползла, не зная куда, не зная, зачем остановило. Вот то, что она не ожидала от судьбы, то, что она увидела перед собой, заставило даже биться сердце, боль остыла, кровь свернулась, то ли это наяву, то ли это во сне. Два ярких желтых глаза сверлили ее, сопровождая лацканьем острых клыков. Волк! Мысль кольнула прям в сердце, разнося ужас и страх, что будет дальше? Лучи молодого месяца обволакивали густую шерсть крупного силуэта. Волк был в боевой стойке, его белоснежные клыки оголились, уши прижались к голове, а огромные желтые глаза смотрели на Амелию. Она оцепенела, слюни во рту застыли, глаза застекленели, но мысли продолжали двигаться и привели ее к тому, что ей захорониться в этом лесу, острые ветви не проткнули, так острые зубы волка сожрут, и от бессилия и от жуткого голода она смирилась со своей смертью. Выдавив из себя:

– Жри меня! Жри меня, тварь! – вызывающе крикнула Амелия, стуча кулаками о сырую землю. Ну что же ты стоишь, жри, давай, ну давай!

Волк осторожно смотрел, но продолжал скалиться.

– Люди ничтожны!

Волк наклонил голову в сторону, отжал уши и прислушивался к ее голосу, клыки спрятались под волосатой губой.

– Жри меня! – С глубоким всплеском эмоций она выплескивала свои слезы, а руки в кулаках, покрытые грязью, стучали о землю, не останавливаясь, больше она ничего сделать не может. Адреналин пробежался по венам и остановился на переломанной ноге, забирая остатки энергии тела, слабость уволокла в забытие. Неподвижный кусок окровавленного мяса затих.

Волчище оскалил зубы, на носу образовались серо-белые морщинки, а желтые голодные глаза сузились, глядя на нее. Амелия была неподвижна, пальцы приклеились к земле, лица не видно из-за копны спутанных волос, голос утих в лесной тишине.

Всмотревшись в комок неподвижного мяса, он фыркнул, не торопясь, обошел вокруг, не отрывая взгляда и шевеля носом, вёл запах своей чуть лохматой седой мордой, рисуя в воздухе круги незнакомого запаха.